I'm a prisoner when I can feel you close
— Зашифрованное послание сразу выведет нас на убийцу. — Ну, не сразу, но ты мыслишь в верном направлении. Есть какие-нибудь идеи по поводу шифра? — Есть несколько, надо проверить. После того как с формальностями в банке было покончено, Александр и Агата направились в департамент, по дороге заехав за кофе. Открыв дверь своего кабинета, мужчина пропускает девушку вперёд и подходит к своему рабочему столу, на который ставит стаканчики с кофе, кладёт рядом бумажный пакет с ароматной выпечкой, а затем садится в своё кресло. Агата занимает место напротив и, бросив быстрый взгляд на соседний стол, спрашивает: — А где Сэм? — Соскучилась по нашему самураю? Она бросает на него недовольный взгляд, и он невесело усмехается: — Уехал на полевые работы, — отвечает Александр и, поймав очередной её взгляд — на этот раз вопросительный, — поясняет: — На шоссе, ведущем в Памплону, обнаружили подозрительный труп. Сотрудники дорожной полиции попросили прислать из департамента кого-нибудь сообразительного. — А что же ты не поехал? — интересуется девушка, параллельно доставая из пакета круассан и откусывая от него едва ли не половину. Мужчина смотрит на неё тем самым взглядом, не предвещающим ничего хорошего, и, откинувшись в кресле, спокойно говорит: — Ты так мило спала, что мне пришлось сбросить этот звонок и отправить разбираться со всем этим Сэма, чтобы не потревожить твой сон. — От этого признания, пусть и произнесённого несколько шутливым тоном, по щекам Агаты расплывается румянец, и она наклоняет голову ниже, сосредотачивая всё своё внимание на стакане с кофе, — будто нет сейчас ничего важнее, — и позволяя передним прядям волос закрыть её лицо. Александр тем временем переключается на серьёзный тон: — Что там с запиской? — Это не должно быть слишком сложно. — Помощь нужна? — Нет, я справлюсь. Некоторое время Агата работает молча, под пристальным взглядом мужчины. В самом кабинете царит тишина, слышен только гул сотрудников в коридоре. — Это не шифр Цезаря, а одна из его разновидностей — шифр Виженера, он достаточно простой, надо только понять длину ключевого слова — и всё. Александр согласно кивает, и Агата решает немного подразнить его: закусив губу, она тянется к листочку бумаги, но вместо того, чтобы взять его, она будто невзначай касается ладони мужчины, лежащей рядом, — такой горячей, что хочется одёрнуть пальцы от жара кожи. Она поднимается с кресла и, уперевшись в стол двумя руками, склоняется над сидящим Александром, внимательно следящим за каждым её движением, и кончиком пальца касается его носа. Как только он так же поднимается с кресла, чтобы продолжить начатую ею игру, Агата как ни в чём не бывало берёт листочек и возвращается на место, подмигивая недоумевающему Нильсену. Кабинет вновь погружается в тишину, лишь изредка прерываемой шуршанием листочков бумаги и стуком пальцев по поверхности стола. Через некоторое время девушка радостно восклицает: — Готово! Агата пододвигает Александру листочек бумаги, на котором была выписана расшифрованная фраза среди нескольких десятков зачёркнутых обрывков слов и комбинаций, а рядом в кружочке — ещё одно слово. — «Амелия»? — Это ключевое слово, — отвечает она, откладывая второй листочек с расчерченной таблицей в сторону, а затем предполагает: — Это жена убитого? Мы можем связаться с ней, и тогда… — Это не она, — резко отрезает мужчина. Он хмурится, в очередной раз пробегая по строчкам. По центру, среди кучи перечёркнутых фраз и небольших таблиц, аккуратным женским почерком выведено:Aren’t you tired of running?
— Что это значит? — Это значит, что с этого момента ты отстраняешься от дела, Агата. — Что?! Почему?! — Потому что дальше мы справимся без тебя. — Меня назначал на дело не ты, а Гудман. — А отстраняю тебя я. Ледяной тон его голоса ранит, и боль, душевная — самая ужасная из всех болей, ощущается в разы сильнее, чем когда Агату пытались убить прошлой ночью. Она смотрит прямо в его глаза, пытается найти ответы на все заданные и незаданные вопросы — он молчит, так же смотрит, не отводя взгляда, в котором плещутся решимость вперемешку с холодом. Невысказанные фразы повисают между ними. — Всего хорошего. Тишину разрывает звук хлопнувшей двери.***
Среди домов со стороны Ла Рамблы виднеется яркий, украшенный мозаикой фасад рынка Бокерия. Агата не была здесь очень давно, ещё с детства, когда все близкие ей люди были рядом, и не была бы ещё столько же лет, если не Сесар, назначивший ей встречу именно в этом месте. Она медленно идёт вдоль рядов, вдыхая витающие вокруг ароматы и дыша полной грудью — наверное, впервые за те пять дней, что прошли с момента её отстранения. За это время она мало спала и выходила из дома лишь пару раз — предварительно оглядываясь по сторонам, ожидая какого-нибудь подвоха, искала скрытые смыслы, связанные красной нитью, — не находила и терялась. Не то чтобы Агата переживала из-за отстранения (скорее из-за холодности Александра, отношения с которым, как ей казалось, только-только стали улучшаться) — в конце концов, она решила, что так будет лучше: никто не узнает об угрозах, и ей не придётся делать вид, что всё в