I'm trying to keep it real, sometimes it's complicated
Он в городе — сомнений (даже если они и были) никаких. На этот раз Александр не упустит его. Ванкувер, Мехико, Сеул. Сколько было их — этих городов? Сколько раз он обещал себе, что каждый из них — последний? В столе немым укором лежит карточка, шифр с которой разгадывала Агата, и Алекс каждый раз, открывая ящик, чтобы достать очередной документ, натыкается на неё. За соседним столом тихо стучит по клавишам Сэм, составляя очередной отчёт. — Знаешь, а я вчера виделся с Агатой, — осторожно начинает он, прерывая висящую с самого утра, не считая произнесённых приветствий, тишину в кабинете. — Она могла бы помочь сейчас с расследованием. — И почему это должно интересовать меня? — спрашивает Алекс, всем своим видом источая равнодушие. — Потому что ты идиот. За всё время работы между этими двумя установились доверительные отношения, основу которых составляет прежде всего правда, на которую они традиционно не обижаются, какой бы она ни была. Алекс усмехается: если бы всё было так просто. — Знаешь, Дон Кихот Барселонский, — начинает мужчина, копируя интонацию напарника, — если ты думаешь, что меня беспокоит Агата, то ты ошибаешься. Я не собираюсь бороться с ветряными мельницами ради одной Дульсинеи. Сэм ничего не отвечает, лишь одаривает его многозначительным взглядом, будто говоря: «А ты сам-то в это веришь?» Без Агаты рядом в душе пусто. — И что там по ателье? — Пока тихо. — Ну что, пора поговорить с нашей главной свидетельницей. Александр снова — в очередной раз — просматривает записи камер наблюдения банка перед тем, как отправиться на допрос. Он открывает ящик и достаёт папку с протоколом допроса, готовясь снова наткнуться на кусок тонкого картона. Но на месте карточки нет — наверное, завалилась куда-то. Но Алекс и без неё помнит напечатанный на ней текст — так сильно он въелся в память и теперь стоит перед глазами.Ты не устал бежать?
За кем? Или лучше — от кого? В допросной тихо, а ещё — холодно. Младший офицер с громким хлопком закрывает за Александром тяжёлую дверь. Он раскладывает перед собой принесённую папку и ручку, а после поднимает взгляд на сидящую перед ним девушку. Она откидывается на спинку стула и кладёт одну ногу на другую, не произнося ни слова и вперивая в мужчину взгляд. — И вам доброго дня, сеньорита Гарсия. — В вашем понимании добрый день — это когда конвой уводит с рабочего места? — Вы дважды проигнорировали мои приглашения, так что это — крайняя мера. Думаю, вам есть что рассказать о смерти Эдуардо Рио Медины. — Вы подозреваете меня, Нильсен? — Я этого не говорил. — За меня вам всё рассказал отчёт. Можете перечитать его, там есть причины смерти. — Перечитал и не раз, не переживайте. В теле убитого обнаружен яд из рода нейротоксинов, у вас есть предположения, как он попал в организм? Девушка закидывает голову, заходясь хриплым смехом. — И вы — лучший инспектор департамента. Необязательно вызывать меня в допросную, чтобы узнать это. — Вы сегодня необычайно общительны. Так как он мог попасть в организм? — По-разному. Можно съесть что-нибудь не то, можно вдохнуть… много способов. Каталина расслабляется, явно довольная тем, как проходит их беседа. Момент — лучше некуда. Интересный факт: убитый покидал рабочее место и когда возвращался, Каталина также вошла в здание, буквально следом за ним. Какое удивительное совпадение, не правда ли? — Вы покидали здание до времени предполагаемой смерти? — Выходила курить. Если вы всё-таки пересмотрите запись внимательно, то увидите меня, курящую возле входа. — Она перекидывает длинные волосы с одной стороны на другую. — Скажите своим подчинённым, чтобы сопроводили меня в мой кабинет. Трупы сами себя не вскроют, знаете ли. Александр нажимает на кнопку, и в допросную тут же входят два младших сержанта. Один из них перекидывает наручники, но тут же останавливается, когда его начальник жестом показывает, что они не нужны. Проходя мимо него, женщина останавливается, и до Алекса доносится её шёпот: — Мелко смотрите, Нильсен, в этой игре всё глубже. — И она покидает допросную, оставив недоумевающего мужчину. Если это игра, то она слишком затянулась.***
Он вертит в руках телефон, то снимая блокировку, то снова блокируя его. Когда экран загорается в очередной раз, открывая рабочий стол, мужчина нажимает на зелёную иконку мессенджера. Находит нужный контакт и открывает пустой диалог. Извиняться — не в правилах Нильсена. Но ещё не в правилах скрывать правду и расставаться вот так неоднозначно, но другого выхода у него не было — он не может позволить, чтобы в этом деле пострадала и Агата. Больше никаких смертей. Он разберётся сам. Рядом с фотографией девушки загорается зелёный кружочек — абонент в сети. Когда, если не сейчас, написать ей всю правду? Агата: печатает… Решив, что эта идея ерундовая — поздно уже в конце концов, он отбрасывает смартфон в сторону и откидывается на спинку дивана, проводит ладонями по лицу. Тишину прерывает звук пришедшего сообщения. Агата: фото. Александр открывает диалог и не верит своим глазам: на фотографии изображена Агата. В том