Злые цветы

На факультете Слизерин царил бардак. Гермиона обошла все комнаты девочек, но Амалии Флинт нигде не было. Ее подругу, Присциллу Сметвик, допрашивали в гостиной Малфой и МакГонагалл. Когда Гермиона спустилась, Присцилла уже двух слов не могла связать из-за рыданий, а МакГонагалл сверлила Малфоя недовольным взглядом, но молчала. Не найдя Амалию в факультетских помещениях, Слагхорн поднял на ноги всю школу. До глубокой ночи преподаватели и студенты обшаривали всю школу, но так ничего и не нашли. Амалия Флинт как сквозь землю провалилась. — Уже час ночи, — вздохнула МакГонагалл, когда они с Гермионой и Малфоем спустились с Астрономической башни. — Идемте спать, завтра продолжим. — Я должен сообщить Флинтам. Маркус любил сестренку. — Не говори так! — воскликнула Гермиона. — Не говори так, будто она умерла! Нервы сдали. Гермиона всхлипнула и бросилась колотить Малфоя. Бесполезно. С таким же успехом можно было бить стену. — Мистер Малфой, у профессора Грейнджер стресс. Отведите ее в комнату. Я попрошу мадам Помфри передать с домовиком Успокаивающую микстуру. — Конечно, у меня стресс! — взвизгнула Гермиона. — Я нашла раненую студентку на пороге своего кабинета, я каждый день смотрю на устрашающую надпись, сделанную кровью, еще одна студентка бесследно исчезла. Конечно, у меня стресс! Малфою, наверное, надоело, что по его плечам бьют, потому что он резким движением перехватил запястья Гермионы и сильно сжал. — Успокойся, — тихо произнес он над ее ухом. От его горячего дыхания по коже пробежали мурашки, а ноги подкосились. — Профессор Грейнджер, с вами все в порядке? — МакГонагалл выглядела встревоженной. — Да. Это просто стресс и усталость. Все хорошо. — В таком случае доброй ночи. Завтра с утра продолжим поиски. МакГонагалл поспешила к себе, оставив Гермиону наедине с Малфоем. — Можешь не сжимать так сильно? Мне становится больно. Он отпустил запястья Гермионы, и она тут же стала падать. Теперь пришлось самой цепляться за его жилистую руку. — Ты настолько сильно устала? — он обхватил ее за талию, и Гермиона ощутила обжигающий жар его рук. Даже сквозь преподавательскую мантию и толстую кожу перчаток. — Если хочешь, я могу тебя понести. — Я сама дойду, — Гермиона сцепила зубы и попыталась сделать несколько шагов, но ноги не слушались. — Не будь такой гордячкой, профессор Грейнджер, — Малфой едко усмехнулся, поднял ее на руки и двинулся к кабинету Трансфигурации. Несмотря на внешнюю грубость, обращался он с ней довольно бережно. Уже в кабинете Трансфигурации Малфой бережно поставил Гермиону на ноги перед дверью ее спальни. — Я буду здесь, если понадоблюсь, — произнес он. Гермиона кивнула и открыла дверь комнаты. Ее визг, наверное, разбудил Аврору на Астрономической башне. Гермиона рухнула на колени и разрыдалась. Посреди комнаты лежала Амалия Флинт в луже крови. От правого бока до левой ключицы тянулась рваная рана, словно тело бедняги вскрыли огромным консервным ножом. Из распоротых легких со свистом вырывался воздух, сердце еще пульсировало в агонии, выплескивая на ковер кровь. Внутренние органы вывалились на пол, как куски сырого мяса. Глаза Амалии закатились, а приоткрытые губы были синими. Дверь за спиной Гермионы с треском распахнулась, и в комнату ворвался Малфой с палочкой наготове. Стоило ему обойти Гермиону, как Амалия исчезла. Гермиона не успела понять, что именно возникло в комнате вместо Амалии, как Малфой взмахнул палочкой, применив неизвестные чары, и в воздухе зависло облако черного дыма, колыхнулось и выскользнуло в окно. — Это был боггарт, — Малфой склонился к Гермионе. — Всего лишь боггарт. Он поднял ее и перенес на кровать. — Я буду снаружи. — Нет! — Гермиона вцепилась в его руку и с мольбой посмотрела ему в глаза. — Останься, пожалуйста. Малфой на миг замер, глядя ей в лицо, а потом резко выпрямился и