Тихое место

      Спустя двадцать минут после возврата в 14е ноября 1994го года, Гарри Поттер в очередной раз пытался «пойти напролом и совершить невозможное», как выражалась Грэмм. К сожалению, пока что Рейвенкло побеждал Гриффиндор с разгромным счётом: он уже несколько минут загонял в угол невидимую змейку, как ему чудилось каким-то внутренним чутьём, нарисованную на стене комнаты Ровэны, и пытался ухватить её за хвост. Однако, безуспешно – стена постоянно ускользала, то удлиняясь, то вырастая и поднимая потолок, а когда Гарри в очередной раз показалось, что вот-вот поймает, прямо перед ним появился шкаф. Не выдержав этого откровенного издевательства, он досадливо пнул его – даже такому упрямцу, как Поттер, приходилось признать, что этот метод не сработает.       Колено от резкого движения заныло, подчёркивая всю незавидность положения, в которое он сам себя поставил, приняв бОльшую часть последствий от прохождения Пути на себя. Нет, всё сработало более или менее штатно: артефакт, конечно, не мог, осуществляя обратный перенос сознания Гарри, "прихватить" с собой двоих живых людей, но идущему по Пути было без разницы, в каком направлении двигаться – в прошлое, будущее, в этот мир или в другой, ярд или много тысяч, лишь бы плата была отдана, а верная дорога – найдена. Так что они успешно переместились, и душа Гарри вернулась на законное место после того, как он начертал на реальном браслете руну, дублирующую ту, что была на проекции. По плану прошло всё – кроме того, что заплатить пришлось намного больше, чем он рассчитывал.       Но он не должен зацикливаться на сожалениях, у них довольно и других, более срочных проблем. Среди них числились весьма приземленные "где Хьюго и Гарри жить, как осуществить постоянный присмотр за Поттером?", весьма серьёзные "Как контролировать разрушительные выбросы Хьюго? (тот уверял, что с месяц об этом можно не переживать, но...)" и "Что, если у старшего Гарри теперь тоже магия (не дай Бог!) выйдет из-под контроля?"... Было ещё не менее серьёзное "Нужно их легализовать в этом мире, да так, чтобы не возникло вопросов о хронопутешествиях". Как ни крути, если у Хьюго будет выброс, который потянет за собой обязательство обучения в школе, фамилия Грейнджер-Уизли, выписанная безжалостным артефактом, может привлечь внимание, например, директора. Не говоря уже о большой схожести внешнего вида обоих Поттеров – теперь уже от почти одинакового роста, до абсолютно одинаковых волос, глаз и известного на всю Магическую Британию шрама.       Решение самой срочной из глобальных проблем неожиданно подбросила Миртл, вопреки обыкновению, не плача и не причитая. Собственно, именно из-за её слов Гарри теперь и занимался этой ловлей привидевшейся ему змеи – он полагал, что та открывает ход в Тайную комнату. Дело в том, что, притащив в замок двоих неучтённых людей, он сейчас справедливо опасался Всевидящего Ока директора, у которого, согласно словам Слизерина, должна быть полная власть в замке и какое-то знание о том, что творится во всех потайных ходах. Теоретически, о самом факте пребывания в замке двоих Гарри Поттеров и ребёнка с подозрительной фамилией могли узнать деканы и Дамблдор, но Гарри понятия не имел, как именно они об этом узнают, и можно ли от этого как-то защититься. За неимением лучших идей, мальчики рассчитывали худо-бедно с помощью мантии-невидимки и Карты Мародёров протащить Хьюго и старшего Гарри за территорию замка, например, в Визжащую хижину. Это не значило, что никто ничего не узнает, но за час-полтора у них было больше шансов остаться незамеченными, чем в случае, если они останутся в здании.       Но, оказывается, если среди вас есть лояльно настроенный призрак, наблюдающий за жизнью замка пятьдесят лет, оценить «границы власти» директора становится намного легче. Поттер так и не понял, в расчёте на какую помощь от Хьюго Миртл с такой готовностью делится информацией, но, пожалуй, за всё то, что она рассказала, он и сам готов помогать мальчику выполнить её незавершённое дело, или что там ещё для счастья нужно духам.       