Канун нового года

Они попрощались с Росмертой и снова вышли на улицу. К счастью, за то время, что парочка провела в «Трех метлах», метель немного утихла, и путь до «Вредилок» прошел без приключений в виде порывов снега в лицо. Войдя в магазин, на фасаде которого еще не было вывески «Волшебные вредилки Уизли», Фред провел Гермиону под бархатной занавеской в заднюю комнату, внутри которой была винтовая лестница, ведущая на второй этаж. — Ух ты! — воскликнула она, добравшись до верха. — Это гораздо больше, чем лондонская квартира! Так оно и было. Главная комната была почти вдвое больше тесной гостиной в магазине в Косом переулке. Кухня там была продолжением гостиной, но здесь она была полностью отгорожена стеной и дверью, что сразу делало дом похожим на жилье взрослого человека. Большую часть стены напротив выхода на лестницу занимало массивное окно, выходящее на главную улицу Хогсмида, а на другой стене располагался красивый камин, вокруг которого громоздились три ярко-красных кресла и желто-оранжевый клетчатый ковер. Кофейного столика не было. — Две спальни, — сказал Фред, снимая ботинки и указывая на две двери справа. Обычно он не снимал обувь в Норе и в старой квартире, но только потому, что там обычно на полу валялось что-то острое. — Ванная между ними. Там есть, кстати, еще один люк-камин. И кабинет, наверное… Хотя, может, я сделаю там еще одну третью спальню. Или все же кабинет — надо где-то заниматься документами. Гермиона повернулась, чтобы ухмыльнуться ему, и заметила, что он снял ботинки и нагнулся, чтобы расстегнуть молнию на ее обуви. — Ты, кажется, в полном восторге от квартиры, — сказала она, и он показал ей язык. — Какая спальня твоя? — Вон там, — сказал парень, указывая на самую дальнюю от лестницы дверь. — Оттуда открывается прекрасный вид на улицу. Она вопросительно подняла бровь, но Фред только пожал плечами. Гермиона шагнула к двери и распахнула ее. Сиреневая краска была на трех стенах и цвет индиго на четвертой; необычно яркая, но вряд ли она не ожидала этого от близнеца Уизли. Большая кровать была придвинута к стене цвета индиго напротив двери, огромное окно на левой стене и складная дверь шкафа на правой. Рядом с дверью стоял комод с маленьким зеркалом на нем, а также кучей гигиенических средств. — Это настоящий крем? — спросила она, хватая тюбик. — Или те самые новые розыгрыши? — Эти настоящие, — сказал Фред, вырывая у нее тубу. — Ты что, думаешь, у меня такая потрясающая кожа от природы? Я тронут. Он сделал слишком серьезное лицо, как модель, позирующая для фото в журнале, и Гермиона рассмеялась. — Здесь уютно, — призналась она. — Хотя, честно говоря, я ожидала большего беспорядка. — Ну ты подожди, — сказал Уизли. — Я только что переехал. Этот маленький кабинет будет переполнен документами в мгновение ока. Только представь себе, — он обнял ее за плечи, а другой рукой медленно и драматично помахал перед ними. — Море наших розыгрышей завалили весь пол в гостиной. Ты медленно крадешься, чтобы не наступить на какой нибудь фейерверк случайно и бабах! — Ужасно, — протянула Гермиона, и он бросил на нее слегка обиженный взгляд. Она закатила глаза и стряхнула его руку, шагнув дальше в спальню, чтобы увидеть этот вид из окна, которым Фред так хвастался. И он был прав — это было великолепно! Вместо подоконника было мягкое сидение, и она села на его край, глядя, как снежинки лениво падают вниз. Фред сидел на кровати, наблюдая, как она смотрит на снег. — Э-э-э, Гермиона? — позвал он, и девушка подняла на него глаза. Он наклонился вперед, подперев голову кулаком и положив локоть на колено. — Да? Его улыбка была мягкой. — Если ты хочешь поцеловать меня еще раз, я не против. На мгновение она была сбита с толку, но затем внутри нее зародился тихий смех. — Ничего себе, — рассмеялась девушка. — Это самый пассивный способ попросить о поцелуе, который я когда-либо слышала. — Ах, ну да, — ответил он, закидывая руки за спину и откидываясь назад. — Я и забыл, что тебе нравятся более активные способы. — Иногда немного огня не помешает, — призналась Гермиона, и это было все, в чем она собиралась признаться прямо сейчас. Было стыдно говорить о тех мыслях, которые приходили ей в голову все эти дни, вызванные их поцелуями на кухне. Интересно, каково это, когда его пальцы пробегают по ее бокам, прячутся под рубашкой; когда она обводит губами шрамы на его торсе, ощущает голую кожу живота, прижимающуюся к ней; его пальцы цепляются за пояс ее джинсов… Ей вдруг стало очень тепло. Фред смотрел на нее темными глазами. Подобные мысли посещали и его не раз, но он не позволял себе предаваться подобным мечтам до самого поцелуя на Гриммо, опасаясь быть раскрытым. Гермиона была прежде всего его другом. Кем-то, кто ему очень нравился, и он не хотел бы ее напугать и потерять. — Так значит, ты хочешь огня? — спросил он, медленно и лукаво улыбаясь. — Не обращай на меня внимания, — сказала она с ухмылкой. — А чего ты хочешь? Уизли ухмыльнулся в ответ, почти вызывающе. — Я хочу, чтобы ты поцеловала меня. Если бы Гермиона была абсолютно честна, она бы признала, что рада услышать это от него. Она много думала о поцелуях на кухне, но больше всего о том, что они означали, и то, что у них не было возможности поговорить после этого, делало ситуацию только хуже. Девушка знала точно, что ей это понравилось, и она хотела бы сделать это снова, но помимо этого… Неуверенность все же беспокоила ее: она все еще не знала, что думал Фред о том поцелуе и чего он хотел. Но еще она знала, что Фред Уизли никогда не будет терпеть дискомфорт. Если бы все пошло не так, Гермиона прямо видела, что он бы пожал плечами и сказал: «Ну что ж, это было весело! Да, Миона? Пошли, я покажу тебе тот самый продукт, о котором мы с Форджем тебе говорили!» И они бы снова просто стали друзьями, без той неловкости. Но… Сейчас он сказал, что хотел бы, чтобы она поцеловала его снова. Фред в свою очередь был искренне доволен собой за такую прямоту. Он и раньше был откровенен с девушками (например, он сразу сказал Анджелине, что они могут быть только друзьями, несмотря на то, что целовались десять минут назад), но все было по-другому, когда это была девушка, которую он давно знал и которая ему очень нравилась. Он очень, очень не хотел все испортить. К счастью, подумал он, у них есть время, чтобы… Не торопиться. О, это была странная мысль. Его осенило приятное