Вожак йонов

// Йокке раздвоился. Две части — бьёновская Йокке и йоновская Утгора начали спорить. Злость брала. Хотелось вытворить что-нибудь эдакое… Слить накал. Спустить пар. Месть стерве Скаде! С другой стороны, червь совести грыз нутро вожака йонов. Все как один говорили — Штефан сильно переживал. Искал. Отчаянно и неутомимо. При активизировавшихся по вине, собственно, Йокке йонах. Потом ещё мама пропала в другом мире… Братья и сёстры горевали жутко. Понятное дело. Но он всё равно не бросил поиски Йокке. Как будто бы проклятый сын с демонской кровью был ему небезразличен. Как сын. Будто Йокке был важнее всего этого навалившегося со всех сторон. Но что, если… обманется. Жесткого ошибётся. Что если Глава ордена не Йокке как Йокке ищет. А сбежавшую непокорную бестию. Йон больно закусил губу. Нельзя поддаваться эмоциям. Эмоции губят. Заставляют делать ошибки. Нельзя допускать слабину. Йокке взял скрив, и пошёл собирать схему смеси вайновской и йоновской магии для мести стерве-вайне. // Йокке скользнул в кабинет офицера и поймал себя на мысли: вошёл так же, как Брода. Настороженно, скрытно, успокоенно-холодно. Как бестия. Вполз как Змей. Да, йона многому научила. Штефан поднял взгляд. Пару секунд застыл в шоке. Ринулся, сбив стул по пути. Йокке немного испугался. — Сынок! И Йокке снова расщепился надвое. Было неприятно. Страшно. Но ещё стало тепло. Как-то странно произнёс «сынок»… Давно-давно не слышал, чтоб именно так подавал обращение. С любовью что ли. Очень трепетно. Йокке отметил: ни с того, ни с сего заскучал по Штефану. И сердце быстро забилось. Штефан заключил вожака йонов в объятия. Йокке чуть не задохнулся. Но не от сжатия. А от разрывающего, тянущего в совершенно разные стороны шторма чувств. Кто же он всё-таки такой? Ангрброда говорит — сын Утгора. Наследник Мирового Змея. Должен возглавить йонов и повести их в бой против асвов и вайнов. Завоевать. (Да, и ещё обязательно взять её в жены). Но сейчас он снова прежний Йокке Бьёнен. Братья и сёстры признали братом. Ни смотря на открывшиеся факты. И отец обнял. Бестию не обнимали бы как сына. Утгора Йокке не знал. Не видел никогда. А Штефан… — Йокке?! — вскрикнул глава семьи Бьёнен. Оказывается, йон заполыхал негорючим красноватым огнём от накрывшего шквала. После месяца с йоной открылись подобные вещи. И не закрываются никак… — Это не то! — поспешил оправдаться Йокке. — Не то, что ты подумал! Это не опасно! Я просто так реагирую! Клянусь! Штефан глядел, как ему по руке поползла не обжигающая змейка огня. — Что это? — Я сам толком не знаю… — «Брода сказала…» чуть не проболтался Йокке, но вовремя развернул язык. — Такой вот эффект. Глава ордена слегка нахмурился. Вот и всё. А Йокке уже растаял. Разнежился, как Сьёфн… Позор. Разнадеялся как последний дурак, что и отец примет. Куда там. Ага, сейчас. Разбежался. Позовёт дрессированных дуболомов и отправят… кстати, куда? К другим — в сонмище бестий? Но асвам это не удастся. Йокке не собирается сдаваться. — Зря я пришёл, — мрачно выдавил Йокке и красноватое пламя исчезло. — Не показывай никому, — приказал строго Штефан. — Сейчас все на взводе… Йокке поджал губы, отвернулся и посмотрел на карту Асваграда на стене. Сам виноват. Не надо было расслабляться. Рассчитывать на что-то. На что? Радостный приём? Смешно. — Ладно. Что делать будем? — Йокке остудил себя до нуля и перешёл к делу. — Что? — не понял Штефан. — Ты как, в порядке? Где ты был? Нельзя никому про тебя знать. Особенно сейчас. Пока мы не… Глава ордена вдруг запнулся и смутился. А это с офицером случалось крайне редко. Йокке сразу напрягся до предела. Весь собрался. Змей внутри упруго свил кольца — наготове. — Что вы со мной собирались сделать? — голос молодого йона звенел тонким льдом. — Что бы ты обо мне не думал там. Забудь. Пока маму не вытащим. Маму вернём — потом всё