Канун нового года

23 декабря 1998 — Ты видел Луну? — Рон рассмеялся. — У нее на голове венок из омелы! — Не знаю, что в этом плохого, Рон, — заметил Фред, глядя на свои карты и хмурясь. — Это довольно хитрый способ получить поцелуй. А теперь, когда Джинни порвала с Гарри… — он многозначительно посмотрел на Рона, а Джордж подмигнул Гарри, который весело улыбался. — Что? Луне не интересна Джинни! — Рон уставился на него. Фред и Джордж подняли одинаковые брови. — А почему ты так уверен? — спросил Джордж. — Ах! — запричитал Фред. — Я и забыл, что ты у нас в семье специалист по романтике. — Ты и только ты! А не Билл, женившийся на вейле! — Француженке Вейле! — Нет, только не он. Ты! Эй, Гарри, — прошептал Джордж, наклоняясь к нему. — Почему моя карточка отличается от карточки Фреда цветом? Это важно? Рон уставился на него и Фреда. — Но… Но Гарри же парень! — воскликнул он. — И Невилл тоже! — Твоя наблюдательность не перестает меня удивлять, Ронникинс, — заявил Фред. — Джорджи, у нас карточки почти одинаковые, просто разные оттенки синего. Видишь? У меня светлый, а у тебя темный. — Ну да, — пробормотал Джордж, хмуро глядя на доску в центре стола. Эта магловская игра, которую Гарри хотел им показать, оказалась гораздо сложнее, чем он ожидал. Наверное, магглы должны были как-то компенсировать недостаток магии. Они были действительно восхитительно изобретательны. Когда-нибудь им придется попросить Гермиону показать хороший магазин маггловских шуток, там наверняка найдется много идей. — У меня темно-синяя… А если я хочу оранжевую? Есть оранжевая? — Э-э-э, — Фред посмотрел на свои карты, потом на доску, потом на Гарри. — Может, поменяемся местами? — Гарри и Невилл — парни! — настаивал Рон, нисколько не сосредоточившись на игре. — Значит, Джинни и Луна любят мальчиков, а не девочек. Фред закатил глаза. — Рон, а тебе не приходило в голову, что ты можешь любить и то, и другое? — А? — Рон уставился на него. — Тебе может понравиться и то, и другое, — повторил Джордж громче. — Мерлин, тебе нужно проверить уши. У меня слух лучше, чем у тебя, а у меня только одно ухо! — Ты можешь любить девушку, но встречаться с парнем, чтобы попробовать и это тоже, — добавил Гарри. — Луна довольно… предприимчива. — Ага! — Фред усмехнулся. — И Джинни. — Эй, — зашипел Гарри, притворно обиженный. — И если вы хотите поменять карты, то вперед, — сказал он Фреду и Джорджу, — но тут лучше иметь много разных карт, чтобы была возможность строить много разных зданий. — То есть зеленые карточки тоже помогают в стройке? — спросил Джордж. — Джинни и Луна планируют встречаться?! — воскликнул Рон. Джордж пожал плечами. — Может быть, — протянул Фред. — Я просто сказал, что венок из омелы — это умный способ получить… — Что получить? — раздался чей-то голос, и все подняли головы, увидев входящую Гермиону. — Она жива! — со смехом заметил Фред. — Гарри сказал, что в этом году ты остановилась здесь с ним, — сказал он. — Где ты была? — В кабинете, — Гермиона пожала плечами и указала через плечо. — Тут столько книг! — Она посмотрела на стол. — Вы что, играете в «Монополию»? — Ага! — ответил Гарри. — Гарри учит нас! — ответили близнецы хором, подталкивая локтями соседнее сиденье. — Хочешь присоединиться? — добавил Гарри. — О нет, — решительно сказала Гермиона, размахивая руками. — Вы мне слишком нравитесь, ребята. — И поэтому ты… Не хочешь играть с нами в эту игру? — Рон моргнул. — Начни игру, тогда ты поймешь, — она усмехнулась, и Гарри улыбнулся ей. Рон и Близнецы тем временем с сомнением посмотрели на нее, затем нахмурились, глядя на свои карты, словно были в чем-то виноваты. — Итак, — сказал Гарри, аккуратно раскладывая карты. Он просто очень скучал по «Монополии». — Чем планируешь заняться на каникулах? Гермиона заняла место рядом, хоть и не планировала играть. Две игральные фигуры не использовались: тачка и наперсток. Рон играл собакой, Гарри — сапогом, Фред — гоночной машиной, а Джордж — цилиндром. Точнее так было вначале: потом они превратили свои игровые фигуры в миниатюрные копии самих себя, хотя Гермиона была уверена, что настоящий Джордж не был таким мускулистым. Надев наперсток на мизинец, она сказала: — Сначала надо убедиться, что мое эссе по трансфигурации идеально. Фред держал в руках светло-голубую и оранжевую карту. — Так и будет, — беззаботно ответил он. — Даже если бы ты выполнила задание менее чем на сто двадцать процентов — а я уверен, что это невозможно —Макгонагалл любит тебя. И ты — героиня Войны. — Да, но Макгонагалл принципиально не дает поблажек Гриффиндору, — ответила Гермиона, хотя все равно покраснела от комплимента. — Может, поменяемся местами? — снова спросил Фред Джорджа. — Так, и мы тогда меняемся улицами… Джордж опустил глаза на свои карты. — Давай, — он пожал плечами, и они поменялись местами. — О, — сказал он, наконец. — У меня две синих карты. Я могу начать стройку? — Там надо три, — сказал Рон, постукивая по доске. Затем он повернулся к Гермионе. — Серьезно, тебе следует расслабиться, пока ты в отпуске. Ты можешь учиться в Хогвартсе, а ты не в Хогвартсе. И он был прав. С тех пор, как Гарри начал жить на площади Гриммо, Гермиона тоже жила там. Ее родители все еще жили в Австралии (хотя их воспоминания были полностью восстановлены), и это был такой большой, пустой дом… Только Кричер для компании… Плюс арендной платы не было. Не то, чтобы она не любила Хогвартс на Рождество, но в каком-то смысле ей нужно было отдохнуть. — Ладно, пожалуй, ты прав, — фыркнула она. — Я просто хотела сделать небольшой перерыв, а потом заняться зельями, но, может быть, и передумаю. Это заставило Гарри фыркнуть. — Слизнорт определенно обожает тебя, — сказал он. — И ты все и так знаешь. Возьми несколько дней на отдых… — Мм… Может, и не несколько дней. Но остаток дня, точно. — О, теперь моя очередь! — закричал Джордж, подбрасывая кости. Ему выпали две тройки и приземлился на одной из улиц. — Теперь светло-голубое, кто-нибудь уже забрал это? — спросил он. — Э-э… Нет! Хочешь купить? — спросил Гарри. — Если я это сделаю, то смогу начать стройку, да? — Да. — Давай! Сделка была заключена, и Рон собрался было взять кости, но Гермиона оттолкнула его руки. — Выпали две одинаковые цифры, значит бросает еще раз, — сказала она, и Джордж выбросил две четверки. — Осторожнее, — сказал Гарри, — три двойных кости подряд, и ты попадешь в тюрьму. Фред, Джордж и Рон уставились на него. — Что это за правило такое? — спросил Фред. — И еще, Гермиона, — добавил он, — ты можешь позволить себе несколько дней: завтра двадцать четвертое, то есть, по сути, Сочельник, то есть, по сути, Рождество. Никто не должен работать на Рождество. — В этом он прав, Миона, — согласился Джордж, беря в руки общую карточку. — О, я выиграл конкурс красоты! — Неужели? — Фред посмотрел через плечо