отвернулся. — Раздевайся. Гермиона закашлялась. — Прости, что? — Ты ведь не собираешься спать в мантии? Раздевайся и ложись под одеяло. Если ты так хочешь, я проведу ночь по эту сторону двери. Щеки вспыхнули от стыда. Она на миг допустила, что Малфой может захотеть своеобразной благодарности за защиту, в то время как он вел себя исключительно сдержанно. Гермиона торопливо сбросила мантию, блузу и юбку, юркнула под одеяло, закуталась в него и села, скрестив ноги. — Прости, пожалуйста. Я подумала… Мерлинова мать, о чем я только думаю! — Твой организм защищается от стресса, — холодно произнес Малфой, все еще стоя лицом к двери. — Это вполне естественно. Ложись спать. Или все же вызвать домовика с микстурой? — Пока не надо, — пробормотала Гермиона. — Попробую уснуть сама. — Доброй ночи, — буркнул он, не поворачивая головы. Гермиона улеглась поудобнее и закрыла глаза. Уже засыпая, она поняла, что не слышит дыхания Малфоя. Утро началось с громкого стука в дверь. Гермиона не успела открыть глаза, а Малфой уже стоял в проеме с палочкой наготове. За дверью переминалась с ноги на ногу Лианна. — Простите, мистер Малфой. Я подумала, профессору Грейнджер надо знать, да и вам тоже. Мы нашли Амалию. — Где? — Гермиона вскочила с постели, напрочь забыв, что раздета. Впрочем, Малфой стоял спиной к ней, давая возможность накинуть хотя бы мантию. — В Больничном Крыле. Утром мадам Помфри сообщила, что она лежит на одной из коек. Оцепеневшая. А на соседней койке лежит Батшеда. — Собирайся, мне нужно их осмотреть, — бросил Малфой через плечо и снова отвернулся, давая Гермионе шанс надеть блузку, юбку и мантию. В Больничном Крыле уже были директор МакГонагалл и профессор Стебль. — Все это напоминает девяносто второй год, — произнесла мадам Помфри, как раз в тот момент, когда Гермиона, Аврора и Малфой вошли. — Те же устрашающие надписи, теперь вот — оцепеневшие. — Но тогда это было связано с крестражем Волдеморта, который уничтожен, — выпалила Гермиона. — Второго такого нет. — Но, тем не менее, это оцепенение точно такое же, как в девяносто втором, — произнесла МакГонагалл и посторонилась, давая Малфою возможность осмотреть пострадавших. Он склонился над Амалией Флинт и стал водить над ней палочкой. Затем отошел к койке, на которой лежала Батшеда, и проделал то же самое. — Василиск, — заключил он спустя три минуты. — Но зрительный контакт был ослаблен. Где их нашли? — Здесь, — произнесла мадам Помфри. Малфой поморщился. — Но кто-то же их доставил в Больничное Крыло. Нужно опросить всех учеников и преподавателей. — Мы не можем допрашивать студентов без согласия родителей или опекунов. Малфой повернулся к профессору МакГонагалл и смерил ее таким взглядом, что та шарахнулась. — Тогда дайте пострадавшим настойку мандрагоры. Пусть они сами расскажут, что видели. — Когда у профессора Стебль поспеют… — Профессор МакГонагалл, у школы такая сильная нехватка бюджета, что вы не можете позволить себе купить один пузырек настойки мандрагоры? Директор МакГонагалл опешила. — Извините, мы пойдем завтракать, — пролепетала Гермиона, схватила Малфоя за руку и потащила его прочь из Больничного Крыла. — Ты с ума сошел? Зачем ты дерзишь профессору МакГонагалл? — Я уже давно не студент, которому можно назначить отработку у Филча. Скажи еще, что я неправ и надо держать оцепеневшую студентку в Больничном Крыле. И твою подружку, кстати, тоже. Гермионе нечего было ответить. По сути, Малфой был прав. — Профессор Грейнджер! Они как раз дошли до Большого Зала, когда их остановил крик Присциллы Сметвик. Она бежала к Гермионе, и даже Малфой, доведший ее до истерики менее суток назад, не стал препятствием. — Присцилла, Амалия в Больничном Крыле. Если ты можешь рассказать, как она туда попала, пожалуйста, не молчи, — выпалила Гермиона, как только мисс Сметвик подбежала к ним. — Я скажу, — одними