Первая гроза

Серёжа застал Юру в компании Крапивина. Те сидели за столом и, поглядывая в учебник, делали записи в тетрадях. Зотова, запустив гостя в комнату сына, улыбнулась: — Сделайте перерыв. Я принесу пирог и чай. И ушла. Через пять минут друзья жевали пирог с картошкой и пили сладкий чай из синих чашек, которые Беляев помнил с того самого дня, когда впервые пришёл в гости к другу. Тарас, радостно виляя хвостом, бегал вокруг стола и всем своим видом давал понять, что тоже хочет попробовать то, что едят двуногие. — Отец запрещает кормить Тараску со стола, обычной едой. Разводит ему корм по рецепту какого-то знакомого кинолога, — сказал Зотов, вставая и открывая дверь: — Давай, дружок, беги на кухню, там тебя покормят. Тарас весело выбежал из комнаты. Беляев откусил от куска пирога и обвёл взглядом комнату. Всё те же светло-коричневые обои в тонкую голубую полоску, всё тот же длинный шкаф со стеклянными дверцами, заставленный книгами. Книг у Юры было много, самых разных, начиная учебниками и заканчивая потрясающими изданиями художественной литературы. У него даже был толстый том старинных рецептов, напечатанный в тысяча восемьсот восемьдесят втором году. Как говорил сам Зотов, это издание передаётся в их семье из поколения в поколение. Кое-что мать Юрки даже готовила, но большая часть рецептов была недоступна, поскольку для приготовления требовались продукты, которые было не сыскать на прилавках обычных советских магазинов. Например, устрицы… Беляев даже представить не мог, какие они на вкус. Игрушки Юры перекочевали в другую комнату, где спал его младший брат Женька. Родители решили сделать сыну-студенту подарок, и поселили младшенького к себе, не стали заставлять братьев спать в одной комнате — всё же, у них был слишком разный возраст и разные интересы. — А ты чего такой смурной? — весело спросил Крапивин, глядя на Серёжу. — Да так, ничего… — ответил Беляев, ощущая на себе пристальный взгляд четырёх глаз. — Мы сегодня ходили с ним в кино… Кстати, отличный фильм. Сходите. — В кино? — Сёма слегка изогнул бровь, словно услышанное несколько удивило его. — А что за картина? — «Тихая весенняя мелодия». Беляев сам не знал, зачем рассказал друзьям о поход в кинотеатр. Наверное, ему просто хотелось почувствовать поддержку, мол, не случилось ничего ужасного. Внутренняя неуверенность в себе разрасталась подобно сорнякам в саду. — Может, сходим? — спросил Сёма у Юры, слизывая с пальца картошку. — Давай, — задумчиво ответил Зотов, глядя на Сергея. — Хм. Сходили вы в кино. И что же тебя смутило? Ты и впрямь кажешься смурным. — Непривычно. Продавщица и вовсе посчитала меня его сыном. Так и чувствую, что все пялились, думали всякую гадость… — замолчав, Серёжа откусил ещё от пирога и быстро зажевал. — Это ошибочное мнение — думать, что все смотрят только на тебя. Каждый человек погружён в себя. И нет ему дела до других, — спокойно сказал Юра и слегка улыбнулся. — Так что не переживай. — Или хотя бы постарайся не переживать, — поддакнул Сёма и подмигнул Серёже. Он был таким довольным, что даже веснушки, казалось, стали ярче. Чуть выпирающие скулы придавали его лицу некоторую благообразность. Сергею было удивительно, что после сегодняшних событий в университете и возможной угрозы ареста Семён был столь непринуждён. «Жизнь побеждает смерть», — вдруг подумал Беляев. — Удалось подтянуть Сёму? — спросил он у Зотова и слегка улыбнулся. — Это только начало пути, — хмыкнув, Юра глянул на сидящего рядом Крапивина и сделал глоток чая. «Ничего, пока я с ним, они не пострадают… Наверное… Хочется верить», — попытался успокоить себя Серёжа. Ему захотелось сказать о том, что в кинотеатре полковник взял его за руку