***
– Только не говори мне, что ты и есть второй водитель, – едко выдал Северус, едва его завидев. Да уж, он ожидаемо не рад. И это при том, что именно Питер всего за два часа вечера пятницы исхитрился намутить через немногих знакомых магглов транспорт, да ещё и практически честно (практически – потому что на фальшивые бумаги, а честно – потому что собирался его вернуть и даже выполнить контракт на доставку чего-то, что уже лежит в кузове). Это же даже отбивает затраты на топливо! – Я. Все вопросы – к Флетчеру, он в этой теме мозг. Помоги погрузить. – Да иди ты, я не нанимался все выходные торчать в одной кабине с придурком! – Продолжал Снейп. Выглядел он, хоть и привычно хмурился, необычно: в узких, чуть расклешенных, тёмных штанах, ладно обтягивающих длинные ноги, тонкой водолазке и бандане, он был похож, конечно, на маггла, но точно не на «себя». Нет, Питер и сам надел джинсы и клетчатую рубаху, но от Снейпа, слегка примелькавшегося за лето в переулке всё в той же потяганной мантии, что и в школе, он как-то не ожидал. – По-твоему, я нанимался? Серьёзно, кого ты ждал, считаешь, в этой дыре каждый первый умеет водить? Если пас, говори сейчас и вали, на дороге ругаться не с руки! – Буркнул он в ответ. Мандангус утверждал, что как раз водить Снейп умеет, и что они договорились, ведь тот изрядно должен Флетчеру за посредничество в том, чтоб достать какую-то незаконную зельеварческую гадость. И за подкинутую работу – это Данг посоветовал Северуса помощником в аптеку Трёх Сестёр, хотя те, как и все, предпочитали не связываться с малолетками, которых можно приставить только к разборке ингредиентов, но не к варке заказов. Потенциальных водителей в Лютном можно пересчитать по пальцам, и, если Северус не согласен, остаётся ещё вариант с близнецами Фоэлли, но Питер предпочёл бы школьного врага. Четырнадцатилетние сквибы, пару раз за год угнавшие что-то в маггловской части ради фунтов – сменщики куда хуже и ненадёжнее, чем Северус. При всей повышенной интуиции и везучести людей с искрами магии, чем больше водительского навыка у них есть, тем, конечно, безопаснее. Кроме того, Северус и Питер по крайней мере выглядят теми, кто мог бы иметь права, так что любой маггл, их проверяющий, куда легче поддастся чарам на липовой бумажке, меньше отвлекаясь на то, что водитель с виду слишком мал. Снейп, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, всё же подошёл к Питеру, когда из-за угла, выкатывая вторую партию ящиков на тележке, показался наконец Данг. Погрузка обещала занять немало времени – перетащить ящики без магии, не привлекая к ним повышенного внимания, требует некоторых усилий. Даже при том, что выход из свёртки пространства Косого и Лютного был в заведении О'Туррена в двух домах от места жительства Петтигрю. Этот был любимым среди местного контингента – куда менее известен, чем те, что через «Дырявый котёл» или «Любопытный книззл», и, если заходишь через него с чем-то странным, бармен не сообщает об этом половине Магической Британии. – Ну? Долго ты там будешь копаться? – Услышал Питер, заканчивающий с погрузкой: Северус уже сидел за рулём. – Иду! – Ответил он, думая о том, что поездка обещает быть тяжелой. У них было объявлено перемирие, но и так было из-за чего переживать. Следующие восемь с копейками часов Питер пытался отдохнуть, но не проваливаться в глубокий сон: их отношения с Северусом как-то не располагали к тому, чтобы ему полностью доверять. Наверное, если б не Гарри, засыпать было б и вовсе страшно, но парень заверил его, что сможет проснуться в случае чего. Вопреки опасениям Петтигрю, Снейп спокойно себе ехал и не обращал на него внимания – наверное, собирался побыстрее разобраться с этой неожиданной для них обоих поездкой. Питер открыл глаза около пяти, когда занимался рассвет, но не от того, что было очень светло, а из-за значительного замедления движения машины – за окном был плотный туман. Гарри соображал быстрее него: тут же спросил у Северуса, где они. – Недавно проехали Питлохри, – ответил Снейп. – Это севернее Перта, – добавил он, видимо, сомневаясь в том, что собеседник в достаточной мере знаком с географией мелких шотландских городков. – Ого, – сказал Гарри. – Ты на редкость хорошо справляешься. – По почти пустым дорогам, да без остановок – не штука. Не думал вообще, что отцовская наука пригодится, но вон оно как бывает. – Это была самая личная фраза из всех, что Снейп когда-либо говорил Петтигрю, так что он тут же замолчал. Определённо, не было никакого смысла рассказывать, что отца, который к 72му смог наконец насобирать немного денег на ремонт дома и даже подержанную машину, год назад сократили. С тех пор тот так и не нашел работу, да ещё и запил, отношения с Тобиасом у Северуса резко испортились, и больше ни о каком совместном времяпровождении за ковырянием в железках да уроками вождения речи не шло… А здоровье матери ухудшилось, деньги нужны были – край, как и более сильные снадобья. Если ей станет ещё хуже, придётся брать у Малфоя в долг больше и на других условиях… – Да, – согласился Гарри. Он, с тех пор, как стал совершеннолетним и смог аппарировать на те же экзамены без реакции Надзора, уже почти позабыл, как дядя Вернон вынужден был ехать долгие мили из пригорода на работу. С волшебством вообще легко было забывать об обычных вещах, так что совсем неудивительно, что многие маги, особенно, кто постарше, терялись, попадая в быстро меняющуюся маггловскую среду. – Ты не думаешь, что нам не стоит ехать по туману? Ничего же не видно. Давай остановимся, я сменю тебя, как он рассеется… – Не сейчас, – немного сердито ответил ему Северус. Его глаза блеснули красным отсветом, стоило ему бросить взгляд в сторону пассажира. – Я выпил зелье, чтобы лучше ориентироваться в темноте, как выехал на трассу, и по туману тоже более-менее видно. Он сгустился минут десять назад, уже после того, как я проехал нормальный съезд. Следующий