***
Хёнджин стоит на улице уже больше двадцати минут. Руки замёрзли и покраснели, пальцы почти не сгибаются. Джинни крепко держит зонт, что норовит вывернуться наизнанку и улететь от мощных ледяных порывов ветра. Он прячет нос в воротник кремового пальто и жмурится от ветра с чем-то мокрым. Машины быстро проезжают по асфальту, разбрызгивая грязную воду из луж, большая часть авто — это такси, видимо, никто не хочет ходить пешком такой погодой, и оно понятно. Хёнджин ищет взглядом мотоцикл, прислушиваясь к звукам рядом, надеясь услышать уже такой родной рык железного друга Минхо. — Принц, карета подана, — смеётся Минхо, подъезжая к Хёнджину, что выглядит очень потрёпанно из-за ветра. — Такой погодой только на мотоцикле ехать, — возмущается Хван, направляясь к Ли, обходя лужи. — Ты вообще когда-нибудь эту кожанку снимаешь? — Хватит обижать мои любимые вещи. Я, кожанка и мотоцикл идём в комплекте, — смеётся Ли, протягивая Джинни чёрный шлем. — Куда мы едем? — На свидание? — неловко проговаривает Минхо, садясь на мотоцикл. — Мне неловко, — говорит Хёнджин, пряча лицо в замёрзших ладонях. — Тебе неловко, потому что ты идёшь со мной? — взгляд Минхо темнеет и выражение лица меняется. Кажется, что одного неосторожного слова будет достаточно для того, чтобы он развернулся и уехал домой. — О, нет, конечно. Скорее потому, что это всё так ново для меня. Я всё ещё не могу поверить, что ты нагло украл мой первый поцелуй, — смеётся Джинни, наконец надевая шлем. — Вообще-то это ты меня поцеловал, жертва здесь я, — Минхо заботливо застёгивает шлем, а затем следит за тем, чтобы Хван удобно уселся. Признаться честно, в этот раз Хёнджин как никогда уверенно обнял Ли поперёк талии и вплотную прижался к нему. Теперь уже не особо переживая. Минхо всё так же дёрнулся изначально, но быстро настроил себя на другой лад и расслабился, заводя мотор. Мотоцикл плавно подъезжает и тормозит у небольшого здания, возле которого Хёнджин ещё ни разу не был. Погода становилась всё хуже, небо заволокли тучи и посыпался мелкий снег, который летел под углом, гонимый ледяным ветром. — Зачем мы здесь? — интересуется Джинни, не находя на здании никаких вывесок или надписей. — Нужно тебя покормить, ты же с занятий сразу ко мне, — улыбается Минхо и слазит с мотоцикла. — Да, после школы испанский, а потом сразу фортепиано, — бурчит Хван, пытаясь расстегнуть шлем, который не очень хочет поддаваться временному хозяину. Минхо ещё какое-то время наблюдает за мучениями уже вроде как своего парня, но не выдерживает и спешит на помощь. Ли ловко расстёгивает застёжку на подбородке Принца и снимает с него чёрный шлем, открывая обзор на любимые черты лица. Минхо загадочно улыбается своим мыслям и берёт подбородок Джинни длинными пальцами, поднимая чуть вверх. — Ты что делаешь? — шепчет Хёнджин, не понимая мотивов парня. — Ты говорил, что я украл твой поцелуй, вот собираюсь вернуть тебе его назад, — усмехается Минхо, проводя большим пальцем по мягкой нижней губе. — Ты смущаешь, — лепечет Хёнджин, пытаясь отстраниться, но Минхо не даёт этого сделать. — Я знаю, в этом и был план. Ли приближается к губам Джинни, но меняет траекторию движения, видя, как он в панике зажмурился. Минхо прижимается губами к линии челюсти и ехидно улыбается, замечая, что сам Хёнджин ожидал другого, инстинктивно вытягивая губы. — Ты идиот, Ли Минхо, — ворчит Хёнджин и направляется к зданию. — Я не обещал тебе, что будет просто, — неловко улыбается Минхо, заходя в заведение. — Люблю сложности. — Это ты мне в любви признался? — спрашивает Ли, очевидно, цепляясь к словам. — Не путай, я сказал, что люблю сложности, — смеётся Хёнджин, снимая пальто. Парни заняли столик в этом небольшом, но очень уютном заведении, и Хёнджин уже расслабленно сидит на стуле, разморенный тёплой атмосферой вокруг. — Вы определились с заказом? — спрашивает подошедшая официантка, полностью повернувшись к Хёнджину, и мило