остальное. — Предки! — выдохнул Штефан. — Сынок… — Определись наконец, — злобно зашипел Йокке. — Ты меня в путы и… что вы там в Ордене собрались. Или «сынок». Одно с другим не вяжется. Одно течёт другое катиться. Кажется, даже Бран бы понял, который кста… — Ты поэтому сбежал? Испугался? — спросил Штефан неоднозначным тоном. — Йокке, ты мой сын. И точка. Я никому не позволю и на расстоянии броска копья приблизиться к тебе. Йон криво улыбнулся и хмыкнул. — Нет. Не поэтому. Я понял, что нам не ужиться. Ты Глава ордена, а я бестия. Враги. Поэтому… — Йокке сам себя прервал. — Но это всё не важно сейчас. Что будем делать с миром духов? Штефан внезапно опять приобнял. — Йокке… Йокке… — заклинило посеревшего от горя офицера. — Что Йокке? — выпутался из-под руки йон. — Я, к слову, не Йокке уже. — Что? — Ничего. Потом. Всё потом. Какой план? Маму вернуть. — Нет плана… — горестно почти прошептал Штефан. — Детки… Вы… — И ты?! — закричал Йокке в гневе и оторвал карту, на которой «размещался» Дворец ритуалов. Гвоздик сверкнул и отлетел куда-то. — Ладно эти в соплях!.. Но ты?! Ты, цверг тебя за ногу, бестий-волков рвал голыми руками! Какого тролля ты раскис?! Король йонов пообещал себе, что если всё-таки настанет день, когда стая пойдёт на Асваград, первым падёт ненавистный Дворец ритуалов. Сгорит в яростном пламене до тла, без остатка! В который так надолго уехала Лив. И покинула их. НЕ навсегда. Нет!!! — Йокке… Полыхающий йон (чуть не загорелся опять) пронёсся мимо офицера. Хлопнул с силой скрив из-за пояса — на стол. — Я записал всё, что смог добыть. «Показания». И пораскинул мозгами… Кое-что не сходится… Давай проясним нестыковки. И разработаем план. Штефан не пошевелился. Так и стоял. И пронизывал взглядом вернувшегося приёмыша. — Сынок. Надо с тобой решить… — подозрительно мягко, явно выверяя тон проговорил Бьёнен. — Я уже язык стёр под корень повторять. Не важно!!! Потом наши асвайонские разногласия разрешим. У меня и на это найдётся решение, не сомневайся. Сейчас главное — мама. Все силы и мозги на это бросаем. — Йоны… их умертвят. Всех, — аккуратно высказался Штефан. Йокке замер над листами с записями. Обдумывал новость с полминуты. Собрался. Обернулся. Облокотил вальяжно руку на спинку стула. И чуть сощурил сверкнувшие быстрой молнией серые глаза. — И меня выходит, да? — бесцветно и ровно уточнил собранный в тугую тетиву Йокке. — Предки… Конечно нет! — лицо Штефана тоже стало бесцветным. Как безжизненный камень. Серым. — Нет. Я тебя не… Я потерял жену. Сына я не потеряю! — А я не… — Рот закрой! — прикрикнул офицер. — Не смей! Замолкни! Чтоб я больше этого не слышал! — Прям как Фэя… — прошипел Йокке. — Только у Фэи нет… — Значит так. С этого момента ты асв, — Штефан поднял гвоздик. И пришпилил карту на место. — Никаких йоновских фокусов. Никакой магии бестий. Договорились? — Но я не асв… — медленно и едко разливал яд Йокке, испепеляя офицера серым взглядом. — Посмотри на меня. Какой я асв. Даже тупари из «младшего» ордена заметили, что я, мягко говоря, отличаюсь. А знаешь на кого я похож? На йона! Вот когнитивная задачка, пря… — На Лив, — рубанул нить саркастических речей старший Бьёнен. — Ты похож на Лив. Очень. Так что ты вайн. Обо всём остальном забудь. Обо всём!.. Это своё… Ничего йоновского. Никаких разговоров. Упоминаний. Всё под запретом. — Ну понятно, — резюмировал Йокке. — Так и думал. Вот поэтому я ушёл. Потому что ты меня… как меня… никогда не примешь. Вот таким я уродился. Не надо было меня забирать. Сдох бы там среди братьев. Тебе-то что. — Йокке, — рассвирепел Штефан. — Ты за языком следи. Что говоришь. Зла не хватает слушать эти обвинения! Мы тебя вырастили. Неблагодарный… Лив тебя любит как своего. С первой минуты полюбила… А ты… — А я? — злодейски ухмыльнулся Йокке. — Тварь чёрная? Бестия поганая? Сволочь и змеёныш? — Я не это