должен быть скоро, сразу после развязки, там и остановимся. – У тебя зелья на все случаи жизни? Мне почти завидно, – усмехнулся Гарри. Кое-что совсем не меняется с годами: Северус, может, стал более замкнутым и злым, но вот со своими склянками носится всё также. Это ж надо, сварить во время учёбы даже зелье ночного зрения… Интересно, просто ради практики или он рассчитывал на какой-то другой приработок летом, но не срослось? Ингредиенты зелий не дешевы, тем более, для чего-то внепрограммного. Хотя, по правде, та штука, повышающая цетановое число, которую Северус накапал в бак перед выездом, позволила им сэкономить и, наверное, окупилась… Снейп промолчал, только клацнул тумблером, включающим приёмник, как бы намекая, что разговаривать не собирается. Гарри не настаивал, прикрывая глаза и вслушиваясь в почти позабытую с детства песню The Beatles. Питер, так и вовсе, её раньше не слышал – его бывшие коллеги-магглы были постарше и предпочитали Элвиса с Джерри Ли. Если так подумать, ехать с Северусом было вполне сносно – большую часть дороги спокойно отдыхалось, а сейчас они молчали, и даже эмпатия почти не давала о себе знать, как в компании Меб. То ли Гарри и Питер наконец преуспевали в разграничении эмоций, то ли Северус как раз тренировался в ментальных практиках, беря свой эмофон под контроль и, соответственно, облегчая им задачу. Может быть, удалось бы заснуть опять, но, несмотря на то, что они ползли по дороге со скоростью улитки, что-то отчётливо мешало. Спустя пару минут Гарри не выдержал, и снова заговорил: – Слушай, Снейп, ты всё-таки съезжай сейчас, пожалуйста. – Я же сказал, здесь неудобно. Потерпишь пару миль. «Нет, не потерплю, нужно заставить его свернуть» – отозвался вдруг Питер, и Гарри был с ним полностью согласен. Руки, может даже не совсем согласовывая действия с любым из двух сознаний, потянулись в сторону руля, проворачивая его под весом резко навалившегося пассажира, вынужденного из-за малого роста встать – Северус от неожиданности ничего не смог поделать, только вдавить педаль тормоза. Машина свернула, по инерции проехала ещё несколько ярдов, сбивая ограждение на трассе, и зависла в перекошенном состоянии на обочине. – Еб.ть, ты совсем сбрендил?! – Крикнул Снейп, глядя на Гарри, которого и самого ошеломило столь острое желание остановить транспорт. От сдержанности Северуса не осталось и следа, аура заволновалась, а зазвучавший было из динамика голос Боба Марли исказился – ещё чуть, и Северус заденет что-то поважнее, чем радио. Впрочем, вдоволь поорать ему не удалось: они увидели, как мимо них проезжает другое авто, а затем – услышали глухой звук удара. По туману водитель тоже двигался сравнительно медленно и, наверное, рассчитывал на тот же съезд, что и Снейп, да только всё равно въехал во что-то раньше, не сориентировавшись. – Столкновение, – констатировал очевидное Гарри. – Извини, не знал, как ещё нас тормознуть, ты же отказался по-хорошему. Выйдем, глянем? Снейп нехотя кивнул, бросая попутчику лежащий на приборной панели фонарик. Оставалось надеяться, что там ничего особо серьёзного, и они скоро обернутся – если ещё кто-то едет по трассе в пять утра, а не остановился переждать, идея выходить на дорогу так себе. По такому туману иллюминацию их авто видно не очень издалека. Фонарик не понадобился: капот машины, столкновения с которой они избежали, загорелся. Больше того, стоило парням подбежать поближе, они поняли, что и это не всё: в аварии столкнулось отнюдь не два автомобиля – четыре, ведь дорога здесь слегка заворачивала, и, наверное, аварии этой ночью случились одна за другой. Увиденное повергло магов в шок: покорёженные авто, из которых одно обгорело, а второе занялось сейчас, даже по такому туману, дорога усыпана стеклом, кто-то вылетел через лобовое стекло и недвижимо лежит на асфальте… Но пугало не это. Смутное ощущение присутствия у Северуса и отголоски чужой боли у Питера возникали только по направлению от двух машин, и вывод напрашивался сам собой – больше просто никто не выжил. Не сговариваясь, они поспешили вытаскивать людей из машины, пока огонь не перекинулся дальше. Ими оказались женщина и девочка-подросток. Как никогда остро Гарри ощутил, что на дворе семьдесят шестой год, Питеру и Северусу по шестнадцать с копейками, а то, что он сам чуть старше, тоже ничего не решает. Во времена Хьюго даже ребёнок справился бы вызвать спасателей и скорую – хотя те тоже по наличествующим погодным условиям добирались бы долго. Но сейчас такую вещь, как сотовый телефон, не выпустили на рынок, с магией несовершеннолетним сильно не разгуляться, а рядом с пострадавшими людьми накрывает паника, и что делать, совсем неясно. – Давай их к нам, – хрипло сказал Северус. – Я накапаю укрепляющего, довезём до больницы… Мне кажется, здесь хватит места, чтобы объехать эту свалку справа… – Ты знаешь дозировку? – Спросил его Питер. На магглов зелья действовали не всегда так же, как на магов, и, как правило, безопасная доза для них была намного меньше, чем стандартный флакон. Но, с другой стороны, он и сам не мог придумать выхода получше: женщина-водитель потеряла сознание, когда они её вытащили, девочка тоже сильно пострадала, какие ещё варианты, уж точно их в горящем транспорте никто бы не оставил… Снейп в ответ качнул головой, буркнув что-то вроде: «примерно». Молча, стараясь унять нервную дрожь и не смотреть на трупы участников предыдущих столкновений, они перетащили пострадавших в кузов, кое-как устроив их возле ящиков, и вернулись за третьим. Здесь возникла заминка: оба смутно чувствовали чьё-то присутствие, но не могли найти человека. Поодиночке каждый бы уже подумал, что показалось – стихийная легилименция, которую, в отличие от обычной, требующей визуального контакта, было в принципе невозможно развить, позволяла Северусу ловить от окружающих лишь неясные отголоски. Питеру тоже начинало казаться, что со второй машиной он напутал, ведь были ещё его собственные эмоции, и Снейпа. Но, раз уж смутные ощущения присутствия были у обоих, они продолжили искать. Наконец Снейп, обойдя машину с мёртвым водителем несколько раз, в тщётных попытках заметить на дороге выжившего, догадался хлопнуть по багажнику. Изнутри ему ответил не сильный, но вполне отчётливый стук. – Ни х.