улыбаясь. — Да, один «Цезарь», капучино и один американо, — недовольно ворчит Минхо в спину официантке, что явно пытается флиртовать с его парнем, вообще-то. — Хорошо, может, что-нибудь ещё? — спрашивает девушка, поправляя рубашку. — Нет, пока всё. — Она меня бесит, — шипит Минхо, когда девушка ушла к барной стойке. — Да ладно, не обращай внимание, — отмахивается Хёнджин, но Минхо задело сильно. Он сидит и дырявит эту грудастую особу взглядом, разрывая бедную салфетку на маленькие кусочки. — Хо, ты что, ревнуешь? — Что за глупости ты говоришь, Принц? И в мыслях не было. Я полностью уверен в своей привлекательности. И пусть у меня нет пышной груди, зато у меня есть кое-что, что может её заменить, — лицо Минхо меняется, и он наконец-то плавно переводит взгляд на покрасневшего Хёнджина. — Я ещё не готов к подобным разговорам, ледышка, — проговаривает Хёнджин, жалея, что в этом заведении не стоит вода на столах. Его щёки пылают огнём и нещадно горят, вот зачем он представил это? — Хорошо, мы вернёмся к этому разговору позже, — мило улыбается Минхо, продолжая смотреть на официантку, что пристально смотрит на его Джинни. Хёнджин прячет пунцовое лицо в ладонях и сползает немного под стол. В этот момент подходит официантка с подносом. Она небрежно ставит чашку с американо Минхо и показательно аккуратно чашку Хёнджина рядом с тарелкой, в которой на поверхности напитка красовалось кривоватое сердечко из корицы. — С вами всё в порядке? Здесь жарко? — заботливо спрашивает дама, кладя руку на плечо Хвана, а Минхо дёргается, ударяясь ногой о стол. — Всё в порядке, спасибо за беспокойство, — мило улыбается Хёнджин. Девушка удаляется, проводя рукой по спине Хвана. — Скажи мне ещё, что она с тобой не флиртует, и я тебя ударю по голове, — ворчит Ли, отпивая крепкий напиток, что был не так уж и плох. — Заметил я, но что мне сделать, мы отсюда уйдём и на этом всё, я же не виноват, — пожимает плечами Хёнджин, всё же виновато смотря на Минхо. — Ты просто красавчик, ещё и при деньгах, — грустно улыбается Минхо, — кушай, Принц. Минхо молчит. Он просто молча наблюдает за тем, как ест Хёнджин. Это звучит максимально странно и как-то некомфортно, но нет. Ли просто наблюдает и не может насмотреться. Эти аристократические длинные пальцы, что, кажется, идеально созданы для белых и чёрных клавиш фортепиано, изящно держат вилку, отправляя в рот маленькие кусочки. То, как Джинни учтиво прикрывает рот, как использует салфетки и держит чашку. Даже сидит Хван не как все: с идеально ровной спиной, расправленными плечами, ровной осанкой. За этим всем можно наблюдать целую вечность. Эта смесь аристократической утончённости и вместе с этим мужской привлекательности заставляет Минхо растечься по стулу розовой влюблённой лужей. — Ты чего так смотришь? — неловко спрашивает Хёнджин, когда ему стало как-то некомфортно от пристального внимания к своей персоне. — Мне иногда кажется, что ты реально Принц, словно не из нашего века. Ты бы видел, как ест Джисон: иногда кажется, что он и столовые приборы проглотить может, — смеётся Минхо. — Я так привык, — лишь пожимает плечами Хван. — Минхо? Можно? Ли сразу понимает просьбу Джинни, видя, как тот смотрит на его руку. Минхо улыбается и протягивает ладошку, беря левую ладонь Хёнджина, переплетая пальцы. Ли делает это с очень самодовольным лицом. Почему? Потому что официантка, до сих пор смотрящая на них, сейчас в культурном шоке. — Я заплачу, — останавливает Хёнджина Минхо, когда тот достал телефон для оплаты. — Давай хотя бы пополам? — Джинни очень неловко из-за того, что за него собрались платить. — Я тебя позвал, значит, плачу тоже я. И не возражай. — Чувствую себя нахлебником каким-то, — ворчит Хёнджин, натягивая пальто. — А ты чувствуй себя моим парнем, — улыбается Минхо и дёргается, когда слышит, с каким грохотом ему бросили сдачу. — До свидания, — счастливо кричит Минхо вслед девушке, гордый собой. — Ревнивец, — улыбается