За потерянным

      Древний дракон, в последний раз склонившись над изголовьем кровати, провёл ладонью по взмокшему от пота лбу человека, аккуратно отодвигая алые пряди.       Температура пришла в норму.       Он неторопливо выпрямился, стараясь не замечать неприятное ощущение в затёкшей спине, точно так же, как не замечал лёгкую дрожь в руках. Причина последней по мнению Эрухабена — кропотливое, ювелирное использование магии, и точно, не беспокойство за человеческого ребёнка. Которого он с такой лёгкостью назвал своим.       Прикрыв на секунду глаза, он направился обратно к креслу у окна. О книге на краю чайного столика дракон вспоминать не хотел, а стоять над кроватью было слишком утомительно для его ментального здоровья, всё, что оставалось — созерцать вид из покоев принца Адина, прислушиваясь к тихому дыханию Кэйла, уснувших на небольшом кресле Розалин и Чхве Хана, а также сопению Раона, свернувшегося калачиком на подушке у головы дворянина.       Прошедшие три часа вымотали их всех. Стоило Кэйлу закричать, как в комнату ворвались Чхве Хан и Рон. Первый в это время должен был встречать наследного принца у телепортационного круга в соседнем здании. Каким образом мечник переместился обратно в покои — вопрос на который Эрухабен не хотел знать ответа.       Дворецкий же был на кухне с Бикроксом, пока молниеносно не поднялся на два лестничных пролёта, дабы вернуться к своему господину. Удивительно, как настолько опытный, потрёпанный жизнью убийца, бережно относится к первенцу графа. Явно переживая не меньше, чем за родного сына.       Вскоре комнату наполнили люди. Волнующиеся, испуганные, на долгие три часа лишившиеся покоя. Не способные помочь, но не смеющие уйти, молчаливой поддержкой причиняя самим себе боль.       Эрухабен тяжело вздохнул, отворачиваясь к окну.       «Кэйл Хенитьюз, ты станешь настоящим ублюдком, если вытворишь подобное снова.»       «Кэйл Хенитьюз, я не прощу тебя, если разобьёшь сердца этих людей»       «Кэйл Хенитьюз, просыпайся скорее.»       «Мы ждём тебя. Я жду.»       Мысли, не позволительные для гордого создания, по праву считающего себя венцом творений природы. Но рядом с этими людьми наросшие с годами предрассудки таяли, позволяя быть искреннее с собой.       Чуткий драконий слух уловил едва заметное изменение — ровное дыхание Чхве Хана на мгновение сбилось. Проснулся.       Конечно же, первым делом он беззвучно встал с дивана, стараясь не потревожить дремавшую рядом Розалин, и направился к кровати.       Когда дворянину внезапно стало хуже, к мечнику слишком быстро пришло осознание собственной беспомощности, лишь выжженное внутри правило удерживало от опрометчивых поступков, диктуемых вышедшими из-под контроля эмоциями. Утягивающими в липкий ужас.       Кэйл никогда не кричал. Будь то реальность или отвратительные сны, Кэйл Хенитьюз — пример самоконтроля, спокойствия, выдержки — не показывал насколько сильная боль раздирала его, находил крупицы сил и удерживал маску, искренне боясь напугать близких.       Впервые за столько лет, Чхве Хан ощутил как замедляется собственное сердцебиение. Пугающе похоже на мгновения, когда стоя перед воротами в деревню Харрис он знал, ощущал, но не верил — его семья исчезла.       «И исчезает прямо сейчас» — услужливо подсказало сознание. Выводы удивительно быстро складывались в мрачную картину, пусть мечник и не знал причин происходящего.       — Человек?       Тишина снова заполнила комнату, стоило голосу Раона исчезнуть. Дракон приподнялся, внимательно следя за выражением лица Кэйла.       Проснувшаяся Розалин нахмурилась, уловив странную атмосферу и, всё ещё не до конца разобравшись, уверенно поднялась, направившись к единственной возможной причине вновь растущего беспокойства. Она встала рядом с Чхве Ханом, который, казалось, забыл как дышать.

