***
Павел Ильич и Антон встретили Платонова случайно, когда проезжали мимо местного продуктового магазина с красно-жёлтой вывеской. Набрав полных два пакета и прижимая их к груди, Михаил выходил из здания и нервно озирался по сторонам, будто из-за угла в любой момент мог выскочить ненормальный и отобрать покупки. Такое поведение заинтересовало оперативников, и они даже переглянулись. Машина притормозила. — Здравствуй, Михаил, – отсалютовал Шапошников через открытое пассажирское окно. — З-здравствуйте, – кажется, паренёк побледнел ещё больше. Он совсем не ожидал увидеть майора снова, а теперь и с напарником. Антон вместо приветствия кивнул и улыбнулся. — Ты же домой? Садись, подбросим, – кивнул на заднее сидение Павел Ильич. — Да ты не стесняйся, – хмыкнул старший лейтенант. Но Михаил минуту всё же колебался, видимо, решал, как лучше поступить. Пакеты он до сих пор прижимал к груди, словно их сделали из золота. От этого и майору, и старлею стало жаль Мишу. Однако наконец предложение Павла Ильича победило, и паренёк залез на сидение. Хлопнула дверца. Только майор не спешил уезжать. Он повернулся и взглянул на Платонова. Чёрная ветровка, спутанные волосы и глаза, что сейчас обеспокоенно глядели то на Ветрова, то на Шапошникова. Зашуганный он какой-то, приметил Павел Ильич, будто боится чего-то. Неужели и правда причастен к убийству или что-то случилось с Аней? От былой храбрости и напыщенности, что была при первой их встрече, ничего не осталось. — Как дела у сестры? – решил поинтересоваться майор. Ветров посмотрел на напарника с нескрываемым удивлением, но коллега его проигнорировал. — Да в-вроде хорошо, – сглотнув ком в горле, с опаской ответил Миша. Он пока с трудом понимал, к чему эти вопросы и что вообще полицейским от него надо. — Мать дома? – продолжал допытываться Павел Ильич. — Нет, на работе, скоро должна прийти. Я вот решил в магазин сходить пока, а то обед ведь, жрать нечего. — Тогда поедем к тебе. Поговорить серьёзно нужно, – возвращаясь в прежнее положение, проговорил майор и завёл автомобиль. Серебристая машина тронулась с места. Платонова охватило нехорошее предчувствие и не отступало до самого дома.***
В коммуналке царила тишина. Вся работающая часть жильцов отсутствовала, и только Марья Степановна, которая совсем недавно напоила Павла Ильича чаем с булочкам, что-то готовила на кухне и напевала под нос какую-то мелодию своей молодости. Прошмыгнуть мимо неё незаметно не удалось. Старушка услышала, что кто-то пришёл, и выглянула в коридор. Тень узнавания промелькнула на лице, и тут же появилась широкая улыбка. — О, милочки, здравствуйте! Павел, кажется, да? — И вам не хворать, Марья Степановна! Как поживаете? – Шапошникову хоть и понравилась эта женщина, всё равно не хотелось задерживаться на чай. Он ещё от вчерашних пирожков не отошёл. И почему, спрашивается, старушки постоянно пытаются кого-то накормить и откормить? — Да, чай, не жалуюсь, – хмыкнула собеседница. — Так вы заходите в гости, чайку вкусного вам налью. Земляничного, – она посмотрела на Антона. Михаил к этому времени уже скрылся в комнате. — Вы уж нас извините, Марья Степановна, но некогда, дела, работа. — Ой, работа, что ли, подождать не может? – удивилась старушка. — Увы, наша не может, – пожал плечами Шапошников. — Ну ладно, – махнула рукой Марья Степановна, — будет свободная минутка, так вы не забывайте, заглядывайте. — Обязательно, – выпалил Антон быстрее своего коллеги. Собеседница ушла обратно на кухню. Снова оттуда доносилась мелодия знакомой советской песни. Павел Ильич и Антон повернули в противоположную сторону и оказались в комнате Платоновых. С последнего визита, как