я се, – прокомментировал Питер осипшим голосом. Гарри был солидарен. Вообще, вляпаться в подобную аварию было нетривиальным, но перевозка людей в багажнике… Они едва справились его открыть, чтобы вытащить связанного мелкого пацана – в автоматическом механизме что-то заело и пришлось отодвигать труп, чтобы добраться до ключей. Неудивительно, что на нервах потом возникла перепалка – у них была карта, но на выяснение, где ближайший госпиталь, они потратили несколько минут. Порядка двенадцати миль до Ньютонмора по туману… Никто из нежданных пассажиров не умер, – по крайней мере, пока они справились довезти их до приёмного отделения. Но о дальнейшей их судьбе они не узнали ничего: пришлось срочно убираться, едва успев что-то сказать медперсоналу по поводу случившегося, разговор с местным констеблем, который прибыл бы для того, чтобы взять показания, был Питеру и Северусу не нужен. Они не хотели надеяться на Конфундус на "документах", который должен был бы прикрыть их странности: малый возраст, как для водителей грузоперевозок, нежелание в случае чего открывать ящики в их кузове, и особенно – если они задержатся в этом городе – комментировать наличие постепенно гаснущего большого столба света на месте аварии. Повинуясь проснувшейся совести в лице Гарри, Питер наколдовал нечто заметное для других возможных автомобилей – оно выглядело посреди тумана, как настоящее НЛО. Он, конечно, поплатился за это предупреждением о нарушении закона о несовершеннолетнем колдовстве, но, к счастью, до учебного года оставались считаные дни, а там осенью ему будет семнадцать, в общем, вряд ли он успеет схлопотать ещё одно. Суббота на фоне утреннего происшествия прошла гнетуще и скомкано, несмотря на вкусный завтрак в кафешке Инвернесса и сравнительно частые остановки для выгрузки ящиков. Гарри, который остался управлять телом (Питер, убедившись, что он справится, малодушно спрятался в зеркало до завтра), хмуро и внимательно следил за дорогой – он, хоть и знал, что делать, водил не особо хорошо, ведь «у себя» никогда не учился, да и у Питера опыт был не мега. Его не радовала даже очень красивая природа за окном: ни времени обращать внимание, ни настроения. Северус тоже не отошел от вида нескольких трупов, и, несмотря на усталость после ночного перегона, смог нормально заснуть только к обеду – Гарри даже не стал его будить, решив, что справится в Гленелге и Обане самостоятельно. К вечеру Шотландия уже осточертела – он устал физически и морально, и было очевидно, что маяться им с этим вождением ещё долго. Тем более, что в Абердине они потратили почти три часа, выполняя маггловскую доставку и ругаясь с заказчиком, – им пришлось взять и груз на обратную дорогу, дабы не «гонять порожняком». Для кого другого это было бы на благо, но вот с тем маршрутом, который им набросал Данг, Гарри не был уверен, что они успеют с этой доставкой в Лондон вовремя. Впрочем, выбора больше не было, нужно было продолжать, раз взялись, так что, купив в Глазго еды на вынос, Гарри разбудил Снейпа перед полуночью. Ему, в силу обстоятельств, вновь досталась ночная трасса, хотя изначально они собирались меняться чаще. И всё же, Гарри предпочёл дёрнуть его только тогда, когда сам почувствовал, что больше не может сидеть за рулём – вынужденная сосредоточенность на дороге весь день отвлекала его от невесёлых мыслей. Из газеты, увиденной на заправке, он узнал, что количество погибших в аварии на девятой трассе составило шесть человек – столько же, сколько они с Северусом видели на месте, трое считались «пострадавшими», а значит, всем, кому могли, они всё же помогли. И, тем не менее, стоило остановиться и чуть расслабиться, как перед глазами вставали неприятные картины, виденные утром, и за собой они почему-то влекли другие – списки погибших, которые они с Эйденом составляли в попытке разобраться, что происходило во время разборок Ордена и Пожирателей, и трупы, переполнявшие Большой зал, из воспоминаний брата. Гарри снова думал о том, что его пребывание в прошлом – опасное дело, а ещё – тяжелое для мозгов и кажущееся безнадёжным. Мысль «сохранить жизнь родителям, ведь у него, в отличие от большинства людей, есть возможность» была простой и понятной, важной для него, очевидным желанием, ярким и правильным. Но вот он в прошлом. Речь сейчас не идёт о «стандартном» для Гарри геройстве, когда нужно что-то быстро делать. По крайней мере, не сейчас. Сейчас другая ситуация, когда нужно ждать. И он принял вроде как правильное решение в пользу уменьшения вмешательства во время, увеличения стабильности петли. Это важно для вероятности, которой он рискнул – причём во многом рекурсивно, узнав, что когда-то на этот риск пошёл, и вынужденно его повторяя в боязни избежать худшего. Как-то это сложно понять. Это он правильно сделал, или американские горки его жизни дают о себе знать? Может, он давно начал сходить с ума, как часто случается с хронопутешественниками? Зачем он сейчас именно в этом прошлом? Почему решил, что это – хорошая петля? Вот он здесь, свидетель того, как Питер живёт. Каждый его выбор или выбор Гарри приближают их к тому будущему, которое он знает. И всё чаще Гарри одолевают сомнения, что он, выбирая постоянно между вмешательством и невмешательством, делает это верно. Взаимоотношения Дамблдора и Питера – вот то, во что вмешиваться никак нельзя, иначе директор всё поймёт. И Гарри не вмешивается, а потом видит воспоминания о встречах, а они всё гаже и гаже – за расспросами о жизни Питера проскакивают расспросы об окружении, о слухах в сомнительных компаниях. Намёки на