Хёнджин. — Конечно, ты себя в зеркало видел? Тебя к себе наручниками пристегнуть нужно, — вздыхает Минхо. — Не нужны никакие наручники, — смеётся Хёнджин, догоняя Ли и обхватывая его тёплую ладонь, которая по привычке вырывается, но вновь находит его руку, крепко сжимая. — Оставим мотоцикл здесь и прогуляемся или хочешь куда-то ещё? — заинтересованно спрашивает Минхо, поворачиваясь к Джинни. — На улице прохладно, но думаю, недолго можно погулять, сейчас очень красиво в парке. — Хорошо, — улыбается Ли в воротник куртки. — Так странно видеть тебя таким, — аккуратно проговаривает Хёнджин, — таким спокойным, улыбающимся, говорящим не только колкости. — Знаешь, а в детстве я был очень чувствительным и тёплым ребёнком, после смерти матери я закрылся в себе. Смотрю сейчас в зеркало и думаю о том, что же стало с тем ребёнком, — говорит Минхо, а Хёнджин ловит изменившееся настроение Ли. — Но почему я? Почему ты принял меня? — Это сложный вопрос, Принц. Сложно объяснить, но ты изначально был немного выделяющимся. А ещё ты не сдался, как все, — Хо крепче сжимает ладонь в своей руке. — Это так неожиданно всё. Мы, кажется, из разных миров были, никто не ожидал, — шепчет Джинни. — Ты ошибаешься, мы очень похожи. Два совершенно потерянных, до глубины души одиноких человека. Вечер плавно перетекает в ночь. Уже кромешная темнота и только яркая луна освещает мрачное небо, несколько затянутое тучами. В сердце Сеула всё горит яркими огнями, гирляндами и разноцветными фонариками, людей столько, словно сейчас не ночь дня в середине недели. Новогодняя атмосфера витает вокруг, придаёт ей смысл и снег, что мелкой крошкой сыплется с неба. Хёнджин оглядывается вокруг, видя, сколько людей рядом, и аккуратно вытягивает свою ладошку из холодной руки Минхо. — Стесняешься? — недовольно спрашивает Минхо, громко цокая языком. — Скорее боюсь гомофобных нападок, — пожимает плечами Хёнджин, — и ещё… Меня всё-таки все знают, не хочется принести неприятности семье. Минхо задумался об этом, понимая, что Хёнджин прав и он должен был быть предусмотрительнее. Он должен был быть осторожнее. Зная родителей Хвана, а особенно мать, то его и убить за такое могли. Мало того, что наследник компании ходит за руку с парнем, так ещё и парень, как видно невооруженным глазом, не из самой именитой семьи. — Не думал, что будешь делать после школы? — резко спрашивает Хёнджин, с интересом поворачивая голову в сторону Минхо. — Я не знаю, что буду есть завтра на завтрак, а ты у меня спрашиваешь, что мне делать со своей жизнью? — смеется Минхо. — Это так жестоко, что в таком юном возрасте мы должны принять решение, от которого буквально зависит жизнь, мне всего восемнадцать, а я уже должен принять решение сложнее того, что мне купить поесть. Повисла неловкая тишина. — А ты? — в ответ спрашивает Минхо. — Моя мама всё решила тогда, когда я родился. Сначала модельный бизнес, а потом скорее всего пойду работать к отцу в компанию. — Это ещё хуже. Почему ты позволяешь им решать всё за тебя? — интересуется Минхо. — Потому что мою жизнь распланировали ещё до того, как я научился сидеть. Меня и сестру растили без собственного мнения, — грустно говорит Джинни и протягивает руку к ладони Минхо, намереваясь взять её в свою, но, передумывая, отдёргивает. Минхо улыбается и ловит руку Хвана, надёжно цепляя со своей. — Я так отвык от чувства чужого тепла, что готов больше вообще тебя никуда не отпускать, — смеётся Минхо и треплет Хёнджина по длинным пушистым волосам. — Так не отпускай, — смело отвечает Хёнджин и сжимает холодную ладонь Минхо, ощущая, как тепло разливается по всему телу. Минхо и Хёнджин стоят чуть поодаль от дома Джинни без возможности расстаться. Хёнджин растворяется в этих горячих объятиях и жадно вдыхает запах мяты, что напрямую создаёт ассоциацию с Ли Минхо. Сам Минхо придерживает голову Джинни, мягко поглаживая по волосам, чуть покачиваясь со стороны в сторону. — Принц, ты