заметил майор, ничего не изменилось. Только на этот раз Анюта уже не спала, а сидела на кровати и что-то рисовала. Заметив незнакомцев, она широко раскрыла голубые глазки и с немым вопросом посмотрела на брата. — Это ко мне, Ань, не переживай, – мягко улыбнулся Михаил. Девочка чуть расслабилась. — Привет, Аня. Я Павел Ильич, а это, – он показал на напарника, — Антон. Мы с твоим братом пришли поговорить. — Здравствуйте, – тоненьким и тихим голоском отозвалась девочка. — Откуда вы меня знаете? И мой брат что-то сделал? Платонов дёрнулся. Это от проницательного взгляда Павла Ильича не скрылось, но он первым делом решил успокоить его сестру. — Нам о тебе рассказал твой брат. Ты только не волнуйся, мы пришли всего лишь поговорить. — А что ты там рисуешь? – перевёл тему Ветров и подошёл ближе к кровати. Майор догадался, что товарищ спасает ситуацию и даёт время, чтобы он поговорил с Михаилом. С их главным подозреваемым. Девочка словно забыла прошедший разговор и увлечённо начала рассказывать. Антон с не меньшим восторгом рассматривал рисунки и внимательно слушал девочку. Да уж, подумал Шапошников, Ветровым пора было заводить детей. — Спасибо, – тихо поблагодарил Михаил, когда они с майором расположились в противоположной части комнаты. — Да всё нормально, – Шапошников украдкой поглядывал на напарника и Аню. — Так о чём вы хотели поговорить? – обеспокоенность нахлынула на Платонова с новой силой. — Михаил, – медленно выпустив воздух, начал Павел Ильич. Ему вдруг стало тяжело произносить эти слова, что даже пришлось себя пересиливать. — Ты же понимаешь, что мы всегда проверяем алиби? – Платонов дёргано кивнул. — Я съездил в деревню, где ты якобы был вместе с другом и помогал ему с дровами. Так вот, – снова вздох, — соседка сказала, что тебя там не было. Как ты это объяснишь? Собеседник поник, плечи опустились так низко, что, казалось, достанут пола. Лицо он спрятал в ладони, что подтвердило опасения оперативника: всё-таки Платонов причастен к преступлению. — Что ж, Миша, рассказывай, почему ты убил Николая Кропенко, – наконец произнёс майор. Платонов понял, что деваться ему уже некуда. Бежать, отнекиваться бессмысленно: его загнали в угол. Нет, он сам себя загнал в угол. Михаил поднял на Шапошникова полный боли и отчаяния взгляд, от чего майору снова стало не по себе. — Я думаю, вы и сами прекрасно обо всём осведомлены. — Я хочу услышать это от тебя. Михаил посмотрел на сестру, которая полностью сосредоточилась на своём рассказе о картинках, фломастерах и карандашах. Антон продолжал внимательно слушать и задавать девочке вопросы. Они совсем забыли, что помимо них, в комнате есть ещё два человека. Платонов понял, что это даже к лучшему, нечего сестре видеть ту боль, что захлестнула его с головой. Видеть, что на глазах навернулись слёзы. — Это всё ради неё, – дрогнувшим, надломленным голосом начал он. — У Ани редкая болезнь, которая передаётся от отца к дочери, – слово «отец» прозвучало с отвращением, — а лекарств в нашей стране практически нет, поэтому приходится оставлять заявки каждый месяц и ждать, когда препарат привезут из-за границы. Всё это стоит денег. Больших денег. Маме приходится работать на трёх работах, но этого всё равно не хватает. — А как же отец? — Отец? – съехидничал паренёк. — Отец бросил нас сразу же, как только узнал, что мама ждёт ребёнка. Второго ему не надо было, да он и меня-то с трудом выносил. Сбежал с любовницей куда-то, и всё. А нам пришлось выживать, мы чуть ли не бомжевали. Спасибо тётке, маминой сестре, которая приютила нас здесь, в этой комнатушке. — Из-за чего тебя уволил Кропенко? — Из-за случая с Зоренко, хотя моей вины