Haikyuu!!

      На улице было темно и два светильника бросали на стены приглушенные тени, освещая опустевшие полки, на которых осталось несколько несобранных вещей. Со стены была снята твоя любимая картина с потрескавшимся стеклом и поставлена у стены.       По какой-то причине все три фонаря, стоящие на главной улице, в тот вечер не горели, радуясь ясному небу, а ты, обхватив себя руками, старалась унять дрожь и икоту — следствие слез, слыша лишь звуки собственных всхлипов. Свет исходил только из окон домов, которые освещали асфальт, — там, где шторы еще не задернули, — показывая сценки семейной жизни. Вот молодая пара расположилась на диване перед телевизором, а ребенок играет на полу, вот старушка читает газету, вот накрытый к чаю стол, а невидимый с улицы телевизор бросает в угол комнаты движущиеся отсветы, как от северного сияния. Сидя около окна, ты видела этих людей и тебе становилось совсем тоскливо.       «Неужели это все?» — пронеслось в твоей голове, когда ты еще больше подогнула колени под себя. Поёжившись от слов Осаму, ты еще больше задрожала, отказываясь принять правду. Правду о том, что это все.       После твоего объявления о повышении и переезде в другую страну, ты светилась от радости думая, каким будет уникальным предложение уехать из Японии, увидеть, узнать что-то новое, и попробовать необычное и даже странное для вас. Именно для «вас».       Ты уже начала представлять, как готовишь с ним на новой кухне в Париже или в Риме новые рецепты, которые ты нашла в кулинарной книге, или танцуете под звуки виниловой пластинки, мелодично двигаясь под лунным светом, думая о том, как продлить этот момент до вечности. Представляешь, как Осаму режет овощи. Ты кормишь его рисом или осторожно кладешь в рот ложку супа, чтобы проверить, нужно ли добавить больше соли. И все эти мечты казались реальностью, только вот до того момента, пока он не ответил: «Нет».       Нет. «Нет» — короткий ответ на твое предложение, который сломал то, что было и существовало между вами все это время. «Нет» — было тем, что разрушило «вас» целиком и полностью.       Это слово было настолько горьким на вкус, что тебя одолела мелкая дрожь, после услышанного. Ты должна была уйти сразу, собрав вещи, но в вашу последнюю совместную ночь ты не смогла это сделать. Ты не смогла — не держать его рядом, чтобы дыхание Осаму было ощутимо на твоей шее, чтобы его руки сжимались на твоей талии. Это было похоже на прощание. Это было похоже на новое начало, от которого слезы щипали глаза. Это было последнее, что ты должна была сделать, и первое, что он должен был сделать давным-давно. Потому что он никогда не подходил тебе, и ты знала, но откладывала эту мысль, это затянувшееся сомнение, запихивала ее куда-то далеко, не думая об этом.       Места, где ты видела себя это: Париж на закате, луг, полный белых и розовых полевых цветов, в объятиях того, кто любит тебя, спящего на большом облаке, астральное царство, коттедж, пахнущий свежим сахарным печеньем и клубничным джемом. Вещи, которые ты любишь: быть немного загорелой, сидеть на улице, пока не станет невозможно читать, вести светскую беседу с незнакомыми людьми, говорить: «боже, мне нужно проверить, нет ли клещей после этой прогулки», смотреть коллекционные книги в музеях, в которых тебя никогда не было, быть немного пьяной, завтракать на улице, разговаривать во время фильмов, ехать в поезде, покупать цветы.       Только на одну ночь, ты сказала себе. Только на последнюю ночь. Ты уткнулась лицом в его шею, и когда Мия повернулся, ты почувствовала, как твой пульс забился аж в кончиках пальцев. Твои глаза блестели даже в тусклом свете, и ты едва могла смотреть на него. Тебе не следовало этого допускать. Не стоило позволять ему так близко подойти к тебе, когда ты знала, что в конце концов тебе придется оттолкнуть Осаму. Но ты не могла устоять перед напором, не могла устоять перед болью. И вот ты до сих пор здесь, с красными глазами и полностью опустошенная, как игрушка из которой вытащили всю вату.       Ты велела себе уйти. Ты сказала себе, что пора уходить и найти новую квартиру, в которой будешь чувствовать себя пустой без его смеха, и даже после того, как в нее вселится чей-то смех.       Ты не могла быть той, кем он хотел, чтобы ты была. Он думал, что ты та, кто идеально подходит ему, но он всегда ошибался на этот счет, с самой первой вашей встречи.       Он всегда нуждался в тихих и простых вещах. Для него это: ходить босиком, спокойно сидеть, играть в волейбол, слушать истории и рассказывать их самому. Есть фрукты, пить молоко, иметь желание готовить, и чтобы его творения создавались с терпением и вдохновением. Он доволен тихими вещами, мягкими временами и нежными моментами. Он спокоен под дождем, готовит с открытым окном, пока ветер так нежно дует. Осаму доволен небольшими отрезками времени в жизни. Мия говорит о выпечке в ночные часы, потому что не можете спать. Он говорит о том, какой его брат идиот, и что тебе повезло с ним. Саму говорит о том, чтобы пялиться в холодильник или шкафы в течение нескольких минут, там нечего есть, и это расстраивает его. Он говорит о приготовлении пищи на плите, а потом задается вопросом, каково тебе, когда ты обнимаешь его сзади. Саму говорит о тарелках, сваленных друг на друга в раковину, о еде на полу. О том моменте, когда понимает, что приготовление пищи для него — это отдых. Он любит, когда ты бормочешь себе под нос на кухне или жадно поедаешь его онигири, восхваляя его.       