Она сообщила, что замок, хоть и повинуется директору по первому пожеланию, подавая перемещающиеся лестницы по зову и открывая большинство тайных ходов без паролей, доносит большую часть информации, связанной с охранной системой, не с помощью каких-нибудь ментальных контактов, а тривиально, через артефакты. То есть, через подробную карту и список допущенных в защитный контур людей, который сигнализирует о пропаже кого-то из него или наоборот, если нового человека пропускает внутрь ключник или тот сам как-то преодолевает защиту. Но на артефакты, как известно, нужно смотреть, чтобы что-то узнать…       Однако, были и более новые чары – следилки на выходах из гостиных факультетов и в некоторых других местах, отмечающие, кто и когда проходит мимо них, и чары, реагирующие на обсуждение кем-то перечня определённых тем, и оповещающие, если где-то ведутся опасные (или интересные руководству) разговоры. И это, не считая призраков, портретов и домовиков, не спешащих докладывать директору о любой ерунде, но обычно отвечающих на вопросы о том, что они видели. Другими словами, о таких мелочах, как прогулки учеников по школе ночью, особенно в запретную секцию библиотеки, на Астрономическую башню или через двери во двор, директор был оповещён лучше всех, равно как и о том, что в конкретной части замка в какое-то конкретное время бегали Блэк и Петтигрю. На замковой территории возможности Дамблдора были более ограничены, но всё равно, чего именно директор добивался год назад, не предпринимая каких-либо действий по поводу этих личностей, было неясно.       Оказалось, однако, что есть категория комнат, для которых у директора не было возможности определить, пусты они, или там кто-то есть (если он в них не зайдёт) – личные покои Основателей, конфиденциальная территория, о которой из карты-артефакта можно было узнать только местоположение входа. Так что, с учётом того, что компания сейчас находилась как раз в одной из них – покоях Ровэны, идея «оставаться некоторое время на месте» оказалась выгоднее, чем «срочно пытаться выбраться за территорию замка».       Но покои Ровэны уже несколько столетий не были защищены каким-нибудь паролем, и при этом умели принимать любую форму, нужную для того, кто в них, а потому имели для директора практическую ценность и, будь они постоянно закрыты из-за сидящих в них Хьюго и Гарри, это было бы подозрительно. А вот «чуланчик Салазара», старый вход в который был навеки замурован, а сравнительно новый – проходил через туалет, был, по словам всё той же Миртл, директору неинтересен – он туда ни разу не спускался, хотя и осмотрелся глазами фамильяра. Возможно, его смущал всё ещё стоящий пароль на парселтанге – для каждого открытия нужно было бы кого-то звать, или же директор просто не увидел в комнате ничего ценного или интересного, чтобы за этим лезть через канализацию. Но, при всех неудобствах той Тайной комнаты, которую видел Гарри, он был уверен, что там должен быть ход в покои, в которых Салазар жил… Так что она представлялась более безопасной, чтобы Хьюго и старший Поттер смогли пересидеть там несколько дней, пока прояснятся вопросы с «дедом Алексом», на которого Хьюго самоуверенно рассчитывал, опираясь на знания из параллельного мира, и с тем, насколько далеко мисс Лавгуд и мистер Грейнджер-Уизли могут самостоятельно продвинуться в попытках помочь старшему Гарри.       Более того, помнится, что Слизерин смог пройти из Тайной комнаты в эту, несмотря на все чары, запершие его покои… Значит, между этими комнатами изначально должен был быть ход, просто магия Ровэны препятствует его открытию… Или он был только в том параллельном мире, из которого пришёл тот Слизерин, который застрелил Гарри в прошлом? А в этом мире эти комнаты не были связаны, потому Гарри и совсем не удаются поиски?       