там было-то всего ничего. Я предупреждал его, что дёргаться нельзя, но он меня не послушал, и вот во что это вылилось. Зоренко тогда орал, грозился по судам затаскать, но Николай Иванович сумел с ним как-то договориться. Возможно, дал денег или ещё что-то. Я правда этого не знаю, – заверил Платонов. — А на следующий день меня уволили со скандалом. Я пытался отстоять свою позицию, говорил, что у меня больная сестра, но кто же слушать-то меня станет? — Но зачем убивать? – искренне не понимал Шапошников. — А я не один это сделал, – выдал Михаил. Эта новость совсем не удивила майора. Интуиция будто подсказывала ему, что так и было. — И кто был твоим подельником? — Может быть, я и не сделал того, что сделал, но после этой истории, ко мне пришёл Макаров Антон. Я в таком отчаянии тогда находился, что мозги набекрень были… — Макаров Антон? С этого места давай поподробнее. Паренёк устроился на стуле поудобнее. — Ну, пришёл ко мне на следующий день после увольнения дяденька, представился Макаровым Антоном и сказал, что друг моего бывшего начальника. Я сначала хотел с лестницы его спустить, так он вдруг начал про деньги и месть говорить, мол, давай убьём Кропенко. Я аж оторопел. Поначалу отказывался, да он всё не отставал, про деньги напоминал, про болезнь сестры. Ну я и не смог сказать «нет», – запал к концу истории начал иссякать. С каждым произнесённым словом Миша понимал, какую ошибку совершил. Павел Ильич покачал головой. Для него всё прояснилось. Макаров воспользовался безысходностью и тяжёлой ситуацией в семье Михаила, чтобы использовать паренька, как инструмент для собственной наживы и устранения проблемы в лице Николая Кропенко. «Вот же тварь!» – промелькнуло в голове майора. — О чём ты думал, когда соглашался ему помочь? – холодные, почти стальные, нотки проскользнули в вопросе Шапошникова. Платонов поёжился. — Хотел помочь сестре. Хотел, чтобы справедливость была. Хотел проучить Кропенко… Какой же я дурак! – на эмоциях он ударил по столу. Резкий и громкий хлопок привлёк внимание Ани и Ветрова. — Что-то случилось? – обеспокоенно спросила она. — Нет-нет, дорогая, всё хорошо, – вымученно улыбнулся брат. Аня вернулась к рисункам. Во взгляде Антона застыл немой вопрос, обращённый к товарищу, и едва заметно Павел Ильич утвердительно кивнул. — Что со мной будет? — Суд учтёт твоё чистосердечное, а ещё, возможно, и тот факт, что у тебя больная сестра, которой нужны лекарства и уход. Большего я тебе, увы, сказать или обещать не могу, уж извини. Каждый должен отвечать за свои поступки, – тихо отозвался майор. — Да, я понимаю, – кивнул Михаил. — Всё равно спасибо. — Тебе лучше попрощаться с сестрой. Дождёмся твою мать и поедем в отдел. В груди Шапошникова защемило от своих же слов. Он сказал Ане, что они только поговорят с её братом, а сейчас получалось, что Павел Ильич соврал. Но по-другому было никак. Миша смотрел на сестрёнку. Ей было всего одиннадцать, но выпавшие на её долю испытания как будто прибавили девчушке лет, и сейчас перед ним сидела вовсе не малютка, а взрослая девушка, успевшая многое повидать и набраться жизненного опыта. Он часто представлял, какой она будет, когда вырастет. Если доживёт. Как будет собираться на прогулку с друзьями или молодым человеком. Как будет заниматься живописью, поступить в художку, а через много лет откроет выставку своих работ. Как впервые заплачет из-за плохих отметок в школе или вузе, как ей однажды разобьют сердце, предадут. Как она найдёт того самого и выйдет за него замуж. Михаил думал о таком почти каждый день, а сейчас к этим мыслям добавилась ещё одна – самая ужасная: возможно, он никогда всего этого не увидит.