осознание ситуации. Фред даже никогда и подумать не мог, что все его мечты станут реальностью. У них было достаточно времени, чтобы выяснить, что же происходит. И они могли просто плыть по течению, не торопясь. Гермиона, похоже, пришла к такому же выводу, потому что встала с подоконника и села рядом с ним на кровать. — Думаю, я тоже хочу поцеловать тебя, — сказала она, и подумала, что больше и не обязана ничего говорить: у них впереди было много дней, чтобы разобраться в себе. И это добавляло смелости: делать то, что хочется, а не то, что нужно успеть сделать. Гермиона наклонилась первой, слегка коснувшись губами его губ, и он ответил ей тем же. Это было медленно и нежно. Не было той нужды, как при первом поцелуе — теперь это была знакомая территория. Перенеся вес тела на одну руку, Фред медленно взял Гермиону за подбородок, приблизил ее губы к своим и наклонился еще ниже, чтобы поцеловать глубже. Одна ее рука легонько легла ему на грудь, на сердце. Затем ее ладонь сжалась в кулак, и она откинулась назад, опустив голову на подушки его кровати, увлекая парня за собой. Дрожь пробежала по спине, когда он пошевелился, вытянув руки, чтобы не навалиться на нее всем своим весом, чувствуя, как ее руки обвивают его плечи и тянут вниз, ближе. Гермиона вспомнила, как на площади Гриммо она хотела, чтобы он был ближе, и ближе, и ближе… — Ты прекрасна, — пробормотал Фред, и она улыбнулась ему в губы. — Льстец, — сказала она ему. — Это не лесть, если это правда. — Он покачал головой, сморщив нос. Она снова поцеловала его, но улыбалась так сильно, что это было как-то неловко, но потом одна из его рук легла ей на бедро, отчасти для того, чтобы она не упала с кровати, так как она лежала поперек кровати, а ее ноги все еще были на полу, отчасти потому, что он просто хотел прикоснуться к ней, и что-то в животе затрепетало. — Фред, — пробормотала Гермиона, когда он провел линию поцелуев от ее рта к подбородку, а затем вниз по шее. — Ммм? — промурлыкал он, покусывая основание горла, и ее дыхание перехватило, и девушка почувствовала, как он усмехнулся. — Это действительно неудобное положение, — призналась она со смехом. — Согласен, — пробормотал парень, двигая рукой от ее бедра к заднице и резко потянув. Он перекатился на спину, увлекая за собой Гермиону, так что она оказалась над ним, оседлав его. Не ожидая этого, она вскрикнула и чуть не ударилась головой о его плечо, но в последний момент протянула руки, так что ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его лица. — Привет! — Фред улыбнулся наполовину очаровательно, наполовину дерзко. Она покачала головой, раздраженная, но в то же время удивленная. — Ты такой глупый, — пробормотала девушка. — Я думаю, ты хотела сказать неотразимый, дорогая, — сказал он, подмигнув. Она фыркнула, но улыбнулась. — Ты можешь быть и глупым, и неотразимым, — сказала Гермиона ему. Фред потянулся, чтобы поцеловать ее в губы, и она ответила. Одна его рука все еще лежала на ее бедре, другая на талии, и когда она поцеловала его, парень резко притянул ее ближе, скользнув теперь пальцами в волосы. Его ноги все еще были на полу, поэтому он сел, подталкивая ее вверх, так что Грейнджер оказалась теперь на коленях. Этот угол был намного лучше, так как она могла крепко обнять Уизли за шею, сжав в кулаке волосы. Ему нравилось, когда она прижималась к нему; как будто она хотела его, как будто она нуждалась в нем, как будто она чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Одна из рук Гермионы скользнула от его плеча к воротнику рубашки, а указательный палец коснулся верхней пуговицы. Он замер. Она отстранилась, озабоченно нахмурив брови. — Прости, — сказала она. — Я не хотела… Я забыла… — Все в порядке, — сказал Фред, убирая руку с ее бедер, чтобы взять ладони, успокаивающе сжимая их. — Я просто… С прошлого мая… У меня там… Он поморщился. Как это объяснить? Как сказать ей, что он заставил Джорджа убрать зеркало в их общей ванной комнате в Лондоне? Как сказать, что он даже переодевается в темноте? Рассказать, что первые несколько месяцев после окончания войны он боялся, боялся до такой степени, что у него случались приступы паники, принимать душ? Гермиона мягко улыбнулась. — Мне все равно, Фред, — сказала она, слегка подвинувшись вперед, чтобы прижаться как можно ближе. — Я имею в виду, что знаю, почему ты боишься. Но это правда не имеет никакого значения. — Она наклонилась и быстро, нежно поцеловала его в шрам под левым глазом. — На случай, если ты еще не заметил, я думаю, что ты красивый. Очень красивый, — добавила девушка, и ее улыбка превратилась в ухмылку. Он покраснел, красная полоса появилась на щеках, растянувшись до самых кончиков ушей. Логически Фред думал, что знал это. В конце концов, это была Гермиона, и она была потрясающей. И все же было облегчением услышать, как она произносит это вслух. — Дело не только в этом, — признался он, — но, спасибо. Я тоже думаю, что ты красивая. — Он дерзко сжал ее бедро, что, честно говоря, немного успокоило Грейнджер, потому что это был признак того, что он не был расстроен. — Я просто… Я не хочу показаться самонадеянным, и тем более давить на тебя. Я не ожидал, что ты вообще захочешь со мной… Особенно с… Ну когда я такой, — он неопределенно указал на свою грудь, на шрамы. — Фред, — она тихонько рассмеялась. — Если бы я не хотела, то не сидела бы сейчас у тебя на коленях. — Но в глубине души Гермионе было приятно, что он так заботился о ее чувствах. Конечно, это были просто правила приличия, но то, что он думал о ее границах, очаровывало. — И… — продолжала она, закусив губу. — Я не хочу тоже показаться самонадеянной, но… Может мы… Продолжим? Она закрыла глаза и смущенно поморщилась. Гермиона знала, что покраснела. Ярче, чем волосы Фреда, даже ярче, чем те ужасные кресла в его гостиной. Но Фред только открыл рот, как будто она только что объявила, что Рождество опять наступило, или, что Филч оценил их шутиху. За последние несколько лет Уизли несколько раз ловил себя на том, что следит за Гермионой, и никак не мог понять, какой она ему больше нравилась. Когда она училась, на ее лице была глубокая сосредоточенность; то, как она хмурила брови, просматривая огромные тома шириной с его ладонь, то, как кончик ее языка высовывался изо рта, когда она пыталась записать все до того, как мысли вылетали из головы. Он поймал себя на том, что хочет