и потом они шли по городу как парочка, тоже держась за руки, но это казалось чем-то излишне личным. Беляев удержался и ничего не сказал. В окна лился персиковый закатный свет. Сергей увидел, как его яркие блики отражаются в стекле дома напротив и душу сковала какая-то сладостная боль, которая бывала всегда, когда парень видел что-то очень красивое. Он мог бы сидеть и любоваться закатом очень долго, но Зотов предложил пойти на улицу, и Серёжа последовал за друзьями. Чёрный автомобиль стоял чуть поодаль, но Юра и Сёма сразу увидели его. Усевшись на лавочку, приятели болтали об институтских делах, всячески обходя тему утреннего ареста, и наблюдая за тем, как жизнерадостный Тарас скачет среди кустов и играет с бабочками. — Впереди два дня выходных… Красота, — блаженно сказал Крапивин, вытягивая ноги. — Ты не забыл, что хотел потратить выходные на учёбу? — назидательно спросил Зотов. — Э… Помню, помню. Опять у тебя? — Можно у тебя. — Отлично, приезжай завтра в… — Сёма осёкся и посмотрел на сидящего посередине Беляева: — Серёж, а у тебя какие планы? Ты тоже давай ко мне, если свободен. «Свободен? Ах, если бы! Не ценил я свободу, совсем не ценил. Принимал, как должное, а теперь что?», — с горечью подумал студент. — Я ещё не знаю… Но если получится — обязательно приду. Крапивин понимающе кивнул. Солнце скрылось. Широкие старые дома обычных московских дворов, с их подслеповатыми окнами и глубокими арками, окутала прохлада, которая, казалось, исходила из самого камня. Май — удивительный месяц. Пока светит солнце, всё вокруг по-летнему цветёт, царит тепло, но стоит закату догореть, как резко становится прохладно и темно. — Ладно, по домам? Мне ещё в метро трястись минут тридцать, — сказал Сёма, потягиваясь и вставая с лавки. — По домам, — кивнул Зотов. Друзья попрощались. Беляев на прощание потрепал Тараса по шёрстке и с улыбкой пошёл в сторону автомобиля. Но когда парень садился в салон, его улыбка растаяла, как первый снег, выпавший в самом начале ноября. Войдя в квартиру, студент услышал приглушённый голос полковника. Тот явно разговаривал по телефону. Серёжа направился в ванную, где умылся и почистил зубы, намереваясь юркнуть в постель и уснуть. Но не тут-то было. Стоило Беляеву пройти в спальню и начать раздеваться, как на пороге возник Дмитрий. Он был облачён в тот же чёрный халат, который чертовски ему шёл. Демидов медленно распоясал его, снял и бросил в кресло. Сердце Сергея зашлось в бешеном ритме. «Что? Опять? Какой же он ненасытный!» — вспыхнуло в мозгу. Парень так и замер с рубашкой в руках, глядя на то, как полковник ложится на спину и лениво хлопает ладонью рядом с собой, подзывая. Он был совершенно голым и пока ещё не возбуждённым. Демидов многозначительно изогнул бровь, и Сергей, сглотнув, снял штаны, а потом бельё, ощущая, как щёки покрывает румянец. Подумав, он снял и носки, и медленно подошёл к кровати. — Как пообщался с друзьями? — ухмыльнулся полковник. Студент замер возле кровати и всмотрелся в тёмные глаза мужчины. Ему показалось, что в них плескается что-то странное, то, чему он не смог дать характеристику. — Хорошо, — тихо ответил, опускаясь на кровать и беря в руку одеяло. — Оно тебе не понадобится, — Демидов отобрал одеяло и отложил его в сторону. Навалившись на парня, Дмитрий накрыл его губы своими и начал целовать страстно и нежно одновременно. Сергей ощутил, как раскалённый язык ласкает его рот изнутри, и прикрыл глаза, чувствуя нарастающую тревогу. Близость этого мужчины всегда вызывала в его душе это чувство. Демидов обхватил член студента крепкой ладонью и начал подрачивать его, откровенно трахая тёплый рот языком. Беляев ощутил нарастающее возбуждение, и смутился ещё