интерес к тем, кто специализируется на убийствах магов – такие личности редки и свою деятельность не афишируют. Но впору бояться, что Питеру, пусть и завуалированно, прикажут узнать больше. Недаром же директор подталкивает своего раба оставаться в Лютном, негласно одобряя то, что там запредельные шансы в итоге вляпываться в криминал? Он не говорит, что Питеру делать, но ставит его в такие условия. Что будет дальше? Предательство Поттеров, о котором Гарри узнал в тринадцать, вдруг стало казаться чуть ли не вершиной айсберга, сколько ещё всего на самом деле может успеть натворить Питер за годы конфликта? Сам и по хозяйскому приказу, да ещё и в перспективе с двумя хозяевами? Гарри тяжело не вмешиваться уже сейчас, вот сегодня он, блин, везёт кому-то что-то незаконное. На пару с Северусом – ага, вот так и живут дети, на которых отражается неспособность родителей решить свои глобальные проблемы. Больше того, Гарри согласен с Питером, что в сложившейся ситуации пойти на поводу у Данга – правильно и выгодно. Останется ли он с такой жизнью добрым парнем, просто желавшим спасти маму и папу? Стоит ли его отдалённая цель того, что он ради неё делает – и того, что ради неё остаётся в стороне от остального происходящего? Потому что, кажется, теряются ориентиры – 81й наступит не скоро и до злосчастного Самайна целая жизнь, да и вопрос пропажи Регулуса повиснет в воздухе только через три года. Зато он узнал Питера, тот вполне неплохой парень, и Гарри его жалко, и хочется вытащить его из дерьма, которое готовит ему судьба. Но Гарри не должен этого делать. Потому что знает про тринадцать лет крысой и поднятие лича по приказу – а значит, должен позволить Питеру прийти к этой печальной черте. И не вмешаться. А ведь время идёт. Есть множество событий, в которые нельзя вмешиваться. Скоро Дамблдор откроет новый виток смертельной игры, и, по её итогам, во что бы Гарри невольно не влез или наоборот, постарался не лезть, умрёт 124 мага и порядка 300-500 магглов (точную цифру маги не потрудились подсчитать). Это – результат, известный Гарри из их с Эйденом исследований на тему мотивов и целей действий Волдеморта и Альбуса. И он даже не учитывал любые другие смерти этого периода, в том числе, из-за «разборок под шумок» – с этими, кстати, тоже ничего не попишешь. Смерти – константа, которую нельзя изменить. Гарри даже в случае родителей представляет, что будет делать, весьма туманно, а пытаться спасать кого-то ещё из известного списка – безумие. Он не может отменить тот факт, что люди умирают. В том числе, на войне, которую не он развязывает. Он не может просто взять и всех спасти, он же не бог. Он даже, вроде бы, понимал эти обстоятельства, когда собирался в неспокойный 81й. И этого понимания должно было бы хватать, чтобы совесть не ела Гарри за то, что он не пытается плюнуть на законы времени и начать предотвращать то, что предотвратить нельзя. Но его не хватало. Гарри было трудно представить, как ему оставаться в стороне, и ещё труднее – что он будет делать, если (что вероятно) Питер будет активным участником. Вообще, по меркам магглов, военная статистика «первой войны с Волдемортом» курам на смех – по факту, все потери колдунов – это две дюжины таких же аварий, последствия которой он сегодня видел. Они покажутся чудовищными малочисленной Магической Британии только из-за пропаганды, удачно эксплуатирующей кровавость некоторых случаев, и тот факт, что мало кто увидит мотивы. Их воспримут предвестием фашизма и оглашением войны против магглорождённых – и тут же горячие головы среди них усугубят положение. А ведь большая часть тех, кто умрёт, – неслучайные люди, которые самостоятельно выберут быть замешанными, даже почти полсотни «неудачно заболевших» чистокровных старшего поколения, чьи смерти спровоцируют ответ. Убитых и пострадавших магглов тоже будет не слишком много – недостаточно, чтобы обрушить Договор и вызвать гнев монарха. Но статистика и абсолютные числа – одно, а то, что Гарри, будто пророк, знает о грядущем, но не может его изменить – другое. Он и сегодня не мог сделать больше – люди, наверное, умерли задолго до их с Северусом приезда, а кого могли вытащить, они вытащили. И всё равно, осадок после утренней аварии был тяжелым. И это тот случай, который Гарри не мог предсказать или предотвратить. Достаточно ли он циничен, чтобы однажды спокойно прочесть в газете о пожаре или взрыве, которым объяснят большой рейд Пожирателей, из тех, о которых он знает? Гарри… запутался. Утро всколыхнуло в его душе все сомнения, с которыми он жил с тех пор, как попал в это время. Ему уже начинало казаться, что он себя переоценил, когда подумал, что справится, и решил пробовать достичь своих целей с теми данными, что есть. И он снова не знал, где искать ответы на вопросы «как правильно?» и «что делать?». Возможно, эти вопросы просто слишком сложны для него – по сути, всё ещё довольно молодого парня, которому нужно бы учиться и жить в своё удовольствие, а не спасать всех вокруг. Или для того, чтобы найти ответы, одного лишь упрямства в достижении желаемого мало. В этот день Гарри, при полном отсутствии у магии Питера нужной направленности, пришлось применять огромные усилия и все доступные навыки окклюменции, чтобы выбросить из головы мусор из мыслей, тянущий его на дно, и заснуть, свернувшись на пассажирском сидении.***
