Последнюю субботу перед первым заданием Гарри не пошёл в Хогсмидт: он был с ребятами в Тайной комнате. К этому времени "беженцы" покои уже обжили. Хьюго, редко спавший, всеми силами пытался воспроизвести самогипноз, о котором ему рассказал Гарри, чтобы без вспомогательных средств выудить из головы знание о том, что за документы тот просматривал в будущем.
Старший Поттер демонстрировал возрастающие успехи в чтении, но, понятное дело, долго с книгами сидеть ему было скучно. Иногда он вдохновенно шипел на парселтанге на длинную стену, надеясь, что будет какой-то интересный эффект – в этой стене, как полагали остальные, раньше и был «официальный» вход в покои, но открыть его было невозможно. Рядом на стене было восемнадцать выбитых в камне борозд, назначения которых никто не понимал, пока старший Гарри случайно не подобрал пароль к одной из них: не будучи потайным ходом в прямом смысле слова, полоса открывала что-то вроде свёртки подпространства, соединяющей покои с выходами в другой части замка. Так что первым, по стечению обстоятельств, нашли пресловутый зал с василиском – вопрос о том, как пилить ему рога или разделывать тушу, отложили на «потом», всеми силами пытаясь оттащить восторженного великовозрастного ребёнка подальше от опасных клыков. Позже, осенённый внезапной догадкой, Гарри-из-настоящего, вспомнив скривившуюся от смеха рожу Слизерина, прошипел, стоя у той же стены, ещё и известную дразнилку на девиз гриффиндорцев – «Слабоумие и отвага»… И таки да, у него было теперь что-то вроде портала отсюда к подножию Гриффиндорской башни, правда, сначала он не желал работать на выход, пока Гарри единожды не разблокировал его извне Тайной комнаты. На этом успехи в подборе паролей закончились, ход от окрестностей башни Рейвенкло пока не был найден, но, как уже было сказано, старший Гарри не терял надежды, что угадает ещё какой-нибудь пункт назначения.
В тот день Гарри пришёл почти сразу после ланча – ни директора, ни его декана не было в замке, а идти с Гермионой в деревню он категорически отказался – было занятие и поинтереснее, чем ловить косые взгляды и натыкаться на демонстративно бойкотирующего его Рона. Так что сейчас он сидел за столом кабинета, пока Хьюго и его дядя впали в очередной кратковременный транс, мистическим образом помогавший старшему Поттеру осознавать свои воспоминания. Сам же Гарри уже некоторое время гипнотизировал пузырёк с зельем, стоящий на столе.
– У тебя странный подход к доверию, – услышал он мелодичный, неуловимо тянущий окончания слов, голос Луны, копавшейся сегодня в мастерской Салазара почти всё время со своего прихода. Она присела рядом, подогнув ноги, протянула ему яблоко и улыбнулась немного нездешней улыбкой. – Неужели, решиться выпить что-то из рук Мастера, который варит всё для больничного крыла, тяжелее, чем выпить зелье от неизвестного отправителя?
Гарри взял яблоко и легонько подбросил его на ладони. Он ответил Луне, всё ещё рассматривая его яркий красный бок – почему-то мелькнула ассоциация со сказкой о Белоснежке.
– Среди магов что-то есть или пить – всегда рулетка, распознающие отраву чары действуют не на всё, да и для того, чтобы их наколдовать, нужно немало умения. А брать зелья из рук кого-то, кто не давал клятвы не вредить, тем более, Мастера Зелий... И подавно, как выражается этот самый Мастер, полное гриффиндорство. Как ты сама думаешь, в таких условиях, что проще – поверить кому-то, кто отнёсся к тебе хорошо или тому, кто упорно и последовательно тебя ненавидит? Причём, за что-то, на самом деле не имеющее никакого отношения к твоей личности?
Вчера, когда несколько помято-усталый и злобствующий меньше обычного профессор Снейп сказал ему задержаться после урока, Гарри подумал, что у того есть желание в очередной раз назначить ему мойку котлов по какому-нибудь надуманному поводу. Но нет, тот отдал ему флакончик с зельем, и ровным голосом, в котором парню почудилась обречённость, сказал «по две капли в день, мистер Поттер». Больше он ничего не добавил, даже когда Гарри неуверенно поблагодарил и попытался всё же узнать, что это. Снейп выдал одну из своих отменно-мерзких усмешек, и сказал, что без разницы, Поттер же всё равно специалист в том, чтобы пить предложенное, не думая.
Разумеется, теперь подумать было над чем. То есть, Гарри предполагал, что, скорее всего, профессор всё же исполнил просьбу мадам Помфри… Но гримасы Снейпа как-то мешали верить в лучшее.
– Не знаю, Гарри. Я просто делаю, как чувствую, разве можно иначе? Но, если тебя это успокоит, папа просил тебе передать вот это.
Луна протянула ему лист обычной бумаги в клеточку, исписанный весело прыгающим округлым почерком, и он, проследив за её пальцем, указывающем на строчку в письме, прочёл: «И передай сегодня восьмому человеку, которого увидишь после ланча, что это не яд».