сильнее. Положив ладони на бёдра полковника, он тихо застонал в поцелуй, ощущая, как твердеет собственная плоть. Дмитрий разорвал соитие губ, давая своему юному любовнику хлебнуть воздуха, и начал покрывать горячими поцелуями шею, ключицы, плечи и грудь Серёжи. Он действовал неспешно, но с чувством, продолжая медленно скользить кольцом из пальцев по органу парня. Беляев покраснел. Распалённый, отданный во власть ощущениям, он постанывал, невольно поглаживая бёдра Демидова. Ему вдруг показалось, что комната наполнилась ароматом лаванды и речной воды, что на потолке загорелся лимонный диск солнца, что эти горячие губы оставляли цветочные ожоги на его коже. Сергей застонал протяжно и эротично, прогибаясь в груди. В этот момент горячие губы Дмитрия обхватили правый сосок парня и принялись его посасывать, лаская при этом кончиком языка. Беляев ахнул и положил одну ладонь на голову мужчины, начиная медленно перебирать чёрные пряди. Полковник, посасывая один твёрдый сосок Серёжи, взял второй двумя пальцами и стал его пощипывать. Сергей затрепетался под ним, как птица. И стоящий колом член упёрся головкой в бедро студента. Дмитрий оторвался от сладкого соска, ещё раз лизнул его, и осторожно перевернул любовника на бок. Мужчина лёг сзади и принялся медленно двигать бёдрами, потираясь большим, с выпуклой веной, членом, о ягодицы Серёжи. Тот вздрогнул, невольно сгибая верхнюю ногу в колене и слегка подтягивая её к груди. В эту секунду толстенная головка упёрлась в сжатый анус. — Стойте… А как же… крем? — покрываясь густым румянцем, прошептал испуганный Сергей, сжимая отверстие ещё сильнее. — Я хочу взять тебя без подготовки, — в голосе мужчины звучала приятная хрипотца. — Ты позволишь? Сергею захотелось ответить категорическим отказом, ведь он понимал, что это будет дико больно, но… Отказывать было страшно. Кто знает, какие будут последствия? Беляев понимал, что в этой кровати и в этой квартире, да и этому человеку не отказывают. Дыша учащённей, он шепнул: — Но это ведь будет очень больно… — Расслабься как можно сильнее. Такое проникновение позволит нам по-новому, более глубоко почувствовать друг друга, — ладонь полковника легла на живот Серёжи. — Если будет очень больно, скажи мне. И мы сделаем это как обычно, как тебе нравится. «Точнее, как нравится вам, — встревоженно подумал Сергей. — Чёрт, кого я обманываю?». Студенту хотелось отказаться, но он не смог перебороть себя. — Хорошо, — хрипловато ответил Серёжа, ощущая, как от волнения на лбу проступают капли, и к нему липнут волосы. Демидов, блестя глазами, начал поглаживать живот парня: — Расслабь его. Как можно сильнее. Зажмурившись от стыда, Беляев сделал это. Его живот слегка округлился. Дмитрий судорожно выдохнул от этого, продолжая ласкать его ладонью. Член начал медленно входить в совершенно неподготовленную дырочку Серёжи. Боль была ужасной, острой, рвущей. Сергей вскричал, цепляясь пальцами за простыню перед собой. Он понимал, что может сказать: «Мне очень больно», чтобы это прекратилось, но не мог. Что-то внутри не позволяло этим словам слететь с языка. Возможно, страх… Дмитрий не спешил. Он вводил член по несколько миллиметров, поглаживая живот Серёжи, цепляя пальцами его нежные соски. Ощущения были особенными, в них было что-то болезненное и пикантное одновременно, а Беляев казался невероятно, нестерпимо узким. Полковник целовал плечо, влажные волосы студента, постепенно вводя член глубже. Проникновение длилось не менее пяти минут, и оба изрядно взмокли. Когда с губ Серёжи срывались особенно громкие вскрики, мужчина накрывал той рукой, что ласкала его живот и грудь, влажные губы любовника. Когда член оказался в Сергее целиком, Беляев