знать, о чем она думает, когда так хмурится, обнаружил, что очарован ее нравоучениями, которые был готов слушать часами. Когда она смеялась, ему нравился ее смех, и он любил эту улыбку; нравилось, что она так охотно улыбалась с тех пор, как ее передние зубы стали меньше; нравилось, как девушка морщила нос; нравилось, что она свободно говорила о том, о чем хотела сказать, не думая, что скажут остальные. Когда она злилась, он чувствовал, как потрескивает воздух, как искры и молнии летят из ее глаз, из кончиков пальцев, как она твердо стоит на своем и готова бороться физически; как ругалась, как посылала проклятия: ничего запретного, потому что ее гнев был силой, с которой нужно считаться, и, что более важно, силой, которой нужно бояться. Она никогда не оправдывала зло и несправедливость. Фред подумал о страсти. Во всех своих состояниях она была страстной. Может быть, теперь он сможет подробнее узнать об этом? Он посмотрел на Гермиону, которая все еще смущалась, хотя уже открыла глаза. Мягкие карие глаза, с легким намеком на неуверенность. Это никуда не годилось. Может мы… Продолжим? — Давай, — пробормотал он, и улыбнулся. Парень высунул кончик языка, как он делал, когда думал о чем-то, а еще он знал, что ведьмы от такого с ума сходят. — Да, я думаю, что переживу этот позор как-нибудь. — Ты неисправим, — Гермиона слегка нахмурилась. — Я бесподобен, дорогая, — поправил он со смехом и поцеловал ее. Не губы, а основание шеи. Гермиона, которая уже открыла рот, чтобы возразить, была застигнута врасплох, и вместо этого с ее губ сорвался тихий стон. — Какой приятный звук, — прошептал он, лукаво улыбаясь ей в лицо. Очень приятный звук, и он надеялся, что сможет вытянуть его из нее по крайней мере еще несколько раз. — Так значит, — прошептал Фред, покусывая ее шею, чувствуя, как она дрожит в его руках. — Продолжим — это насколько продолжим? Она думала, что дышит гораздо тяжелее, чем следовало бы для человека, который не бежал стометровку только что. Гермиона могла бы смутиться, если бы это был кто-то другой, но не Фред, о котором она мечтала все эти дни. — Э-э… — пробормотала она, совсем не в состоянии думать, когда он обернул ее волосы вокруг своей руки и мягко потянул, откидывая ее голову назад и давая ему лучший доступ к горлу. — Я не… Не знаю. Может будем плыть по течению? — У меня учишься, — усмехнулся парень, и Грейнджер обхватила его лицо руками и наклонилась, чтобы поцеловать. — Я тебе уже говорил: со мной все просто. Он встал, крепко держа ее за бедра, и она обвила ногами его талию. На мгновение он подумал о том, чтобы прижать ее к стене, о том, как она крепко сожмет свои бедра, чтобы не упасть. Но кровать была ближе, и мысль о том, что ее волосы рассыплются по кровати — по его кровати — была еще лучше. Повернувшись, Фред опустил Гермиону на кровать, руки скользнули вверх от ее бедер, пробрались под футболку, пробежались пальцами по обнаженной коже живота. Ее дыхание дрогнуло, и она крепче обняла его за шею. Она жаждала ощутить его тяжесть на себе, тепло его тела на своей коже. Она слегка выгнула спину, безмолвно поощряя его действия, и руки скользнули выше, пальцы коснулись груди, нащупывая лифчик. Сев, Гермиона толкнула его так, что он оказался на коленях, и скрестила руки на животе, медленно снимая футболку через голову и отбрасывая ее в сторону. Фред смотрел на нее, на румянец на щеках, на гладкую, бледную кожу, на ее фиолетовый лифчик. Он улыбнулся, снова высунув кончик языка, и осторожно провел пальцем по кружеву. — Мы подходим друг другу, — тихо заметил он и приподнял бровь. — Совпадение? — Я думала, ты не веришь в совпадения, — ответила она. Выбор белья был ненамеренный: покидая Хогвартс, Грейнджер точно не планировала раздеваться сегодня перед кем-то, но, чего скрывать, она знала, что это его любимый цвет. Лежа на кровати без футболки, подняв одну руку над головой, кусая костяшку указательного пальца, с растрепанными волосами, разметавшимися по подушке, она смотрела на него сквозь прикрытые веки, и румянец заливал ее щеки. Он не мог не смотреть на нее. — Боже, ты горячая штучка, — пробормотал Фред. Это вызвало у нее улыбку. И эта улыбка на лице Гермионы Грейнджер, когда она лежала на его кровати полураздетая, была едва ли не лучшей вещью, которую он когда-либо видел. — Ты сам такой же, — прошептала она в ответ. Он ухмыльнулся, рванулся вперед и крепко поцеловал ее, обхватив обеими руками лицо. Потом ладони скользнули вниз, по плечам, по рукам, снова нашли талию. Когда она снова легла, Фред наклонился, чтобы поцеловать ее шею, ключицы и живот. Горячие поцелуи наверняка оставят следы на ее коже. Он чувствовал, как мышцы ее живота трепещут под прикосновениями, напрягаясь от предвкушения, и одна ее рука гладила его волосы, другая сжалась в кулак над головой, а грудь вздымалась от неглубокого, прерывистого дыхания. Фред не торопился возвращаться к ее губам, медленно поднимаясь вверх, оставляя за собой след языком и поцелуями, пальцы следовали за ними, танцуя по ее животу, бокам, наконец остановившись чуть ниже лифчика, когда он снова поцеловал ее. Гермиона видела вопрос в его глазах, так же как он видел ответ в ее, и парень нежно сжал фиолетовое кружево. Она выдохнула, рука в его волосах напряглась. Он улыбнулся ей в губы, затем наклонил голову и поцеловал грудь, разминая мягкую плоть. Ее ноги все еще крепко обхватывали его бедра, как будто Гермиона боялась того, что произойдет, если она отпустит, но Фреду эта хватка даже нравилась. — Эй, — тихо сказала девушка, и, когда он посмотрел на нее, ее рука потянулась к верхней пуговице его рубашки. Он замер, и она это заметила. Ее голос был таким нежным, когда она спросила: — Ты мне доверяешь? — Конечно, — тихо сказал Фред. — Я просто… Я не хочу, чтобы ты… Чтобы… Чтобы что? Чего он боялся? Уизли знал только, что боялся, но чего? Гермиона улыбнулась ему. Если обычно улыбку сравнивают с солнечным светом, то ее улыбка была похожа на лунный свет. Что-то спокойное, нежное и… Чистое. — Мне правда плевать на твои шрамы, — сказала она ему. — Но если ты не хочешь, чтобы я увидела их, не буду принуждать тебя. Фред вздохнул и слегка наклонился, чтобы коснуться лбом ее лба. — Дело не в этом, — сказал он. — Просто… Даже мне самому неприятно смотреть на них. — Ну вот и решено, — просто сказала она. — Я тебя не заставлю, Фред. Я хочу, чтобы тебе было комфортно, так