Первая гроза

Беляев бежал долго, очень долго, пока не начало болеть в боку. Остановившись, он припал плечом к уличному фонарю и, задыхаясь, провёл подрагивающей рукой по влажному лбу. Обернулся. Погони не было. Сергей обвёл рассеянным взглядом окрестности. Он пробежал довольно много и теперь находился на пустой улочке, приятно утопающей в прохладной тени клёнов и тополей. Заметив кафетерий, студент направился к нему, испытывая острое желание напиться. Сейчас ему могло помочь только это. Оказавшись в просторном светлом помещении с большими окнами и уютными круглыми столиками, на которых стояли вазочки с искусственными цветами, парень занял самый дальний и, даже не глянув в меню, сделал заказ: — Портвейна бутылку. Одним бокалом Сергей явно не усмирит душевную бурю. Дождавшись, когда принесут напиток, Беляев достал из кармана деньги и расплатился, после чего наполнил стакан портвейном и залпом его осушил. Стало легче. Думать о том, что произошло, не позволяло сильное эмоциональное напряжение. Вообще не было никакого желания что-либо анализировать. Хотелось просто напиться и отключиться. Беляев вливал в себя третью порцию портвейна, когда взгляд остановился на каком-то парне. В нём не было ничего особенного, обычный молодой человек, но в нетрезвом мозгу Сергея родилось острое желание совершить какое-то безумие. Он всегда боялся начинать первым разговор, и не важно, кем был тот человек, с которым нужно было говорить. А теперь Беляев ощутил невероятную храбрость. Поднявшись, он подошёл к парню и сел напротив. — Как насчёт познакомиться? — улыбнулся Серёжа, блестя мутными глазами. — Как насчёт пойти домой? — раздался холодный голос. Студент вздрогнул и поднял голову. Над столом, подобно мрачному постаменту, возвышался Демидов. Судя по лютому выражению лица, он был не в восторге от того, что здесь происходит. Незнакомый парень поперхнулся чаем и закашлялся, уткнувшись лицом в салфетку. — Не пойду, — твёрдо ответил Беляев и для пущей смелости сделал ещё глоток портвейна прямо из бутылки. — Мне он нравится, ясно? Хочу с ним встречаться. — Сергей, я не буду просить дважды, — отозвался стальной голос. — Отпустите меня… — Сергей посмотрел на полковника затуманенным взглядом. — Пожалуйста. Отпустите меня. Я хочу расстаться. Хочу уйти от вас. В тёмном бездонном взгляде что-то поменялось. И это явно было не в пользу Беляева. Ничего не говоря, Демидов схватил Сергея за шкирку и поволок на выход. Тот выронил бутылку, попытался схватиться за колонну и обнять её, но силы были не равны. Ставший невольным свидетелем «семейной сцены» парень покраснел сильнее, чем варёный рак. Демидов буквально запихнул любовника в машину и сел рядом. Автомобиль повёз их домой. Беляев беззвучно ревел, размазывая по щекам слёзы. Ему казалось, он может всё… Почему тогда Демидов снова нарушил его грандиозные планы и в одно движение вернул в клетку? Когда автомобиль остановился, Дмитрий сурово посмотрел на парня и сказал: — Мне тебя вытащить или сам выйдешь? Тот выбрал второй вариант. Стоило им оказался дома, как Сергей снова в полной мере почувствовал себя маленьким и слабым человечком, находящимся рядом с огромным чёрным существом, которое невозможно победить. Ощущая всю свою жалость, Беляев испытал острую необходимость вновь приложиться к бутылке. — Значит, хочешь уйти? Расстаться? И куда же ты пойдёшь? Неужели есть, к кому? — ядовито поинтересовался полковник, нарушая зловещую тишину. Он схватил Беляева за плечо и буквально зашвырнул его в свой кабинет. — Вы ревнуете… — алкоголь развязал Серёже язык и он сам не осознавал, что говорит то, что думает. — Это так странно… Видимо, реплика про ревность не понравилась полковнику, потому что в эту секунду Беляев получил мощный подзатыльник. Зажмурившись, он увидел сотню разноцветных звёзд перед глазами. А через несколько секунд грубые руки стянули вниз его брюки вместе с бельём. Больно шлёпнув парня по ягодице, Дмитрий жёстко прижал его животом к своему рабочему столу, удерживая за ушибленный затылок. — А теперь повтори всё, что только что мне сказал, — рявкнул полковник, приставляя толстую и влажную головку члена к анусу Сергея. Демидов сжал волосы на макушке парня в кулак и вошёл в него целиком одним грубым и сильным толчком. Беляев взревел от боли. Алкоголь, казалось, обострял ощущения. Парень вцепился пальцами в стол, жмурясь. — Итак, что ты там говорил? Повтори, — приказал мужчина, начиная размашисто двигать бёдрами, совершенно не считаясь с чувствами любовника. У того закружилась голова от мощного проникновения. Чуть ли не потеряв сознание, Беляев сжал дырку, но это доставило ещё больше боли. Он чувствовал, как по щекам текут обжигающие слёзы. Взгляд случайно остановился на документе, лежащем прямо перед лицом Сергея. «Акт