Свобода слова (не) убивает

Как этот человек вообще может считаться моим биологическим отцом? Что могло его так испортить? Он ведь не всегда был таким. Да, его характер далеко не прост, но что бы так явиться и разговаривать с таким пренебрежением в день похорон моей матери... Это уже за гранью. Бабушка поругала меня за то, что ударил своего родного отца первым. Но потом сразу похвалила за то, что попытался защитить честь своей матери. Хоть и таким отвратительным методом. Авигаиль обработала мне раны, тётя убрала осколки зеркала. По традиции мы (не все родственники) должны держать траур семь дней. Нам нужно было сидеть в доме, но на следующий день нам с сестрой нужно было явиться в суд. За неуважение к традициям мы получили от бабушки, которая всеми силами запрещала нам переступать порог. На суде было невыносимо. Почти так же, как и вчера. Все те люди, которые там были, разговаривали о моей матери, как об объекте. Они показывали улики и фотографии, от которых бегал холод по спине. Первой показания давала Авигаиль. Она сказала, что не знала о состоянии матери. Она большая молодец, потому что упомянула и то, что отчим имел привычку приставать к ней ещё с более юного возраста. Она рассказала всё. В отличии от меня. Я не упоминал о том, что знал о том, как болела мама. Если бы сказал, то посыпались бы вопросы о причинах моего молчания, о мистере Женигва, о его мотивах и так далее. Первое заседание кончилось практически ничем. Второе назначили на понедельник. Я проводил Авигаиль в дом матери, а сам собирался вернуться домой, чтобы подготовиться к завтрашнему дню в академии. За это я тоже получил гору осуждения, ведь нужно придаться трауру. Но практически все наши деньги ушли на похороны. Надо как-то зарабатывать дальше. Помощи от родственников хватит на недели две. Академия казалась единственным местом, где всё было по-старому. Я чувствовал себя там намного уютнее, чем где-либо ещё. Целых два дня я проводил за работой и наслаждался каждым часом. Я мечтал приступить к работе с абитуриентами. Эта пара в пятницу была глотком свежего воздуха. Ребята не очень внимательно слушали меня, но я наслаждался тем, что они хотя бы были в аудитории. Даже не хотелось, чтобы наступал перерыв. Когда наступил, я вышел на улицу и достал сигареты. И тут я увидел его… Я увидел Тэма, который выглядел так странно… Где его рубашка? Он практически на надевает футболки. И волосы немного растрёпаны. Совсем не свойственно для него. В его глазах было столько сочувствие, что я вновь подумал о том, что происходило в последние дни. Ох, Тэм… Что мне делать? Я хочу поговорить с тобой и вернуть нашу дружбу назад. Ты другой. Не такой, как все кругом. Я бы просто хотел, чтобы ты был рядом. Чтобы мы сидели по вечерам в академии, ходили на симфонические оркестры. Да мне хватило бы обычной беседы за обедом. Его появление меня удивило. Сразу вспомнил, как он обнял меня перед моим отъездом в Сорренто. Так неловко… -Тэм… Он поджал губы и всосал воздух через нос. -Привет… Как ты? Я выдул дым, не отрывая глаз от блондина. -Н-не знаю. Я бы обнял его, но понимал, что этого делать не нужно… Все мысли спутались. Что сказать? Не молчи, Тэм! Я вздохнул и опустил взгляд. -Не очень. Я хотел поделиться, но не понимаю, что меня останавливает. Причем так упорно. Может, я уверен, что перебарщиваю с откровениями…? -Ч-что… что с носом? Я не отрывал глаз от юноши. -Ничего. Извини, мне нужно идти. Ничего. За этим словом столько всего, но я просто соврал. Не нужно никому знать, что произошло в нашей семье. Даже ему. Или… особенно ему. Я выкинул окурок в урну и вернулся в класс. Идиот… Это было грубо. Он же просто хотел поддержать меня. Наверно. Ладно, вернусь к делу. От имени Тэма. В каком смысле? Ничего? М-м, а я уже подумал, что он мне всё-таки доверяет. Я думал, раз он рассказал мне о смерти своей матери, то он считает меня надёжным человеком. Ладно, надеюсь, ему лучше. Я расстроенно опустил голову и повернулся на пятках в противоположную от кабинета сторону. Вечером я не хотел идти домой. Конор спрашивал меня, хочу ли я пойти к нему, но я отказался. Только потому, что мне нужно было заняться домашней работой. Я сидел в пустой аудитории с бутылкой содовой и рисовал копию. Горел яркий холодный свет, от которого руки казались синими. В ухе болтался наушник, из которого лилась классическая музыка. Я сидел в одной позе уже больше часа, отчего захотелось пройтись и размяться. На улице уже было темно. Значит, время где-то семь. У меня ещё есть полтора часа, а потом я уйду домой. Академия почти опустела. Лишь некоторые студенты ещё слонялись по коридорам. Мне вспомнилось, как когда-то я тоже задержался в академии и встретил Кадиша. Он тогда раздражал меня. Хотя… трудно сказать. Ведь это больше походило на нестабильную амплитуду: то он меня восхищал, то бесил. И так по кругу. Может, найти его? Я