же как и мне. Он мягко покачал головой и тихо рассмеялся. — Мерлин, Гермиона, — пробормотал он. — Почему ты такая… Не знаю. Удивительная. Замечательная. — Она покраснела и открыла рот, но он перебил ее: — Не говори, что это не так, — сказал он. — Потому что это правда! — И ты тоже такой, — ответила она. — И несколько шрамов ничего не изменят. Вспомни Билла и Флер. Ей все равно, как он выглядит. Она сказала, что эти шрамы показывают, что он храбрый, а ты… — она прижала руку к его сердцу. — Ты один из самых храбрых людей, которых я знаю. Фред покраснел до кончиков ушей и одарил ее своей фирменной мальчишеской улыбкой. — Ну, — сказал он, — мы, гриффиндорцы, славимся своей храбростью. Она улыбнулась, когда он перенес свой вес на другую руку, его теперь свободная рука мягко сжала ту, которую она положила ему на сердце, и поднесла ее к губам. Парень поцеловал кончики пальцев, затем осторожно поднес ее к верхней пуговице своей рубашки. Ее глаза расширились. — Ты уверен? — Не сомневаюсь, — он кивнул. Медленно, дрожащими пальцами, Гермиона расстегнула верхнюю пуговицу на его воротнике. Он смотрел ей в глаза, пока она расстегивала одну, потом другую, медленно, сантиметр за сантиметром обнажая его грудь. Белые шрамы пересекали кожу, некоторые аккуратные и гладкие, другие рваные и жуткие. Когда расстегнулась последняя пуговица, она осторожно прижала руки к его груди, почти с благоговением скользя пальцами по телу. Фред все еще пристально наблюдал за ней, следил за ее реакцией, они оба были настолько поглощены этой магической интенсивностью, что когда взгляд Гермионы встретился с его, он почти вздрогнул. — Ты прекрасен, — сказала она и потянулась, чтобы поцеловать его. Она обвила руками его шею и потянула вниз, наслаждаясь ощущением обнаженной кожи на своей. Фред поцеловал ее в ответ, отчаянно и грубо, лишенный всякой притворной учтивости, просто испытывая облегчение. Гермиона резко повернула бедра, перекатывая их так, чтобы оказаться сверху. Это действие застало его врасплох, и он издал какой-то удивленный звук, который заставил ее улыбнуться. — Мерлин, какой вид… — тихо воскликнул он. — Никогда бы не подумал, что Гермиона Грейнджер будет сидеть на мне без рубашки. Она подняла руку, чтобы откинуть волосы с лица, и лунный свет из окна резко осветил ее левый бок, бросив драматические тени на лицо и живот. Губы ее были припухшими от поцелуев, лицо раскраснелось, глаза горели каким-то темным голодом. Гермиона обвила одной рукой его шею сзади, нежно покусывая, а затем крепко целуя, уверенная, что оставит след. Одна рука Фреда держала ее за бедро, другая запуталась в волосах, когда она целовала его шею и ключицы, скользя свободной рукой по груди. Точно так же, как он делал это с ней, она осыпала поцелуями его изуродованную кожу, проводя языком по линии каждого шрама, чувствуя, как подрагивают мышцы его живота от прикосновений. В момент особой смелости одна из ее рук скользнула еще ниже, мимо пряжки его ремня, по грубой ткани джинсов, прямо по твердой выпуклости под ними. Фред издал какой-то сдавленный стон, и Грейнджер на мгновение перестала целовать его живот, чтобы поднять голову и похотливо улыбнуться. — Тебе нравится? — спросила она невероятно невинным тоном, хотя ее улыбка была хитрой, и она продолжала тереть его джинсы. — Ты дразнишь меня, — пожаловался он, но при этом улыбнулся. Одна его рука покоилась за головой, другая все еще была в ее волосах, и она должна была признаться себе, что это — его расстегнутая рубашка, рукава, все еще закатанные до локтей, его глаза, блестящие от возбуждения — тоже было чертовски сексуально. — Хочешь, чтобы я остановилась? — Она склонила голову набок. — О, Мерлин, нет, — воскликнул Фред как-то слишком быстро и слишком отчаянно, чтобы это можно было принять за шутку. — Нет, если только ты сама этого не захочешь. — Я хочу, Фред, — сказала Гермиона, снова поднимаясь по его телу, чтобы поцеловать парня в губы. Ей нравилось чувствовать прикосновение его кожи к ее, когда он обнимал ее за спину и прижимал к себе, скользя ногами по кровати так, что его колени приподнимались, подталкивая ее еще выше, давая ему возможность слегка подтянуть тело за бедра. Он гладил ее через джинсы, но этого было достаточно, чтобы Гермиона тихо застонала. Его руки играли с застежкой на спине, и он отодвинулся от нее ровно настолько, чтобы Грейнджер могла видеть его вопросительное выражение. Она кивнула, и он щелкнул застежкой. Откинувшись назад, она высвободила руки из лямок и швырнула лифчик в том же направлении, что и футболку, и Фред просто пялился на нее. Приподнявшись, он поцеловал ее в губы, потом в подбородок, потом шею, а потом прижался губами к соску. Она издала тихий хриплый стон, одной рукой почесывая его голову, а другой опираясь на плечо. Парень провел пальцем по ее спине, и она выгнулась, крепко обняв его за плечи. Он играл языком, и она вскрикнула, а он уже перешел к другой груди и делал то же самое, пока соски не затвердели и не заострились. Гермиона давила на его бедра достаточно сильно, так что мысли путались, и он думал только о том, как она будет стонать под ним. Затем Гермиона обеими руками потянула его за воротник рубашки, а когда парень кивнул, просунула пальцы под рубашку и стянула ее с его плеч. Она провела пальцем по линии шрама на его правом плече, когда он бросил рубашку в угол, снова целуя. Его рука скользнула по ее телу, между грудей, прочертила линии на животе и вокруг пупка, пока он не добрался до пояса ее джинсов. — Да? — спросил он скорее с придыханием, чем с вопросом. Она кивнула. — Да, — выдохнула она в ответ, и ловким движением пальцев он расстегнул пуговицу. Потянув вниз молнию, его рука скользнула в ее джинсы, поверх фиолетовых трусиков, чувствуя теплую влажность. Он ухмыльнулся. — О, Мерлин, — пробормотал Фред, приподнимаясь рядом с ней на локте и пряча руку под подушку. — Ты мокрая из-за меня? Она приглушенно застонала, глядя на него снизу вверх. — Честное слово, — пробормотала Гермиона. — Ты… Ой, — она замолчала, когда Фред коснулся ее пальцами. — Мерлин… — снова повторил он, и во рту у него внезапно пересохло. Он мог бы просто слушать этот звук вечно. И в сочетании с тем, как она закрыла глаза, прикусила губу, подняла брови с выражением, которое можно было описать только как нетерпение… Фред боялся, что кончит как прыщавый третьекурсник в свои джинсы. — Ты