Снейп за то, что ему дали отдохнуть, отплатил Гарри симметрично – утром Поттер с удивлением понял, что проспал два города из списка Данга. Они остановились размяться и выпить кофе в городке неподалёку от Оксфорда, и там впервые за поездку – и за «пять лет совместной учёбы» – лениво перебрасывались обычными для малознакомых людей нейтральными репликами. Мысли обоих нет-нет, да и сбивались снова на вчерашних спасённых – они даже звонили из телефона-автомата в больницу святого Винсента, и Северус каким-то чудом уговорил женщину на ресепшене рассказать им что-то о состоянии тех пострадавших, несмотря на то, что колдуны не были их родственниками и знали только имена – по документам, найденным в сумочках. Мальчика, почти не травмированного в аварии, зато шугавшегося даже от них, вытащивших его из багажника, конечно, давно забрал кто-то из социальной службы, а вот дам прооперировали. Ответившая по телефону мисс, не иначе как, полагаясь на пресловутую женскую интуицию, рассказала Снейпу, что обе стабильны и удивительно быстро поправляются. И что о парнях, так своевременно оказавших помощь и загадочно испарившихся, спрашивали весь персонал не только констебли, но и младшая из пострадавших, которая была большую часть времени в сознании и помнила, как их вытаскивали из машины, несли и поили чем-то, что уняло боль и придало сил. Гарри, слушавший разговор, не удержался и хихикнул, заметив, что Северус чудесно смотрелся с дамой на руках, и ей, наверное, запомнился героем. Как ни крути, очень романтичная история для девчонки, в духе сказочных спасений и убеждения, что для каждого есть кто-то, предназначенный судьбой. Снейп, однако, не улыбнулся, зло бросил, что на самом деле никто никому наф.г не нужен, и, вылив остатки недопитого кофе, направился к машине. – Взгляд на мир так мрачен, ибо Эванс не простила? – Спросил его Гарри, усаживаясь на место водителя и пристёгивая ремень. Ему это предположение казалось вполне правдоподобным – обида Лили на Северуса была сильна (и, кстати, Гарри тоже очень покоробило то, как он послал маму). По правде, он полагал, что Северус и его сейчас пошлёт – всё же даже такие стрессовые ситуации, пережитые совместно, не способны из ничего создать полное взаимопонимание у людей, недолюбливающих друг друга – а Северусу Питера любить было не за что. Этим летом, изредка пересекаясь, если кому-то из них хозяева лавок поручали доставку, Питер и Северус обращали друг на друга внимания столько, сколько на остальных людей в переулке. Даже меньше, примерно понимая, что опасности сокурсник не представляет – сравнительно с другим обретающимся там контингентом. В школе же они никогда не дрались, но не было и хоть чего-то, что бы их объединяло, наоборот, Питер часто следовал тенью за Сириусом и Джеймсом, которые со Снейпом враждовали. Тем страннее было для Гарри, что Северус буркнул что-то утвердительное. Ему внезапно пришла в голову мысль, что, потеряв по своей дурости хорошего друга, Снейп мог оказаться настолько одиноким, что теперь хотел пожаловаться хоть кому-нибудь. – Отказывается даже поговорить, – сказал он, помогая Гарри правильно сложить карту дорог, чтобы выбрать наиболее оптимальную трассу до Кардиффа. – Уж на своё происхождение она никак не может повлиять, и то, что оно тебя не устраивает, на самом деле, не её проблема. – Пожал плечами Гарри. Его правда задело то, что Северус назвал Лили грязнокровкой, хоть он и понимал, насколько унизительной была для Снейпа та стычка у озера и защита от девушки. Но мама же, судя по всему, не отвергала дружбу, что завязалась когда-то между детьми, и правда просто хотела помочь, влезая в конфликт, а Снейп… что ж, умный пацан, с которым Гарри полтора года назад было весело, видно, за пять лет успел заметно эволюционировать в направлении сволочного профессора. – Тебе придётся смириться, такие обиды не проходят сами по себе. – Да не важно мне её происхождение, в тот момент я просто хотел задеть побольнее, – вздохнув, сказал Северус. – Теперь она извинений не слушает. – Ты нашёл, чем задеть, это очень больная тема. Эванс добрая, но не всепрощающая, и для неё семья – это важно. – Жаль только, что, несмотря на это и на пять лет среди магов, она до сих пор так легкомысленно относится к тому, что для неё делают. – Ответил Снейп что-то совсем уж непонятное для Гарри. Серьёзно, она что, должна терпеть, когда об неё вытирают ноги, только потому, что Северус ей когда-то помог, рассказывая о мире? Но, не успел Гарри попытаться осмыслить такой странный тезис, как Северус продолжил, неожиданно спросив: – ну а что б ты делал на моём месте? – Э-э. Обратил бы внимание на других людей? Говорят, их шесть миллиардов, да и магов в мире немало, если тебе это так принципиально. Вы с Лили слишком разные, чтобы долго дружить, тем более, рано или поздно она признает, что ей нравится Джим, они начнут встречаться, и я не думаю, что существует реальный шанс, что ты сможешь поладить с ними обоими. Это вообще не похоже на то, чего бы ты хотел. – Полагаешь, то, что ты за рулём, помешает мне сломать тебе нос? – Да, думаю, сейчас не рискнешь выводить меня из строя, чтобы я закончил эту поездку. Да и ты вообще не по этим делам, кажется, любимый ход – это потенциальное слабительное в наших кубках за хогвартским завтраком? А ещё зелья, выращивающие из волос ромашки, перекрашивающие кожу в синий, вызывающие непрекращающуюся чесотку или асфиксию, в зависимости от твоего раздражения? Я ничего не забыл из июньских развлечений? Сглазы в коридорах достаются обычно только Блэку и Поттеру, но, может, моё предложение вдруг тянет на то, чтоб ты и меня начал заколдовывать, как увидишь? Тебе самому ещё не хочется прервать этот цирк? Северус закатил глаза и буркнул что-то неразборчивое, но наезд предпочёл проигнорировать. Вместо этого, он делано небрежно спросил: – С чего ты взял, что ей нравится… этот? Тяжело было не заметить: Снейпа переполняло раздражение на предыдущие слова, и на то, что разговор зашел о Поттере, но его настолько интересовал ответ, что он был даже готов обойтись пока без эпитетов. Мнение Гарри снова почти качнулось в сторону сочувствия Снейпу, хоть он и обидел маму. Но что ему сказать? Они правда очень разные, надежды Северуса на отношения с мамой – беспочвенны, и, по сути, «не циклиться» – хороший совет. А то, что Джеймс Лили нравится… Сейчас она колеблется, он её часто раздражает, хоть она и посматривает иногда задумчиво в сторону поклонника, но ведь что-то поменяется, не появился же