на карточку и нахмурился. — А я думал, что я тот самый симпатичный близнец… Джордж мило моргнул, глядя на Гарри, когда тот вручил ему «призовые деньги», и тут же ему выпали две пятерки. — Черт, — пробормотал он, выводя мускулистого Джорджа на тюремное пространство. — Как я уже говорил, — продолжил он, — тебе следует сделать перерыв, Гермиона. Хотя бы до двадцать седьмого! Перерыв нужен… — Как и всем нам, — добавил Гарри, поднимая бутылку пива, прежде чем сделать глоток. — Я так и думала отдохнуть в Рождество, — сказала Гермиона. — Ты достал тот сидр, который мне нравится? Гарри кивнул. — Он в холодильнике внизу. Одним из многих изменений, которые он сделал на Гриммо с тех пор, как переехал, было то, что электрик оборудовал кухню розетками для холодильника-морозильника и духовки. К счастью, у электрика был сын-волшебник и жена-ведьма, и, судя по всему, его услуги были очень востребованы в волшебной Британии, где он снабжал часто старомодные дома тем, что многие люди в почти двадцать первом веке считали необходимым. Неудивительно, что он обслуживал в основном магглорожденных. Конечно, существовал небольшой риск, что холодильник и духовка не будут работать, но Гарри и Гермиона были уверены, что все получится, поскольку они не жили в волшебной части Лондона, а это означало, что магия не должна блокировать электричество. Хотя, конечно, и существовал риск того, что техника станет живой, как Фордик мистера Уизли, который все еще бродит по Запретному лесу Хогвартса, но это обычно происходит только в том случае, если заклинания были наложены на сам объект. Решив не спускаться в кухню прямо сейчас, Гермиона махнула рукой и осталась на месте. — Кстати, Луна приехала, когда ты сидела в кабинете, — сказал ей Гарри. — На голове у нее венок из омелы. Гермиона пожала плечами. — Вы с Джинни расстались, — заметила она, и он кивнул. — Нет, я знаю. Вообще-то я рад за них. Я думаю, им было бы хорошо вместе. Рон задумчиво хмурился, но не смотрел на свои карты. — Гермиона… — медленно произнес он, глядя на нее снизу вверх. — А тебе… Тебе нравится и то, и другое? — В смысле? — Она заморгала, глядя на него. — Я имею в виду… — Он съежился. — Тебе… Нравятся… Девушки? Тоже? Фред и Джордж расхохотались. Гермиона, пропустившая начало этого разговора, только посмотрела на них с легким раздражением. — Поверь нам, Ронникинс, — заливался Джордж, — Гермиона бросила тебя не только потому, что у тебя нет… — Она меня не бросала! — воскликнул Рон в тот самый момент, когда Гермиона запротестовала тоже. Но Фред и Джордж все равно продолжали смеяться. Гарри взял кости для своей очереди и приземлился на собственность Рона, но он, казалось, не заметил этого. — Это было взаимное расставание, — сказала Гермиона все еще хохочущим Фреду и Джорджу. Она поняла, что ей совсем не хочется смотреть на Рона. Конечно, с его стороны все было более односторонне, и конечно же, она сделала это. Хотя он был первым, кто заговорил об их разрыве, но когда это случилось, парню было сложно убедить себя, что это было обоюдным решением. Кроме того, теперь он встречался с Лавандой, и они казались безумно счастливыми вместе. Она должна была признать, что была довольно жестока к Рону и Лаванде на шестом курсе, и она все еще не любила думать об этом. — Слышали? — спросил Рон. — Взаимно. Твоя очередь, Джордж. — Так-так, — пробормотал Джордж и бросил кости. — Шесть! Кстати, Рон, разве Гарри не на одной из твоих улиц? — А? О! Гарри, Ты мне должен! — Нет, — отрезал Гарри. — Почему? — Ты не заметил, пока Джордж не бросил кости, — сказал Гарри, скрестив руки на груди и немного самодовольно откинувшись на спинку стула. — Если ты не заметил до конца моей очереди, я не должен тебе платить. Джордж, ты все еще в тюрьме, кстати. Джордж, который уже двигал крошечного мускулистого Джорджа к Мальборо-стрит, нахмурился и посадил его обратно в тюрьму, а затем передал кости Рону. — Когда я выйду отсюда? — Когда тебе снова выпадут две одинаковые, — сказала ему Гермиона. — Или после трех кругов. Как дела в магазине? — О, блестяще! — воскликнул Фред, не в ответ на то, что Рон приземлился на одном из его владений, а на вопрос Гермионы. — Эй, Рон, это мое! Придется раскошелиться! — Ворча, Рон начал отсчитывать разноцветные бумажные купюры. Ему едва хватало денег, чтобы заплатить. — Да, магазин работает отлично. — Да, просто идеально! — согласился Джордж. — Приезжай в январе и убедись сама. Кстати, у нас есть парочка маггловских продуктов, которые мы хотели бы, чтобы ты оценила. — Кстати, да, — Фред кивнул. — Так что, если у тебя будет время, можешь навестить меня с Джорджем, — он хмуро смотрел на свои карты, глубоко задумавшись. — Рон… — медленно произнес парень, — я готов простить твой долг мне, если ты отдашь мне… — он посмотрел на свои карты, потом на карты Рона. — Свою розовую карту. — Площадь, — подсказал Гарри. — Как это мы навестим вас в январе? Мы будем в Хогвартсе. — А! Так мы открываем второй магазин, — весело сказал Джордж, — в Хогсмиде. Гарри и Гермиона уставились на них. — Вы — что?— воскликнула Гермиона. — Здорово! Когда вы успели? — удивился Гарри. — Пару недель назад, — пожал плечами Джордж. — Но мы закончили оформление документов только несколько дней назад, и многое еще предстоит сделать. Хотим приступить после Рождества. — Как же вам разрешили открыть магазин так близко к Хогвартсу? Я думала, что вся ваша продукция запрещена там, — Гермиона подняла бровь. — Не запрещена, с тех пор как Амбридж покинула его, — напомнил Джордж. Они с Фредом ухмыльнулись одинаково. — На самом деле мы даже стащили со стены именно этот приказ, прежде чем все они рухнули. — Это наша гордость, — добавил Фред, и действительно, они оба сияли от гордости. — Запрещены в Хогвартсе еще до официального открытия! Рон сердито смотрел на свои карты, погруженный в глубокие раздумья. — Ну нет уж, Фред… Площадь я тебе не отдам. По крайней мере сейчас. У вас в магазине в Косом переулке висит этот указ да? — добавил он. Фред кивнул. — Мы думаем поместить его в филиал Хогсмида, — сказал он, — Больше подходит по тематике. Так что, пока Макгонагалл нам не запретит, у нас там будет хорошая выручка. — Она не такая старая летучая мышь, как Амбридж, — пробормотал Джордж. — Кроме того, у нас с Минервой есть… свои секретики, — задумчиво произнес он, драматически вздохнув. — Она никогда бы так со мной не поступила. — Подожди, — встрепенулся Фред, — у тебя с ней тоже секреты? Как ты смеешь! Ты же знал, что мы с Минервой любим друг друга! Когда они вдвоем погрузились в очередной нелепый драматический спор о том, кого больше любит профессор Макгонагалл, Гермиона гадала, любили ли они когда-нибудь профессора Макгонагалл, и пришла к выводу, что любили. — Если она разрешит вашу продукцию, то и Зонко сможет расширить свой