Оставив на некоторое время свои изыскания, Поттер взял сэндвич из принесённой мисс Лавгуд корзинки со снедью (она точно провидица, иначе как обьяснить то, что она буквально спасает его от голодной смерти)? Сами Хьюго, мисс Лавгуд и старший Гарри, разместившиеся на кресле, ставшем просто-таки гигантским, пребывали в каком-то странном одновременном трансе. Ещё вчера Хьюго продемонстрировал Аткинсонам (и ему тоже), что такой транс немного увеличивает осмысленность реакций старшего Поттера на происходящее – и это было наиболее убедительным аргументом в пользу того, что мальчика с дядей разлучать не стоит. Все же, даже Гарри, который умудрился буквально побывать в своём сознании вместе с другим человеком, было нелегко поверить в заверения о том, что "раз душа держится в теле, значит там есть на чём держаться, а с памятью и когнитивными функциями можно работать", когда эти заверения сказаны относительно поцелованного дементором.       По убеждению Хьюго, Мари и Тедди (единственные родственники, которых был мизерный шанс убедить, что спустя полгода одержимости Хьюго мог бы снова стать собой), если и согласились бы всё же помочь мальчику, то почти точно приняли бы решение не делать ничего в отношении его дяди – в истории не было ни одного случая, когда поцелованному дементором удалось бы помочь. Как ни крути, для них Хьюго был бы проблемным ребёнком, попросту нежелающим смириться с почти смертью дяди, а искать ради подтверждения его слов шаманов, которые не жили в Западной Европе, где их практика была под запретом, было непросто. Никто не знал наверняка, что ждало бы старшего Поттера, оставшегося на попечении крестника или Аткинсонов – нашел ли бы кто-то из них в себе силы его убить, чтобы душа не оставалась на грани, или, за ним бы просто присматривали. На самом ли деле, как говорит Хьюго, Гарри мучился бы годы с запертой памятью без возможности прийти в себя, или, каким-то чудом, очнулся бы, разом приобретая проблемный статус воскресшего... то ли Тёмного Лорда, то ли нет, или нежити, или как. Но Хьюго, считающий, что смог бы его состояние улучшить, напрочь отказывался оставлять проблему дяди на кого другого и готов был даже бежать с ним в другую вероятность, лишь бы там никого из них не разыскивали и появилось время на его реабилитацию потерпевшего.       Каким образом в компанию тех, кто знает, что делать со вторым Поттером, попала мисс Лавгуд, Гарри было абсолютно неясно (ей только нужно оценить проблему, а там точно что-то можно будет придумать, понимаешь?). Более того, он уже уяснил, что Хьюго верит мисс Луне Лавгуд беззаветно, упорно забывая, видимо, о том, что это – не тётя Лу его мира. Гарри же, как минимум, настораживала девочка, ждущая людей, которых в этом мире доселе не существовало, в защищённой от любопытных комнате.       Но она, грустно покачав головой на его недоверчивый взгляд, поклялась, что пришла помочь, а не причинить зло, а потому он позволил им делать то, что они считают нужным. В конце концов, от любой помощи старшему Поттеру грех отказываться, сам Гарри не представлял, что делать для улучшения его состояния.       – Ну, как у вас? – Скучающим тоном спросила у Хьюго Миртл, которая теперь не могла даже посмеяться над кульбитами Гарри, прервавшего свои поиски.       – Мы пока остановимся, для него всё равно может быть слишком много, – ответила ей мисс Лавгуд, наконец, впервые за несколько минут моргая своими большими, немного выпученными глазами.       – Да, перейдём к сэндвичам! – Жизнерадостно добавил Хьюго, протягивая руку к корзинке. Ко всеобщей радости старший Поттер тоже самостоятельно потянулся к еде, даже отчётливо пробормотав «И мне!». Гарри, удивлённый таким большим эффектом от сравнительно кратковременного «лечения», перевёл обрадованный, но всё ещё вопросительный, взгляд на Хьюго, и тот, размеренно жуя, попробовал ответить на незаданный вопрос:       – Не радуйся раньше времени. Что-то всё же точно утрачено безвозвратно, тётя Лу говорит, что связь души с телом не очень прочная. Она восстановится потихоньку, если Гарри осознает себя, как личность, и будет жить, обучаясь, дальше. Но сейчас явно немало помогает эта ваша полезная штука для путешествий душ – похоже, она считает, что, раз душа Гарри пытается быть в каком-то теле, где плохо держится, нужно ей помочь, так же, как она удерживала твою душу рядом с моей. Судя по тому, что мы наблюдаем, дядина память ему мало доступна. Сейчас нам удалось немного до него достучаться и кое-что ему посоветовать по этому поводу. Похоже, он воспринимает себя, как будто ему два-два с половиной года. Неясно, как много осталось от его личности, неизвестно, сколько у него есть воспоминаний. Память он должен восстановить только сам, а мы можем лишь направить и поддержать… Нет никакой гарантии, что у него будет легко получаться, особенно если он не захочет что-то вспоминать... Но зато теперь он хотя бы точно понимает, что происходит вокруг, и можно попытаться объяснить ему, кто он...       