почему-то уверен, что он здесь. Я скрестил руки на груди, чтобы хоть чуть-чуть согреться от вечерней прохлады, и двинулся проверять кабинеты, в которых горел свет. После трёх попыток я заметил ту самую фигуру, что волновала меня какой-то месяц назад. Я хоть и ожидал найти его, но всё-таки задержал дыхание от небольшой радости. Через окно я видел, как неподвижно сидит Кадиш и устало смотрит на свои чертежи. Прядь его волос надоедливо спадала на глаза, пальцы упирались в губы, одна нога лежала на другой. Сутулая спина и напряженный плечевой пояс. Я вздохнул и постучал перед тем, как открыть дверь. Архитектор плавно повернулся ко мне до того, как я успел ступить в аудиторию. Его глаза чуть расширились, отчего мне почему-то стало приятно. Я мягко улыбнулся и закрыл за собой дверь. Тут хоть немного теплее... -Ты всё работаешь, - проговорил я. -Ты что тут делаешь в такой час? – сухо спросил еврей и больше повернулся ко мне. Столы в этом кабинете стояли по периметру, прямо в стык со стенами. Я подошёл к свободному столу и упёрся в него, чуть-чуть присев на поверхность столешницы. Руки я так и держал на груди, потому что было всё ещё холодно. -Да мне нужно сделать кое-что. Вот, решил размяться немного. И нашёл тебя. Кадиш как-то странно смотрел на меня. Он будто искал в моём взгляде совершенно другой ответ. Он отвлеченно кивнул. -А ты почему здесь сидишь? Парень положил карандаш на стол и пожал плечами. -Я не знаю. Мне давно надо было быть дома. Я поджал губы. Чувствовалась неловкость. -Так иди домой. Отдохни. Юноша облокотился на спинку своего стула и устало потянулся. -Да… Кадиш встал на ноги и размял спину. От боли его лицо искажалось в морщинистую гримасу. -Тебе бы спортом заняться. Или н-на массаж. Какой ему спорт. Он и так выглядит, как атлет. Кадиш посмотрел на меня так, будто я сказал глупость. Но сразу же Лурия сделал серьезное выражение лица, будто ругая себя за то, что выражал собственные эмоции. -Ну, это для спины… -Я понял. Я покивал. Мда, похоже, его лучше оставить одного сейчас. Он явно не в духе. -Ну, что ж… Я не буду тебе мешать… Я покивал самому себе, положил руки на край стола, чтобы оттолкнуться, и уже хотел двинуться к двери. -Нет, постой… Кадиш подался ко мне и хотел взять меня за локоть. Но по какой-то причине он споткнулся о собственную ногу и навалился на меня. Его грудь упёрлась в мою, его руки проскользили мимо моих и упёрлись в стол за моей спиной, голова оказалась у моего левого плеча. Я задержал дыхание и окаменел. Я ожидал, что Кадиш сразу отпрянет, даже отпрыгнет. Ведь это в его характере... Но он замер. Он очень тихо дышал, пока я старался замедлить свой пульс. Меня успокаивало лишь то, что и него сердце бьётся достаточно быстро. Почти так же быстро, сильно и звонко, как моё... Несколько бездвижных секунд длились вечность. Я ощущал тепло тела архитектора, что был так близко ко мне. Близко. Вплотную! Я будто каждую мышцу его чувствовал. И не только мышцу... -К-кадиш… - шепнул я. Я пожалел, что открыл рот, потому что юноша медленно пополз назад. Я увидел его грустное лицо. Его руки практически остались на месте, пока его тело всё меньше прилегало к моему. Глаза еврея были такими тусклыми, что меня это ввело в какое-то сострадальческое расстройство. Нос отдавал фиолетовым и бордовым, что никак не портило его красивое и вытянутое лицо. Вдруг Кадиш наклонил голову и уткнулся своим лбом в мой. Я непроизвольно вздохнул и сжал руки в кулаки. Во рту пересохло настолько, что мне пришлось бесшумно прочистить горло. Лёгкая дрожь пробежалась по всему моему телу. Что происходит…? Тут пальцы еврея плавно проползли в его сторону и легли на костяшки моих рук. Такие горячие руки... -Я хотел, - внезапно заговорил Кадиш, чей низкий голос разразил мои уши, - п-поблагодарить тебя… за в-всё… Мы оба не двигались. Будто нас заморозили. Я до смерти боялся поднять голову на него, поэтому строго пялился в его грудь. -З-за чт-то...? Вдруг пальцы Кадиша сжали мои кисти. Не больно, но крепко. Из меня сейчас весь дух выйдет. Он ведь трезв? -За то, что поддержал меня тогда. Мне было это очень нужно. И ты был единственным, кто помог мне. Неужели для него такое большое значение имеет то, что я просто обнял его? Да это поддержкой-то назвать нельзя! -Я н-ничего так-кого не сделал... -Сделал. Спасибо... Кадиш сжал мои пальцы сильнее, после чего совсем ослабил хватку и отпрянул от моего лба. Он с красными глазами глянул на меня и улыбнулся... Улыбнулся! Я так редко это видел. Хоть это и была грустная улыбка, но настолько искренняя, что меня тронуло это до глубины души. Когда его руки почти оставили мои, я вдруг схватил их. Моё лицо было тревожным и несобранным. Столько всего смешалось внутри. То, что я взял его ладони в свои, потрясло Кадиша. Улыбка сползла, мокрые глаза расширились. В наших взглядах был один вопрос: что делать дальше??