Танцуя с Призраком

Вернуться сейчас в то самое кафе посетителем, а не официанткой — странно. Лора приходит пораньше, чтобы поздороваться с бывшим своим менеджером, тот — бесплатно по старой памяти — угощает её кофе и куском пирога, они говорят немного, но менеджеру пора к работе возвращаться, да и ЛаФонтен скоро должна уже прийти. Вот уже минута осталась до назначенных десяти часов, Лора уже думает, что зря всё это затеяла, но ровно в десять, почти секунда в секунду, ЛаФонтен появляется, и в руках у неё небольшой портфель. Лэф садится напротив Лоры, лучезарно ей улыбается как всегда. Лора хмурится, ей улыбаться особо-то и нечему. Сара-Джейн, старая Лорина коллега, приходит взять у ЛаФонтен заказ. — Мне то же, что и ей, — говорит Лэф, хотя Лора со своими пирогом и кофе уже закончила, сидит и накручивает на палец использованную бумажную салфетку снова и снова, нервничает. Лора смотрит на ЛаФонтен, в её чистые голубые глаза, пока та не отвечает на взгляд. Как только Сара-Джейн уходит от их столика, Лора, наконец, выпаливает: — Кармилла рассказала мне про Элль, вчера, — всё, слово не воробей, обратно не загонишь. — И спасибо, что пришла, — добавляет, подумав, а вообще эти две фразы в обратном порядке нужно было сказать, хотя ЛаФонтен, похоже, на вежливость наплевать. Потому что она выглядит… сбитой с толку и головой качает. — Так много вопросов, так много вопросов… Почему? Лора молчит — злится на ЛаФонтен. "Почему с ней так трудно, а? Я ведь всего лишь прошу помощи — ну, может, дружбы ещё, но это как получится… Просто помощи." — А вы не задумывались никогда, что… Что она очень одинока? Лэф поднимает бровь. — Сарказм. Знаешь, больно. И смотрит на Лору, ждёт, что та продолжит, но возвращается Сара-Джейн, приносит кусок пирога и кофе, ставит всё на столик, и ЛаФонтен отводит взгляд, переключается пока на еду. Обе молчат, Лора до жути разочарована, хочет даже наорать и по столу со всей силы врезать, но не в кафе же ругаться, правда? Так что девушке остаётся шёпот, как будто она суфлёр в театре. — Как ты можешь вообще не переживать, у неё же мысли о самоубийстве, или ты не знаешь? Да знаешь наверняка, а вчера она как раз говорила, что вся её жизнь осталась в прошлом, и я боялась уйти, боялась оставить её одну, потому что вдруг что-то случится, пока я не там? Пока я тут с тобой разговариваю, например, и я ведь помочь никак не смогу… — Эй, — Лэф быстро перебивает девушку. — Кто тебе сказал, что я не волнуюсь? Деточка, ей становится лучше, это во многом можно увидеть. А об Элль со мной она не говорила, но она знает, что я читала её медицинские документы, а там всё про это написано. И мы следили за её настроением несколько недель, прежде чем дать самое первое объявление, что ищем Призрака. И мы следим за её настроением до сих пор. И рецидивов ни разу не было. — То есть, ты говоришь, что угрозы нет? Угрозы самоубийства? — Насколько я могу видеть — нет. И врать тебе не собираюсь. — Она видела смерть своей девушки, — настаивает Лора. — И была в психушке, где люди говорили ей, как она должна чувствовать, говорили ей, что она неправильно горюет… ЛаФонтен задумывается похоже над Лориными словами. Хмурится, задумчиво кусает губу, как будто мысленно ставит на место кусочки головоломки, которых раньше у неё не было, а теперь Лора их ей дала. Но ЛаФонтен знает что-то, чего не знает Лора, или просто Лора достигла нового уровня паранойи, такое тоже может быть. — Ну, одно это ещё не причина для человека убивать себя, — голос у Лэф неуверенный, как будто она сама не верит в свои слова. — Кармилла изменилась, она уже не тот человек, который пережил эту травму. Нынешняя Кармилла Карнштейн из этой травмы родилась. Она буквально стала другой, взяла новую идентичность, и поверь мне, Лягушонок, в идентичностях я кое-что понимаю, из собственного опыта. Лора пытается перебить, спросить, что всё это значит, особенно эта "новая идентичность", но Лэф как будто не замечает этого, продолжает: — Мы делаем то, что позволяет нам выжить. И Кармилла выжила, и кое-как себя залатала. Ты не должна смотреть на неё как на сломанную вещь. Лора вздрагивает от такого обвинения. — Она сама не знает, хочет ли, чтобы всё стало нормально. Разве вы не говорите сами, что она "сломана"? — Не "сломана", я бы сказала, что это противоположное состояние. Будь она послабее — сдалась бы ещё давно, ещё тогда. А она до сих пор борется, Лора. Ты этого можешь не видеть, потому что ты бы наверняка боролась иначе, но она делает максимум того, что может. Кофе у ЛаФонтен давно остыл, но она всё равно отпивает маленький глоток и молчит, а Лора думает, что же это за борьба у Кармиллы такая, на её собственную не похожая? "А как бы я отреагировала на её месте? Чёрт, да меня бы, наверно, паника с тревогой за пару дней сожрали…" — Делает максимум, — повторяет Лора, едва слышно. ЛаФонтен кивает, берёт со своей тарелки кусок пирога. — Ты тоже делаешь максимум, кстати. — Правда? — выдыхает Лора. — Потому что мне кажется, что я только всех раздражаю. Тебя, Кармиллу, Уилла этого блядского… ЛаФонтен замирает, не дожевав. — Ты умеешь материться? — с набитым ртом. — Умею. Вы меня видели-то два раза, — Лора закатывает глаза. ЛаФонтен задумывается, качает головой. — В общем, деточка, как я уже говорила, "делать всё возможное" и "делать всё необходимое" — это разные вещи. Думаю, ты понимаешь. — Кармилла обо мне тебе рассказала? — Лора не знает, почему её щекам становится горячо, но надеется, что Лэф не видит её румянца. "Зачем я у окна села, а?" — А почему ты удивляешься? Тебя она видит больше всего, вот и говорит про тебя, понятное дело. Лора никогда раньше не задумывалась, что Кармилла может о ней кому-то говорить. "Я же не книги, не рассуждения, не девушки из интернета — так, появляюсь иногда, но навряд ли много для неё значу." А теперь получается, что значит, что важна. В первый раз в жизни важна для кого-то, кроме своего папы (ну, и ещё пары человек, да). — Ты выглядишь испуганной, — говорит Лэф. — Ну, да. Наверно. То есть… До сегодняшнего дня я могла поклясться, что она меня ненавидит, — Лора отчаянно старается, чтобы это звучало как вопрос, детских утешений "да не ненавидит она тебя!" ей не нужно, такие утешения — ни о чём, да и ЛаФонтен — не мама. Лора старается казаться безразличной и надежды никакой не показывать, спрятать её подальше. — Лягушонок, — ЛаФонтен качает головой. — Если ты собираешься в журналисты — учись понимать людей лучше, пока не очень-то умеешь.