губами прошептала Присцилла. — Только можете сделать так, чтобы этого никто не услышал? Малфой втолкнул их обеих в комнатку, через которую преподаватели попадали в Большой Зал, запечатал двери заклятием и наложил Оглохни. — Откуда ты… — Поттер научил, — отмахнулся Малфой. — Мисс Сметвик, мы слушаем. — В середине сентября Томпсоны начали говорить о том, что они — наследники Слизерина. — Но они ведь не чистокровные. Нельзя даже установить, полукровки они или магглорожденные, — возмутилась Гермиона. — Да, но они сказали, что докажут. — А вы их на смех не подняли? Мисс Сметвик, я учился на Слизерине, я помню, как там относятся к подобным заявлениям. — Нет, это же Томпсоны. Если они кем-то недовольны, ему становится очень-очень больно. — Присцилла, они применяют запрещенные заклинания? — Нет, — та замотала головой. — Просто смотрят. А потом становится очень больно. «Я могу сделать человеку больно, если захочу», — вспомнила Гермиона рассказ Гарри о визите Дамблдора в маггловский приют. — Спасибо, Присцилла. Ты очень помогла. Ступай. Гермиона открыла дверь, и Присцилла выскользнула в коридор. — Наследники Слизерина? Что за бред? — Послушай меня, — Гермиона нахмурилась. — Дамблдор когда-то ходил в маггловский приют забирать мальчика по имени Том Реддл в Хогвартс. Тот ребенок тоже умел делать другим больно, если захочет. Том Реддл немного подрос, открыл Тайную Комнату, и Василиск, который там жил, убил студентку. А потом Том записал, как открыть Тайную Комнату, в своем дневнике. Когда спустя пятьдесят лет его дневник попал к Джинни Уизли и заморочил ее, Тайную Комнату снова открыли. Ты ведь помнишь, как это было. Сейчас происходит то же самое. — Ты знаешь, где вход в комнату? — Да. Я была там во время Битвы за Хогвартс. Идем. Они вышли из кабинета и поспешили наверх, к туалету Плаксы Миртл. — Здесь? Вход в Тайную Комнату в туалете? Какая мерзость, — фыркнул Малфой. — Вот этот кран, — Гермиона склонилась над нужной раковиной. — Смотри, его почистили. Кто-то явно ухаживает за входом. Когда я была здесь, краны были ржавыми. Вот, взгляни хоть на соседний. Малфой перевел взгляд с одной раковины на другую. — Я понял. Мне нужно связаться с Поттером. Я воспользуюсь камином в твоей комнате? — Только после завтрака, — отрезала Гермиона. Они вышли из туалета и снова направились к Большому Залу. Конечно же, завтрак уже закончился, и столы были пусты. Однако же, когда Гермиона с Малфоем уселись на свои места, перед ними возникли тарелки. Поели они быстро, не отвлекаясь на разговоры. Каждый был погружен в свои мысли. Гермиона пыталась думать о происходящем в школе, но присутствие Малфоя отвлекало. Воспоминания предыдущего вечера обрушились на нее: срыв, слабость, и руки Малфоя, держащие ее над полом. Работа в Аврорате явно закалила его. От трусоватого, подлого мальчишки не осталось и следа. Теперь Малфой производил впечатление человека мрачного, но решительного и надежного. А еще Гермиона никак не могла понять, когда же он спит. А если не спит — как остается бодрым и способным на действия. И эти таинственные перчатки, которые он не снимал, кажется, никогда. Что такого случилось с его руками? Гермионе ужасно хотелось узнать это. А еще — она покосилась на Малфоя и торопливо уткнулась взглядом в тарелку, пока он не заметил — ей вдруг стало интересно, есть ли у Малфоя еще шрамы кроме тех, что пересекали лицо. Правда, чтобы их увидеть, надо застать Малфоя без одежды — от этой мысли Гермиону бросило в жар. — Ты закончила с завтраком? Гермиона вздрогнула и обнаружила, что помешивает чай вилкой. — Да. Да, идем. Ты хотел связаться с Гарри. А мне надо закончить с эссе пятикурсников. Кабинет Трансфигурации был открыт. На преподавательском столе лежала Присцилла Сметвик, истекающая кровью, а на стене у доски алела новая надпись: «Чрезмерный интерес карается кровью».