что-то говорила? — спросил он, подражая ее невинному тону минуту назад. Не доверяя себе, она просто смотрела на него, даже когда одна рука гладила его по плечу, спускаясь вниз по руке, молча прося сделать это снова. Он так и сделал, и то, как она выгнула спину и закусила губу… Фред знал, что этот образ будет сниться ему в самых горячих снах. — Эй, — тихо сказал он. — Ты не возражаешь, если я… Парень убрал руку, чтобы потянуть за пояс ее джинсов. Она кивнула, затем приподняла бедра, и он медленно потянул их вниз, по ее бедрам и ногам. «У нее очень красивые ноги», — подумал он. Уизли мечтал, когда она обхватит его тело своими ногами. — Гермиона, ты точно ведьма — пробормотал он, криво улыбаясь, и медленно провел рукой по ее животу. — Скрывала все это. Впрочем, может, оно и к лучшему, — добавил он с усмешкой. — Если бы я видел это, то не думал бы о тебе так часто. Мог бы спать спокойно… — Ты думал обо мне? — Она посмотрела на него, возбуждение сменилось любопытством. — Все время, черт возьми, — парень усмехнулся. . — Ну, ладно… Не все время. Иногда я думал о магазине. Она тихо рассмеялась и снова покраснела. Вид его, без рубашки, но все еще уверенного в себе, все еще веселого, согревал сердце. — Если бы ты сказал это раньше, мы бы провели несколько бессонных ночей вместе, — призналась она, и Фред уставился на нее, а затем ухмыльнулся как Чеширский кот. — Надеюсь, бессонные ночи впереди, — промурлыкал он, подползая на кровати, чтобы поцеловать девушку, его рука медленно, достаточно медленно, чтобы она могла остановить его, если бы захотела, скользнула вниз по ее животу, под кружево трусиков. Она тихо вскрикнула при первом же прикосновении, и он замер, обеспокоенный, пока девушка не пробормотала: — Нет, нет, все в порядке, я просто… Я не… — она не знала, как закончить, но этого и не нужно было, потому что он улыбнулся ей в губы и снова пошевелился. У Гермионы не было сексуального опыта, но она могла дать понять, что ей нравится, если бы Фред спросил, но он решил сам изучить ее тело. Его движения были медленными, исследовательскими, соединяющими воедино то, что нравилось, то, что пока не нравилось, и то, что сводило ее с ума. Через несколько минут она уже тяжело дышала и вся раскраснелась, сжимая одной рукой простыни, а другой обхватив его щеку, когда он смотрел на нее сверху вниз, завороженный выражением ее лица. Ее дыхание прерывалось, когда он прикасался к ней. — Ф-Фред… — пробормотала она. — Я… Я… —Что? — спросил он, улыбаясь так, чтобы она поняла, что он дразнит ее, совсем чуть-чуть. Она на мгновение зажмурилась, но тут же открыла глаза. Гермиона прикусила губу, затем тяжело выдохнула, крепче сжимая простыню. Рука на его щеке переместилась к затылку, когда она притянула его к себе для поцелуя. Он подчинился, и у его губ она сумела выдохнуть: — Мне надо… Боже, что? Что ей было нужно? Она даже сама не была уверена; каждая клеточка ее тела кричала все громче, все туманнее, все неопределеннее. Грейнджер не знала, что это было, но она хотела этого, даже нуждалась в этом. Но в чем именно? Фред тихо засмеялся, восхищенный ее отчаянием, и вдруг все встало на свои места. Он. Ей просто нужен был он. Казалось, он пришел к этому выводу всего за мгновение до нее, потому что его пальцы внезапно замедлились, и он начал целовать ее тело, устраиваясь между ее ног. Когда парень добрался до пупка, то посмотрел на нее снизу вверх, как она выглядела очарованной и немного взволнованной. — Так нормально? Она кивнула. — Да, я… Думаю, да… — Мысль о том, что она так хочет этого парня, пугала, но это был Фред, и она доверяла ему, и она чувствовала себя в безопасности рядом с ним, и она действительно, действительно хотела большего от него. — Да. Он снова улыбнулся, медленно и нежно целуя ее в то место, которое находилось чуть выше трусиков. Сначала с одной стороны, потом с другой. Фред мягко раздвинул ее ноги и поцеловал внутреннюю сторону бедер. Он чувствовал, как ее глаза следят за ним, ему нравилось, как пристально она смотрит, восхищенно, влюбленно. Как дрожат ее губы, когда она выдыхает, когда он целует ее бедро, как смотрит ему в глаза. Затем он просунул палец под ткань и отодвинул ее в сторону. На мгновение Гермиона смутилась, остро осознав, насколько беззащитна, но затем парень взял ее руку — ту, что сжимала простыню — и поднес к своей голове, так чтобы она снова схватила его за волосы. — Если ты хочешь остановиться, — сказал он, и, Мерлин, она почувствовала его дыхание, от которого у нее мурашки побежали по спине, по ногам и до кончиков пальцев. — Просто скажи мне. А потом он поцеловал ее там. Гермиона тут же прижала другую руку ко рту, потому что звук, который она издала, которым почти подавилась, был громче и грубее, чем любой из предыдущих. Он посмотрел на нее снизу вверх, а потом переплел их пальцы. — Не стесняйся, — сказал Фред, и ей захотелось ударить его за нахальное выражение лица. — Кричи так громко, как хочешь. Он обхватил свободной рукой ее ногу, так что его ладонь оказалась прижатой к ее животу, затем наклонился, чтобы поцеловать ее снова. На этот раз она не пыталась заглушить эти звуки, какая-то часть ее мрачно радовалась, что он может вытащить их из нее, какая-то часть хотела показать, как сильно Фред на нее влияет. Его руки все трогали и гладили, пробовали и изучали, пока Гермиона не стала задыхаться. Она как будто просила его не останавливаться, продолжать. Её рука больно сжала его волосы, желая все больше и больше, и больше… — Ох! — она вздрогнула, издав долгий, низкий стон, и обмякла. Разум был будто затуманен по краям, каждая часть ее тела покалывала, и она лениво провела пальцем по его волосам, пока Фред поднимался и двигался к ней. Он грубо вытер тыльной стороной ладони губы, и она поцеловала его, грубо и голодно, пробуя себя на вкус. — Ты хоть представляешь, как ты прекрасна, когда делаешь это? — спросил он, когда девушка, наконец, позволила ему отодвинуться от себя, и они оба тяжело дышали. — Не понимаю, — ответила она, поглаживая линию его ключицы. — Может быть, покажешь мне еще раз, а я попробую разобраться? — О! — Он ухмыльнулся, глаза его блестели от возбуждения. — Это отличная идея. Она положила обе руки ему на грудь. — Не сейчас, — уточнила Гермиона и толкнула парня. Он послушно упал на спину, и она потянулась руками к поясу. Она чувствовала, что он наблюдает за ней, но, несмотря на