Знаешь, Что Такое Вечность?

Предупреждение за упоминание рабства. 2586 г. до н.э. Мемфис, Египет. Азирафель устроился на своем обычном месте в архивах и пролистал папирус. Он начинал по-настоящему наслаждаться работой писца, в которой было нечто ритуальное, и сын Пернеба, занявший пост своего отца около семнадцати лет назад, был достаточно любезен, чтобы позволить предыдущим работникам остаться. Сегодня Хемака снова опоздал, впрочем, как и всегда в последнее десятилетие. Он был женат на очаровательной женщине, и теперь у них была целая куча детей. Уже трое или четверо. Однако Азирафель не возражал против его опозданий. Это позволяло ему немного расслабиться и не беспокоиться о том, чтобы выглядеть человеком или кем-то еще, он мог просто следить за знакомыми формами слов и наслаждать запахами чернил и папируса. В коридоре послышались шаги, и Азирафель отложил свежий папирус, который он нюх… проверял на наличие ошибок. Он был не совсем уверен, что было правильно так сильно наслаждаться атрибутами физических объектов, учитывая то, что его тело было лишь средством для достижения цели. И все же ему было трудно думать об этом как о чем-то плохом. Хемака вошёл в комнату. — Доброе утро, Асир-фелл. — Доброе утро. Как поживает твоя семья, дорогой мальчик? — Он обмакнул стилус и начал переписывать заказ на известняк для каких-то нужд фараона. — Хорошо, — ответил Хемака, наливая чернила в палетку. — Хотя у старшего кашель. Хемака прекрасно понимал трудности Азирафаэля с человеческими именами. Теперь их было так много, что он обнаружил, что путает Каапера с Каемкедом, а Накхтнейта с Небемакхетом, даже среди взрослых! С детьми было еще сложнее, так как их внешность менялась из года в год или, что еще хуже, из месяца в месяц. — Мне ужасно жаль это слышать, — произнес Азирафель. — Уверен, что скоро болезнь отступит. — Надеюсь, он выздоровеет, — сказал Хемака. — Уверен*, выздоровеет, — поправил Азирафель. — А как ты сам? (*На другом конце города ребенок, который должен был умереть от туберкулеза, чудесным образом вылечился от болезни, как и все, кого он заразил. К несчастью почти для всех них, конкретно этот ребенок вырос в весьма деспотичного надзирателя за строительством пирамид фараона Джедефра. Пирамида, о которой идет речь, в конце концов была разрушена, и его работа затерялась во времени. Слухи о том, что расхищение пирамиды было вызвано неприязнью к ребенку, были быстро опровергнуты, какими бы точными они ни были.) Хемака издал неопределенный звук. — Я немного беспокоюсь о деньгах, но в остальном все достаточно хорошо. — Беспокоишься? Я думал, у тебя с этим все было в порядке? — Было, но на прошлой неделе я встретил человека, чью землю смыло в прошлый сезон наводнений. — Хемака помолчал. — Поэтому я дал ему… значительную часть моих денег. Азирафель отложил стилус, чтобы посмотреть на Хемаку, который был довольно замкнут в себе. — Мой дорогой мальчик. Какой замечательный поступок! Хемака оторвался от своей работы. — Ты… ты правда так думаешь? — Конечно! Такая забота о собратьях-людях достойна восхищения. Совершенно замечательно. Тебе нужна какая-нибудь помощь, пока ты приводишь в порядок свои счета? Было всего несколько чувств, столь же чудесных, как ощущение того, что божественное руководство принималось близко к сердцу. Азирафель, несомненно, слишком сильно сиял, но он не мог заставить себя остановиться. Подумать только, как далеко он зашел! Всего двадцать лет назад Азирафель мешал Хемаке принимать плохие решения, а теперь только посмотрите на него. Хемака покачал головой. — Я думаю, с нами все будет в порядке. Мое жалованье довольно щедрое. — Пожалуйста, скажи мне, если вам что-то понадобится, — сказал Азирафель. — Я очень тобой горжусь.