порядке. Вокруг снуют туристы, глазеющие налево и направо и ищущие идеальный ракурс для фото возле прилавков с хамоном. На пересечении двух рядов её ждёт пожилой антиквар. — Здравствуй, милая. Выглядишь как Офелия в свою последнюю ночь. Агата усмехается: Сесар всегда умеет преподнести неприятные вещи, скрыв их за изяществом и аллюзиями. — Скверно, если называть вещи своими именами. Мужчина распахивает объятия и крепко обнимает девушку, слегка покачиваясь из стороны в сторону, будто утешая её. От него пахнет чем-то знакомым, из того далёкого детства, когда он был молодым — чуть старше, чем Агата сейчас, — а все её близкие — живы. Как давно это было. — Спасибо, Сесар. Она отстраняется, смахивая непрошеные слезинки, чтобы он не заметил. — Пойдём, да? — Пойдём, но только через полчаса. Я сейчас должен встретиться с одним человеком. Погуляешь без меня немного? — Агата кивает. — Не вешай нос, милая. Она и не вешает — глубже заталкивает свои страхи, скрывая истинные эмоции, надеясь, что Сесар, её близкий друг, никогда не догадается. Но он догадывается, по обыкновению и негласному договору, принятому ими тогда, когда тётушка погибла при пожаре в особняке, не жалеет её — лишь безмолвно находится рядом, подбадривает её. Девушка решает провести время на улице и покидает здание рынка, выходя на залитую полуденным солнцем Рамблу. Рядом, в нескольких метрах от входа, она замечает знакомую машину, но тут же одёргивает себя — мало ли таких в Барселоне, не всё вертится вокруг Нильсена. По самой известной улице Барселоны праздно бродят туристы, и Агата среди них — направляется к памятнику Колумбу, расположенному на набережной, надеясь, что рядом с морем жара будет ощущаться не так сильно. Услышав звук уведомления, она достаёт телефон из сумки — сообщение от Сэма:Встретимся вечером?
Набирая в ответ короткое «Да», она не замечает, как практически сталкивается с идущей навстречу ей цыганкой в яркой одежде, предлагающей туристам розмарин в обмен на гадания и деньги. И, ведомая неизвестным порывом, Агата принимает веточку, которую протягивает ей женщина. — Погадать тебе, милая? Всё тебе расскажу: и про жизнь, и про работу, и про любовь. Цыганка берёт ладонь Агаты, поднося её ближе к лицу и, щурясь от палящего солнца, начинает разглядывать её слишком внимательно. — Бедная девочка, израненная девочка, сколько дорог ты прошла, сколько предстоит пройти. Вижу испытаний много, но ты преодолеешь их — и счастье найдёшь. А оно рядом, такой же израненный, сложный. Сердце у него доброе, заботливое. Не потеряй его. Агата пытается осознать смысл сказанного и приходит в себя, когда цыганка пристально смотрит на неё, ожидая награду. Она ловко прячет монетку в два евро во многочисленных складках одежды и уходит, предлагая розмарин и гадания другим туристам. До Колумба девушка так и не доходит, да и оговорённое время практически на исходе, поэтому ей приходится развернуться на полпути и пойти обратно к зданию рынка. Уже рядом с одним из ресторанчиков — любимым и ею (хоть и посещала его она редко), и Сесаром — Агата видит антиквара в компании другого мужчины, узнать которого не получается, так как он стоит спиной. Приблизившись к ним, она видит Александра. Значит — не показалось тогда, на выходе с рынка. — Здравствуй, Агата, — приветствует он её, будто и не было ничего несколько дней назад. Агата не отвечает.***
В баре шумно. Девушка болтает соломинкой по бокалу с сангрией дольки апельсина и лёд, наблюдая, как на сцене готовится к выступлению танцовщица фламенко. Наконец мужчина, который ей аккомпанирует, занимает своё место сбоку на сцене и мягко касается струн гитары — те отвечают ему характерным переливом, и все в зале стихают. Танцовщица выходит на самый центр, ударяет каблуками, задавая нужный ритм, и начинает свой танец. Агата смотрит заворожённо, следит немигающим взглядом за взмахами рук и подола юбки, вслушивается в мелодию, которая, кажется, неразрывна с женщиной на сцене. Музыка льётся, заполняет собой всё пространство бара, лишь изредка останавливается и продолжается-продолжается, увлекая за собой. Она заканчивает танец, в последний раз громко хлопнув в ладони над головой. — Понравилось? — Сидящий рядом Сэм широко улыбается. — Очень! Некоторое время они молчат. Нет, так продолжаться не может. И Агата набирается смелости, допивая сангрию в бокале, чтобы наконец поставить точку. Сэм — прекрасный парень, он не заслуживает такого отношения. — Сэм… — Агата… Они поворачиваются к друг другу одновременно и смеются от неловкости ситуации. — Говори ты. — Агата, в общем, ты замечательная, я никогда не встречал такой, как ты. Ты мне нравишься. Он определённо этого не заслуживает. — Сэм, понимаешь… — начинает она, но осекается, подбирая нужные слова. — Ты замечательный, правда. Ты хороший, милый, добрый. И ты тоже мне нравишься. Но, к сожалению, как друг. Прости. Она отводит глаза, не в силах смотреть на него. В груди свербит непонятное чувство вины — будто она предала его. — Друг… Спасибо за честность, — отвечает Сэм спустя некоторое время молчания, а затем предполагает: — Ты его любишь, да? — Кого? — Александра. И почему сегодня все и всё напоминают ей о нём?