Гарри вздохнул. Что ж, это многим лучше, чем он мог бы ожидать – он же видел, как душа Поттера переходит в категорию «потерянная» – ни там, ни здесь. Радует, что надежда на позитивную динамику, судя по всему, не беспочвенна. Парень снова перевёл задумчивый взгляд на странную, даже подозрительную девочку – она знала, что здесь делает Поттер, раз смогла зайти в комнату, пока он был в ней, и она точно ждала Хьюго – человека, который ещё не родился даже в той вероятности, откуда он родом. Оба факта с трудом объяснялись даже феноменальными способностями к предвидению, и наводили Гарри на мысли о хронопутешествиях или очередных очень мутных играх.       Девочка, тем временем, беззаботно ела, чутко следя за тем, чтобы старший Поттер не заляпался соусом, и будто не замечала пристального взгляда парня. Так же, не глядя на него, она невзначай бросила Хьюго громким шёпотом: «Гарри, кажется, поймал мозгошмыга…». Хотелось переспросить, кого, но уставший Гарри решил поберечь нервы – ясно же, что она или частично не в себе, или мастерски издевается над окружающими. Кроме всего прочего, он вдруг понял, что:       – Постой. Два-два с половиной года? Ты думаешь, он вспомнил своё раннее детство? То, которое должно быть очень похожим на моё?       – Ну… да… Жаль, что мы здесь не можем обеспечить ему знакомую обстановку, тогда он вспоминал бы лучше…       – Хьюго, абстрагируйся от этих сожалений, и вспомни – мы с тобой видели, что мне тогда ещё снились кошмары, что, если так и будет? Помнишь пожар, который смог устроить трёхлетний ребёнок? Как насчёт… тридцатисемилетнего мага?       – При нарушенной связи души с телом колдовать значительно тяжелее… Но думаю, нам всё же нужно найти Тайную комнату – папа говорил, что там повсюду вода, это должно частично успокаивать. Гасить, опять же, будет чем…       – Нет там никакой воды, зачем она в зале? И двойника твоего отца не было со мной в Тайной комнате. Точнее, он спускался, но был обвал, и он остался с другой стороны…       – Он был там позже, через несколько лет, когда сам смог её открыть, чтобы взять оттуда клыки василиска!       – А он что, тоже может говорить на парселтанге? Это же ментальная способность – просто воспроизвести шипение вроде бы мало?       – Как думаешь, зачем они спорят? – Спросила у Луны Миртл. – В крайнем случае, человек, говорящий на парселтанге есть, где вход он знает, через два тайных хода тут всего-то ярдов двести до моего туалета…       Луна ответила ей с мягкой улыбкой, снимая с руки чем-то заинтересовавший старшего Гарри браслет из крупных бусин:       – Думаю, потому, что они мальчишки, которым иногда нужно бодаться… Завтра я просто принесу зелье Сна-без-Сновидений, так что главное, чтобы кошмаров не было сегодня. Мы пока не пойдём в Тайную комнату через коридор, Гарри не хочет, чтобы кто-то имел шанс узнать, что в замке два Гарри Поттера и ещё один лишний ученик. Пока у него не умерла надежда на то, что мистер Слизерин, бывало, заходил попить чай с Леди Рейвенкло прямо из своих покоев, он будет искать здесь змей, хотя я сразу сказала ему, что сильное дополнительное магическое поле кто-нибудь из нас бы уже заметил, в конце концов, потайные ходы в замке мне отлично видно…       «На самом деле, она сказала, чтобы я не тратил сил и времени, потому что здесь нет ходящих и говорящих кустов» – рассерженно подумал Гарри. Но откуда ему знать, что она ходы видит? А ведь, между прочим, честно искал, напрягая все свои способности к видению магии до предела.       Он выругался на парселтанге – на любом другом языке, который кто-то из присутствующих мог знать, ругаться на девчонок мешало воспитание. И то, старший Поттер, явно что-то разобрав, заинтересовано на него глянул.