ассортимент, — пробормотал Гарри. — Верно, — согласилась Гермиона. — Кстати, о «Зонко», — сказал Фред, внезапно прервав притворную ссору, — там и будет наш новый магазин. — Что? — Рон изумленно уставился на них. — Мы его купили, — ухмыльнулся Джордж. — Показали кое-что из наших товаров мистеру Зонко, надеясь, что мы сможем реализовывать часть продукции через его магазин, потому что из Хогвартса всегда много заказов, а он предложил нам магазин вместо этого! Он уходит на пенсию! — Переезжает в Испанию, — добавил Фред. — Ничего себе! — воскликнул Рон. — И это все благодаря тебе, Гарри, — продолжал Джордж. — Твои призовые деньги дали нам хороший старт! Гарри покраснел. Он все еще чувствовал себя немного неловко, когда близнецы начинали благодарить его. Тема денег всегда была сложной для него. — Это действительно впечатляет, ребята, — серьезно сказала Гермиона. — И я признаю… Мне любопытно посмотреть, что это за маггловские изобретения. — Мы очень доверяем тебе, — Джордж кивнул. — У нас уже были тесты с некоторыми магглами, но мы хотели бы, чтобы ты проверила их, — добавил он, подмигнув. Гермиона задумалась: что он имел в виду? Она надеялась, что они больше не занимаются любовными зельями. Пару лет назад они уже доставили ей проблем. Она поднялась на ноги. — Ладно, ребята, с нетерпением жду возможности посмотреть на новый магазин в Хогсмиде, — сказала она, — а пока пойду найду девочек и выпью. — Вот это планы! — сказал Фред с усмешкой. — Не забудь постучать, — предупредил Джордж, и Гарри с Фредом рассмеялись. Рон только слегка покраснел. Мысль о том, что его младшая сестра может целоваться с девушкой, доставляла ему не больше удовольствия, чем три года назад, когда она целовалась с мальчиками. Гермиона усмехнулась и вышла из гостиной, направляясь вверх по лестнице в комнату, которую Гарри приготовил для Луны. Так уж вышло, что она оказался рядом с комнатой, в которой жила Джинни. Подойдя к двери, она постучала, но ответа не последовало, как и любых других звуков, когда она прижалась к ней ухом. То же самое касалось и комнаты Джинни. Сгорая от любопытства и предполагая, что увидит их за ужином (а может, они просто не хотят, чтобы их нашли прямо сейчас), она спустилась вниз и направилась в кухню, чтобы перекусить и выпить свой любимый сидр. Хотя в доме имелась большая роскошная столовая на первом этаже, Гарри и Гермиона редко пользовались ею, предпочитая перекусывать на кухне. Как и сказал Гарри, на нижней полке стоял ящик ее любимого сидра, и она достала бутылку. Не найдя открывашку для бутылок, девушка прижала крышку к краю стола и шлепнула по ней рукой. Крышка отскочила и со стуком упала на пол. Она бросила ее в мусорное ведро и повернулась к длинному, похожему на огромную скамейку обеденному столу, а потом вздрогнула. Кто-то стоял в дверном проеме. — Привет, — Фред улыбнулся ей, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку. Она не слышала, как он подошел, даже не поняла, что он последовал за ней из гостиной. Оправившись от удивления, Гермиона сделала глоток из своей бутылки и подскочила, чтобы сесть на край стола. — Я думала, ты играешь в «Монополию». — Я не смог заплатить Гарри за его улицу, и он просто освободил меня, — парень пожал плечами. — И вообще, мне стало немного скучно. — Я так и думала, — Гермиона усмехнулась. — Кстати, я не нашла Луну и Джинни. Думаю, они где-то прячутся. — Лучше оставить их наедине, — согласился он. — Но тебе действительно стоит посмотреть на венок Луны. Он очень симпатичный. — Как и она, — улыбнулась Гермиона. — Я думаю, что им очень хорошо вместе. И рада, что Гарри не сердится из-за этого. — А ты, что об этом думаешь? — спросил Фред, слегка склонил голову набок. — С чего мне сердиться, что Джинни и Луна вместе? — Она заморгала, глядя на него. — Я не об этом… — Он улыбнулся. — Ты так и не ответила на вопрос Рона, нравится ли тебе и то, и другое… — Он пошевелил бровями, глядя на нее. — И я имел ввиду, ты действительно не сердишься на Рона, когда он сейчас с Лавандой? — О… — Ей вдруг стало не по себе, и она сделала большой глоток сидра. Держа бутылку на коленях, Гермиона пыталась отклеить бумажную этикетку — она стала влажной от конденсата. — Ладно… Я не врала, когда говорила, что мы расстались взаимно. Я определенно не хочу, чтобы мы снова были вместе, и… Ну, думаю, что я хотела расстаться немного больше, чем он, — она пожала плечами. — Я не хочу снова сходиться, — повторила она. Фред пожал плечами и сел за стол. — Ну ты и не должна хотеть возобновить отношения с кем-то, кто сразу же после вашего расставания идет на свидание с другой девушкой. — Наверное… — Она тихо засмеялась. — Я, конечно, немного расстроилась, что они почти сразу стали встречаться. Но Лаванда обожает Рона с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Эти наши несколько месяцев с ним помогли нам повзрослеть. — Совсем чуть-чуть повзрослеть, — перебил ее Фред. Он ухмыльнулся ей, и она попыталась испепелить его взглядом, но не смогла сдержать легкой, веселой улыбки, тронувшей ее губы. — … Достаточно, чтобы он понял, что хочет быть с ней. Ну, я рада за них. Она пожала плечами и сделала еще один глоток сидра. Фред смотрел, как она пьет, почти зачарованно, и Гермионе стало интересно, сколько же он выпил. Последовала короткая пауза, слишком долгая, чтобы быть паузой между разговорами, и слишком короткая, чтобы быть полным затишьем. — Не против, если я тоже возьму? — он посмотрел на бутылку. — Да, конечно. — Она небрежно указала на холодильник. — Гарри много купил. Он усмехнулся, обходя стол с ее стороны. — Дружба с великим Поттером имеет свою плюсы, да? — сказал Фред, доставая бутылку из холодильника. Затем он нахмурился, оглядывая кухню. — Есть чем открыть? — Я не нашла, — сказала она, и когда Фред потянулся за своей палочкой, оттолкнулась от стойки и выхватила бутылку из его руки, прижала к столу и снова хлопнула по крышке. — Вот это трюки, — ухмыльнулся он, беря бутылку. — Никогда бы не подумал, что Гермиона Грейнджер знает такие фокусы. Гермиона покраснела. — Это не фокусы, — сказала она, почти защищаясь. — Я научилась этому на свадьбе своей кузины. — Слегка сжав руку, она добавила: — Но я не могу делать это слишком часто — у меня болит ладонь. Уверена, что есть правильный способ делать это, от которого не так больно. Фред пожал плечами, затем повернул бутылку к ней. Она взяла свою и коснулась его горлышка. — Счастливого Рождества, — сказал он. — Счастливого Рождества, — ответила она, и они выпили. — Задница Мерлина! — раздался громкий вопль сверху, безошибочно узнаваемый голос Рона. К несчастью для него, когда Фред вернул все свое имущество в банк, включая темно-синюю карточку, все богатства достались Гарри, так что он был богачом среди них. — Ладно, ладно! — Затем они услышали сердитое бормотание