Способности Лавгудов, чем дальше, тем больше, его пугали…
– Ээ… спасибо. Наверное, действительно успокаивает. Правда, я всё равно боюсь это пить до задания, сейчас я хоть немного понимаю, чего ожидать. Возможно, твой отец что-то такое знал, потому что прислал ровно десять порций… И Луна, я всё ещё считаю, что мне стоит вернуть ему деньги, хотя бы за ингредиенты, зелье же дорогое, почему вы отказываетесь?
Девочка перевела на него отстранённо-мечтательный взгляд и на миг Гарри почудилось, что в глубине этих беззаботных глаз мелькнула глубокая горечь. Она медлила с ответом, казалось, задумавшись, но всё же, когда Поттер уже решил что-то сказать, чтобы разорвать немного гнетущую паузу, заговорила.
– Гарри, маги из нашего рода очень склонны к предвидению. Такие дары берут свою цену – несмотря ни на какие обстоятельства не удаётся промолчать, когда это важно... Потому многие выбирают слыть шарлатанами или чудаками – чтобы, если мы считаем, что знать о видениях никому не стоит, слова не принимались недалёкими магами всерьёз. Когда ты видишь вещи, которых другие не видят, или варианты того, что не случалось вокруг, быть немного ненормальным совсем несложно. Моему отцу ещё тяжелее – он не всегда видит, но иногда знает, что нужно сделать что-то конкретное, даже, если он не отдаёт себе отчёт, для чего. Конечно, тебе сложно понять, почему мы просто помогаем, но мы не хотим тебе зла. Мы оба чувствуем, что то, что ты сделал и сделаешь, принесёт нам много больше, чем мы вкладываем. Кроме того, отец меня любит, и на многое готов, чтобы меня просто порадовать, а, благодаря тебе, мои друзья здесь. Тебе стоит забыть об оплате этого зелья, ты и так заплатил немало.
Знаешь, мне тяжело сказать, кому из вас – тебе или
этому Гарри – тяжелее, он там, где-то в параллельном мире, гуляет в Хогсмидте и переживает нормальные подростковые проблемы, хоть и мандражирует перед первым заданием. Ему даже в голову не приходит, какой кошмар ждёт его буквально через пару лет. А здесь ты, осознающий, что игрушки в песочнице для тебя не просто закончились, а вообще никогда не начинались, просто ты ещё не знал, что тобой играют. Ты будешь морально готов к тому, что надвигается, но сейчас платишь разбитыми иллюзиями, правда? И я хотела бы, чтобы ты понимал, что вообще-то не один, независимо от того, что там у тебя с Роном и Гермионой. У нас и так был бы шанс подружиться позже, но ты для меня уже успел сделать довольно много, так что можешь рассчитывать на мою помощь, понимаешь?
– Если честно, не совсем. Мы знакомы-то всего неделю, не считая того, что раньше виделись в коридорах замка. Почему то, что я привёл Хьюго, тебе так важно? Что ты такого видела?
Луна склонила голову, рассматривая его лицо, как будто задаваясь вопросом о том, как вообще можно быть настолько непонятливым, и улыбнулась.
– Мы подружись с Гарри Поттером ближе к концу 1995го года. Если честно, я не совсем понимаю, как у него это вообще получилось – я тогда не всегда могла понять, что мне подсказывает дар и всё время об этом говорила... Это делало меня настоящей чудачкой, и у меня крали вещи, проклинали какой-то ерундой, за глаза называли лунатичкой и по большей части игнорировали на уроках. Я не могу сказать, что сильно страдала по этому поводу – всегда смотрела на вещи не через призму обиды и… мне хватало своего мира. Но Гарри показал мне радость общения со сверстниками, а, глядя на него, ко мне начали относиться лучше и многие другие. Вокруг постепенно наступали тяжёлые времена – начиналась война, и мы не знали, что будет завтра, а ему было, наверное, тяжелее всех, ведь его считали героем и перекладывали на него ответственность за то, что вообще-то должен был делать каждый… Хотя на тот момент он был обычным парнем, не знающим, как выжить во всём том, что творится.
С лета 1997го мне стало совсем странно – я видела так много, что уже не до конца понимала, что на самом деле происходит вокруг – мне приходилось прилагать немало усилий к тому, чтобы правильно реагировать на события… Отец весь извёлся… Тем более, потом меня взяли в плен, чтобы его шантажировать… И только когда война закончилась, мы, наконец, смогли заняться проблемой того, что со мной происходило – ни отец, ни кто-то из его знакомых, а ведь он знал половину Магической Британии, и предположить не могли, почему мой дар выбрасывает настолько странные финты… Все вокруг продолжали просто считать меня чокнутой. Но Гарри… Ему тоже было непросто после войны, он многое потерял, и, кажется, нуждался в деле, которое могло бы его занять. Он заметил, понимаешь,
заметил разницу в моём состоянии до войны и после. А потом, не знаю каким немыслимым образом, догадался, где можно искать причину. У него ушло полгода на то, чтобы найти людей, разбирающихся в странностях подобного рода, в каких-то совсем уж глухих северных районах Канады. И на этом Гарри не остановился, потратив ещё несколько месяцев и раздобыв мне артефакт, который стабилизировал моё состояние – я стала жить, наконец, в одном мире, только изредка видя эпизоды из другого, в снах. Гарри, вообще, кажется, просто никогда не умел останавливаться… Мой дар заработал нормально – я могла видеть вероятности, но достаточно контролируемо, чтобы не сходить с ума. И, самое главное, у меня всё ещё был хороший друг.