Гарри из ниоткуда? – Ну… Мы с тобой обязаны признать, что Джим, вообще-то, нравится почти всем, – осторожно ответил Гарри, – Лили отпугивает его самомнение, но в остальном… Она тоже попадает под обаяние. Северус, услышав это, фыркнул: – Он не нравится тому малому проценту школьников, у кого есть мозги, и, к счастью, Лили к нему относится! Она не из тех, кто смотрит только на смазливую рожицу! – Забавно, – без улыбки сказал Гарри. Ну вот снова, Поттер и отсутствие мозгов, неужели, у Снейпа на эту тему просто внутренний бзик? – Что ж он тогда тебя так бесит-то, а? Вы цепляетесь друг к другу годами, и он отнюдь не всегда первый. Со стороны кажется, что ты ему завидуешь. – Я? Этому? Разве только тому, что ему всё падает с неба, в том числе это твоё всеобщее обожание, хотя он просто эгоистичный придурок! Замечание было для него настолько обидным, что Северус изрядно повысил голос. Гарри тоже уже успел пожалеть, что необдуманно поднял такую тему: слушать оскорбления, даже чем-то оправданные, в сторону отца из уст… хм, друга детства, было чертовски неприятно. Во всех этих запутанных взаимоотношениях вообще было много из того, что он, может, предпочёл бы не знать. Питер Петтигрю был рядом с Джеймсом Поттером долгий период. Его знаний вполне хватало, чтобы Гарри мог оценить поведение будущего отца относительно непредвзято – настолько, насколько это вообще возможно по отношению к родному человеку, который (если верить дементорам) отдал за свою семью жизнь. Как Гарри при этом удастся его спасти – не особо понятно, но пока это было то, что он знал, и, конечно игнорировать будущие поступки тоже не мог. Отцом, что готов отдать за тебя жизнь, можно только гордиться. Они не все такие – вон отец Питера, наоборот, сыном откупался. Ну а пока Джеймс был школьником, который не всегда думал головой и которого периодически заносило в его шалостях. Таких школьников во все века было большинство, и они вырастают. Шутки Поттера над другими людьми редко выходили за рамки адекватного ответа на какой-то выпад и, по большей части, были безобидными… Не считая перегиба с Берти и Адамом – случайного, незапланированного перегиба… Но вот, когда дело касалось Северуса, перегибы случались постоянно, случай был совсем другим. Со стороны казалось, что у Джеймса при его виде отказывают любые тормоза, да и Снейп не отставал давать сдачи. Этой весной не проходило и пары недель без какой-нибудь стычки, и, честно говоря, Гарри удивлялся, что по итогам оба ещё целы. Первые года три они развивали неприязнь, возникшую, казалось, на ровном месте, и часто дразнились. Пожалуй, директор был прав, когда давным-давно сказал Гарри, что отношения Джеймса и Северуса были сродни отношениям самого Гарри и Драко – где-то между соперничеством, пустыми наездами и жгучим непониманием любых поступков друг друга. Вот только Гарри научился Драко избегать и большей частью игнорировать, а здесь… здесь всё зашло куда дальше. К четвёртому курсу ни Северус, ни Джеймс уже не упускали ни одного случая словесно потоптаться по больным мозолям друг друга. К концу учебного года – перешли к более изощрённым подлянкам, ещё детским, и всё же… Превращение мантии Снейпа в бальное платье выглядело смешно, но оно будто прочертило черту, когда от перепалок стороны перешли к партизанским действиям. Подставы, мелкие и крупные, зелья в еде – шуточные и не очень, саботаж чужой работы на совместных уроках… Спроси их сейчас, уже не ответят, с чего началось – оправдание вражды тогда звучало как «потому что он идиот». Но произошло ещё кое-что, и детская война перешла в подростковые бои без правил. А именно, зимой Джеймс осознал: кроме того, что Северус его раздражает поведением и едким языком, у него есть и кое-что, что он хотел бы для себя. Внимание Лили. Джеймса душила ревность, хотя у него не было на маму пока никаких прав. Северуса ревность тоже не отпускала, что бы он не говорил. Язви или не язви, объективная реальность была такова: Джеймс был сильным магом, миловидным, не бедным, не обделённым некоторыми талантами, и его сложно было не заметить, в том числе и из-за квиддича. Снейп боялся, что Лили рано или поздно ответит на настойчивое внимание поклонника. Зато сам Северус пользовался тем, что Лили уже проводила в его компании немало времени – не было никаких шансов, что Джеймс оставит эту ситуацию просто так. И вот, за весну они скатились к прямым нападкам друг на друга, вплоть до той отвратительной ф.гни, что случилась во время сессии. Так что у Северуса были причины отзываться о Джеймсе плохо, несмотря на то, что он и сам часто провоцировал конфликты и не раз нападал первым. По правде, Снейп отцу в умениях не уступал – Джеймса это бесило неимоверно. Но на пятом курсе Сириус тоже стал задирать Снейпа при любой возможности, как бы ни чаще и злее, чем Джеймс. Раньше они не заклинали Северуса совместно, максимум – обсуждали и планировали подставы, но вот, летом лопнули и эти запреты. Мотивов Сириуса Питер как раз не понимал – может, там тоже было что-то личное, хотя в этом случае Лили была явно ни при чём. Но чувства, которые он ловил от Бродяги по отношению к Снейпу, сводились к злости – и на себя, и на Северуса, и в чём там логика, Питер не знал. Итог, однако, был закономерен: и здесь поначалу небольшая обоюдная неприязнь к концу пятого курса переросла в попытки друг друга унизить или покалечить. В общем и целом, по мнению Гарри, такого рода школьная вражда может довести до греха, если все трое не поймут, где находятся приемлемые границы, потому что парни вкладывали в противостояние всю горячность юности. Ни один из них не был на самом деле подлым, хотя заносило каждого изрядно – Джеймса и Сириуса из-за несдержанности, а Северуса – из-за злопамятности. Однако в Хогвартсе с попустительства директора во многом воспитание характеров было принято пускать на самотёк, и, в итоге, ученикам в лучшем случае указывали на неправоту