содрогнулся всем телом и попытался слезть с органа, поведя бёдрами, но Демидов крепко сжал его бок, прижимая плотнее спиной к своей груди. Какое-то время они просто лежали. Член находился в анусе, ладони поглаживали влажное тело дрожащего парня, который от боли метался где-то вне реалий, судорожно цепляясь за простыню и ничего не соображая. А потом, стиснув зубы, полковник начал медленно двигать бёдрами. Посмотрев вниз, он увидел небольшое количество крови на члене и застонал. Сергей мучительно вскрикнул и закатил глаза, чуть ли не раздирая в пальцах простынь. Он был влажным, горячим, раскрасневшимся, и один только вид молодого любовника раззадоривал Демидова, что уж говорить о большем? Его невозможная узость, эротичные стоны и вскрики боли, мягкость и податливость горячего тела… Дмитрий имел Серёжу неспешно, даже ласково, не переставая гладить его тело и целовать шею и плечи, вдыхая аромат влажной кожи. В какой-то момент правая рука сжала спереди шею студента так, словно намеревалась задушить. Демидов просто держал её, не надавливая, и чуть ускорил движения бёдрами, ощущая скорый оргазм. Сергей громко застонал и ахнул именно в то мгновение, когда Дмитрий начал выплёскивать сперму в многострадальную дырочку. Не сдержав громкого стона, мужчина уткнулся лицом в затылок партнёра. Беляев приоткрыл рот и накрыл дрожащей ладонью запястье руки, держащей его шею. Он ощущал биение сердца полковника спиной, и судорожно водил языком по пересохшим губам. Демидов отпустил шею парня и решительно обхватил его полутвёрдый член, начиная отчаянно и грубо дрочить. Сергей вскричал, и попытался двинуть бёдрами вперёд, но там работала рука мужчины, а дёрнуться назад не получилось, ибо член полковника был в нём во всю длину. Это были совершенно безумные ощущения. Беляев ощутил свою полную принадлежность Демидову, начиная бурно кончать, и вскрикивая так, что вена на шее слишком сильно напряглась и посинела. Дмитрий нежно поцеловал её, давая парню как следует кончить. После этого он осторожно двинул бёдрами назад. Сергей, ещё не отошедший от оргазма, забился в конвульсиях, закрывая глаза и порыкивая. — Прямо львёнок, — чуть улыбнувшись, шепнул брюнет и отвёл в сторону одну ягодицу Беляева, дабы рассмотреть дырочку. Та была расширена и забита спермой, смешанной с небольшим количеством крови. Мужчина нежно погладил зад Серёжи. — Ты великолепен, мой мальчик, — шепнул он. В тот вечер Беляев уже не нашёл в себе сил встать и пойти в душ, да и зад тянуло от боли. Он уснул, так и лёжа на боку, подрагивая от остаточных импульсов оргазма. Утром он таки доковылял до ванной, жмурясь от царапающих ощущений в анусе. Беляев уже стоял на кафельном полу и вытирался полотенцем, когда вошёл полковник. Сергей захотел слиться со стеной, замирая. Мужчина сдержанно улыбнулся студенту и мягко развернул его к себе спиной. Разведя ягодицы Серёжи в стороны, Дмитрий выдавил немного мази на пальцы и начал осторожно смазывать немного воспалённый анус любовника. — К вечеру заживёт. Закончив процедуру, он мягко сжал зад парня и поцеловал его в обнажённое плечо. Серёжа судорожно сглотнул. Всю субботу Беляев пролежал дома, отходя от безумного секса и читая конспекты. Он всегда помнил, что учится в самом лучшем университете страны, и не должен отставать от других сокурсников. Ему не на кого было положиться: ни связей, ни родителей. Оставалось надеяться только на свою голову. В воскресенье Сергей решил навестить Анну Антоновну. Получив от Демидова разрешение, студент отправился к ней своим ходом. Беляев ощутил, что тот нехотя позволил ему поехать на общественном транспорте, но парню слишком сильно хотелось прогуляться. Возможно, мужчина это понял.