то, что на ней почти не было одежды, не чувствовала себя застенчивой. Это было странно — чувствовать на себе его пристальный взгляд, знать, что он хочет ее, чувствовать себя такой желанной. А когда Грейнджер стянула с него джинсы и отбросила их в сторону, то столкнулась с вопиющим примером того, как сильно он ее хочет. Она просунула руку под ткань его боксеров, обхватила член пальцами, медленно двигаясь вверх и вниз. Было странно наблюдать за его реакцией, видеть, как сильно меняется лицо Фреда от малейшего движения; это было странно завораживающе. Она снова ощутила тот же голод, от того, как он начал задыхаться, как он потянулся к ней и притянул ее губы к своим, когда Гермиона наклонилась над ним; его рука обхватила ее запястье, заставляя ускориться. — Боже, Гермиона… — пробормотал он, крепко зажмурившись. — Я, я… Блять. Фред редко ругался, особенно при ней. Ей вдруг захотелось услышать это снова, и она ускорила движения. Она вдруг подумала о том, какой Фред на вкус, и уже наклонилась, чтобы узнать это, целуя его живот. — Остановись, — внезапно выдохнул он, накрывая ее руку своей. Она тут же замерла, внезапно испугавшись, что сделала что-то не так или причинила ему боль. — С тобой все в порядке?.. — Нет, нет, все в порядке, — заверил парень ее, прерывисто дыша. — Ты просто… Я… — Он засмеялся, несколько смущенный. — Ты сводишь меня с ума… — Неужели? — она усмехнулась. — Да, да, — пробормотал он, целуя ее. Фред прижал ее к себе, и Гермиона подумала, как поцелуи могут быть такими одинаковыми, и такими разными. То, как он целовал ее сейчас, не имело ничего общего с их поцелуями на Гриммо почти две недели назад. И если бы кто-то сказал Гермионе, что скоро она будет голой в постели Фреда, она бы не поверила. — Гермиона, — сказал он. — У тебя есть что-то… Может противозачаточные? Она кивнула и подняла левую руку. Там был крошечный шрам, показывающий, куда был вставлен ее имплант. Он по-совиному уставился на нее, и она поняла, что позже Фред задаст миллион вопросов. Иногда он был так похож на своего отца, и любопытство было одной из самых лучших черт Фреда Уизли, по ее мнению. Но сейчас у них обоих были более интересные занятия. — А ты… Ты проверялся? Все хорошо? — спросила она, краснея. Гермиона все еще оставалась Гермионой, и она должна была это уточнить. Он кивнул. — Ты такая милая, когда смущаешься, — заметил он, поглаживая ее по щеке. — Особенно когда ты смущена и голая, — добавил Уизли и поцеловал ее в то место, где только что была его рука. Она легко ударила его, но тоже рассмеялась, и он снова поцеловал ее, обхватив ее голову руками. — Подожди, — пробормотала она серьезно, и он отстранился. — Пообещай мне кое-что. Парень моргнул, глядя на нее, и в его глазах вспыхнула внезапная тревога. — Ты в порядке? Ее рука на его плече сжалась сильнее. — Пообещай мне кое-что, Фред, — повторила она более настойчиво. — Гермиона, — сказал он, обхватив ладонью ее щеку и поглаживая большим пальцем висок. Его голос был низким и серьезным. — Все, что угодно. — Что бы ни случилось, — сказала она, все еще сжимая его плечо. — Что бы мы ни делали… Обещай мне, что это не будет… Что ничего не изменится. Я не хочу потерять тебя. Потому что она узнала, каково это — потерять его, и знала, что не вынесет этого снова. Фред улыбнулся ей, мягко, как обещание, как первый поцелуй, который он подарил ей. Гермиона была слегка удивлена, что человек, который проводит большую часть времени, ухмыляясь, как обманщик, способен быть таким милым, но это была одна из вещей, которая ей так нравились в нем. — Конечно, не изменится, — сказал он, убирая прядь волос с ее лица. — Миона, ты никогда меня не потеряешь. Я обещаю. Она не осознавала, что задержала дыхание, пока, услышав эти слова, не выдохнула с легким вздохом облегчения. Ее хватка на его руке немного ослабла, и когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, они улыбались. — Посмотри правде в глаза, дорогая, — пробормотал он. — Ты со мной надолго. Как друг, или как нечто большее — они прошли через слишком многое, чтобы разорвать эту связь, которая выросла между ними. Им было бы легче отрезать себе руку, чем прервать общение. Как и с Гарри, и Роном. — Теперь я спокойна, — ответила Грейнджер, крепко обнимая его за шею и притягивая к себе, улыбаясь и целуя. Между ее ног было влажно и тепло, даже больше, чем, когда он нежно коснулся ее там впервые. Поцеловав снова, быстро, но яростно, Фред обхватил ее лицо одной рукой, приподнявшись на локте. Его губы были ее дыханием, шепотом, тайной. — Миона… — пробормотал он, обхватив ее лицо ладонью. Неужели его голос дрожал так сильно. — Ты девственница? — Да, — прошептала она в ответ. Ее руки крепче сжали его шею и плечо. До сегодняшнего вечера она не осознавала, насколько он мускулист под костюмами или свитерами, насколько силен. Она готова была поспорить, что он может удержать ее у стены на руках. — Да, — повторила она и почувствовала, как его рука переместилась между ними. Фред выпрямился, и она почувствовала, как он толкнул ее на спину. Он легонько поцеловал ее в губы, как будто отвлекая, а потом медленно двинулся вперед. Она шумно выдохнула, скорее от удивления, чем от чего-то еще, и он тут же остановился. — Нет, нет, — быстро сказала она. — Я в порядке, только… Медленно. Он кивнул, опустив голову на подушки рядом с ней, и медленный, дрожащий выдох его дыхания коснулся ее уха, когда он… Гермиона почувствовала, как его бедра прижались к ее бедрам, и мгновение она просто лежала, приспосабливаясь к ощущению наполненности. Это было каким-то странным образом успокаивающе. А может быть, просто потому, что это был Фред. Она мертвой хваткой вцепилась в его волосы и расслабила их, проводя пальцами по ним, дыша медленно и прерывисто. Через несколько мгновений она экспериментально приподняла бедра. Грейнджер сразу же была потрясена тем, что такое маленькое движение может иметь такой огромный эффект; то, как Фред застонал, как его рука сжалась на простыне рядом с ней, искры удовольствия, которые вспыхнули где-то в ее животе. Она делала это снова и снова, и парень начал двигаться вместе с ней. Медленно, изучающе, неторопливо. У Фреда было преимущество — он уже имел сексуальный опыт и знал, что делает все правильно, что звуки, которые она издавала, были звуками удовольствия. Пока он двигался, Гермиона подумала, что все происходящее было восхитительным. Это