о приведении расстрельного приговора в исполнение». Прочитав это, Серёжа закричал, ощущая страх, смешанный с болью из-за резкого проникновения. Демидов двигался в бешеном темпе, продолжая прижимать голову парня к столу и вколачиваясь в него. Он был полностью облачён в форму, и думая об этом, Сергей испытывал дополнительные противоречивые чувства. Парень ощущал, что по ногам что-то течёт, и в голове всплыла картина расправы над тем арестованным незнакомцем. У него тоже текло… — Молодец, молчи, — тяжело дыша, произнёс полковник, прикрывая глаза и начиная обильно изливаться в растраханное отверстие. После чего двинул бёдрами и развёл ладонями ягодицы студента в стороны. Кровь стекала по ногам парня, а дырка, забитая спермой, выглядела жалко и требовала продолжения, пульсируя. Демидов наклонился и плюнул в неё, заставляя Серёжу содрогнуться. Было так больно, что он постанывал, не переставая. Дмитрий сделал шаг назад и спрятал свой член в штаны, после чего направился на выход из кабинета, бросая через плечо: — Собирай вещи. Мы едем отдыхать. Вернее, ты едешь. Сергей с трудом отлепился от стола и чуть не рухнул на пол. Пошатываясь, он добрёл до ванной, принял душ и, заглянув в аптечку, нашёл ту самую мазь, что тогда вручил ему мужчина. И которая спасла его от боли. Смазав разорванную дырочку, Беляев ощутил себя непростительно трезвым. Бешеный секс и тот расстрельный документ выветрили весь алкоголь. А жаль. «Что я натворил? Что я наговорил? Ужас! Просил отпустить… И куда бы я пошёл? Прямиком в ГУЛАГ? У нас ведь договорённость! Боже, я веду себя как ребёнок! Зачем я пил? Убежал? А зачем сказал про ревность? Похоже, я просто копаю себе всё более глубокую могилу», — думал студент, покорно собирая чемодан. Ну почему, почему всегда понимание ошибок приходит задним числом? Почему он не может быть таким же сдержанным и рациональным, как Демидов? Почему идёт на поводу у своих страхов? Думая обо всём этом, Сергей начал испытывать по отношению к себе такую лютую злость, что захотелось долго биться головой о стену, чтобы в ней прибавилось мозгов. Именно поэтому он не задавал вопросов, когда под покровом вечера их вместе с Дмитрием куда-то повезли. Москва осталась позади, за окном мелькали дачные дома, а вскоре автомобиль въехал на территорию казённых дач для высокопоставленных военных и деятелей культуры и искусства. Всю дорогу Беляев сидел, как на иголках, ведь зад невыносимо болел, но Демидов не обращал на ёрзающего парня никакого внимания, глядя в окно. Машина остановилась возле высокого белого забора, за которым не было ничего видно. Полковник молча вышел из авто, Сергей последовал за ним, держа в правой руке чемодан. Демидов открыл калитку и вошёл на территорию дачи. Беляев двинулся за ним. Место это было живописное и уютное, но вместе с тем очень уж изолированное — столь высокий литой забор полностью огораживал находящихся на участке людей от внешнего мира. Большой двухэтажный дом из белого кирпича, просторная веранда и пышные сирени — идеальное место для отдыха. — Полагаю, одиночество благотворно скажется на твоём состоянии. Ты подумаешь над каждым сказанным мне словом, — сказал полковник так, словно зачитывал приговор. — А вы не останетесь? — вырвалось у парня. — Нет. — И на сколько я здесь? — услышанное совершенно не нравилось Беляеву. — Посмотрим. Начнём с месяца. — Месяц? А как же бабушка? — ужаснулся Сергей. — Думаю, месяц без тебя она как-нибудь проживёт. Сколько времени тебе понадобится, чтобы прийти к осознанности, зависит только от тебя, Серёжа, — голос Дмитрия звучал по-мертвецки спокойно. А вот голос Сергея дрожал: — Постойте! Парень поставил чемодан на землю и подошёл к Демидову, который смотрел на дом непроницаемым взглядом, заведя руки за спину. — Я осознаю, что совершил ошибку, — с трудом произнёс парень. — Почему ты говоришь о них в единственном числе? — сухо ухмыльнулся Дмитрий. — Вы правы, ошибки… Много ошибок. Я это понимаю, — тихо говорил студент, а в мозгу билось: «Да посмотри же на меня!». — Тебе нужно обо всём подумать. Осознанность приходит со временем. Сейчас в тебе говорит страх. Примитивный страх. А когда ты осознаешь свои ошибки, поймёшь глубину их последствий, то это будет не страх. Это будет глубокое понимание. Ты разницу улавливаешь? — Демидов соизволил-таки взглянуть на любовника. Карий взгляд был колючим, ледяным и чуть насмешливым одновременно. Не дожидаясь ответа, Дмитрий чуть наклонился и шепнул студенту на ухо: — Хорошо отдохнуть, Серёжа. После этого полковник вышел с территории дачи и запер калитку. Вскоре послышался гул уезжающего в Москву автомобиля, и всё стихло. Сергей остался в полной изоляции, в одиночестве, наедине со своими мыслями, в ароматном царстве сиреней под переливами птичьих песнопений.