Вожак йонов

— Если ты не готов разобраться с духологией, так я сам разберусь. Один! У меня много дел… — бесился почти-восемнадцатилетняя-бестия. Йокке выбежал из комнаты. — Да ну почему один-то?! А?! — взревел Бьёнен как разбуженный медведь и бросился за сыном. — Я же тебе пообещал, что помогу! — Не поможешь! Не по зубам! Силёнок не хватает! — ощетинился всей сворой бестий вожак йонов. — Тут тебе не… Йокке так озверел, что аж поперхнулся змеиным горьким-горьким разъедающим ядом. Наверное, так бы и кинулся и впился клыками, если бы побежавший за остальными Бран не вернулся со всем семейством. Сёстры и братья заполонили коридор и загомонили вокруг. Фэя зацепила за локоть Штефана и подтянула-подтолкнула к Йокке. Мага заобнимали всего и со всех сторон. И накрыло волной — точно так же интенсивной, только по-другому — такой любовью. Йокке сначала растерялся совсем. НЕ один. Йокке Бьёнен вернулся не один. С той стороны перешагнул Йокке-маг. А ещё… Локк. Ну а Локк — разумеется, протащил Флая, уж хотите того или нет… Алхимику тут вот точно совсем было не место… Да сомнительно, есть ли Аксилю вообще где-то место? Но уж как вышло… Или это… Флай протащил Локка? А Локк — второго Йокке? Так, кто кого…? Или это… Да что ж такое?! Всё, всем успокоиться. Йокке Ватрансон млел в множественных объятиях и было очень приятно. Это была не его семья… И уж точно не Аксиля… Флай, заткнись там. Но ведь обнимают по-настоящему? Значит… и Йокке тоже. Они единое существо. Неделимое. Без одного нет другого. А значит — или всех, или никого. А факт есть факт: тепло прижали и тискают ласково. Йокке много — значит и объятий ему требуется много. Теперь вот в самый раз. Йокке вспомнил Ясею. Точнее, это была мама в обличии варфанки. Аксиль хмурясь утверждал, что это незнакомая женщина — Прохорова и она не мама, разумеется. А Локк настаивает — что это всематерь, богиня Фриига. Хрен разберёшься. Вобщем, единого мнения нет. Разнится. «Но я вам так, скажу. Факт остаётся фактом. Я нашёл маму! Всё, дискуссия окончена!». Остальное — детали. Хотя задача вытащить сюда Ливейю остаётся. Правда… «Чтобы магия произошла нужно доверие». И момент про цену. Сейир — жертвенная магия. Ничего не поделаешь… «А маму я нашёл. Нашёл!!! МАМУ!»               — Я пойду с тобой, — твёрдо сказал Штефан. Или идти с мальчишкой — или он теряет сына. Очевидно, навсегда и насовсем. // Штефан держал в руках широкий кожаный ремень. Тяжелый, негнущийся. То, что нужно. Именно то, что нужно. Обмотал на поясе сына и накрепко застегнул. Прочность креплений обеспечивала уверенность, тут плелась настоящая магия, ранее не доступная, не подвластная асву. Бьёнен не знал, что асвы способны на такое. Может, он был первым. Оказывается, возможно… Огонь от Йокке изнутри давал ему новые силы, новые возможности. Ещё два, более тонких, но не менее надёжных страховочных ремня накрест переплелись на груди и спине юного йона. Штефан удержит от необдуманного шага, подстрахует, не даст оступиться. Йокке ощущал как плотно, как крепко охватывали ремни. Как края и плоскости вжались в шкуру, будто под защиту. Они не дадут упасть. Ремни отца абсолютно надёжны. «Я тебе верю». Сверху пояс и бедра асв обмотал верёвками с прочными морскими узлами. Их легко было развязать, если знаешь принцип. Но в пути им не развязаться по неосторожности. — Ты не один, сынок. Я с тобой, — добавил отец. И Йокке улыбнулся. — Я знаю. Мост над пропастью был. Он всегда там был. Только до моста нужно было добраться. Они начали неспешный, внимательный поход. Шаг за шагом. Аккуратно. Они были неразрывно связаны друг с другом. Верёвки то совсем натягивались, туго, отчаянно. И ремни больно впивались в кожу и в нутро. То расслабленно, облегченно провисали в сближении. Йокке шёл вперёд, уводя за собой отца. Сперва Штефан делал шаги медленно. Часто останавливался. Однако вскоре они пошли быстрее. «Я был неправ. Всё же, сил ему хватает» — с гордостью отметил, разглядывая отца, Йокке. На прямых участках мост был хорошо виден. Но периодически полностью скрывался за очередным изгибом поворота. И вожак йонов малодушно волновался, что мост и вовсе пропал. Но Йокке оборачивался и видел, как Штефан держит своими большими сильными ладонями веревки, обмотанные вокруг йона. Он не даст упасть. Йокке верил. — Я держу, — подтверждал Бьёнен. — Я знаю, — отозвался бледный маг. — Не просто верю. Я знаю — я это уже видел. Как глупо было не использовать то, что было у них всегда. Оно не было дано природой. Пусть Йокке и не родной. Но Штефан растил и растил… Йокке снова ощутил плотность и надежность ремней на себе. Они перейдут пропасть. Вожак йонов теперь всё что угодно пройдёт. Переход стал сложнее. Во тьме в провале под ними проснулись демоны. У них были имена и асвов и вайнов, не только йонов. Многие из них были старше не то что Йокке — но и Штефана. Участок стал совсем узкий — в одну стопу. Вдвоём было не пройти. Йокке долго думал. И хотел было уже резать верёвки и идти дальше самому по себе. В одиночку. Только Штефан неожиданно подхватил на руки и опираясь спиной на стену понёс йона над тёмной пропастью. И Йокке воспламенился язычками огня. Интересно, что он чувствует, неся в руках пламя? Штефан в этот момент думал: упадёт Йокке — упадёт и он. А если сын отрежет верёвки — Штефан останется над мрачным холодным разломом, кишащем страшными голодными тварями, навсегда. Вожаку йонов вспомнилось, как Ватран учил совсем маленького Йокке стрелять из лука. У асва тогда были не лучшие времена и он срывался, когда у сына ничего не получалось. Но вот через десять лет они пробовали заново — и дело хорошо пошло. Штефан поставил на землю и Йокке представилось, что верёвки вероятно не разорвать. Слишком плотно они связаны. Йон посмотрел в глаза асву и подумал, что не хочет, чтобы асв упал в пропасть. — Я тебя удержу. — Тебе семнадцать… — вздохнул Штефан. «Совсем ещё молодой. Не знает жизни, как оно бывает». — Я уже давно не маленький, — одновременно сказал из-под чёрных патл Йокке-маг и белыми губами Йокке-йон, и инфракрасное третье добавило полушепотом. — Я огромное. — Ты пойми, я эту дорогу лучше знаю. И не хочу, чтобы ты оступился. Очень боюсь за тебя. — Я знаю, — кивнул Йокке и вдруг закричал, лучезарясь. — Дошли! Мы дошли! Вот же мост! На той стороне остались серые безжизненные стены, осыпающиеся камнями опасные уступы и клацающие пастями демоны в густой темноте. По эту сторону моста начинался лес. Штефан и Йокке стояли обнявшись. Сын гордился отцом, а отец — сыном. Йокке решил не снимать опоясывающий папин ремень. Носить всегда. Это ощущение плотной уверенной надежности было очень приятно и его хотелось оставить навсегда и насовсем.