сказал! Перекручиваешь! Только же сказал: никаких упоминаний про йонов! — Просто не продолжил. Я помог, — и Йокке встал, чуть наклонил голову и размашисто повёл рукой изображая полу-поклон. — Всегда пожалуйста. Штефана затрясло от приступа праведного гнева. Как с ним разговаривать? Просто невозможно. Всё изворачивает и изворачивается. И правда, что вёрткий змеёныш… — Вот, — подытожил Йокке. — Как я и предсказал. В точности угадал: зря я вернулся. Не совместимы асвы с йонами. — Так ты же!... Ты начинаешь! Я всё объяснил! Ясно же сказал, вайновским языком! — кипел Глава ордена и не мог подобрать слов от ярости. — Тебе что сложно?!.. Почему не?!.. — Не могу быть просто не йоном? Представляешь, какое дело… Вот что-то не могу изменить генокод. — Я тебя вырастил! Я! Ты мой сын! Но не слушаешь же абсолютно! Слов не понимаешь! Упёрся опять. Что ты упёрся?! Что доказываешь? Ты с йонами собрался в крови жить?! Или что?! — Ты тоже! Не слушаешь и не понимаешь! Йокке и Штефан орали друг на друга стоя напротив. — Вот упёрся! Что не ясного? Просто послушайся! Упрямый как… Не знаю кто! Осёл! Глупый осёл! — Да! Упёрся! Не хочу я быть другим! Хочу быть собой! А ты почему просто не можешь принять меня?! Каким есть. Почему я должен быть как Бран?! Я не буду таким никогда! Тебе надо Брана и копию Брана — только младшего. Да?! — При чём тут Бран? Опять на брата всё сваливаешь?! Чем он виноват? — Он… — Йокке остановился. Передумал озвучивать колкость двойного действия: сразу и про брата, и про Штефана. И выдал другое совсем: — Бран хотя бы любит меня. — Значит так?! А я значит нет?! — Глава ордена повернулся и вдавил большим пальцем гвоздь, держащий карту до самой шляпки в стену. Йокке тут прекратил перепалку. Замолчал. Сел обратно на стул. Показывая всем видом, как ему всё равно и безразлично на данный факт. — Опять твоя придурь, — веско обозначил Бьёнен-старший. Перестал повышать голос. — Когда уже успокоишься. — Значит так, — неловко передразнил Йокке Штефана. И скис. — Я ж не Бран. И не Фоиль. Я вот такой вот упрямый змеёныш Йокке. Поэтому — так. Поэтому ушёл. Не мучить всех и себя. Мне хватило ума понять. А тебе видимо нет. Что меня не переделать. Штефан прошёл несколько шагов оказался рядом с йоном. Навис. Йокке некомфортно поёрзал на стуле. — Да не хочу я тебя переделать! Что за выдумки?! — Ну да. А что тогда? Это не делай, то не делай. Не говори. Не шути. Молчи. Делай только то, что прикажут. Слушайся. Соглашайся во всём. Как Бран. — Что я такого переделывающего тебя попросил, скажи-ка? — Штефан сложил руки на груди крестом. — Не колдовать как бестии? Не упоминать про них? Ты не понимаешь, как это опасно? Неспокойное время! Нельзя даже шутить! Особенно… как ты. У тебя такие шутки… Не шутки совсем. — Не говорить про них — это не говорить про себя. Ты из меня это никак не уберёшь, не исключишь! И я себя контролирую! Я обучился. Если ты про этот огонь — он не опасный. Это ты не понимаешь… Просто это я… Так выражается… Ты не поймёшь. Я не палю на право и налево… Просто… Йокке перестал злиться. Расстроился. Вспомнил про кошмарную историю с Браном. Погладил заполненные убористо строчками листы в скриве. — Ты о братьях и сёстрах волнуешься? В общем, по итогу. Я понял. Маму вытащим, и я уйду. Никому вреда не причиню. Надо поклясться? Я клянусь. Не знаю, кем ты меня считаешь. Монстром или кем. Я не такой. Шутки мои — это именно шутки. — Да я ж… Не за… Я за тебя боюсь, сынок. И монстром я тебя не считаю, — совсем спокойно и примирительно пояснил Бьёнен-старший. — Сам себя тоже не подожгу, не дождётесь. Это не так работает, — едко прокомментировал Йокке. Штефан обошёл стол и задумчиво открыл и снова закрыл дверцу шкафа. — Я про… Все очень напуганы. Совет решил… избавиться от бестий. Навсегда. Слишком опасно. И другие родители испугались. Как и я за тебя. Ты ещё пропал… Я чуть