было восхитительно: чувствовать его рядом, как он прикасается к ней, обнимает, быть так близко к Фреду, держать его лицо в своих руках и смотреть ему в глаза. Они были круглыми, голодными, темными и, она была уверена, у нее были такие же. Девушка целовала его, страстно желая его всего, кусая нижнюю губу, обводя губами линию его подбородка, обнимая за плечи, притягивая ладонями бедра, побуждая его двигаться глубже. Единственное, на чем она могла сосредоточиться, было ощущение его бедер, прижатых к ее бедрам, его горячее дыхание на ее шее, пальцы, впившиеся в ее тело и запутавшиеся потом в волосах. — Миона, — пробормотал он невнятно. Хоть он и был магом, на правильную речь был неспособен. — Я… Я… Блять! — Он тяжело вздохнул, как утопающий, вынырнувший на поверхность воды. Как будто она была воздухом, в котором он нуждался. Хотя Фред толком ничего не сказал, она поняла, что он имел в виду, и полностью ответила ему взаимностью. Бесформенное, бессловесное это. Она была почти уверена, что если он сейчас остановится, то она действительно умрет. Грейнджер снова почувствовала, как энергия скапливается внутри, но сильнее, чем в первый раз; может быть, потому, что Фред тоже был близко к оргазму. — Фред… — заскулила она, вцепившись в его плечо так крепко, что позже обнаружила на нем царапины. — Боже, я… Ты… — она не знала, что сказать. — Ты… Ты сводишь меня с ума, — снова пробормотал он, и она, вероятно, не услышала бы его, если бы его губы не были рядом с ее ухом. — Ты знала об этом? Безумец… — Он поцеловал ее в губы. — Эти губы… — Фред потянул ее за волосы и прикусил мочку уха. — Эти волосы… — С удивительной ясностью мысли он схватил ее и потянул вверх, так, чтобы она сидела у него на коленях, прижавшись к его торсу, глядя ему в глаза. Парень улыбнулся ей. — И твой ум… — Фред… — снова простонала она, на этот раз уже не так тихо. Когда он двинулся, она прижалась к нему в поисках опоры, обхватив его руками так крепко, что он чуть не упал. Гермионе хотелось почувствовать каждую клеточку его тела. Она хотела сказать ему то же самое. Что она так часто думала о его улыбке, о его глазах, о том, как он выглядел после квиддича, раскрасневшийся, мокрый и возбужденный, о том, как он смотрел на нее на площади Гриммо перед тем, как поцеловать. Но едва могла подумать об этом, вытащить эти мысли из стремительного, бессловесного потока чувств и похоти, не говоря уже о том, чтобы озвучить их. Это было все, что она могла сделать: просто держаться за него, потерявшись в ритме дыханий и стонов. — Фред, я… — она тяжело дышала. — Я не могу больше терпеть… — Отпусти себя, — прошептал он, дыша так тяжело, что она едва могла разобрать его слова. Он обнял ее одной рукой за плечи и отвел волосы в сторону, целуя место прямо под ухом. — Давай, Миона, просто кончай.… Она снова вскрикнула и, кажется, стала шептать его имя. Где-то в потоке этих звуков она услышала, как он застонал, почувствовала, как Фред обнял ее, прошептал ей на ухо ее имя, словно это было проклятие или молитва, и к тому времени, когда она вернулась на землю, чувствуя головокружение и покалывание, она уже лежала на нем. Они почему-то лежали теперь поперек кровати, и Фред довольно улыбался, сверкая глазами. — Мерлин, — выдохнул он. — Ты великолепна. Парень опустил руку ей на затылок и притянул к себе для грязного, ленивого поцелуя. Она издала тихий удовлетворенный звук, прижавшись к его груди, чувствуя возбужденное биение его сердца. — Ты тоже, — пробормотала она. Когда они расстались, добавила: — Это было… Интенсивно. — Понравилось? — Он игриво поднял бровь. — Очень, — заверила девушка, улыбаясь, как кошка, получившая сметану. Фред снова ухмыльнулся, подхватил ее на руки, встал и опустил на кровать, под толстое одеяло. В конце концов, на дворе все еще стоял январь, и они все еще были в Шотландии, и оба были без одежды. В его постели было тепло, и еще теплее, когда он лег рядом с ней, снова убирая локоны с ее плеча, чтобы поцеловать шею. Он лежал на спине, обняв Гермиону одной рукой, а она положила ладонь ему на грудь, прослеживая линии его шрамов. Если бы она посмотрела ему в лицо, то увидела бы в его глазах полное удовлетворение, ни намека на стыд. Завывающий ветер заставил ее посмотреть в окно, и девушка поняла, что за то время, что они вернулись с «Трех метел», метель снова поднялась. Она поморщилась. — Ты не возражаешь, если я останусь на ночь? Фред посмотрел на нее сверху вниз. — Возражаю, — сказал он саркастически, — я собираюсь выгнать тебя обратно в Хогвартс в январскую метель сразу после секса. — Затем он засмеялся и переместился так, что лежал на боку, обняв ее за талию, целуя раскрасневшиеся щеки. — Я просто не хотела… Злоупотреблять гостеприимством, — пробормотала она. Он просиял, глядя на нее. — Гермиона, я думаю, мы можем с уверенностью сказать, что этого не случится, — сказал Фред. — По крайней мере в ближайшее время. — Справедливо, — она пожала плечами. — Я просто… — Девушка замолчала и покраснела. Он пристально посмотрел на нее. — Что? — тихо спросил он и ткнул ее носом. — Ой, да ладно, только не говори, что ты стесняешься. Это только заставило ее покраснеть еще сильнее. — Я просто… Я никогда раньше не спала в одной постели с мальчиком, — призналась она. — И я знаю… — быстро добавила она. — Я знаю, что мы только что это сделали… Все это… Но ты все равно первый. Для меня. Фред улыбнулся ей, и она снова была поражена тем, как мило он мог выглядеть, когда обычно выглядел совершенно наоборот. — Миона, —сказал он, —для меня большая честь. Честно! Я с ума схожу от того, что стал для тебя первым во многих смыслах. Он поднял руку, чтобы погладить ее по щеке, и посмотрел на нее с такой нежностью, что на мгновение Гермионе показалось, что она вот-вот расплачется. Вместо этого она поцеловала его. Было очень приятно обвить руками его шею и притянуть к себе. Он перекатился так, что оказался наполовину на ней, поглаживая рукой бок. — Я серьезно, — сказал он ей. — Ты великолепна. И так стонешь, — добавил парень, подмигнув. — О боже… — пробормотала она, закрыв лицо руками. — Это был самый нелепый звук, который я когда-либо издавала. Он рассмеялся, убирая ее руки. — Ну я бы так не сказал, — сказал Фред, целуя кончики ее пальцев. — Я бы выбрал другое слово. Может быть, сексуально? Потрясающе? — Прекрати, — пробормотала Гермиона, качая головой. Она ненавидела, что так сильно краснеет, но также ей нравилось, что он заставляет ее краснеть. — Ну уж нет, — засмеялся он. — А как насчет… Страстно? — Ты собираешься всю ночь перечислять прилагательные? — Если только ты не предложишь мне занятие получше, — ответил Фред, снова подмигнув. — И ладно, давай будем серьезными… Я не понял, что ты там кричала? Кровать? Да еще, Фред? — Гермиона легонько толкнула его в грудь, и он скатился, ложась на спину. Заложив одну руку за голову, парень рассмеялся, повернув голову к ней. — Ну теперь я точно серьезно: все хорошо? Лежа на боку, она кивнула. — Лучше, чем хорошо, — сказала она. — А у тебя? — Я почти обижен, что ты спрашиваешь. — Он поднял брови. И Гермиона знала, что Фред ее не обманывает — он буквально светился, выглядел более умиротворенным и довольным, чем она видела раньше.