***

— Да пошли вы! Я ничего не делал! Ничего не скажу! — вопил сидящий на стуле мужчина. Двое энкавэдэшников вываливали вещи из шкафов, проводя обыск. Демидов оставался совершенно бесстрастным, лишь угол губ дёрнулся, когда он подходил к арестованному и наносил крепкий удар в его челюсть. Истеричность типа, его оскорбления и вопли сделали своё дело — Дмитрий решил самостоятельно заткнуть рот этому кретину. Он бил его долго, с силой, с остервенением, а двое подчинённых держали избиваемого за руки. Лицо того уже превратилось в фарш, кровь была не только на руках и кителе полковника, но и на лице. Он использовал и кулаки, и приклад. Мужчина закончил избиение так же резко и отточено, как начал. — Тащите его в машину, — небрежно приказал он. Сергей вошёл в подъезд, поднялся на второй этаж и замер, поскольку стал свидетелем странной и страшной картины: коричневая дверь отворилась, из неё вывалились двое человек в форме. Они, словно окровавленный мешок, тащили избитого до неузнаваемости, залитого кровью, человека. Зрелище было такое жуткое, что Беляев отшатнулся в сторону и припал спиной к стене, провожая взглядом процессию. Парень повернул голову и встретился с до боли знакомыми карими глазами. Демидов стоял на пороге квартиры и вытирал окровавленные пальцы большим белым платком. Кровь была на его кителе и лице. — Иди в машину, — сухо сказал полковник. Бледный Беляев, еле передвигая ногами, спустился вниз и вышел из подъезда. Один чёрный автомобиль уже выезжал со двора, а во втором сидел знакомый студенту водитель полковника. Когда Серёжа шёл сюда, то не видел никаких машин поблизости. Какие же они быстрые! Сергея трясло от ужаса всю дорогу до дома. Демидов сидел спереди, спокойно глядя в лобовое стекло. Когда машина остановилась в уже знакомом дворе, Дмитрий вышел первым и дождался парня у подъездной двери. Даже в квартире мужчина не нарушал молчание. Он скрылся в ванной, и до дрожащего Серёжи донёсся звук включённой воды. Перепуганный студент прошёл в гостиную и остановился у окна. Нервно теребя занавеску, второй ладонью он остервенело тёр свои волосы, словно намереваясь выдрать несколько прядей. Страх находился на границе с паникой, перед глазами стоял тот окровавленный человек… И вдруг чьи-то ладони легли на его плечи. Сердце Беляева сжалось и полетело вскачь. — Всё хорошо. Тише, тише, — негромко сказал Демидов, поглаживая плечи парня. Серёжа повернулся и увидел, что Дмитрий уже облачён в свежий и чистый китель. Сжав запястье любовника, полковник провёл того в спальню и усадил на кровать. Пока он ходил на кухню и наливал перепуганному парню валерьянку, Сергей нервно покачивался назад-вперёд и потирал свои плечи. Вернувшись в спальню, мужчина заставил Беляева выпить травянистую воду, слушая, как стучат зубы того о стекло, а после уложил студента на кровать. Наклонившись, он поцеловал Серёжу в висок: — Приходи в себя, а мне пора на службу. После этого Демидов провёл ладонью по подрагивающей спине Сергея и ушёл. Хлопнула входная дверь. Беляев зажмурился и постарался прогнать ужас и кровавые видения, но тщетно. Паника сменялась глубоким, почти животным страхом. Вот она, реальная жизнь… Если раньше все кошмары, связанные с НКВД, казались далёкими, существуя только в воображении, то теперь парень в полной мере ощутил, что соприкоснулся со своим самым сильным страхом. Он увидел результаты жестокого допроса. И превратил того несчастного в котлету не кто-нибудь, а человек, с которым Серёжа не только спит, но и живёт, почти как законный супруг! Сергей встал и, пошатываясь, добрёл до туалета. Там его вырвало над унитазом. Волнение не становилось меньше, напротив, только усугублялось. «Надо бежать. Немедленно», — мелькнула паническая мысль. Не думая ни о каких последствиях, студент быстро вернулся в спальню, достал со шкафа свой чемодан и скидал в него всё, что попалось под руку. Даже если что-то и осталось — неважно! Серёжа выскочил из квартиры и понёсся вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Он не помнил, как добрался до дома бабушки, всё было словно в тумане, а сердце разрывало грудную клетку, клокотало в горле. Три звонка — вызов Беляевых. Сергей нажал на кнопку трижды, и вскоре ему открыла бабушка. Удивлённо взирая на внука, она тут же отошла в сторону и без лишних вопросов и разговоров позволила ему скрыться в их комнате. Зайдя следом, она заперла дверь и негромко спросила: — Что случилось? Беляев поставил чемодан на пол и лёг на свою кровать. Его грудь высоко вздымалась, дыхание было неровным, глаза лихорадочно блестели. Посмотрев на бабушку, он взволнованно выпалил: — Всё, никуда не пойду. Даже если явится — не пойду с ним. Ни за что!