Мы выросли, я вышла замуж, начала путешествовать по миру, у Гарри тоже была семья… Когда сначала у его Лили, а потом и у Хьюго, начались проблемы с выбросами, разве я могла остаться в стороне? Конечно, я стала чаще бывать в Англии, мы оба пытались помочь Хьюго, но не могли же мы забрать его у родителей? Я научила мальчика тому, как хотя бы минимально ориентироваться, пребывая в астральном плане, чтобы не уносило далеко от тела – до этого он потерялся там четыре раза в течение недели, и нам чрезвычайно повезло, что тогда каждый раз ему удавалось наткнуться на какого-нибудь взрослого шамана, спешащего астральной проекцией по своим делам, и все они нашли время притащить его в своё тело, а дважды – ещё и изгнать оттуда каких-то особо наглых духов. На Гермиону после той недели было страшно смотреть – ей же каждый из этих четырёх раз казалось, что Хьюго умирает… Она больше не хотела прощаться с сыном, и, когда тот перестал теряться в астрале, запретила ему вообще любые контакты с духами, в страхе, что его тело снова кто-то займёт. Семья начала потихоньку дистанцироваться от мальчика, они все боялись то ли его, то ли за него... Гарри, да и я, пытались, наоборот, разобраться, как контролировать такой страшный дар... Мы с Рольфом притащили ему из Америки зеркало, в которое можно было ловить духов, и дела частично наладились. Хьюго провёл с нами почти всё лето 2016го – поехал в экспедицию с моей семьёй, было весело… Потом, правда, его сила начала расти, и с его выбросами мог справляться только Гарри. Мы нашли ему наставника-шамана в Аризоне, но Уизли, внезапно, встали на дыбы, упирая на то, что ребёнка не стоит обучать некромантии.
Пойми, у нас с Гарри было двадцать лет на то, чтобы познакомиться, подружиться, пройти вместе через несчастья… На то, чтобы радоваться улыбкам детей и удивительным вещам, которые есть в мире. А Хьюго был на редкость чудным ребёнком, его тяжело не любить… Но потом, как оно, к сожалению, бывает, всё закончилось. Всей моей семьи не стало в одночасье, даже папы, и я только надеюсь, что это не подкосило Ньюта и его жену, и они нашли в себе силы жить дальше…
– Луна, ты извини, ты рассказываешь какие-то невозмо… невероятные вещи. Неужели, ты всё это видела? Как же ты живешь с таким подробным знанием будущего? – Ужаснулся Гарри. А он думал, у него проблемы – и это он ещё хотя бы не знает дату своей смерти!
– Нет, Гарри, я это не просто
видела. Я это
прожила, это всё – моё прошлое, и не важно, что оно где-то в параллельном мире ещё не случилось. Теперь, когда я живу здесь, мне изредка снятся сны о том, что происходит там, так же, как тогда мне снились сны о том, что происходит здесь. Когда-нибудь, если мне удастся пережить осень 2016го года, они, возможно, прекратятся. А сейчас я просто живу и надеюсь, что ещё встречусь с теми, кто был мне дорог… Рольф в этом мире так и не родился, но, возможно, где-то родился ребёнок с душой того Рольфа,
моего, и мне просто нужно его найти… Есть среди теорий о перерождении душ и те, которые утверждают, что время не принципиально важно, если миры разные, а души, бывает, возвращаются туда, где их ждут, и я продолжаю надеяться на встречу с родными. Здесь у меня тоже есть любящий отец, и я люблю его в ответ так же сильно, как и того, что был там. Но я осознала себя тридцатишестилетней в своём девятилетнем теле, сразу после того, как у мамы неправильно сработало заклинание… Мы думали, что я должна была жить в том мире, и просто имела какую-то связь с Луной из этого, но, кажется, на самом деле, всё наоборот, и я отсюда, а та Луна, видимо, погибла или блуждает где-то по граням миров, показывая мне изредка невиданных животных, а я живу за двоих. Это очень странно и страшно, Гарри Поттер.