***

      Кэйл резко сел, не видя перед собой ровным счётом ничего, лишившись возможности слышать из-за эхом разносившегося, оглушающего сердцебиения, но чувства…       Невозможные       Словно всё ещё… жив.       Он помнил, как жар поглотил тело. Как обезумевшее пламя разгорелось внутри, уничтожая нечто крайне важное, обращая в пепел то, что никогда не должно было исчезнуть. Воспоминания душили, фантомными огоньками вспыхивали на бледной коже и затухали, до того, как воспаленное сознание отреагирует.       Кажется, исчезла невыносимая тоска выворачивающая душу наизнанку.       Так странно. Неправильно. Словно не хватало чего-то необходимого. Кэйл ощущал, как тонет в вязких мыслях. Пока знакомый голос, снова спасая, не вернул в реальность.       — К... Кэйл?       — Раон.       Дракон, приблизившийся к коленям своего человека, замер. Его имя, отчётливо ассоциирующееся с самым счастливым, драгоценным, впервые напугало. Произнесено так тихо, отчаянно, едва ли не полностью стирая вложенное значение.       Человек не напуган. Ему не больно. Но было нечто более жуткое, беззвучное, ещё не знакомое. Сдерживаемое из последних сил.       Кэйл вытянул бледные руки и прижал к груди ошарашенного ребёнка.       Раон снова боялся пошевелиться. Твердые чешуйки упирались в кожу, наверняка принося не самые приятные ощущения, как и рога, едва задевающие щеку. Широко раскрыв глаза он завороженно прислушивался к чужому сердцебиению. Маленькие лапки сами собой обхватили Хенитьюза, сжимая между когтистыми пальцами белую ткань ночнушки. Голова уткнулась в области шеи, после чего послышался сиплый, глубокий вздох.       Пока тепло исходящее от тела маленького дракона, позволяло Кэйлу удержать себя от мрачных мыслей, он мимолётным взглядом осмотрел присутствующих. На большее не решился. Если на доли секунды представить — происходящее реально, довериться взволнованно бьющемуся сердцу, в котором предательски быстро разгоралась надежда. Он не выдержит. Сломается под тяжестью нависшими над ним эмоций.       Но если происходящее иллюзия. Милосерднее было бы оставить догорать, в адском пламени.       За стенами замка, на ещё недавно чистом небе, расползались серые облака, ветер подгонял их дальше, торопя поглотить солнечный свет. Пока вниз, кружась, спускались белоснежные снежинки. Таящие в себе воспоминания о исчезнувшем будущем.       Кэйл чуть повернул голову, переведя взгляд от Раона к виду за окном. И почувствовал знакомую горечь, оседающую где-то глубоко внутри.       — Гребаный Бог Смерти.       Вопросы неминуемо вытесняли зарождающееся спокойствие.       Что отдал ради них?       Что удалось вернуть?       И чего так отчётливо не хватает…       Мечник стоявший возле кровати вздрогнул. То, как дворянин посмотрел на них, как прижимал к себе Раона, говорило о многом. Упоминание Бога Смерти добавило к общей картине ещё пару деталей.       Выражение его лица стало пустым, когда он заметил — тело Хенитьюза снова охватывала дрожь.       Кэйл до безумия уставший. Сил в этом хрупком теле нет, и казалось, никогда не было. Его нужно беречь, делать все возможные и невозможные, дабы сохранить оставшееся, поломанное. Самое драгоценное, что у них было.       Присев на край кровати, Чхве Хан неуверенно дотронулся до чужой, напряжённой спины. Аккуратно, словно боясь действительно сломать, он провёл ладонью вниз. Затем ещё раз. Едва ощутимо поглаживая, мечник искренне надеялся успокоить Кэйла, вкладывая в каждое бережное движение мысли о том, что будет рядом.       Герой королевства Роан слабый и хрупкий, но именно на его плечах держалась их семья, их дом, их жизнь.       По крайней мере, так должно было быть.