… Грейнджер не могла вспомнить, когда она видела его таким счастливым последний раз? Конечно, до битвы в Хогвартсе, до стены. Она снова протянула руку, ее правая рука лежала на его груди, чувствуя биение сердца. Его горячая кожа была покрыта шрамами, но он был… Такой живой. — Так… — пробормотал Уизли, поворачиваясь так, чтобы тоже лежать на боку, прижимая ее руку к своей груди. Он хотел, чтобы она почувствовала биение его сердца, как будто он обещал ей что-то, и он даже не был уверен, что именно; просто это нельзя было объяснить словами. Она тоже сияла, но если он был сверкающим солнцем, то она — безмятежной луной. Лунный свет, падавший из окна, окрасил ее в серебристый цвет, высветив каждый из растрепанных локонов. — После того, как ты закончишь школу, сдав все свои семь ЖАБа отлично… — Льстец, — перебила она, но тут же покраснела. Она смотрела на него снизу вверх, подложив левую руку под щеку, а правую прижав к сердцу. Лунный свет украшал и Фреда: веснушки походили на пятна чернил на пергаменте. — Это не лесть, если это правда, — напомнил он ей, потянувшись, чтобы взять ее правую руку в свою левую и поцеловать костяшки пальцев. — После того, как ты получишь свои семь ЖАБа, а может быть и даже больше… — добавил он, подмигнув, и она засмеялась, отдернув руку, чтобы прикрыть лицо. — Ты ужасен, Фред, — пробормотала Гермиона сквозь смех, закрывая глаза. — Я даже не могу смотреть на тебя. Какой ты прекрасный льстец… — Спасибо. — Он улыбнулся ей. — И что ты собираешься делать после Хогвартса? Она открыла глаза и пожала плечами. — Я не совсем уверена, — призналась девушка. — Но, я бы с удовольствием… — Она замолчала. — Что? — спросил Фред и, когда она не ответила, слегка подался вперед, так что их носы почти соприкоснулись. — Гермиона, — мягко сказал он, — ты можешь рассказать мне все, что угодно. Она посмотрела на него. — Ты должен пообещать, что не будешь смеяться, — сказала Грейнджер. Его глаза округлились, сначала из-за любопытства, а потом от обиды. — Гермиона, — сказал он возмущенно. — Почему ты думаешь, что я буду смеяться над… Ладно, подожди, нет. Сейчас перефразирую, — он поднял палец. — Ты действительно думаешь, что я буду смеяться над чем-то, что явно важно для тебя? — Обещай… — Она покачала головой. — Ну, конечно. Я обещаю! На мгновение прикусив губу, раздумывая, стоит ли рассказывать, она, наконец, сказала: — Я планирую поступать в магловский университет! Фред моргнул, глядя на нее. Первое, что пришло в голову, было: — Зачем? Гермиона подумала, что он хотя бы не рассмеялся. — Потому что первые одиннадцать лет своей жизни я провела в маггловской школе. И я хочу иметь маггловскую специальность тоже. — В этом есть смысл. — Он задумался. — Держу пари, ты получишь там… Как будет оценка «Превосходно» у них? — добавил парень с усмешкой, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. Она удивленно вскрикнула, а потом улыбнулась. — И ты не… Ты не думаешь, что это странно? — спросила она, уткнувшись ему в грудь. — То что, Гермиона Грейнджер, самая яркая ведьма своего возраста, хочет больше учиться? — спросил он. — Прости, но я предвидел это, дорогая. — Он поцеловал ее в макушку, потом в лоб, потом в щеку, пока не покрыл поцелуями ее лицо, и Гермиона снова засмеялась. — Ну, рассказывай, — продолжил Фред, перекатываясь на спину и притягивая ее к себе, так что она оказалась сверху. — Как работают маггловские школы? Гермиона положила руки ему на грудь, опустила подбородок на тыльную сторону ладоней и просияла. Она просияла, потому что была уверена, что ему на самом деле это интересно. Фред спрашивал не из чувства долга и не потому, что хотел чего-то от нее. Он просто хотел знать. — Я не знаю, как это работает в Шотландии, — призналась она, — но в Англии последние два года учебы, с шестнадцати лет до восемнадцати ты изучаешь А-уровень. Это как СОВ. Потом ты можешь поступить в университет — это еще три года. Там ты уже учишься по одной специальности, глубоко изучаешь этот предмет и получаешь в итоге диплом. — Понятно, — Фред кивнул. — Так что магглы изучают в… Как их? — Он поднял руку, чтобы убрать с ее лица непослушный локон. — Университеты, — напомнила Грейнджер. — Почти все, что угодно. Обычно там много направлений. Я думаю, что хотела бы заняться социологией. И историей. — Я думал, ты только что сказала, что там изучают углубленно один предмет, — сказал он, но улыбка его говорила о том, что он уже знает, что девушка собирается сказать. — Ну, большинство людей выбирают только один предмет, — объяснила она, — но можно заниматься и двумя, если хочешь. Это называется совместная степень. — И ты, конечно, выберешь два предмета, — улыбнулся парень, поглаживая пальцем то место, где соединялись ее шея и плечо. Он вспомнил, что целовал кожу там, и сейчас будто проверял остался ли след. Ему очень нравилась мысль, что он каким-то образом отметил ее, что она позволила ему это. Без сомнения, завтра он сам будет покрыт отметинами. Это ему понравилось еще больше. — Должно быть я чертовски умный, — объявил он, ухмыляясь. — Иначе, как мне удалось заставить самую умную ведьму ее возраста быть со мной? Она улыбнулась. — Твой ум тут ни при чем, — сказала Гермиона, наклоняясь вперед, чтобы снова поцеловать его. — Ты называешь меня глупым? — спросил Фред с притворной обидой. — Хотя ты наполовину права. Я такой дурак рядом с тобой! — О нет! — рассмеялась она, отстраняясь от него. — Фред, ты ужасно… Просто ужасно флиртуешь! Он рассмеялся. — Спасибо, — сказал парень и снова наклонился, чтобы поцеловать Грейнджер.