Но знаешь, я помнила, что однажды видела сон о том, как пришёл ты и привёл Хьюго и Гарри,
моих, из
того мира, и я больше не одна здесь с памятью о неслучившемся… Как осколки чего-то прошедшего, но вместе у нас больше шансов найти счастье, правда? Я очень боялась, что это – невозможно, что мне просто приснилось тогда, боялась поверить, что из всех миров ты каким-то образом будешь в том же, и сможешь привести оттуда людей… Но ты и впрямь это сделал. Неужели, после того, как ты заплатил собственным временем жизни за это, странно, что я, да и мой отец, хотим помочь тебе хотя бы восстановить магию?
– Это… Всё же претендует на самое невероятное, что я когда-либо слышал… Мне жаль, что так вышло с твоими родными…
– Ничего, прошло время, и я же говорю, возможно, когда-нибудь мы встретимся. А насчёт невероятного, ты же маг, Гарри, тебе самое время тренироваться верить в него, чтобы был шанс на его реализацию. – Луна тряхнула головой, так, что в ушах переливисто зазвенели подвески, будто бы сбрасывая с лица маску серьёзности. – Сам-то ты как? Немного освоился с изменениями тела?
– Ну, полагаю, на фоне твоей разницы между фактическим возрастом тела и сознания, да и тем, как, должно быть, мучается Гарри, у меня проблем вообще нет. Правда, мне постоянно хочется кого-нибудь убить – моя паранойя ещё не решила, кого, но всё вокруг почему-то бесит, хотя я умом понимаю, что вроде как большинство окружающих мне ничего плохого не сделали…
– О, поздравляю, это тебе так сильно заметна разница между гормональным фоном в десять и в шестнадцать. Подожди пару лет, устаканится… У меня тоже эта весёлая подростковая пора, но куда деваться. Зато, можно сказать, вторая молодость. Хотя, это ужасно, что тело снова маленькое, хоть сколько чар знаешь, то, что с более тонкой настройкой, не получается – приходится заново обучаться контролю над постепенно растущей силой и ждать, пока подойдёт возраст. Я даже, вопреки тому, что было раньше, теперь полюбила зелья – там хотя бы этой проблемы нет, знай себе просто пускай потоки силы через черпак… Да и шутки у профессора Снейпа с высоты опыта ещё смешнее, чем были раньше.
– Неужели совсем никак нельзя было обойти обучение в школе?
– Сам понимаешь, Договор. Пятилетняя учёба для меня обязательна. Можно было уехать в Шармбатон, но здесь должны были появиться вы… Да и не должна я менять то, о чём знаю, а ведь до ноября 1994го я не чувствовала никакой особой разницы между мирами, не видела снов – значит, всё шло примерно так же, как и в том мире. Я полагаю, сдам Ж.А.Б.А. в тот же год, что и С.О.В., если на практику хватит способностей, а там будет видно. Ты же помнишь, тут снова намечается восстание Волдеморта… Теперь, когда всё изменилось, причём так же, как и должно было быть, мы будем думать над этой проблемой вместе, я не собираюсь убегать в другую страну.
– То есть… Ты не только пользуешься своим даром, но ещё и знаешь что-то о будущем из своих снов? А потом, когда события твоей жизни будут расходиться больше и больше, на тебя снова хлынет поток снов, но из той жизни, которую ты уже жила?
– Новой волны видений из моего прошлого будущего быть не должно, нужный артефакт мы уже сделали. А насчёт остального, я не очень много помню снов, Гарри, слишком давно это было… Если бы я не встретила Миртл, которая в коридоре возле Выручай-комнаты почти прописалась с начала учебного года, то и не знала бы, когда вас ждать. Но ты точно был вполне жив после встречи с драконом, так что будь добр, соберись да сосредоточься на выполнении задания и не порть мне то из будущего, что помню, у меня, знаешь ли, есть некоторые планы!
Поттеру вдруг стало смешно, а переживания о том, как оно будет во вторник, немного приглушились. Планы у неё... гений мотивации…
– Ты говоришь, Выручай-комната? На покои Ровэны?
– Да, тогда не было рядом Миртл, чтобы нам рассказать, что это её покои, а комната умеет трансформироваться, мы использовали её под тренировочный зал для собраний АД…
– АД?
– Не бери в голову того, что ещё не случилось, есть проблемы и посрочнее, правда? Кстати, про АД, всё забываю, папа заколдовал нам галлеоны.
И девочка вытащила из карманов три золотые монеты, показав ему на цифры, идущие по ободку. Она объяснила, что на монеты наложены Протеевы чары, с помощью которых можно передавать сообщения, и, что, когда такое приходит, монета нагревается.
– Вообще-то, это была идея Гермионы, – добавила Луна. – Она придумала это в 1995м, чтобы организовать нашу группу, и заколдовала их на всех. Но удобно и неприметно, правда? И лучше, чем просить Миртл постоянно летать туда-сюда.
Действительно, удобно… Только…
– В 1995м? В шестнадцать Протеевы чары? Но она же... на самом деле не очень сильная, скорее, упорно развивает дар, но…
– Но никогда не смогла бы показывать такую же динамику, как у сильнейших чистокровок? Конечно, просто не в шестнадцать, но почему бы и не в 1995м? И, тем не менее, это не отменяет гениальности идеи… У неё вообще идеи, что надо. Взять хотя бы Г.А.В.Н.Э…
– Это такая шутка для образа чудаковатости? Не можешь же ты серьёзно считать эту… ассоциацию… хорошей идеей?