не свихнулся. Где ты был? Всех нашёл, кроме тебя. — А вот обучился. Скрываться. Много чему научился. Но ты ничего не поймёшь. Вообще меня не понимаешь. И не хочешь попытаться понять. Хочешь, что я был как Бран. — Йокке, хватит! Вот упёртый. Я не хочу и не просил тебя никогда быть как Бран, не придумывай. — Ты только вот сказал: перестать быть собой. И стать вайном. — Ты вайн. — О… — Помолчи. Ты вайн, потому что мы с Лив тебя вырастили. Не йоны. Я видел, каковы бестии. Ты не такой. И я не боюсь, что ты спалишь что-нибудь… Нет, боюсь конечно. Не поджигай ничего, смотри! Я боюсь, как и другие родители, что они за вами придут. — За нами? Штефан раздумывал. Совершил повторно странный ритуал. Открыл шкаф. Прощупал взглядом что-то внутри. Закрыл дверцу. — Ну? — Йокке сщурил глаза. — Смотрите. Ну вот и вся якобы любовь. А говоришь — сын. Ты мне не доверяешь. Боишься меня? — Предки! Как ты… Откуда у тебя все эти мысли в голове берутся?! — Так за кем? Штефан положил ладонь на шкаф. И стоя спиной сказал: — За йонами приёмными. Как ты. — В смысле? — Йокке вскочил. — Я… Погоди, я не один? — Нет. Как оказалось. Пока тебя искал, нашёл… Разобрали тоже… Маленькие все одинаковые… Йокке выругался. — Не может быть… Почему я их не нашёл?.. — скорее себе задал вопрос Йокке и схватился за край столешницы. Пошатал, копаясь, разбираясь в нитях своих мыслей. Однажды в детстве Йокке с Браном играли тут. Перевернули стол для баррикады. Лосина бежал, резко перевалился и случайно отломал крышку стола Главы ордена с одного ребра. Он и в 15 был раза в три мощнее Йокке. Братья оперативно привинтили конечно. Там с обратной стороны, где не видно никому — трещина. Но если знать — можно нащупать пальцами. Штефан так и не узнал. Йокке обожал при случае злорадно пошатать слегка: напомнить себе. Что и идеальный братец не всегда был безупречный. — А почему ты должен был? Они в других Кругах живут. Вы не разу не встречались. — Я хочу с ними познакомится, — тут же решительно сказал Йокке. — Но потом. Сначала — мама. — Нет. Ни за что. — Маму вызволять? — Познакомиться. — Почему? — Нет. Я сказал. Точка. Всё, не обсуждается. — Вот. Вот я об этом. «Приказ не обсуждается», — карикатурно спародировал Йокке. — Вот это Глава ордена. А ты мне «сынок»… Детали от разных механизмов, ты не находишь? Не сходится. Не заведётся штуковина. Если да… — Это не значит, что я тебя не люблю! Наоборот! Боюсь за тебя, как ты не понимаешь?! — Когда любят принимают. А я тебя выбешиваю. Всем буквально. Каждым словом и каждым движением. Наверное, даже как рядом дышу тебя бесит. По-йоновски. Йокке едва удержался в порыве закинуть ноги на стол. Но это было бы слишком даже для йона. — Что за выдумки? С чего ты это взял? — Не надо. Я не идиот. Я понимаю. Из-за прошлого. Смотришь на меня — видишь их. Переносишь. Отыгрываешься. Пытаешься подчинить. Как бестий. А со мной так не выйдет. Меня, как и их в конце концов — либо усыпить… Либо… — Прекращай! — рявкнул Бьёнен-старший. — Маму вытащим — и расходимся. Я сам по себе. Никому не наврежу, обещаю. Просто уйду. — Предки. Йокке, успокойся. Я не отпущу никуда. — Запрёшь? На путы как на цепь посадишь? — Что ж так сложно с тобой, — Штефан обошёл стол и сел в бессилии. Йокке узнал себя при разговоре со страшим братцем-здоровяком. Один в один… — Куда ты собрался? С одичавшими бестиями на развалинах жить? Мясо сырое жрать? Воровать, убивать и кровью обливаться? И правда жил некоторое время на остове бывшего поселения йонов. Вспомнилась и жизнь на берегу моря с йоной. Разговоры с фанатичной шаманкой-змеицей — дочерью Змея. Все споры в итоге заканчивались одинаково. «Примирительно»… Но по факту ничего никогда не разрешалось. Йона была уверена: Змей приручен. Откормлен экзотической йоновской кухней (действительно с преимущественно мясом в рационе) и избалован девичьей лаской. И