бы знал, как я боюсь любить. Ты бы только знал, как я боюсь привязаться. Я так боюсь, что привяжусь и окажусь снова один, — шепчет Минхо в самое ухо Хвана. — Я не могу обещать, что останусь навечно, но обещаю быть рядом до того момента, пока ты не попросишь меня уйти, — лишь проговаривает Хёнджин и выпутывается из манящих объятий. Хван Хёнджин, обычно очень размеренный, вдумчивый и серьёзный аристократ, делает то, от чего его мама точно поехала бы в больницу. Джинни огляделся по сторонам и, чмокнув Ли в губы, убежал домой с веселым смехом. Минхо стоит какое-то время, обдумывая произошедшее, а потом тепло улыбается. Улыбается так, как не улыбался никому, кроме своей мамы. — Мой маленький Принц, — напоследок проговаривает Ли и садится на чёрный мотоцикл с одиноко висящим шлемом, который был куплен после того, как Хван ворвался в его жизнь и перевернул всё вверх дном.***
Чанбин и Феликс живут вместе уже вторую неделю. Изначально могло показаться, что у них возникнет много сложностей, но нет, это совсем не так. Разделение обязанностей стало чем-то обыденным в их жизни, парни сработались и научились делать домашние дела в доме намного быстрее вместе. Феликс чувствует себя защищённо и уютно — так, как должен ощущать себя человек в доме, а Чанбин ощущает, что Ли заполнил ту пустоту, что царила в его скромной обители слишком долго. Парни словно дополняют друг друга, и их тёплые объятия по вечерам стали традицией, как и принятие совместной ванны, готовить вкусный ужин вместе и даже убираться они научились вместе, чем приятно удивили горничную, что каждые три дня должна проводить уборку в логове подростка. Первое время Феликс чувствовал себя не очень комфортно, ощущал себя нахлебником, но Чанбин его успокоил, сказав, что Ли на правах его парня может жить здесь сколько захочет, а сам Феликс решил, что будет помогать по дому, чтобы хоть как-то компенсировать своё проживание здесь. Тёплые, уютные вечера стали важной частью их жизни и неотъемлемым эпизодом каждого дня. Феликс и Чанбин недавно ездили к Ликсу домой, пока его отца не было, и забрали почти все вещи младшего, что не скрылось от внимания старшего Ли. — Если он приедет сюда, то знай, что моя семья тебя защитит, — спокойно заверяет Чанбин, — ты здесь в полной безопасности, помни об этом. Феликса уже кроет от нервов, потому что совсем непонятно чего можно ожидать от его отца. Что он может выкинуть в этот раз. — У него есть револьвер, — резко вспоминает Ли и лучше бы не вспоминал. Его мозг быстро дорисовывает изображения в голове и становится на самом деле не по себе от одного осознания, что Минхёк может заявиться в новую обитель и крепость сына. Чанбин и Феликс нежились на диване в объятиях друг друга, обсуждая какую-то ерунду, когда в дверь настойчиво постучали. — Я же тебе говорил, что он придёт на этот раз, — тревожно говорит Феликс, вскакивая с кровати. — Пожалуйста, только не нервничай и помни, что я рядом, хорошо? — спокойно говорит Чанбин и берёт щёки Феликса в руки. — Пообещай мне, что не будешь слушать своего отца и будешь стоять у меня за спиной. Феликс уже ничего не может обещать, потому что стук становится настойчивее, крик громче, а колени уже начинают подкашиваться. Если бы не крепкое плечо Со, за которое австралиец хватается, как за последнюю надежду, то Ли оказался бы уже на полу. За дверью слышится неразборчивый крик, и каждый из парней подумал только о том, что ещё чуть-чуть, и дверь может попросту слететь с петель. Чанбин берёт холодную потную ладошку Феликса и уверенно направляется к двери, ведя младшего за собой. Хозяин квартиры оставил Ликса поодаль от входной двери, а сам направился проявлять гостеприимство и учтиво открывать дверь. — Здравствуйте, господин Ли, не хочу вас расстраивать, но вам здесь не очень рады, поэтому прошу, проявите всю лаконичность, на которую вы только способны, — Чанбин проговорил это в напускном пафосе и в вежливой