Танцуя с Призраком

— Послушай, Лора, она же говорит тебе, что ей нужно. И решает, когда и как именно. Я всё это в отчёт запишу, и дам ей прочитать, и она наверняка прочтёт — и да, я знаю, она уже сейчас чувствует себя виноватой. Я понимаю, для тебя в этом не было ничего хорошего, но сейчас уже прошло какое-то время, с последней панической атаки, верно? — Но это заслуга не твоя, — Лора немного щурится. — Ты не хотела, чтобы она рассказывала мне то, что вообще мало кому рассказывают, так? А когда она рассказала, ты почти что негодовала на неё, злилась, верно? И вот теперь ты тут сидишь и утверждаешь, что «она говорит, что ей нужно», как будто я не знаю, что ты совершенно другое говорила ей. Запрещала ей «зря болтать». И ты, и Уилл, и я не знаю, кто ещё. Может, ещё эта загадочная сестра, о которой я узнала… хм, два дня назад только. Вы все и всегда такие: о, мы должны защитить Лору от правды, бедную маленькую Лору, она… Усмешка — это не тот ответ, которого Лора ожидала от ЛаФонтен на свою маленькую тираду. Маленькую — но в ней всё Лорино разочарование за все эти недели, и недовольство в адрес Лэф — та и правда кажется Лоре слишком легкомысленной. А теперь вот — что? Улыбка всего лишь — вот и вся реакция. И не на её слова, а на что-то… у неё за спиной. Лора оборачивается посмотреть, что же там такого увидела ЛаФонтен, и замирает, наткнувшись взглядом на Кармиллу, та успела переодеться (в сплошную кожу и кружева, ага) и принесла тарелку, а на той настоящий тортик, даже со свечкой наверху. И тарелка с тортиком рискует свалиться на пол, потому что Кармилла удерживает её на картонной, обёрнутой в блестящую бумагу, коробке, в которой наверняка подарок. Да, из всех их неловких моментов этот — самый странный. — С днём рождения, Пироженка, — улыбается Кармилла. ЛаФонтен старается не засмеяться. — Ой… Ты шутишь, да? Ты точно шутишь… — Лора говорит быстро-быстро. И лицо ладонями закрывает, а щёки-то горячие. — Люди, вас никто не заставлял… «А чья это идея была? Наверное, Лэф, но лучше бы… Лучше бы Карм, лучше бы она, пожалуйста-пожалуйста…» — Ты что, серьёзно думала, что мы забудем про твой день рождения? Эта информация у меня во всех бумагах, — усмехается ЛаФонтен. — А вот проверка, кстати, настоящая. Я правда должна её провести, вот и провожу, — быстро добавляет Лэф, и Лора сейчас должна бы на неё злиться. Злиться, да. Но не радоваться — это уж точно. Да только вот… Кармилла подходит к Лоре, осторожно ставит на стол всю конструкцию, потом ставит тарелку на стол рядом с подарком, всё очень осторожно. Лора поднимает взгляд, смотрит на оказавшееся прямо перед носом бледное предплечье, потом взгляд скользит на ладонь и пальцы, и Лора замечает на одном из пальцев кольцо, то самое, которое она сама принесла Кармилле месяц назад. Поднимает голову, а перед носом у неё тарелка с тортиком, и выглядит он очень даже вкусным. — Загадывай желание, — шёпот, в самое ухо, Лора вздрагивает даже, заметно. Ловит на себе заинтересованный взгляд ЛаФонтен, хмурится немного: дескать, не смотри так. И вдруг понимает: а ведь именно сейчас можно сделать фотку их всех троих, для Пэрри, та ведь просила. Лора достаёт из кармана телефон, тянет Лэф за рукав, чтоб ближе придвинулась, и — не спросив ни у кого разрешения — вытягивает руку с телефоном подальше, чтобы все в кадр попали. — Улыбнитесь! — и тыкает пальцем в нужную кнопку, вслепую. А потом — задувает, наконец, свечку. Закрывает экран телефона ладонью, проверяет, получилась ли фотка, и улыбается: получилась. Будет теперь на что смотреть вечерами, баюкать свою не нужную никому влюблённость, пока у самой глаза не начнут слипаться. И ни ЛаФонтен, ни Кармилла вовсе не возмущаются из-за фотки, только Лэф кричит: — Давай, открывай уже подарок!