***

      Шипящая ругань имела неожиданный эффект – в стене всё-таки проявилась приветливо приоткрытая дверь с ручкой в форме змеи.       – Я так и думала, что Гарри просто нужна хорошая мотивация, чтобы подобрать правильный пароль, – жизнерадостно прокомментировала Луна, хлопнув в ладоши и первой скрываясь за дверью.       «Если там есть ещё василиски, я не виноват, что она сама пошла» – мелочно подумал после этого Гарри, но, конечно, если что, на помощь всё равно побежал бы. Предчувствуя, что пароль с другой стороны просто не может быть ругательным, прежде чем туда лезть, он проверил пути отхода: выяснил, на какое именно из словосочетаний дверь перестаёт выглядеть единым целым со стеной и даже добился того, чтобы старший Гарри мог, если что, повторить, и открыть им дверь из комнаты Ровэны – вдруг второй пароль подобрать не удастся. Впрочем, подумав о фразах, которыми мог быть обозначен ход в смежные женские покои, обратное словосочетание Гарри нашёл без особых проблем, возможно даже, что подходящих по мысленному посылу было много.       – Дверь была видна, пока я там был? – Спросил он у Хьюго, дожидавшегося окончания экспериментов.       – Пропала, когда ты туда зашёл и закрылся, и появилась только сейчас.       – Так это просто чудесно! Значит, отсюда её не видно совсем! Там действительно покои, есть спальня, гостиная и кабинет. И даже огромная купальня, и подача воды исправна. Мебель, скорее всего, плохо сохранилась, но мы сейчас починим, и на пару дней должно хватить… Еды немного есть, завтра ещё принесу, вместе с одеждой тебе, и Гарри что-то попытаюсь найти, а там закажу нам всем что-то по размеру по каталогу…       Хьюго повёл старшего Гарри проверять уборную, а Поттер, морщась от боли в запястье, попытался воспроизвести что-то из тех пассов, что делала Грэмм для насыщения воздуха кислородом и уборки пыли. Нельзя сказать, что он был очень хорош в бытовых чарах – обычно эти заклинания получались у него раз из трёх, а сейчас, с учётом сильного истощения, и того хуже, раз из десятка. Но даже так, убрать спальню в покоях Слизерина не заняло очень много времени. Правильно сконцентрировать магию для Репаро тоже получилось не с первого раза, но он всё же применил его к кровати и полке над ней, хотя сундук не трогал, только проверил, не сидит ли где-нибудь боггарт. Через несколько минут к нему присоединилась Луна, трансфигурировавашая из чего-то мелкого постель и одеяло.       – Разве здесь где-нибудь не должен был быть василиск? – мечтательно спросила она вскоре. – Я не нашла никаких других комнат с чарами на входе, кроме мастерской. Туда лучше не заходить – многие ингредиенты протухли, а окна, как в кабинете, нет. Нужно будет всё куда-то вынести и проветрить, чтобы мальчики этим не дышали… Но василиск же тоже где-то разлагается, в конце концов, раз он тебе не нужен, я могла бы сделать просто чудесные пряжки...       – Прости? Пряжки? – Повторил Гарри. Когда он прошлой весной думал о трофейном василиске, ему пришлось признать, что пытаться достать из него ингредиенты будет затруднительно – наиболее ценные глаза были выцарапаны ещё во время боя, органы испортились уже к лету 1993го, и яд из желез было бы никак не достать, а разделка год разлагающейся туши в попытке освежевать была бы тем ещё вызовом... Некоторое время он раздумывал над тем, чтобы взять метлу и спуститься за выпозлками, но он прочёл, что они со временем значительно теряют в прочности, в отличие от шкуры, а за весну и лето он так и не смог выяснить, кому их, в таком случае, можно продать, кроме как в аптеку просто на метраж змеиной кожи – ради этого за ними идти он пока был не готов. Может, они были бы интересны кому-нибудь из артефакторов, работающих с кожей, но о таких людях Гарри не слышал, а его одноклассники тоже никого вспомнить не могли, если не считать хозяина магазина сумок на Косой Аллее, которому он пока не писал. Что было бы разумно взять из этого василиска, так это кости, и, тем более, клыки, в которых мог сохраниться яд, они, как раз, артефакторам были бы нарасхват. Но этот вопрос Гарри тогда отложил на более позднее время, снова упёршись в то, как разделывать и в чём тяжёлые кости тащить наверх, если Чары Расширения Пространства он пока не может наколдовать… Тем не менее, пряжки – это было что-то новое…       – Ну конечно, Гарри! – Терпеливо ответила Луна. – Уверена, роговые наросты на морде были бы просто идеальны для украшений... Я читала, что у василисков они переливающихся ядовито-зелёных оттенков!       – Не переживай, мы ещё на него наткнёмся, к фамильяру, наверное, вёл отдельный запароленный ход, Слизерин был тем ещё параноиком. А ты что, ради этого взяла с собой в школу пилу? Ты предвидела, что мы будем искать вход в Тайную комнату? И ты всерьёз уверена, что вот этим ручным напильником можно спилить рог?       – Обижаешь, в школу я её просто взяла, мало ли, пригодится! Но сегодня да, ради василиска… а спилить ею можно что угодно, она же по прочности сравнима с алмазом, это мой проект по прикладным чарам, между прочим!       – Вы уже обустроились? Не колдуете больше? – спросила просочившаяся сквозь стену Миртл.       – Да вот, обсуждаем, зачем девочке в Хогвартсе может понадобится сверхпрочная пила… – растерянно ответил ей Гарри.       – Да зачем угодно. Это же школа-интернат! Даже моя мама говорила, что в общежитии никогда не помешает ещё молоток и отвёртка… Она, правда, маггла, но это в целом не влияет…       Поттеру на миг показалось, что с миром он, всё же, каким-то непостижимым образом мог напутать… Они что, серьёзно? При наличии Репаро и всяких-там чар Приклеивания? И домовиков, следящих за сохранностью школьного имущества? И ведь обе из воронов, с хорошей логикой…       Впрочем, Гарри ещё в девятнадцатом веке усвоил, что с ведьмами лучше лишний раз не спорить, просто потому, что они ведьмы… Да и, может, какой-то смысл в словах был, то же Репаро можно применять конечное количество раз, оно истончает объекты, чтобы заделать испорченные участки. И он понадеялся, что дело именно в этом, чтобы не думать, зачем ещё, кроме ремонта, девочки могли бы хранить в комнатах инструменты, особенно те, что сравнимы по прочности с алмазом…       – Так о чём это я… – Продолжила Миртл, когда Гарри не стал спорить и утвердительно кивнул, признавая её аргумент. – Профессора скоро закончат сегодняшнюю игру и вам, возможно, пора расходиться… Мне спать нет нужды, так что я могу побыть с Хьюго и Гарри и, если что, позвать на помощь.       – Какую игру? – Спросил Хьюго, вернувшись к ним в комнату. Старший Гарри, услышав слово «игра» тоже заинтересовался.       – Субботний* преферанс. Профессора Флитвик и Макгонагалл пропускают только одну неделю из восьми, так что вам этот вечер удобнее остальных. С ними обычно профессора Синистра и Бабблинг, но каждую четвёртую неделю вместо них или другой пары играют профессора Вектор и Трелони – профессор Вектор бы играла и почаще, но с ней никто за стол без Трелони не садится, иначе ни у кого нет шансов… А сама Трелони по субботам не всегда в замке, да и не фанат она преферанса…       – Ладно-ладно, суть я уловил, – замахал руками мальчик. – Может, ты тогда знаешь и что-нибудь ещё про деканов – когда они регулярно бывают сильно заняты, и Гарри с Луной могли бы приходить?       Если личные покои Основателей не учитываются замком, как общая территория, получалось, что сидя в них Гарри и Луна "пропадали", что могли бы заметить их деканы. После прошлой лекции Миртл все уже уяснили, что знания тех о местоположении учеников своего факультета ещё более полные, чем у директора – они принимали частичное наставничество до выпуска учеников со школы, а потому могли определить, в замке ли ученик, в гостиной ли, и, в случае необходимости, настроить на него поиск с помощью артефакта. Но, с другой стороны, у них не было никаких причин постоянно контролировать местоположение детей, особенно, когда они сами не в школе, или заняты – это вообще имеет смысл делать планово по нескольку раз в день, например, утром и вечером.       