– Но ты в ней состоишь?
– Ну… да… Но так получилось, не то, чтобы я очень спешил освобождать эльфов…
– По истории с Добби и не скажешь. И всё же, членства в этой ассоциации вполне достаточно, чтобы эльфы избегали твоего общества вне тех случаев, когда ты приходишь к ним за помощью – а вдруг ты еще кого освободишь, из тех, кто не хочет… Разве не ты неделю назад жаловался, что эти ребята – идеальные шпионы? Разве не стоит Гермиону поблагодарить за то, что вписала тебя в свой список?
С такой точки зрения на это… объединение Гарри ещё не смотрел. Но значки – ужаснее некуда. Интересно, какую на самом деле Гермиона преследовала цель, когда всё это делала – заявленную или изощрённо-подпольную? Неопределённо качнув головой, Поттер решил прояснить ещё кое-что тревожившее его некоторое время:
– Луна, а можно вопрос тогда?
– Спрашивать всегда можно, правда, не факт, что будет ответ…
– Тебе не кажется, что ты немного перестаралась, пытаясь выглядеть, как подросток? Понимаешь, никто, кроме тебя, не носит гриндерсы со шнурками разного цвета и два десятка браслетов с побрякушками… Ты немного выделяешься из толпы, даже для той, кто пытается казаться более странной, чем есть… Нет, серьёзно, рога тысячелетнего змея пилить с прицелом на украшение для туфелек или подвесочку?
– Да при чём здесь это? Мне просто так нравится, опять же, за фенечками тяжело распознать восемь артефактных браслетов, и кто колдомедик моим сокурсницам, что они не пользуются такой идеей? А в остальном, я не очень-то помню, как я вела себя в тринадцать и что говорила, чтобы это в точности повторять. Всё же, в сорок лет снова иметь круг общения из одних подростков – это тихий ужас… Так что не отвертишься Гарри, ты практически пообещал мне новые зелёные пряжки, на которые должно хорошо ложиться заклинание Сверхчувствительности. И я видела, что череп змеюки выше нас в два раза, но на что метла, в конце концов?
– Да! Да! Да! – Послышалось из соседней комнаты, и Луна с Гарри поспешили к остальным.
– Что такое? – Спросил Гарри у чем-то очень довольного Хьюго.
– Сегодня утром дядя подобрал пароль от хода на улицу, одна из больших каменных стел недалеко от Чёрного озера. Миртл весь день выясняла – там вдоль всего того берега, как и в сторону Запретного леса, ни одной следилки! Если ты и этот ход разблокируешь, выбраться из замка станет значительно легче! Мы могли бы посмотреть на первое задание, если ты одолжишь нам вторую мантию-невидимку… Гарри наденет свою, и никто нас не заметит! Главное, правда, его потом не потерять… Ну пожалуйста, пожалуйста! Мы же даже сможем сами уйти обратно!
– …
***
Суббота продолжала приносить сюрпризы – Гермиона вечером сказала Гарри, что он зачем-то понадобился Хагриду в полночь. Рассудив, что, раз на прогулку приглашает преподаватель, все, кому нужно, уже знают, он пришел – и смог увидеть драконов. Вопреки ожиданиям, паники не случилось – кажется, он уже закончил паниковать чуть раньше. Драконы были величественны, огромны, и недовольны перевозкой, а ещё Чарли заметил, что все они – наседки. Хьюго был прав: заданием должна была стать кража чего-то из кладки. Посмотрев ещё немного на этих внушительных, мощных дамочек и посокрушавшись, что не будет наблюдать за ними с трибун, вместо этого встречаясь с какой-то из них на арене, он отправился назад в замок: ему сегодня ещё разговаривать с Сириусом.
Гарри отошёл не так уж и далеко, всего пару десятков метров, когда спиной почувствовал холодящий душу взгляд и волну нахлынувшего зябкого страха. Ему казалось, он уже знает, кто там, и Гарри, легко дрожа, обернулся.
Позади него, не шевелясь и смотря прямо на него своими адскими глазами, стоял настоящий кошмар. Их разделяло всего каких-то пару футов, и парень почти чувствовал жар от колышущейся на лёгком ветру пламенеющей конской гривы.
"Путешествуют Тенями. Питаются страшными воспоминаниями и любыми эмоциями. Могут убить, пугая во сне" – мелькнули у него в голове обрывки рассказов Грэмм.
Конь, пользуясь тем, что парень застыл от потрясения, склонил голову, будто придирчиво осматривая его, а после, топнув копытом, исчез в Тенях. Гарри облегчённо вздохнул, сбрасывая с себя наваждение – безотчётный ужас не спешил опускать даже после исчезновения лошади.
Чёрт подери, а ведь считается, что они не приходят в этот мир уже несколько веков.