Он просто хочет скучной любви. Любовь, которая не нуждается в ссорах или спорах, чтобы поддерживать огонь, а любовь, которая — «я думала о тебе, когда мыла посуду», — или — «я бы предпочел быть дома с любовью всей моей жизни прямо сейчас, наслаждаясь ее готовкой.»       Ты хочешь сбежать и потанцевать, а он хочет спокойной посидеть дома. В том месте где вы существуете. И ты понимаешь, что для тебя это сложно.       Ты вздрагиваешь, когда слышишь скрип в замке, после чего дверь распахивается, и продрогший Мия заходит в дом.       Через пару минут брюнет открывает дверь, заходя в комнату. Он тихо, осторожно подходит к кровати, наблюдая за тобой, сидящей на кресле. Ты буквально слышишь его мягкое дыхание и тяжелые шаги, когда он садится напротив тебя, проводя руками по своим волосам.       Ты поворачиваешь голову в сторону Осаму, изучая новое выражение его лица. Он немного побледнел, а под глазами появились синяки.       Мия взглянул на тебя, пару секунд не моргая, а потом отвернулся. Казалось, он собирался что-то сказать, но вместо этого сцепил руки взмок и нагнулся вперед.       Последовала короткая пауза.       Ты не сводила с него взгляда.       Вы чувствовали себя ужасно неловко, будто всех лет совместной жизни не было и вовсе. Вы сидели напротив друг друга, как два незнакомца, которые не знали, что сделать, чтобы разбавить эту неловкую, затянувшуюся паузу.       — О твоем отъезде, — осторожно начал он. — Ты можешь остаться или оставить свои вещи, пока, у тебя не будет возможности забрать их или улететь.       — Я знаю, — тихо ответила ты.       В разговоре снова возникает мучительная пауза, которую нужно заполнить. Он начинает барабанить пальцами по ноге. Ты терпеливо ждёшь. Мысли мучительно мечутся в поисках вариантов. Ты представляешь, как подходишь к нему и обнимаешь за талию, прижимаясь губами к его жилистой шее. Другие именно так и делают. Но сейчас неподходящий момент.       — Не хочешь еще чего-нибудь спросить, — сказала ты, не глядя на него, — о том, что будет дальше. Когда я улечу. Что я собираюсь делать. Или о нашем решение.       — А зачем? — бросил он, повернувшись к тебе лицом. — Ты этого хочешь? Что изменится?       В темном небе скользили облака, гонимые невидимыми ветрами.       — Просто я подумала, может ты…       — Т/И, — начал он, и в голосе его прозвучали нотки страха, — Давай не будем все начинать сначала.       Ты резко подняла голову. В твоих глазах отразилось изумление. Ты сжала подлокотник, не веря, что он так просто смирился. Но ты не хотела этого. Да, возможно ты была сейчас похожа на одержимую. Но ты отказывалась верить, что это он. Тот, который бросит все на самотек. Ты берешь его лицо в свои холодные ладони, заглянув в его серые глаза, в твои любимые серые глаза.       — Давай уедем. Давай все бросим и уедем далеко-далеко, где нас никто не найдет. Снимем домик где-нибудь в горах и будем жить там, не говоря никому. В нем будет огромная и светлая веранда на которой мы будем разговаривать о тех вещах которые совершенно не имеют значение. Яркие лучи солнца будут падать на горы, которые будут озаряться так ярко, становясь похожими на маяк, а мы с тобой, как самые счастливые и пьяные люди будем держаться за руки, хохоча от того как нам хорошо. Ты будешь готовить на большой светлой кухне, вести свой блог, а я буду работать дистанционно, наслаждаясь видами за окном, — По твоему лицу начали бесконтрольно течь слёзы. — Давай сделаем самую спонтанную и неразумную вещь от которой мы будем счастливы. Как мы и хотели.       «Я не хочу быть одна, не хочу. Почему ты не можешь пойти со мной? Разве я так уж много прошу? И к чему это молчание? Оно как туман, это молчание. Сперва только нависало над горизонтом, а сейчас мы в него вошли, спотыкаясь, вцепившись друг в друга. Пожалуйста, не мучай меня им. Скажи что-нибудь.» — мысленно молила ты, но он молчал сидел на кровати уткнувшись в окно. Показывая, что он не пойдет за тобой, как бы ты этого не хотела.       — Прости, — он убрал твои руки со своего лица, легонько сжимая их. Ты смотришь на него с мольбой о том, что это не то о чем ты думаешь. И что сейчас он извинится, сказав, что это шутка, и собрав вещи, поедет с тобой. — Прости, но это твоя мечта, а не моя.       Ты смотришь в его глаза, из которых еще чуть-чуть, и потекут слезы. Ты пыталась запомнить его лицо, темные волосы, его дыхание с легким ароматом специй, оставшихся после дегустаций. Это прикосновение. Они буквально переполняли твою душу бесконечно нарастающими звуками музыки и взрывали яркими огнями изнутри. Как будто сам Уолт Дисней впрыскивал тебе в вену мелодии из мультфильма «Фантазия».       Ты, неосознанно соглашаясь с его словами, не отпускала его руки. Ты, как обычно, сказала, что все понимаешь. Но не сейчас. Только услышав его извинения, ты по-настоящему впала в отчаяние.       Тебе не хочется отпускать его, признавая, что он прав. Но это так. Ты безысходно соглашаешься, опуская его руки, которые начинали подрагивать от эмоций. Он тяжело выдохнул, утерев нос рукой.       Жизнь, которую вы разделяли, начала рушиться за считанные секунды. Начиная со слова — «нет».       Закончив, Осаму не смотрел на тебя, а уперся взглядом в пол.       Стоящая напротив ты затряслась вне себя от ужаса, — сначала мелкой дрожью, а потом сотрясаясь всем телом. Не сказав больше ни единого слова, ты как во сне направилась к двери, напоследок прошептав:       — Я улетаю завтра.