родители. В худшем – их потом учила жизнь, стуча по голове в ответ на любой промах и выход за рамки. Рамки вообще для магов – больная тема. Прошло то время, когда Гарри думал, что они мало отличаются от обычных людей – очевидный момент, что они меняют мир волей и желанием, а не только с помощью изобретений, был не единственным. Наличие силы влияло на мировоззрение очень заметно. Понятие магов о допустимой опасности отличается – много ли среди магглов потенциальных желающих выращивать на подоконниках кусачие растения? Так что и чувство юмора допускает куда более опасные для здоровья проделки, чем у обычных людей, тем более, что и последствия легко убираются, и психика у магов в целом гибкая. И это приводит к тому, что волшебники, бывает, забываются и по отношению к магглам, к которым нормально относятся – если не осознали в полной мере и не держат в голове тот факт, что они слабее. Пиши пропало, когда случай другой – маг, понимая, что маггл слабее, тешит своё высокомерие и перестаёт считать его за равное создание. И в том, и в том случае, с точки зрения обычной человеческой морали оба могут пошутить слишком жестоко или унизительно. Так что становление моральных ценностей для мага, особенно сильного – процесс кропотливый, требующий вложения сил и осознания последствий своих действий даже в большей степени, чем аналогичный процесс у подростков без суперсил. Просто потому, что по отношению к тем, кто слабее, последствия шуток магов куда более глобальны. У Джеймса и Сириуса это становление как раз шло – как для магов, их шалости были обычными. Они не были склонны кого-то травить или целенаправленно и постоянно унижать – скорее, они занимались обычными школьными мелкими пакостями. Даже со Снейпом всё до поры до времени было так же… Но не теперь. Были и другие проделки – которые вызывались скукой и никому конкретно не адресовались, вроде катка в коридоре – но его же видно, так что это было для веселья, а не, скажем, ловушкой. На самом деле, Мародёры вполне могли потратить пол ночи на зачарование вещей в гостиной во что-то необычное и смешное, и это часто поднимало гриффиндорцам настроение. Джеймс и Сириус очень напоминали Гарри близнецов Уизли – недаром те вдохновлялись их проделками. Неугомонные, нежелающие сидеть на одном месте, фонтанирующие идеями, они, несмотря на шутки, – удачные и не очень – большинству людей очень нравились. Но с оценкой рисков у них было плохо – были случаи, в которых их некоторая наивность и простодушие сильно играли против них, и то, что они могли чудить по простоте, порой было хуже целенаправленного вредительства. Миссис Дурсль образца 1995го очень чётко обрисовала, как воспринимаются их шутки в другой среде, у тех, кто не знает Финитэ – через год, по логике вещей, ребята напугают своим чувством юмора гостей на её свадьбе, даже не нарушая Статут, а просто притащив пару мелких артефактов, с которыми играют дети колдунов. А ведь есть ещё тусовки в Запретном лесу в анимагической форме вместе с Ремусом – то, что они сравнительно недавно как раз начали проворачивать и считали верхом крутости. Ни одному из Мародёров не приходило пока в голову, что кто-то кроме них мог пойти гулять, и что они будут делать тогда? Хватит ли сил оленя и большого пса кого-то защитить от оборотня? Да что там говорить, не будь у Гарри некоторого опыта, заставляющего задуматься, он был уверен, что и сам бы считал такое классным приключением – как думал когда-то на втором курсе о полёте на машине. Но он и его близкие уже сталкивались с тем, что «плохо подумал» и «поступил опрометчиво» приводит, бывает, к ужасающим последствиям, так что… мда, каждое полнолуние он намеревался «присматривать», насколько возможно – ослу понятно, что Мародёры от прогулок не откажутся, по крайней мере, пока не станет поздно. Никто из них не видит фестралов и никто пока не понимает, как просто это может измениться, уничтожая иллюзию о том, что жизнь вокруг – игра. Не миновала, к сожалению, Джеймса и Сириуса и избалованность в духе зажиточных чистокровных семей – та же, что и у Драко. Гарри, растущего в другом окружении, в своё время она сильно раздражала, и, как он думал, Северуса тоже. Обычно в семье магов, даже простой, даже там, где нет домовика, хозяйство легко ведётся силами матери без особых затрат денег и без ручного труда, в том числе того, к которому магглы привлекают детей. Нужные сию минуту простые предметы, и вовсе, взрослые частенько трансфигурируют – на полдня-день хватает, хотя, конечно, до бесконечности так надругаться над предметами не получается. Но всё равно, это работает множество раз. Вон, в «Норе» мистер Уизли чарами выправляет всё, что нет возможности в ближайшее время отремонтировать, и дом вполне себе стоит. Наличие денег позволяет и в таких случаях не заморачиваться. То, что ребёнок в состоятельной семье магов не может получить, когда родителям запрет не принципиален, становится сложно представить. У Северуса, однако, отец был магглом, и дело обстояло по-другому: послабления в соблюдении Статута для смешанных семей только-только начинали обсуждать и еще не разработали метод, как фильтровать фиксацию нарушения. Несмотря на то, что смешанные браки в Британии никогда не запрещали (в той же Америке ещё лет десять назад был строгий запрет), из-за постоянной угрозы нарушения Статута множество пар распадалось. Для Снейпов это значило, что применять чары по хозяйству Эйлин могла только в отсутствии мужа – иначе рисковала получить наказание от Министерства. Тобиас о том, что она и сын – колдуны, конечно, знал, но такого раздолья, как в той же «Норе» у них быть не могло, насколько Гарри помнил, Эйлин большей частью занималась зельеварением. При этом, особого запаса денег у Снейпов тоже никогда не водилось – условия, в которых Северус и Джеймс росли, в итоге отличались, как небо и земля. Больше того, родители уделяли Северусу не очень много внимания. В случае же