Когда он уже собрался с силами продолжать идти, то с удивлением заметил крадущегося в сторону загона с драконами профессора Каркарова. Хотя, и мадам Максим зверей не просто так смотреть пошла... Разговор по камину с Сириусом вышел скомканным и тоже сосредоточился именно на Пожирательском прошлом директора Дурмштранга. Поттер узнал о его сделке с Министерством, но, почему-то, особого смысла опасаться именно этого человека он не увидел – эта история ассоциировалось больше с экстрадицией иностранного шпиона, раз дома мистер Каркаров стал преподавать, вместо того, чтобы тихо скрываться.
Про дракона – не менее опасную для Гарри угрозу – он Сириусу рассказал, но они не обсуждали стратегию для задания, и после парень недоумевал – серьёзно, а если бы план был позарез нужен? Конечно, крёстный не рассчитывал, что их прервут, но почему предупредить о Каркарове и порассуждать о его актёрских талантах было настолько приоритетнее того, что Гарри предстоит встретиться с бронированным огнедышащим ящером? В общем, от долгожданного разговора осталось смазанное впечатление, вроде бы его пытались успокоить, но как-то не особо вышло... Примерно, как попытки Гермионы отвлечь его от мандража перед первым заданием бесконечными рассказами о том, что она интересного прочла – неудивительно, что вечерами он сбегал от такой компании.
Опираясь на то, что другие Чемпионы – Крам и Делакур – тоже знают о драконах, Гарри сказал о них и чем-то недовольному Диггори, подловив того в коридоре. Так должно быть более справедливо, Седрик тоже имеет право готовиться. Хватит и того жульничества, что Гарри, в отличие от других, знает о драконах почти на неделю дольше и уже расшил одежду таким набором защитных рисунков, напитанных магией, что он сможет игнорировать огонь даже, попади он под него в метре от пасти, если, конечно, весь будет замотан в ткань.
А чуть позже Гарри узнал и идейного вдохновителя на план с метлой: Моуди! Но какое ему дело? У него свой интерес или он просто сочувствует мелкому ученику? Даже МакГонагалл и Флитвик, единственные из взрослых, кроме мадам Помфри, Снейпа, и, логично, Дамблдора, знавшие об истинной причине освобождения от практик – его нестабильности магии, не рискнули подсказывать. От этого можно было слегка просесть в собственных силах, если не угадать с допустимым объёмом помощи и нарушить условия состязания на запрет преподавателям помогать, которое частично поддерживается контрактом с Кубком. Рискнули только Хагрид, «невзначай прогуливающийся мимо драконов» и, возможно, профессор Снейп, но, ему вряд ли что-то будет, Гарри же не собирается пить то, что он дал, перед состязанием. Так что же нужно профессору Моуди, что он даёт прямые подсказки и подставляется под магический откат?
***
Последние два дня перед испытанием Гарри всё время вечерами проводил в Тайной комнате, пользуясь тем, что Дамблдор и Макгонагалл часто отсутствовали, будучи задействованы в организации задания. Он помогал Луне разобрать мастерскую Слизерина – наконец удалось выбросить всё, что было испорчено, да и наведение порядка отвлекло от предстоящего... В понедельник в спальню он пришёл как раз к отбою, и хорошенько хлебнул перед тем, как лечь, успокоительного, ему теперь постоянно снилась какая-то муть да пылающий взгляд, появляющийся по нескольку раз за ночь.
Утром Гарри нервничал, в том числе и из-за сна, но заставил себя съесть завтрак, игнорировать всех «доброжелателей», не проклиная их, и даже пытаться что-то отвечать на уроках. В конце концов, другой Гарри справился с заданием, ещё будучи четырнадцатилетним, сможет и он, строго говоря, он и старше, и знает больше.
На жеребьёвке ему досталась венгерская хвосторога и почётная возможность ждать своей очереди, слушая комментарии об успехах других. Из-за этого он вошёл в загон с драконом уже порядком на взводе, судорожно сжимая палочку и ни на кого не смотря. Только на хвосторогу: та сидела на яйцах, обхватив их когтями, встопорщив крылья и нетерпеливо махая тяжёлым шипастым хвостом. Каким бы чувством она ни пользовалась, драконица безошибочно повернула голову к нему и свирепо уставилась, явно угадав, что он здесь неспроста. Гарри напомнил себе: главное – по-быстрому, но не слишком, чтобы никто не заподозрил аппарацию…
Пожалуй, действия Гарри Поттера мистеру Людо Бэгмену комментировать было сегодня сложнее всего – приходилось ограничиваться абстрактными: «Он испугался?», «Посмотрите, посмотрите, как!» и «Вот это да…». Ситуацию нисколько не спасала профессор Батшеда Бабблинг, которая, в отличие от Людо, поняла что-то в действиях мальчика и, подскочив со своего места, располагавшегося чуть выше, чем судейские, прокричала во весь голос изумлённое: «Нет, ты что, стократное усиление – это же будет целый…» Чем это стало, впрочем, все и так увидели.