Рона. — Я заложу одну из улиц. Гарри, где банк? — Банк? Э-э-э, — раздался голос Гарри, явно удивленный. — Отдай мне мои деньги! — Я думал, что ты понимаешь, что теперь это мои деньги! Гермионе пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться вслух, но Фред не стал этого делать. Он громко рассмеялся, достаточно громко, чтобы его услышали остальные. Впрочем, ему было все равно. Хотя, нет. Это было не совсем правильно. Ему было не все равно. Очень даже не все равно. Но он умел разделять ситуации. Он не думал, что о нем подумают другие. Даже его семья, пока они знали, что он любит их. И он в ответ был идеальным сыном и братом, даже если они думали, что их магазин приколов — это несерьезно. Но он учился не думать об этом, потому что главное — это много значило для него. В каком-то смысле Гермиона ужасно завидовала ему. Она потратила годы, пытаясь позволить этой маленькой части своего мозга просто расслабиться, заставить себя по-настоящему не заботиться о том, нравится ли она кому-то. Она все еще боролась с этим, все еще хотела быть той самой душой компании, которая не думает о том, что кто-то что-то сказал о ней. — Думаю, теперь Рон понимает, почему я не хотела играть, — беззаботно заметила она, и Фред с любопытством посмотрел на нее. — Поэтому? — Фред моргнул. — У этой игры дурная репутация в маггловском мире. — Она улыбнулась ему. — По трем причинам. Первая: существует около миллиона различных версий. Разные города, разные правила, разные карты. Что угодно… Вторая: чтобы закончить игру, требуется просто чертова вечность. И третья: обычно все заканчивается ссорами и иногда даже драками. — А мне она в целом понравилась, — усмехнулся Фред. — Может быть, мы с Джорджем сможем добавить несколько заклинаний и сделать волшебную «Монополию». — Я бы хотела посмотреть, что за недвижимость вы используете, — задумчиво произнесла Гермиона. — А ваш магазин тоже будет? — Естественно! — Фред возбужденно ухмыльнулся. — Мы можем сделать его одним из самых дорогих. И Хогвартс. Еще у нас будет Косой переулок, Платформа, Хогсмид… — он задумался. — Так, — сказал он, — хватит о работе. А то сегодня все только о ней и говорят. Мы все много трудились. — Серьезно? — Гермиона приподняла бровь. — Ты очень хорошо трудилась в Хогвартсе, чтобы понизить наш показатель продаж, — сказал он, как ни в чем не бывало. Она ухмыльнулась. — Приношу свои искренние извинения, — сухо сказала девушка. — Не представляю, что будет после нового года, мистер-мы-открываем-второй-магазин-в-Хогсмиде… — Знаешь, я действительно очень взволнован, — Фред сделал еще глоток и рассмеялся. — Ты не знаешь, может кому-то из студентов нужна работа на полставки? Нам понадобится персонал, я не могу управлять всем магазином в одиночку. — Вы двое собираетесь разделиться и управлять магазинами по отдельности? — Гермиона на мгновение задумалась. — Может быть, — Фред пожал плечами. — Не знаю. Джорджи довольно серьезно относится к Анджелине, они могли бы оценить то, что я даю им немного личного пространства. И я всегда могу аппарировать обратно на выходных или на ужин. Легкая грусть окутала его черты. Ничего опасного, ничего глубокого, ничего такого, что могло бы испортить ему настроение до конца дня, но острая грань страха и дискомфорта терзала его разум, как пальцы дементора в холодную ночь. Гермионе не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, о чем он думает. Всего семь месяцев назад, во время битвы за Хогвартс, его чуть не задавила насмерть стена. Целитель объявил его мертвым, и только чудом он не умер по-настоящему. Он (точнее его тело) пролежало в Большом зале с мертвыми несколько часов, Джордж рыдал над ним, миссис Уизли плакала, вся его семья не находила себе места. А потом, каким-то образом, каким-то чудом, Фред сделал вдох, и если бы они не были там все вместе, никто из них не поверил бы, что это было на самом деле. Это, подумала Гермиона, была настоящая магия. Она просила Мерлина, вместе со всеми, чтобы он жил, и это произошло. Может быть, они каким-то образом заставили Фреда, не вернуться к жизни, а вернуться с края смерти. И все же это было нелегко. Из-за того, что он провел так много часов без помощи и лечения, у него были еще некоторые проблемы. Иногда Фред будто забывал как дышать. Медики поставили ему диагноз посттравматического расстройства, но это нисколько не помогало, когда он чувствовал, что задыхается. Он ненавидел спать под толстыми одеялами. Он понимал, что эти страхи сидят в его голове, но ничего не мог поделать. И шрамы… Уродливые зазубренные шрамы, более бледные, чем его и без того светлая кожа, перекручивали его торс и руки там, где упали обломки. Но хуже всего была мысль о том, что Джорджу пришлось бы жить без него или, что ему, возможно, придется жить без Джорджа. — Фред? — тихо позвала Гермиона. Внезапно темнота отступила. Не исчезла, а просто вернула в реальность. Он оттолкнулся от нее, как будто призвал патронуса. В эти дни мало что могло заставить его отступить: тот факт, что война и все ее угрозы наконец-то закончились, помогал, но для выздоровления требовалось время. Время и несколько ласковых слов от кого-то близкого. Фред улыбнулся Гермионе. Это не была его обычная глупая улыбка, а что-то более мягкое и сдержанное, но она была искренней и теплой. — Ты так и не ответила на вопрос Рона, — снова напомнил он ей. — Что? — Она моргнула. Гермиона спрашивала себя, стоит ли ей сказать Фреду, что если он хочет поговорить, то она всегда рядом. Но он казался снова спокойным, и она не хотела поднимать плохие воспоминания, если это его сейчас больше не беспокоило. — Вопрос Рона, — повторил Фред. — Он спросил: нравятся ли тебе и парни, и девушки, как Джинни. А ты так и не ответила… — Это не твое дело, тебе не кажется? — Гермиона снова покраснела, чувствуя себя взволнованной. — И какая тебе разница… Люблю ли я парней, девушек или что-то среднее. — Мерлин, Гермиона, — пробормотал Фред, закатывая глаза. — Нет никакой разницы, и я не изменю свое отношение к тебе. Мне просто любопытно. На мгновение она растерялась, пытаясь подобрать слова. Потом ей удалось выдавить из себя: — … Почему? — Потому что я любопытный, — небрежно ответил он. — А Рон, кажется, думал, что тебе могут нравиться девушки, поэтому ты порвала с ним. — Ну, — фыркнула она, — я могу заверить тебя, что это не так. Надеюсь, он не станет всем рассказывать, что я увлекаюсь девушками, чтобы потешить свое самолюбие. Фред хотел было пошутить о том, что Рон, вероятно, не будет тешить самолюбие, и что Лаванда, вероятно, делает это, но решил промолчать. — Насколько мне известно, нет, — ответил он ей. — Я думаю, ему просто интересно, могли бы вы спасти ваши отношения. — Это, — сказала Гермиона, — очень мило. Но я не думаю, что мы могли бы быть вместе. Иногда люди меняются со временем, они