Миртл подумала несколько минут, а после сказала:       – Луне легче. Профессор Флитвик с девяти до пол-одиннадцатого каждый понедельник, среду и пятницу дуэлирует с профессором Снейпом, если тому не меняют график дежурств, после ужина в тот же понедельник у него дополнительные занятия по чарам, а утром в воскресенье – Дуэльный клуб для старшеклассников Рейвенкло… Скорее всего, во время занятий он тоже не следит за тем, кто в замке. И ещё у него выходной по средам вместо воскресенья, и каждую вторую его днём вообще нет в школе. Думаю, директор знает, что он передаёт какую-то информацию гоблинам, но клятвы декана не разрешат ему сделать что-то против школы и Дамблдора лично, так что ему, в отличие от остальных, нет смысла сильно шифроваться…       – Остальных?       – Ну, о том, в какой организации состоит профессор МакГонагалл, директор знает, кажется, они там вместе. А вот о профессоре Спраут и профессоре Хуч – нет. Они в каких-то Ковенах, иногда летают на шабаши, я, конечно, не в курсе, куда и к кому, а все Ковены занимаются разным, но вряд ли они там молчат, если им есть, что сказать, верно? Но шабаши не в свои выходные они пропускают, не светясь перед директором, а домовики их тайники с ритуальными предметами не видят – они же не выходят обычно за границы здания… Опять же, у профессора Трелони в башне колдорадио одновременно и радиостанция, она иногда что-то стучит морзянкой, и всё равно, как будто никто не замечает… Да на неё коллеги просто внимания не обращают… А ещё мистер Филч…       – Миртл… Тебе стоит нам как-то поподробнее обо всём этом рассказать, если ты нас не разыгрываешь. У меня такое впечатление, что следующим ты разоблачишь Хагрида как шпиона Моссада. Откуда ты только всё это знаешь?! Но сейчас, если честно, интереснее про график моего декана.       – А с ней тяжело предугадать, – развела руками призрак, – она по должности замдиректора часто встречается с попечителями и ещё с кем-то, но, чтобы узнать точно, нужно глянуть её ежедневник, а я не умею двигать страницы. Скотч с профессором Спраут и шахматы с директором или профессором Флитвиком не имеют какого-то регулярного времени… О! Она обычно старается не пропускать матчи «Гордости Портри». Это как-то помогает?       – Не знаю, я не помню, когда ближайший матч. Но я всё равно зайду завтра, кто-то же должен принести им еду… Надеюсь, мой тёзка всё же хорошо запомнил пароли на выход, на какой-то крайний случай…       – Зайди, но ненадолго, – качнула головой Луна. – Главное, чтобы ты утром открыл мне дверь. Тебе стоит заняться собой, а моего присутствия до ланча должно хватить. Мы ещё немного поработаем с другим Гарри и, если повезёт, Хьюго станет полегче за ним присматривать… Ты, лучше, в это время зайди к мадам Помфри.       – Да, знаешь, выглядишь как-то нездорово, – сказал Хьюго, пристально рассматривая Гарри. Он, в отличие от Луны, пропустил момент, когда тот стремительно рос – был в кратком обмороке после того, как душа Гарри убралась из тела мальчика. – Никогда не думал, что дядя был настолько худым!       Гарри натянуто улыбнулся и свернул тему:       – Я пока не придумал оправдание, достаточно правдоподобное и безобидное, объясняющее, что со мной случилось. Скажи, вам больше ничего на первое время не нужно?       – Уборная кошмарная, но что ты сделаешь, десятый век… Здесь есть кровать, что ещё может ночью понадобиться? Думаю, я справлюсь уложить дядю спать. Может, вы могли бы зажечь камин, на случай, если к утру станет ещё холоднее?       – Не стоит его зажигать на ночь. Я лучше вам воздух нагрею, – сказал Гарри, и, сосредоточившись, направил вокруг себя поток тепла. Он чувствовал себя неважно, но уже вечер, к утру, наверное, дело должно наладится, даже если ещё немного поколдовать.       – Ого! – Присвистнул Хьюго. – Вот это да! Во всей комнате температуру поднять за две минуты… И это тебе только четырнадцать…       На это Гарри поморщился. Уже правда было довольно поздно, и они с Луной, пожелав Хьюго и Гарри спокойной ночи, вышли обратно в покои Ровэны. Гарри уже взялся за дверную ручку, набросив на себя слабый отвод глаз, когда его догнал голос Луны:       – Не жалей. За кражу чьего-то времени жизни судьба заставляет платить справедливо. Тем более, теперь у тебя есть семья.       Не зная, что на это ответить, он бросил на девочку растерянный взгляд и махнул ей на прощание, направляясь в башню, в которой его, казалось, не было целую вечность.