Войдя в загон с хвосторогой, мистер Поттер, казалось, не колдовал ничего примечательного: сперва застыл, видимо, впечатлённый реальными размерами дракона, после махнул палочкой в неопределённом жесте, что-то тихо сказав, а далее – накинул капюшон мантии и присел на сухую, уже немного подмёрзлую землю. Столь странный манёвр, собственно, и разгадала профессор рун, увидев начало характерного начертания, и его же не понял Бэгмен, который мало смыслил в рунах и домашнем хозяйстве.
Мистер Поттер, тем временем, задействовал элементарное сочетание трёх кратких символов, выписав их палочкой на земле. Они образовывали связку, которую в простонародье величали «метёлкой», за то, что та поднимала воздушную воронку, кружащую по поверхности и, в итоге, собирающую всё, что на ней лежит, в одну кучку посередине. Для уборки существовали и более удобные заклинания, не захватывающие мелкий мусор и носки-книги, лежащие на полу, а потому «метёлка», хоть и была широко известна, использовалась ведьмами больше ради шуток и в воспитательных целях, чтобы дети учились убирать игрушки до того, как мать свернёт из них компактный шарик при подметании.
Но мистер Поттер сейчас совсем не шутил: он
действительно обвёл связку несколько раз и вложил немало магии в усиление. Эффект не заставил себя долго ждать: по всему загону, а местами и за его границами, начали летать до того лежавшие на земле камни и ветки, сыпучий слой земли на глубину больше фута почти мгновенно завис-закружил в воздухе, и это было только преддверие того, что начало твориться, когда вокруг заметались вырванные огромной силой ветра куски земли. Не прошло и пары секунд, как маги, сидящие на трибунах, перестали видеть хоть что-либо в загоне, даже те, что были способны колдовать чары для Ясного Зрения: очень плотный столб пыли скрыл от глаз бОльшую часть дракона, как и силуэт мистера Поттера, попросту побежавшего к нему.
Драконица, родиной которой были хоть невысокие, но горы, где иногда случаются осыпи, оценила отсутствие сильной вибрации земли и замерла на месте, только характерно развернула жёсткие крылья, выставив одно заслоном от падающих камней над кладкой, а вторым прикрыв собственную морду – примерно такого и ждал от неё Гарри. Ей, дезориентированной обилием пыли, набивающейся в глаза и ноздри, и движущихся крупных объектов, понадобилось секунд двадцать, чтобы догадаться поднять голову на длинной шее повыше, вынося её за границы пылевого облака. Раздосадованная происходящим, она нервно выдохнула огонь в произвольном направлении, и люди на нижних трибунах вынуждены были скользнуть под них: дальнобойность хвостороги оказалась чрезвычайно высокой, что, почему-то, не учли организаторы. Полыхнула она и струёй огня куда-то перед собой, однако, мистер Поттер, в которого она и целилась, удачно уклонился (это была почти граница видимой зоны, и манёвр был смутно различим), как и от следующего залпа, который драконица запустила в него, когда парень, не сбавляя скорости, запрыгнул на ограду загона, для того, чтобы её перемахнуть.
Позади него «метёлка» стремительно утихомиривалась, и спустя ещё секунд десять все смогли рассмотреть аккуратный земляно-каменный холм, отделяющий драконью кладку от остального, теперь практически идеально пустынного загона. Хвосторога нервно тряхнула чистыми уже крыльями, придирчиво осмотрела яйца, после бросила взгляд на новое заграждение, и сочла его достаточно удобным, чтобы устроить на нём свой мощный шипастый хвост. Её злобные глаза, на всякий случай, проверили, нет ли вокруг ещё какой надоедливой мошки, но о Гарри она, казалось, уже и позабыла.
Мистер Бэгмен, в силу неясности происходящего, молчавший почти полминуты, наконец опомнился, и прокомментировал, что мистеру Поттеру удалось завладеть яйцом – мальчик, отбежавший на несколько футов от опалённой ограды, поднял его над головой. Капюшон его мантии упал, и судьям было видно немного взволнованное лицо, нижняя половина которого, хуже прикрытая во время бега, была значительно темнее верхней из-за размокшей от пота пыли, но, в остальном, парень не получил ни царапины.
– Это было очень рискованно, мистер Поттер! – Взволнованно сказала ему профессор МакГонагалл, спешащая в его сторону. Видно было, что женщина, хоть и слегка сердится на его «безрассудство», на самом деле рада, что мальчик цел. – Как Вы только вообще там ориентировались!?