форме, но, видимо, отцу сжавшегося Феликса такой отнюдь не радушный приём не понравился. — Отойди, щенок, — выплёвывает старший Ли и двигается вперёд за порог квартиры, как только видит своего непутёвого в его глазах сына. — Я не думаю, что вам стоит подходить к Феликсу, потому что он вам не рад ещё больше, чем я, — учтиво улыбается Чанбин, горой стоя прямо перед своим возлюбленным, практически полностью закрывая его собой. — Этот выродок посмел сбежать из дома к богатенькому хахалю, который и рад постоянной давалке в своём доме, — выплёвывает Минхёк, смотря прямо в глаза выглядывающему Феликсу, который тут же вцепился в толстовку Со. — Господин Ли, я настоятельно требую, чтобы вы покинули территорию частной собственности семьи Со, пока я не вызвал нужных людей, — всё так же спокойно говорит Чанбин, хотя его сердце колотится так, что сложно слышать что-то, кроме ритмичных ударов в ушах. Чанбин должен выглядеть спокойно, чтобы Феликс не запаниковал, смотря на него. — Это я должен вызвать надлежащие органы и подать в суд на семью Со за похищение наследника корпорации, нужно было убить тебя в прошлый раз! Нужно было изначально тебя убить, самая большая ошибка моей жизни, — рычит Ли-старший, смотря уже на Чанбина. — Я здесь по своей воле, — хрипло выдавливает Феликс, чувствуя надвигающуюся паническую атаку. В голове проносятся моменты с их последней встречи с отцом, и ком невольно подступает к горлу. — Голос прорезался, сынок? Я скажу органам власти, что сын семьи Со совратил моего легкодоступного сына, который прыгает в постель, стоит лишь пальцем поманить, — шипит Ли Минхёк, — совратил и похитил, запудрив бедному мальчику мозги. Корея страна гомофобная, они быстро примут меры. А тебе, сынок, я уже нашёл невесту, — смеётся отец Ли, смотря на Чанбина, который всё так же скалой закрывает его сына. Феликс готов потерять сознание прямо сейчас, почва уходит из-под ног. Чанбин резко поворачивается назад и ловит Ли под локоть. Он всё ещё в сознании, но взгляд пустой, а ноги, судя по всему, не хотят держать ослабевшее тело. Минхёк воспользовался ситуацией и замахнулся на Со, дабы вытащить своего сына из этого места. Замахнулся, но удара не произошло. — Снято! — кричит отец Чанбина, выходя из комнаты с камерой в руках и довольной улыбкой на лице. — Здесь как минимум лишение родительских прав. — Господин Ли, вы обвиняетесь в четырёх статьях уголовного кодекса Южной Кореи, вы имеете право хранить молчание до допроса и воспользоваться услугами адвоката, — позади Минхёка стоит строгая женщина в полицейской форме в окружении ещё четырёх взрослых мужчин. — Ты ещё кто? — растерянно шипит отец Ли, понимая, что он попал по-крупному. — Со Хвиин, главный прокурор и по совместительству мать Чанбина, пройдёмте в отделение. Не создавайте проблем в виде сопротивления, — спокойно проговаривает женщина и довольно кивает мужу. Когда отца Феликса вывели и опасность наконец-то миновала, Чанбин кинулся к младшему, что сидел на полу бледный и перепуганный, опираясь на стену позади. — Всё хорошо, всё прошло так, как мы планировали. Обещаю, он больше тебя не увидит, — шепчет Со, поднимая Феликса на руки. — Спасибо, ты какое-то спасение моей души, за что мне это? — лепечет Феликс как в бреду. — Ты многое пережил, теперь твоя очередь наслаждаться жизнью. Любить и быть любимым. — Я принёс какао с зефирками, — слышится добрейший голос неподалеку. Отец Чанбина не придумал ничего лучше, чем сделать тёплый напиток, что согреет снаружи, и преподнёс его так, что согревается всё внутри. Насколько же человек должен быть разбитым и растоптанным морально, чтобы он заплакал из-за жеста доброты в свою сторону? Вот и семейство Со не представляет. Не представляет, но обещает склеить этого человека заново. — Тише, маленький, теперь ты дома, со своей семьёй, — тепло шепчет Чанбин, вытирая слёзы Ли. Вот его спасательный круг, что кинула судьба, чтобы спасти его душу.