будто вырастают друг из друга. И мы выросли. — Очень логичный ответ. Я не ожидал ничего другого от нашего маленького гения, — засмеялся Фред, подмигнув, и по какой-то причине это заставило ее покраснеть снова, и даже сильнее, чем раньше. — Может, мне пойти и сказать об этом Рону, — продолжал он, — если ты не хочешь, чтобы он появился с венком из омелы на голове. Гермиона легонько толкнула его. — Ой, не шути, — сказала она, — по-моему, Луна очень милая. И кроме того, Рон сейчас с Лавандой, и я действительно желаю им всего наилучшего. — Даже не смотря на то, что они стали встречаться через несколько месяцев после вашего разрыва? — Фред снова склонил голову набок. — Скорее… — Она издала неопределенный звук. — Наверное, я бы тоже хотела, чтобы у меня был кто-то, с кем бы я могла быть в Рождество. Похвастаться что ли, тем, что у меня есть отношения, — сказала она. Фред сочувственно хмыкнул. — Я бы чувствовал то же самое, если бы моим единственным романтическим опытом был Ронникинс, — серьезно сказал он. — Это не так, — возмутилась Гермиона. — Я встречалась с Виктором почти весь четвертый год. Виктор Крам, помнишь? Самый молодой ловец в международной истории квиддича? — М-м-м. — Фред сделал вид, что напряженно размышляет. — Нет, — медленно произнес он. — Нет, не припоминаю. Кто этот парень? Вздохнув, Гермиона закатила глаза. — А еще я целовалась с Кормаком Маклаггеном, чтобы ты знал, — сказала она. — По общему признанию, он ужасно целовался, но он считается. — Нет, не считается, — Фред пренебрежительно махнул рукой. — Если это было плохо, то он не считается. — Затем он усмехнулся. — Мерлин, бедняжка: твоя единственная романтическая история — это Рон! — Это не так! И какая тебе разница? — настаивала она. — А кто твоя романтическая история? Фред вдруг сильно покраснел. — Э-э… — пробормотал он, но Гермиона не собиралась отпускать его так просто. Она очень медленно подняла бровь. «Мерлин, — подумал он, — у нее допросы получаются даже лучше, чем у мамы». Затем Фред почувствовал смутное чувство неловкости оттого, что сравнил Гермиону со своей матерью. — Э… Анджелина, — наконец, признался он. Гермиона не выглядела удивленной. — Я так и думала, учитывая, что ты ходил с ней на Рождественский бал. А Джордж знает? — Что я целовался с ней? Конечно. — Он развел руками. — Мы все друг другу рассказываем. Кроме того, — добавил он, — было бы неправильно, если бы он встречался с ней, а я ему не сказал. Очень не по-рыцарски… — А мы, гриффиндорцы, все рыцари, — протянула Гермиона. — Ладно, кто же еще? Казалось, преодолев смущение, которое он испытывал минуту назад, Фред откинулся на стол и сделал глоток сидра, размышляя. — Э-э, Алисия Спиннет, мы пару раз целовались под трибунами для квиддича… Кэти Белл, мы ходили на одно свидание на последнем курсе… — Есть ли кто-нибудь в команде Гриффиндора, с кем ты не целовался? — мягко воскликнула Гермиона. — Джордж, — тут же отозвался Фред, — и Гарри. — А Оливер? — Она вытаращила глаза. — Я, конечно, как рыцарь, мог бы и промолчать, — ответил он, постукивая себя по носу. Потом он улыбнулся и сказал: — Я действительно поцеловал его, но только один раз. Мы всей компанией ходили в Хогсмид, кажется, праздновали день рождения Анджелины. Выпили слишком много и начали играть в «Правду или вызов». Я выбрал правду, Анжелина спросила, целовался ли я когда-нибудь с парнем. Я сказал, что нет. Оливер выбрал действие… Нужно ли еще что-то рассказывать? — Он повернулся к ней с улыбкой, которая больше походила на пародию на соблазнительную, чем на настоящую соблазнительную. «Если бы Фред захотел, — подумала Гермиона, — он мог бы стать отличным комедийным актером». Оба близнеца могли бы. — И как тебе? — спросила она. — Не в моем вкусе, — он пожал плечами. — Но мы оба были здорово пьяны. Может, мне купить себе венок из омелы и пригласить его на Рождество? Чтобы распробовать. — Вы бы хорошо смотрелись вместе, — Гермиона рассмеялась. — Могли бы болтать о квиддиче весь день напролет. — Мерлин, нет! — Фред засмеялся. — Определенно нет. Мне симпатичен Оливер, но он слишком серьезно относится к игре. Я люблю квиддич, конечно, и мне нравилось, когда мы выигрывали, особенно против Слизерина, но это не смысл существования для меня, как для него, понимаешь? Он бы мне все уши прожужжал о стратегиях… Нет, я бы не выдержал. — Увы, думаю, тебе придется приберечь свой венок из омелы для кого-нибудь другого, — сухо сказала Гермиона, делая еще один глоток сидра. Они оба пили быстрее, чем думали — бутылки были уже почти пусты. — Ты хочешь, чтобы я правда напялил этот венок? — Фред ухмыльнулся ей. — Может быть, ты, наконец, получишь приличный опыт в поцелуях. — Да будет тебе известно, Виктор отлично целовался! — Она снова фыркнула. — Ты уверена? — спросил Фред, приподняв брови. — Или это просто был твой первый поцелуй, и у тебя были розовые очки? — Он постучал по ее лбу. — У меня не было розовых очков, — она оттолкнула его руку. — И он хорошо целовался. Фред привалился на столешницу, опершись на нее локтями. Его ноги были вытянуты так далеко, что ступни находились под скамьей стола. — Ты так говоришь, но сравниваешь его, во-первых, с Роном, а во-вторых, с Маклаггеном, который, как ты только что признала, был ужасен. — Знаешь, если Рон твой брат, это еще не значит, что он автоматически ужасно целуется, — заметила она, и парень рассмеялся. — Честно говоря, я не люблю много думать о том, хорош Рон в поцелуях или нет, — сказал он. — И ты, кажется, не говорила, что он хорош… Гермиона прикусила нижнюю губу, и когда она сделала еще один глоток сидра — опустошив бутылку — Фред рассмеялся. Она протянула ему пустую бутылку, и он бросил ее в мусорное ведро. Когда девушка открыла холодильник, чтобы достать еще одну бутылку, то практически спряталась за дверью. — Прекрасно, — эхом отозвался Фред. — Потрясающая рецензия на поцелуи Рона, мисс Грейнджер. Просто спрятаться вместо ответа! Женщины будут выстраиваться в очереди вдоль улиц, чтобы получить его поцелуй. Закрыв холодильник, Гермиона решила не смотреть на него, но Фред сам уставился на девушку и заметил, как она покраснела. Легкий укол вины, беспокойство, что он, возможно, зашел слишком далеко, мучили его. — Да ладно тебе, Миона, — сказал он, игриво подталкивая ее локтем. — Я просто шучу. Гермиона хлопнула ладонью по крышке бутылки, заставив Фреда подпрыгнуть. Возможно, это было сделано намеренно. — Я знаю, — сказала она, и это было так. Но ей все еще было немного неудобно обсуждать Рона, с которым она целовалась, и она даже не была уверена, почему. Может, потому, что ее друг был наверху? Нет, он ее не слышал. Может, потому, что Рон был братом Фреда? Но она обсуждала и более серьезные вещи с Джинни раньше. Может быть, потому, что Фред был старше ее и к тому же мальчик… Ну, не