Подходила к концу зачётная неделя, приближалось Рождество. Хёнджин любил Рождество. Он любил мелькание рождественских гирлянд, любил снег, любил рождественские песни, любил рождественские запахи (запах корицы сводил его с ума). А обниматься, смотря фильм с горячим шоколадом, пока за окном бушует метель? Волшебно. Ему нравилась праздничная атмосфера вокруг. Вот только Минхо, скорее всего, был кем-то вроде Гринча в Рождество.
У Хёнджина был план — Чан снова устраивал вечеринку, но на этот раз тематическую (дресс-код — уродливые рождественские свитера), поэтому должен был украсить свою квартиру, а значит где-то будет висеть омела. Хёнджину всего лишь надо было найти Минхо и «случайно» встать под ней.
На самом деле, он в любой момент мог бы сказать Минхо, что они должны поцеловаться перед всеми для убедительности их плана, но не был уверен, что Минхо согласится. Собственно для этого и нужна была омела — окружающие начнут давить на них, заставляя поцеловаться, утверждая, что рождественские традиции нарушать нельзя. Хёнджин был уверен в надёжности своего плана.
Он хотел нарушить дресс-код, хотел выглядеть красиво в этот день, но Сынмин услышав это, сказал: «А слабо доказать, что можешь хорошо выглядеть даже в уродливом свитере?». Чанбин, сидевший рядом, фыркнул и приподнял бровь, посмотрев на Хёнджина. Он смотрел на них и думал, что они, чёрт подери, правы, поэтому надел свой свитер и подвёл глаза тёмно-бордовой подводкой, растушевав в уголках. В сочетании это действительно выглядело очень даже неплохо.
Он снова пришёл на вечеринку вместе с Сынмином и Чанбином. Атмосфера праздника захлестнула их с порога: повсюду были гирлянды, людей было вдвое больше, чем обычно, Чан ещё и умудрился установить большую ёлку в центре гостиной, под ней лежало много упакованных подарков, и невозможно было различить, где находятся настоящие, а где пустые украшенные коробки.
Хёнджин автоматически просканировал глазами помещение в поисках Минхо, хотя знал, что тот, как всегда, опоздает минут на пятнадцать. Он пошёл за Сынмином и Чанбином к столу с алкоголем, коего было сегодня немерено и взял себе эгг-ног, желая попробовать что-то новое. В этот момент к ним подошёл широко улыбающийся Феликс.
— Привет, готовы повеселиться?
— О боже, во что ты одет! — воскликнул Сынмин, увидев его свитер, Чанбин повернулся, подавился и закашлялся.
— Феликс Навидад! — Феликс рассмеялся, его глаза превратились в два полумесяца, на нём был свитер с вышитой по центру надписью «Felix Navidad!», вокруг неё располагались различные рождественские нашивки. — О, тут ещё и сюрприз есть! — он нажал на скрытую в рукаве кнопку, и заиграла рождественская песня на испанском.
Чанбин и Хёнджин медленно повернулись друг к другу и разразились хохотом.
— О боже, — повторил Сынмин.
— Я знаю, круто, да?
— Охуенно, — прохрипел Чанбин сквозь смех.
— Это вы ещё Чонина не видели. Мы играем во всякие глупые рождественские игры в той комнате. Давайте с нами, чем больше алкоголя и людей, тем лучше! — Феликс потянул Хёнджина за запястье. Тот улыбнулся и пошёл с ним. Ему можно немного повеселиться прежде, чем пойти искать Минхо. Или прежде, чем Минхо сам его найдёт. А потом останется встать вдвоём под омелой.
Феликс был прав — уродливый свитер Чонина был
восхитительным. На нём был олень, которого рвало леденцами и блёстками.
Хёнджин сыграл в несколько игр, выпил весь стакан своего эгг-нога и сел на диван за Феликсом и Чонином, которые сидя на полу играли в какую-то видеоигру. В комнате были и другие люди, которых Хёнджин знал, но даже под угрозой смерти не смог бы вспомнить имён. Он временами оглядывался, ожидая, что Минхо вот-вот зайдёт, но его почему-то всё ещё не было.
Он решил сходить ещё за выпивкой и пошёл в гостиную.
— Привет, Хёнджин! — весело сказал Чан, подходя к нему и закидывая руку на его плечи. — Счастливого Рождества!
— Весёлого Рождества, Чан, — поддержал Хёнджин, улыбаясь.
— Не-не-не, сегодня зови меня Крис, — ухмыльнулся Чан, шагнув назад, чтобы показать свой свитер. Хёнджин застонал от глупого каламбура: на его свитере, на котором когда-то было написано «
Merry Christmas», сейчас были оторваны последние четыре буквы.
— Вы с Феликсом сговорились что ли?
— О, кстати, ты видел свитер Минхо?
— Минхо здесь?