– По обычному заклинанию Цели, это же не снитч, правила не запрещают его наложить. Тем более, до дракона и от него назад в сумме всего-то было сотни три футов, – пожал плечами Гарри, отметив про себя, как успокоенно вздохнули Макгонагалл, и, почему-то, профессор Моуди, хромавший поближе к ним. Это лёгкое заклинание ему Вуд показал ещё года три назад (правда, Гарри им почти никогда не пользовался) – оно, в основном, и было для снитчей – чтобы поймать их в случае, если тренировку стоит срочно прекратить. Заклинание позволяло найти объект, не полагаясь на органы чувств, как бы по внутреннему чутью, оно образовывало подобие связи объекта с колдуном, выстраивая наиболее короткий к нему путь, огибающий препятствия – в общем, удобная штука при внезапном ливне или, если снитч не был пойман до темноты. Естественно, во время матча его колдовать строго воспрещалось.
– Интересный ход, Поттер, – задумчиво прохрипел Моуди, – и предельно простой, опять же…
Ещё бы, Гарри и Хьюго потратили немало времени на разработку стратегии (и ещё двух про запас), споря о повадках драконов и возможностях Поттера. И о том, как эти стратегии правдоподобно объяснять, не афишируя нетривиальные способности Гарри к перемещениям перед мутными преподавателями.
– Ты сладил, Гарри! И с кем, с самой хвосторогой! Ты же… – Пробасил рядом Хагрид, и чуть было не выдал всем, что Гарри знал о задании заранее. Но, к их счастью, профессор МакГонагалл сочла нужным вмешаться в поздравления:
– Скоро будут объявлять оценки. Вам, мистер Поттер, стоило бы привести себя в порядок, например, в палатке.
Гарри улыбнулся Хагриду, и шепнул ему: «Я подойду, когда нас отпустят», после чего поспешил последовать совету профессора МакГонагалл. Правда, ему при этом сильно не повезло столкнуться с Ритой Скитер и буквально сбить её с ног.
– Мистер Поттер! Какая галантность! – Процедила сквозь стиснутые зубы и натянутую улыбку журналистка, когда Гарри, не растерявшись, вздёрнул её обратно на ноги, не забыв «неосторожно» наступить на вывалившееся из рук Риты Прыткопишущее Перо. Такие артефакты, разумеется,
Репаро не чинятся.
– О, простите, я Вас совсем не заметил… И за перо тоже извините, тёте так и не удалось выбить из меня неловкость… – Проговорил Гарри быстрее, чем до него наконец дошло, насколько сильно он нарывается. На волне адреналина после встречи с драконом хотелось разбить ещё и колдокамеру – прошлая статья Риты привела к тому, что только ленивый не проехался по его детству без родителей. Но ломать её рабочий инструмент – неправильный, детский, да ещё и недальновидный поступок, эта женщина могла всерьёз испоганить репутацию...
Журналистка не ответила, слегка поджав губы, и окинув его многозначительным взглядом, задержавшимся на ободранных маггловских кроссовках, которые выглядывали из-под слишком короткой мантии (ну а зачем бы Гарри ради одного задания шить заново всю вязь на доставленной новой, если можно слегка переделать ту, что уже была?). Фотограф рядом всё же сделал быстрый кадр, но, к счастью, после они с Ритой просто ушли.
Для Гарри, невольно задумавшегося над инцидентом, поздравления учеников, влетевших в палатку, едва он успел умыться, слились во что-то сумбурно-неразборчивое. Настрой Гермионы, уже набравшей воздуха, чтобы что-то сказать, перебили Дин и Шимус с беспардонным и восторженным "Скажи, скажи, что нам не почудилось и тебя в первый раз зацепило! Ты придумал рабочую термоизоляцию?!" Попытки бледного, как смерть, Рона выдавить извинение за своё прошлое неверие в нежелание Гарри участвовать прозвучали в повисшей неловкой паузе, и вовсе, неуверенно.
Гарри же смотрел на своих
верных друзей немного недоумённо, ведь в эти минуты наконец пришло осознание того, что крутилось в голове последний месяц – как бы он ни хотел сохранить с ними общение, и насколько дороги ни были бы ему воспоминия о трёх годах дружбы, он сейчас не сможет подпустить Рона и Гермиону к себе ближе, чем того же Дина... Раз уж он знает, что его вовлекают во что-то ещё более страшное, чем смертельно опасное состязание, ему очень нужны
надёжные союзники. Не кто-то, не верящий ему на слово, подтверждённое клятвой, или играющий в странные игры и не доверяющий в достаточной мере, чтобы просить о помощи вместо стирания памяти. Чёрт подери, он сейчас с большой теплотой подумал о Луне, которая перетянула на себя всё внимание, вдохновенно ответив Дину, что да, Гарри определенно зацепило, потому авторитетные судьи уже нарекли его титулами Бурерождающего и Неопалимого, отвергая остальные, пока он не предъявит высиженное яйцо...
Оставив сокурсников в полном замешательстве гадать, что это сейчас было (и кто эта странная девочка), Гарри пошёл слушать результаты, всё ещё улыбаясь незатейливой поддержке от "авторитетных судей" и надеясь, что те уже давно в убежище. За оценками судей настоящих он проследил только краем глаза: смотрел, как с трибун ему махала Чжоу – от вида её едва различимой на таком расстоянии улыбки будущее, вопреки всему, показалось на миг абсолютно безоблачным.