совсем мальчик. Ему было почти двадцать — это мужчина по любым стандартам. И все же его дерзкая улыбка, рыжие волосы и веснушки придавали ему вид бессмертной юности, вечного отрочества. Поэтому Гермиона чувствовала себя неуютно, когда разговор стал сворачивать в сторону интимных подробностей. Пожав плечами, она заставила себя снова сесть на стол. — Просто… У Рона есть Лаванда, Гарри встречался с Джинни. У Джорджа есть Анджелина. Я правда не… — она вздохнула. — Я знаю, что мне только восемнадцать, и я знаю, что многие люди моего возраста никогда ни с кем не встречались или даже не целовались, и я знаю, что это нормально, но… — Она сделала неопределенный, бесцельный жест руками, как будто пыталась подобрать нужные слова из воздуха. Со вздохом она их опустила. — Даже не знаю. Я думаю… Может быть, я надеялась, что и у меня будет что-то подобное. Не один поцелуй в разгар битвы за Хогвартс. А один из тех больших романов, — задумчиво произнесла она, делая глоток. — Я понял, — Фред кивнул. — И ты тоже права. У многих людей нашего возраста никогда не было серьезных отношений, секса или чего-то еще. И это действительно отстой, но формально — ничего в этом плохого нет. — Он искоса взглянул на нее и ухмыльнулся. — Ты просто хочешь покрасоваться с кем-нибудь перед Роном? — Да нет же, — сказала она со смехом. — Я хочу показать, что я… Что я взрослая. И что я действительно не имею ничего против их с Лавандой отношений. Я думаю, он чувствует себя виноватым и не может расслабиться, когда я в комнате. — Это его проблемы, — сказал ей Фред, и она уставилась на него. Он пожал плечами. — Ты удивительная ведьма, Гермиона. А он просто дурак, что отпустил тебя. И снова Гермиона покраснела и попыталась скрыть это, отвернувшись, чтобы сделать глоток. Первая бутылка уже ударила ей в голову, но потом она вдруг поняла, что не ела уже несколько часов. Она сидела в кабинете, занимаясь рефератом по трансфигурации с самого обеда, а сейчас был уже вечер. — Может, мне одолжить венок Луны, — пробормотала она и рассмеялась. — Ты заслуживаешь настоящего поцелуя, — согласился Фред, тоже смеясь. — Меня целовали по-настоящему! — воскликнула она, — Виктор… — Не считается, — нараспев повторил Фред. — А почему нет? — Она удивленно подняла бровь. — Он был красив, порядочен, и мы до сих пор обмениваемся письмами. Он теперь капитан сборной Болгарии, — добавила девушка как ни в чем не бывало. Фред покачал головой. — Нет, я все равно говорю, что он не в счет. Люди из других стран не считаются. — Ну, это уже ксенофобия, — заметила она. — Э-э-э… — Он покачал головой. — Не пытайся использовать свои маггловские словечки против меня, я знаю, что это значит! И это не ксенофобия, это просто факт. Если они из другой страны, они не считаются. — Значит, я целовалась с двумя людьми из нашей страны! — Гермиона закатила глаза. — Одним, — поправил он. — Ты сказала, что Маклагген был ужасен, так что он тоже не в счет. — Ну ладно, — она снова подняла бровь. — Так что я целовалась только с Роном, а ты тем временем поцеловал Анджелину, Алисию, Кэти и… Оливера Вуда. — Ну-у-у, — сказал он, поднимая руки и улыбаясь. — Не моя вина, что я неотразим. — Ты все еще считаешь, что тема не закрыта, Фред Уизли? — Она сердито посмотрела на него. — Жаль заканчивать, — вздохнул парень, щелкнув пальцами. — Я собирался предложить тебе еще один раунд этой игры. — Что? — Гермиона удивленно посмотрела на него. — Ну, тебе не обязательно иметь такой венок, как у Луны… — медленно произнес Фред, глядя на нее снизу вверх. Он все еще сидел, прислонившись к стойке, на целую голову ниже ее. — … Ты можешь поцеловать меня. — Фред поднялся и сделал полшага к девушке, а затем еще полшага. — Ну, знаешь, чтобы ты могла набраться опыта, — в своей дерзкой, раздражающей, но очаровательной манере добавил он. — Пожалуйста, не шути так, Фред, — Гермиона закатила глаза. — Это уже не смешно. Конечно, она хотела бы быть с кем то в свои восемнадцать лет, как она и ранее говорила Фреду, но девушка бы не хотела, чтобы это превратилось в шутку, которую бы развил Уизли. Фред облокотился на стойку, и повернулся к ней. — Я не шучу, — сказал он. Его тон был не совсем серьезным, но и не было даже намека на сарказм. Судя по всему, он был искренен. Это было странно слышать, но Гермионе нравились его интонации. — Я ведь сказал, что ты удивительная ведьма, и я это имел в виду. И если ты хочешь поцеловаться со мной, то я разрешу. — Ты разрешишь мне? — Она посмотрела на него. — Неудачный выбор слов, — он съежился. — Давай снова! — Он поднял руки. — Я хотел сказать… Если ты хочешь поцеловать меня… Я с удовольствием тебе отвечу. Гермиона вспомнила все книги, которые читала в юности, а их было очень много. Большая часть из них была вымышленными и часто имела романтические сюжеты. И во всех этих книгах были истории, которые сбивали женщин с ног и обнажали самые уязвимые места мужчин. Драматические признания сквозь слезы, страстные поцелуи после столь же страстных споров. И когда они с Роном целовались в битве за Хогвартс, она ожидала, что у нее тоже будет такой роман. Роман, как в книгах. Но ни в одной из этих книг не было случайных разговоров на кухне и откровенных заявлений о желании поцеловаться между друзьями. Но сейчас, сидя на этом столе, глядя в ярко-голубые глаза Фреда, видя искренность его слов, Гермионе казалось, что это имеет больше значения, чем те любовные романы, больше, чем ее поцелуй с Роном, даже больше, чем полусекретное свидание с Виктором, где они должны были попытаться сохранить все в тайне, чтобы Рита Скитер не рассказала всем об их тайных поцелуях. Больше, чем все, что можно было бы изложить на бумаге. Она думала о том, что сказал Фред, очень долго, так долго, что он начал думать, что неправильно понял, просчитался, и смущение начало нарастать. Он уже собирался уйти, отшутиться и найти способ вернуться в «Монополию», не выглядя придурком, когда Гермиона сказала: — Ты хочешь меня поцеловать? На мгновение он засомневался, померещилось ему это или нет. — А? — спросил он, раскрыв рот. — Ты хочешь поцеловать меня? — повторила Гермиона, пожимая плечами. Обе ее руки лежали на краю, ноги были скрещены в лодыжках и слегка покачивались. — Потому что я не хочу целовать никого, кто не хочет целовать меня. — Я бы тоже не хотел целоваться с кем-то, кто не хочет этого, — согласился он. Она улыбнулась. Еле заметно. Просто намек на озорство. Вот что ему в ней так нравилось. Все считали ее паинькой, зубрилкой, любимицей учителей — и в каком-то смысле так оно и было. Но ведь это было не все… Не было никаких сомнений, что она была очень умна, так же, как не было сомнений, что она была полна решимости, и ее решимость сделать все, что в ее силах, была тем, что сделало ее самой яркой ведьмой своего возраста, независимо от природного