— Да, я видел его на кухне. Там Чонин испёк и принёс
замечательные печенья, и ты обязательно должен попробовать их.
— Хорошо, — кивнул Хёнджин и направился на кухню.
— Ещё… — Чан коснулся его руки, чтобы остановить, ухмыльнулся и прошептал: — Над дверью кухни висит омела, будь осторожен. Вдруг тебя там случайно поймают с кем-нибудь. С Минхо, например.
Хёнджин застыл, вспоминая, не проговорился ли он случайно кому-нибудь о своём плане. Чан похлопал его по плечу и ушёл, Хёнджин опомнился и пошёл на кухню, хотелось поскорее увидеть Минхо. Если он и правда был на кухне, то Хёнджин смог бы с лёгкостью осуществить свой план: они бы просто вышли вместе. Лишь при мысли о предстоящем поцелуе, сердце начало бешено колотиться, а в районе живота появлялся странный трепет.
Хёнджин вошёл на кухню и резко остановился. Он увидел Минхо. А вот Минхо его не видел.
Минхо его не видел, потому что был занят: он целовался с Джисоном у кухонной стойки, нежно обхватив ладонями его лицо.
Хёнджин почувствовал, как в груди что-то лопнуло.
Его затошнило, кажется, всё съеденное за день устремилось по пищеводу к горлу. Он хотел вдохнуть, но понял, что не может дышать.
Хёнджин будто снова оказался в том клубе: стены сжимались, тьма накатывала волнами, и, кажется, скоро утопила бы его. Только эта тьма была какой-то странной: она закрывала всё, кроме Минхо. Хёнджин всё ещё ясно видел его. А вот Минхо всё ещё не видел его.
Хёнджин понятия не имел, сколько простоял там, казалось, время замедлилось. Он вышел из кухни в гостиную, где были все.
Они смотрели на него. Хёнджина ослепила вспышка, он подпрыгнул. Люди смеялись.
Они смеялись над ним. Фотографировали, чтобы всем показать.
Посмотрите на него, он правда думал, что у него может что-то быть с Ли Минхо! Он думал, что Ли Минхо заботится о нём! Посмотрите на глупую модельку, которая никогда не учится на своих ошибках!
Он действительно из себя ничего не представляет. Единственное, что у него есть — смазливое личико.
Каким-то образом Хёнджин добрался до входной двери, собирался выйти, но кто-то позвал его по имени и схватил за плечо. Хёнджин резко дёрнулся, вырываясь. За ним стоял Сынмин с обеспокоенным выражением лица. Никто не смотрел на него. Никто не фотографировал. Вспышка была от телефона девушки, которая фотографировалась с подругой у зеркала. Смеялась всего пара человек над чем-то своим.
— Ты перепил?
— Нет, — голос Хёнджина звучал отстранённо, он был ровным и бесчувственным. — Я просто… Мне надо уйти.
— Хорошо, подожди, я позову Чанбина.
— Нет, мне нужно побыть одному, —
Я буду один всю свою жизнь, мне нужно привыкать. — Вам не надо уезжать из-за меня. Я просто хочу домой.
— Ладно, — неохотно произнёс Сынмин, хотя ничего не понимал.
— Я напишу, как дойду, — сказал Хёнджин, слегка улыбнувшись, и быстро вышел за дверь.
Он не помнил, как шёл домой. Он помнил только, как вышел из квартиры Чана, и оказался возле двери в свою. Было тихо. Комнату освещал лишь уличный фонарь за окном. Хёнджин стоял в дверном проёме, глядя перед собой. Он ничего не чувствовал. Абсолютно.
Он прошёл в свою комнату, на автомате отправил сообщение Сынмину, снял свитер, стёр макияж и принял душ, не чувствуя температуры воды, хотя, судя по количеству пара, она была горячей. Всё тело словно онемело.
Он залез в кровать и смотрел в потолок. Он не чувствовал усталости. Не чувствовал вообще ничего.
Телефон на тумбочке завибрировал, Хёнджин взял его в руки.
Минхо:
Вау ты просто ушёл не попрощавшись?
Грубо
Шучу хддд
Сынмин сказал, что ты решил уйти пораньше, всё норм?
Хёнджин прочитал сообщения, отложил телефон и снова уставился в потолок.
Он ничего не чувствовал.
***
Сб., 21 декабря, 9:05
Минхо:
Утра :)
Встретимся сегодня?
Мне надо сказать тебе кое-что.
Ничего плохого, обещаю :)
Сб., 21 декабря, 13:31
Минхо:
Эй
Ты занят?
Вс., 22 декабря, 10:11
Минхо:
Привет
Эм
Когда ты уезжаешь домой?
Я хочу поговорить с тобой до того, как ты уедешь
Вт., 24 декабря, 23:56
Минхо:
Счастливого Рождества, Хёнджин.