специфическими эротическими игрищами. На коротком поводке у неё. Но Йокке оставался при своём мнении. Играя в роль в своей игре. О которой шаманке не нужно было знать. Но с отцом разрешить необходимо. По кругу замкнутому ходят. Так ни к чему не прийти. А им придётся сотрудничать. Надо Ливейю вернуть домой. Йокке опустил лицо в ладони. Надо подумать. Решение, решение… Что говорить? — Не переживай, — сказал вдруг над йоном Штефан и положил руку через плечо. — И не бойся. Главное, ты с нами. Всё будет хорошо. Йокке поднял голову и серьёзно посмотрел в глаза Главе ордена. — Нельзя их убивать, — уверенно, не принимая возражений заявил вожак йонов. — Я понимаю, сынок… Но так надо. В том числе, ради тебя. Совет решает, как это сделать наиболее… — Должен быть выход. Всегда есть альтернативы. Надо просто хорошо подумать. — Про тебя никто не узнает. Мы все договорились. Убережём. Не бойся. — Да не боюсь я! Тут другое… — Я понимаю… — Ничего ты не понимаешь! — Расскажи тогда, — Штефан не скрываясь глубоко устало вздохнул. Йокке рассмотрел морщинки замотанности возле глаз. И тоже вздохнул. — Не могу, — после продолжительной паузы произнёс тем же серьёзным тоном Йокке. — Тогда меня точно убьют. Ты же меня и прикончишь сразу же. Артистичный (то ли бывший, то ли настоящий) Бьёнен изобразил небольшую пантомиму: как за ним пришли и перерезают горло. — Йокке, серьёзно, — разражённо среагировал на объявление Штефан. Маленькое эффектное представление отчего-то не оценил. — Предупреждаю. Чтоб больше не слышал! Я тебя монстром не считаю. И ты меня не считай. Да, судьба сложилась так, что я асв, а ты йон по крови. Но воспитал тебя я. Именно я! И ты мой сын. Как остальные. Я разницы межу вами не делаю. И точка. И хватит об этом! Серьёзно. Йокке. Не хочу больше поднимать эту тему. Раз и навсегда: точка! Йокке тихо взбесился. Змею внутри не понравилось давление. Клыкастый раскалённо-ледяной змей в нутре заворочался. Развернул огненное кольцо. И Йокке не сдержался. Пошёл по лезвию. — Ты говоришь, что любишь меня? — поднял в вызывающе-ехидной ухмылке левый уголок губ Йокке. — А если я окажусь сыном Утгора? Короля йонов. Тогда что? — У Утгора не было детей. Не шути так. Понял? Смотри мне. Не смей так даже шутить. Предупредил. — А всё-таки, если…? — Слова понимаешь или нет?! — Видишь… — Что?! Значит не люблю тебя сразу?! Попросил не болтать подобного, потому что опасно для тебя? Не смешные шутки. И не шутки совсем. — Откуда ты знаешь, что у Утгора не было детей? — Знаю. — Откуда? — молодой йон поднялся со стула. И выжидательно, с вызовом уставился на офицера. — Откуда такая непробиваемая уверенность? Это подтверждённый данными вывод? Или может где-то всё-таки завалялся и живёт один сын Утгора: вот такого точно роста, вот с такими глазами, вот таким вот носом, вот прям такими точно волосами… Йокке ухмылялся и мрачно веселился, показывая на себе. — Йокке! — Штефан не выдержал и влепил подзатыльник, прерывая издёвку сына. — Что не понятного?! — Здорово, — зашипел мстительным змием оскорблённый король йонов. — Какая идилия. Просто загляденье. Такие тёплые отношения отца с сыном. Просто образцовые. Крин цена твоим словам про отцовскую заботу и переживания, а… — Ты слов не понял. Что мне ещё делать. Йокке отошел от Штефана на безопасное расстояние. И потом только пролил, не унимаясь: — А если это правда? Я сын Утгора? Вообще убьёшь? — Значит так, — характерно, угрожающе подтянулся Бьёнен-старший. — Всё… я предупреждал. — Папа! — в кабинет открылась дверь, сквозь проём валуном вкатился взволнованный старший сын Бьёнен. — Йокке вернулся! — Да что ты говоришь? — артистично всплеснул руками Йокке. И упоенно заязвил: — Не может быть! Вот так новости… А главное как вовремя. Удивительно своевременно. Поразительно актуально. Ты прям побил собственный рекорд скорости обдумывания вводных.