свадебном платье, которое она мерила, когда они проверяли ателье. А к её шее приставлен нож. Следующим сообщением приходит геолокация: местная библиотека в паре километров от дома Нильсена. Он тут же поднимается, попутно берёт телефон, ключи от машины и лежащий на низком журнальном столике пистолет и поспешно выходит из квартиры, едва не забыв закрыть её на ключ. «Знаешь, а я вчера виделся с Агатой», — звучит у него в подсознании голос Сэма, и Александр отгоняет эту мысль куда подальше. В Барселоне впервые за долгое время идёт дождь, и тяжёлые капли барабанят по лобовому стеклу, ухудшая видимость; дворники, быстро перемещаясь влево-вправо, не помогают. Дорога пуста. Он тормозит на перекрёстке, ожидая зелёный сигнал светофора. Можно проскочить — но видимость ни к чёрту: нельзя. Медлить тоже нельзя. Александр смотрит на красный сигнал и убегающие секунды, будто хочет загипнотизировать их, чтобы они шли быстрее, и как только один сигнал сменяет другой, разрешая движение, тут же срывается с места, вдавливая педаль газа в пол и разгоняя машину практически до двухсот километров в час.***
Библиотека находится быстро. Это оказывается старинное здание, мимо которого он проезжал несколько раз и о котором думал, что оно заброшенное. На массивных мраморных ступенях он передёргивает затвор пистолета и только затем проходит через тяжёлые резные двери. Внутри пусто и темно, звуки его шагов разлетаются эхом и поднимаются под витражный куполообразный потолок, который остаётся целым только благодаря какому-то чуду, не иначе. Пахнет пылью, старыми книгами и мышами. Александр замечает движение на втором этаже и быстро поднимается туда по винтовой лестнице. На открытой площадке, среди полуразрушенных шкафов и валяющихся повсюду книг лежит Агата — её силуэт, бледный и практически сливающийся с белой тканью платья, виднеется в отблеске сверкнувшей молнии, в руках она сжимает букет из алых роз. Ветряные мельницы теперь не кажутся чем-то нереальным. В следующем зареве перед девушкой появляется другой силуэт, тонкий, ссутуленный — он склоняется на ней, благоговейно поправляет волосы из выбившейся причёски; Агата не двигается и не открывает глаз. Александр наблюдает за этой сценой из укрытия, прижавшись плечом к одному из шкафов и выжидая подходящего момента. Он на мгновение отвлекается, разглядывая потолок и судорожно придумывая план. За его спиной слышатся шорох и глухой стук, будто уронили что-то тяжёлое. Вскоре они прекращаются, и библиотека вновь погружается в тишину: слышны лишь стук капель по крыше и гром. — Не хотите присоединиться? Нильсен выходит на площадку, держа мужчину на прицеле. — Что с Агатой? — Она спит. Незнакомец подходит к столу, на котором теперь лежит девушка, и достаёт из находящегося рядом чехла нож. Его движения расслабленные, ленивые. Он любовно оглядывает сверкнувшее в очередном отсвете молнии лезвие, проверяет большим пальцем его остроту — Александр узнаёт в нём клинок из коллекции, о которой рассказывал старый антиквар. — Всегда мечтал сделать это при зрителях. В следующую секунду он заносит лезвие над лежащей девушкой. «Левша, как и говорила Агата», — проносится в мыслях у Александра, и раскат грома заглушает звук выстрела. Пуля попала чуть правее сердца и наверняка задела лёгкое. Незнакомец медленно оседает на пол, спиной наваливаясь на массивный стол, нож выпадает из его рук. Он даже не прикрывает рану, кровь из неё вытекает мягкими толчками. Дышит судорожно, грудь быстро поднимается и опускается. — Он… просил… передать… это второе… предупреждение. — Его голос хриплый и прерывистый, в паузах между словами он жадно глотает воздух. И тишина. Остекленевший взгляд смотрит в пустоту перед собой. Александр стоит перед Агатой, мягко похлопывая её по щекам: она не реагирует. Он осторожно приоткрывает её веки — зрачки неестественно расширены — и касается шеи: под пальцами слабо бьётся пульс. Наркотики. Подхватив её на руки, мужчина начинает спускаться по лестнице. Ночной воздух, прохладный и свежий, остужает разгорячённую кожу. Дождь прекратился. Расстояние от библиотеки до машины он преодолевает в несколько шагов, не замечая огромных луж, бережно опускает девушку на задние сидения и направляется в ближайшую больницу. Кажется, она совсем не дышит — её грудная клетка едва поднимается и опускается; она настолько бледна, что неясно, где заканчивается платье и начинаются границы тонкой кожи. Паника поступает к горлу и пульсирует в висках, но несколькими глубокими вдохами и выдохами он разгоняет мрачные мысли. Нильсен не может потерять ещё и Агату, которая как-то неожиданно стала ему дорога. И не потеряет. — Агата, помнишь, ты должна мне желание? — обращается он в пустоту, надеясь, что девушка его слышит. — Так вот оно: борись. Пожалуйста. Он гонит по пустой дороге, на этот раз нарушая все правила движения и игнорируя светофоры, так, что оказывается в больнице даже быстрее, чем рассчитывал. Александр вваливается в приёмный покой и передаёт девушку, которую до этого крепко держал в руках: будто отпусти он её — и она исчезнет, — тут же окружившим их врачам.