таланта. Но Гермиона также подожгла учителя на первом курсе, поймала в ловушку нелегального анимага, помогла основать Отряд Дамблдора, учила остальных заклинаниям уровня СОВ, попыталась всколыхнуть революцию и даже рискнула выступить против них с Джорджем, запрещая продавать шалости на территории Хогвартса! Может быть, ей не понравится, если он скажет это вслух, но Гермиона была больше похожа на него и Джорджа, чем многие люди могли видеть. Главное отличие было в том, что она уделяла много времени теории, а они — практике. И это не говоря уже о том, как она выглядела. Как и Рон, предположил Фред, он понял, насколько хороша была Гермиона на Святочном балу. Дело было не столько в том, что у нее тогда были гладкие блестящие волосы или красивое платье (хотя, это тоже нельзя исключать), сколько в том, что он впервые подумал о ней, как о девушке. Раньше она была просто другом Рона. Она была просто ребенком. Как Джинни. Ему просто не приходило в голову думать о ней тогда по-другому. Но потом она вышла на танцпол. И он понял, что ей пятнадцать. А ему было шестнадцать, и это не имело большого значения. Он никогда не замечал, какой грациозной она могла быть, какой высокой и стройной была, потому что она всегда таскала с собой все эти книги. Фред никогда не понимал, насколько хороша была улыбка Гермионы, как она слегка морщит нос, как сверкают ее глаза. Эти мягкие карие глаза… Он мог потеряться в них. Как и в массе ее кудрей. По мере того как они становились старше, когда ей исполнилось шестнадцать, а потом семнадцать лет, когда они с Джорджем закончили школу, он все больше и больше видел эти изменения. Он представлял, как будет выглядеть ее улыбка, когда ее губы покраснеют от поцелуев; как будут выглядеть ее глаза, когда он будет держать ее в своих объятиях; как будут ощущаться эти локоны между его пальцами, как ее пальцы запутаются в его волосах. — Ну так что… — тихо сказала Гермиона. Оба внезапно осознали, как близко они стояли и все еще стоят. Это была одна из самых маленьких комнат в доме, и она казалась такой в основном потому, что в ней был нормальный потолок. Но все равно здесь было столько места, что она могла вместить десять человек, не говоря уже о двух. Девушка заставила себя не отводить от него взгляда. Было что-то в его взгляде, что почти смутило ее, заставляло отвернуться, засмеяться, покраснеть и найти Джинни. Но также… Было что-то, что удерживало ее там, очаровывая. Даже когда она хотела просто посмотреть на него, а не смотреть в его глаза. Если бы ее спросили, в какой момент она начала думать о Фреде не как о старшем брате Рона, не как о шутнике, не как о Фреде и Джордже, она честно не знала был ли у нее ответ. Сначала все шло медленно, а потом, в один прекрасный день, она посмотрела на него и действительно увидела просто Фреда. Без родства с Роном, Джорджем и вообще семьей Уизли. Гермиона смотрела на него и понимала, что хочет видеть больше. Она заметила, что он, как и Джордж, были коренастее Рона или того же Билла. Заметила, как напрягались его мускулы, когда он играл в квиддич; причем не только на руках, но и мускулы на ногах: часто Фред отпускал метлу обеими руками, и если бы не его ноги — давно бы свалился. Заметила веснушки, которые с возрастом больше не ограничивались щеками: они попадали за воротник рубашки, немного ниже, и она видела больше на его груди и плечах. Заметила, как он просто загорался, когда случалось что-то опасное и очень смелое, блеск в его голубых глазах, который заставлял ее желать знать все-все о том, что произошло. А потом все навалилось снежным комом: каким он был дерзким и смелым, и вовсе не незрелым. Они с Джорджем знали, где провести черту, знали, над чем можно подшутить. Они были, на самом деле, невероятно умны, просто не думали о школе и экзаменах. Как бы он ни дразнил Рона, Перси и всех остальных, Фред отчаянно защищал всех своих братьев и сестер. И даже в самые страшные времена парень пытался рассмешить людей. Как же она была опустошена, когда все думали, что он мертв. Он все еще смотрел на нее своими невероятными глазами. Должно быть, это была магия, подумала она, потому что ни у кого не было таких голубых глаз. И волосы… Волосы Рона и даже Джинни стали немного темнее, когда они повзрослели, но его локоны были такими же ярко-рыжими. И она была готова поклясться, что в них было бы уютно прятать пальцы. — … Похоже, мы зашли в тупик. — Она едва слышала себя, как будто смотрела за всем происходящим со стороны. Фред наблюдал за ней странно напряженным взглядом. Возможно, какая-то часть ее думала, что это шутка, но стоило посмотреть на парня, и она поняла, что это не так. И это было восхитительно. Всего на мгновение он оторвал от нее взгляд, и она почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда он взглянул — всего на мгновение — на ее губы. — Может быть, я не так хорош в шахматах, как мой брат, Гермиона, — пробормотал он, — но я не думаю, что это тупик, если мы оба выиграем. Она была немного выше, когда сидела на столе, так что ему не пришлось особо наклонять голову, чтобы поцеловать ее. Первое прикосновение его губ к ее губам было нежным, почти нерешительным. Проверяя настрой, давая ей время передумать, отстраниться. Но Гермиона поняла, что не хочет этого, и наклонилась вперед, закрывая то пространство, что еще оставалось, решительно целуя его. Фред отстранился, посмеиваясь. Она моргнула, на мгновение смутившись, затем нахмурилась, защищаясь. — Что? — Миона, — он снова усмехнулся. — Все неправильно… Ты не должна… — он замолчал, не находя нужных слов. — Тебе неудобно? Мне показалось, что ты скорее терпишь это, чем наслаждаешься. — Нет! — воскликнула она. — Ты просто… Ты был так осторожен. И я хотела сказать тебе, что можешь не волноваться. Меня все вполне устраивало. — О… — что-то темное и хищное блеснуло в его глазах, и Гермиона почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине и сконцентрировалась в животе. — То есть я могу не осторожничать, да? Прежде чем она успела спросить, что именно он имел в виду, Фред обхватил ее голову одной рукой и снова поцеловал. На этот раз поцелуй был яростным, нетерпеливым, и она вдруг очень обрадовалась, что сидит на столе, потому что если бы она стояла, то упала бы. Возбужденная, она с готовностью откликнулась, внезапно почувствовав потребность в его близости. Когда она приоткрыла губы, углубляя поцелуй, Фред издал удивленный, но довольный звук и снова жадно поцеловал ее. Они нашли ритм, почувствовали, что безумие внезапно уступает место чувствам, которые они годами заставляли себя подавлять, отталкивать, потому что знали, что между ними никогда ничего не должно было случиться. И все же сейчас Фред и Гермиона целовались. Это было похоже на голод, они двигались в такт друг другу, цепляясь друг за друга: его рука была у нее за головой, другая обвилась вокруг спины, пальцы впились в позвоночник. Гермиона протянула руку, чтобы сжать его рубашку в кулак, притягивая парня ближе, а затем, когда поняла, что все еще сидит со скрещенными ногами, распрямила их и зацепила лодыжки за его ноги, резко потянув вперед, так что его бедра прижались к краю стола. Она застонала, лишь наполовину приглушенная его губами, и когда девушка прикусила его нижнюю губу, то могла поклясться, что он вздрогнул. Другая ее рука обвилась вокруг его шеи, притягивая ближе, и Фред крепче обнял ее за талию, притягивая к себе. Но она и не возражала. Без предупреждения Фред отстранился, и она на секунду задохнулась, собираясь спросить, почему он остановился, но тут же почувствовала его губы на своей шее. Тяжело вздохнув, девушка откинула голову назад, одной рукой провела по его шее, а потом запуталась в волосах. Она была права: необыкновенно мягкие волосы, в которых можно спрятать пальцы. Другая ее рука лежала у него на плече, царапала по спине и цеплялась за рубашку, словно боясь, что упадет, а может, и действительно она упадет, потому что сейчас не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его губ. Он нашел точку ее пульса и слегка прикусил ее, и она наполовину приглушила тихий стон, прикусив губу. Обе его руки были теперь на ее бедрах, притягивая к себе, когда он провел языком по линии шеи, впадине горла, краю ключицы. Когда же он выпрямился, то нежно, почти целомудренно поцеловал ее в губы, а потом они оба, казалось, осознали, что только что сделали, и улыбнулись. Фред прижался лбом к ее лбу, его руки все еще лежали на бедрах, а ее руки все еще были в его волосах и спине. — Должен признаться, — пробормотал он, — я давно мечтал об этом. Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но из него вырвался лишь еще один смешок. Она думала, что наверное сильно покраснела. Очень сильно. — Я бы солгала, если бы сказала, что время от времени не думала о том же, — призналась она. Уизли улыбнулся ей. Гермиона подумала, что ей нравится его улыбка. Это было правильное сочетание озорства и красоты. Неудивительно, что он был волшебником — его улыбка была почти волшебной. — Ну и что ты думаешь? О твоем первом настоящем поцелуе? — спросил он. — Это не первый мой настоящий поцелуй, — сказала она почти нараспев, так что он понял, что она не злится. — И… Я не знаю. — Грейнджер попыталась изобразить озорную улыбку. — Боюсь мне может понадобиться еще один, просто чтобы убедиться. — На всякий случай лучше и правда убедиться, — согласился он. Она наклонила голову, чтобы встретить его губы, и на этот раз поцелуй был не таким горячим, больше игривым. Первоначальный порыв утих: этот был медленнее, слаще. Гермиона касалась его легкими, как перышко, поцелуями от уголка рта, вниз по шее, коснулась линии шрама, выглядывающему из-за воротника рубашки. Она почувствовала, как у него перехватило дыхание, и поймала зубами мочку его уха. — Ты дерзкая маленькая ведьма, — пробормотал Фред, возможно, пытаясь придать голосу негодующий оттенок, но из-за того, что голос его дрогнул, это прозвучало скорее как мольба. Она откинулась назад и ухмыльнулась ему, но он ухмыльнулся в ответ. — Ты уже приняла решение? — спросил он. — Или все еще не уверена? Она задумчиво склонила голову набок. — Я думаю, что уверена, — сказала она, и ее рука скользнула от его шеи к воротнику рубашки. Фред почти никогда не носил футболки, и это не имело отношения к тому, что сейчас на дворе стоял декабрь. Очевидно это было из-за шрамов, даже рукава рубашки парень никогда не закатывал. — Ах, как жаль, — сокрушался он. Он хотел продолжить свою печальную речь, но она прервала его еще одним поцелуем, коротким и сладким. Он моргнул, немного застигнутый врасплох, а Гермиона только снова усмехнулась. Этажом выше раздался еще один возмущенный вопль, за которым быстро последовали шаги — кто-то спускался на кухню. Фред отпрыгнул от Гермионы, схватил свою почти пустую бутылку из-под сидра и уселся на стол, опустив ноги на скамейку. Гермиона схватила свою бутылку и скрестила ноги. Через минуту вошел Гарри, бросил пустую бутылку в мусорное ведро и направился к холодильнику. — Твой брат только что обчистил меня, — сказал он с легким раздражением из холодильника. — Какой именно? — Фред поднял брови. С полунасмешливым вздохом Гарри закрыл дверцу холодильника и протянул бутылку Гермионе. Когда она соскользнула с прилавка, чтобы открыть крышку, он сказал: — Рон, хочешь верь, хочешь нет. Он сделал ответный ход. — Не ожидал, — удивился Фред. — Нужно всерьез подумать о том, чтобы взять его к нам в отдел финансов… Гарри закатил глаза. — Джордж сказал… Спасибо, Гермиона… Джордж сказал то же самое, — ответил он, делая большой глоток. — Вы вернетесь наверх? Я чувствую, что эта игра закончится ссорой. — Я слышал, что это ключевая особенность «Монополии», — весело сказал Фред, глядя на Гермиону. Он шутил и улыбался, но она могла читать по его лицу: ты хочешь подняться наверх? Хочешь, чтобы я поднялся? — Э-э, мы поднимемся через несколько минут, Гарри, — сказала Гермиона, радуясь, что это он спустился, а не Рон, который, вероятно, заметил бы, что что-то не так, или Джордж, который определенно заметил бы, что именно не так. Гарри просто кивнул и пошел вверх по лестнице. — Ты в порядке? — Фред, все еще сидевший на столе, склонил голову набок. Она улыбнулась, подавляя легкую дрожь. — О, я в порядке, — ответила Гермиона. — Просто… Не знаю. Нам нужно поговорить? — А ты хочешь поговорить? — Он пожал плечами. Смысл его слов был ясен. Если она больше не хочет, если скажет, что нужно остановиться, то Фред не будет продолжать. Они никогда об этом больше не заговорят, и все будет кончено. Грейнджер должна была признать, что испытывала некоторое облегчение, зная это, по причинам, в которых она не была полностью уверена. — Ну-у-у… — сказала она и снова принялась ковырять этикетку на бутылке. — Наверное, у меня нет причин заводить серьезные разговоры сейчас. А у тебя есть? Фред улыбнулся. Это было тепло и легко. Утешительно. Сразу становилось ясно, что он один из старших братьев в семье, когда видишь такую улыбку. — Со мной все просто, — сказал он, затем дерзко подмигнул, и она рассмеялась. — Серьезно, — сказал он, снова становясь искренним, — я плыву по течению. И не против сейчас плыть некоторое время… — Интересно… — задумчиво произнесла Грейнджер. — тогда, может быть, мы сможем чем-нибудь занять это время? Он ухмыльнулся ей, нагло и похотливо. — Мерлин, мне нравится, как ты думаешь, — пробормотал он, вставая так, чтобы снова оказаться перед ней, между ее ног. Она слегка уперлась пятками ему в колени и ухмыльнулась, схватив его за рубашку и потянув вниз, но не настолько, чтобы дотянуться. — Тебе везет, — промурлыкала она, — я часто думаю.