с Джеймсом вкупе с достатком шла безмерная любовь родителей – он был единственным, долгожданным ребёнком, и ему, подобно Дадли, которого Дурсли едва не потеряли, очень многое позволяли. Оба старших Поттера были при этом увлекающимися личностями (как и многие маги) и часто ещё и предоставляли сыну довольно большую свободу, уходя в работу или хобби с головой. Забота родителей Сириуса была, возможно, немного другого рода, но и ему мало в чём отказывали. В некотором роде, Снейп был прав, когда говорил о том, что ребятам многое «упало с неба». Настолько многое, что они плохо представляют, как может быть по-другому – если бы не пример более бедных Питера и Ремуса перед глазами, они бы, может, и не догадывались, что не все могут позволить себе новую школьную мантию. Как знать, может, именно избалованность привела к тому, что они, очевидно, начинают путать берега, позволяя себе угнать понравившуюся игрушку. Для них такая кража – это не осознанное (в том числе и в плане последствий для обворованного) действие, решающее вопрос запаса денег на необходимые покупки, как у сирот Фоэлли, что предпочитают жить, избегая опекунства. Это снова был случай, когда они «просто» увидели лишь метод получить вожделенное средство для развлечений, и они даже не представляли, сколько же труда хозяин вложил для покупки, они-то никогда его не вкладывали. По словам Джеймса, пока отец не прописал им люлей, они не догадывались, что совершают кражу чего-то, на что человек мог собирать деньги больше года. К тому же, ни Джеймса, ни Сириуса родители не вводили в курс дел относительно приумножения семейного состояния, считая, что молодость в школе – самая беззаботная пора, и, в результате, они не понимали и сколько нужно работать, чтобы это состояние сколотить. Гарри не знал, что Флимонт вместе с объявлением домашнего ареста, взялся за этот пробел в воспитании, тыча молодежь в, как ему раньше казалось, прописные истины, дабы научить ценить труд не только свой, но и чужой. Гарри пока видел только то, что даже, общаясь с Ремусом и Питером, молодые отец и крёстный то и дело совсем забывали, что у других людей множество причин больше ценить материальное и меньше – азарт проделки. Поттеры по поведению весьма отличались – оказывается, драконовские методы тётки привили понятия Гарри вернее, чем доброта и снисходительность Юфимии к Джеймсу – Гарри не понимал, почему взрослый Северус их так часто сравнивал. Они были, конечно, похожи внешне. Оба способны были действовать весьма нагло и нестандартно, когда им что-либо было нужно. Но Гарри, вообще-то, вёл себя в школе поскромнее и был намного тактичнее – такта не доставало всем Мародёрам, даже по отношению к чувствам друг друга, разве за исключением Ремуса, который единственный всех периодически одёргивал. И разъяснял непонятливым, за что же на них обиделись – это немного напоминало Гарри, как Гермиона просвещает Рона. Ещё, и Гарри, и Джеймс, были популярны. Но причины были совершенно разными – за исключением того, что оба были неизменно успешны в квиддиче, принося очки факультету. В остальном же, вокруг Гарри всегда была тьма слухов – из-за растиражированности его образа как «Мальчика, который выжил». Кроме того, известность в школе ему принесли случаи с философским камнем, василиском и Турниром – и во всё это его, вполне вероятно, втягивал директор. Потому-то Гарри и ценил в своём времени так сильно общение с иностранцами, с которыми сошелся на почве общих интересов, а не из-за совместных приключений. Слава его во многом тяготила, и он старался избегать людей, которые тянулись к нему только из-за неё – он, конечно, не против был поддерживать с ними нормальные отношения, связи никогда не помешают, но это были не те, кого можно было бы пускать в душу. Джеймс и Сириус свою популярность заработали сами. Частично она была на основе внешнего, наносного: например, они оба происходили из богатых семей и легко позволяли себе проставиться всем сокурсникам сливочным пивом по незначительному поводу. Опять же, они готовы были его притащить в неурочный час, обходя бдительность завхоза и деканов – остальные ребята такое принимали очень хорошо. Они были видными парнями – Сириус очень красив, но и Джеймс на вкус ведьмочек весьма неплох, так что повзрослевшие в последние пару лет сокурсницы считали их перспективными, и стремились привлечь их внимание. Кого при этом должно было сильно задевать, что парни теряют баллы за проделки? На уроках они их получали снова. Но, взаимоотношения Северуса с Джеймсом и Сириусом как раз хорошие их качества оценить ему не позволяли. Что бы он ни говорил, те не были болванами, учёба давалась им неплохо, хотя они и не сидели над учебниками так помногу, как тот же Ремус. Они и по жизни были вполне обучаемы – если осознавали, что сделали ошибку и перегнули, то старались её не повторять. Во многом именно на это надеялся Гарри, когда думал о том, что его отец ведёт себя не очень – что он поймёт и научится держать себя в руках. В целом, на Гриффиндоре Джеймс и Сириус были всеобщими любимцами, и на то действительно были причины. Несмотря на то, что их «тусовка» состояла из четырёх человек, у Джеймса и Сириуса были неплохие отношения с другими ребятами. Сириус был чертовски обаятельным, и он всегда оставался душой компании. Джеймс по сравнению с ним был более тихим, но тоже остроумно шутил во время гулянок, и легко поддерживал всеобщее веселье. Ещё Мародёры не так уж и редко оказывали помощь софакультетникам, хотя, конечно, особенно бодро они были готовы присоединиться к «защите чести Гриффиндора», коли у кого был конфликт. И самомнение их Северусом и Лили было сильно преувеличено – хотя бы потому, что они никогда не выбирали тех, с кем общаются, опираясь на какие-либо предубеждения. Для них действительно было не важно происхождение человека – ни в том плане, маги ли его родители, ни в том, кто они вообще. И, хотя между Питером и Джеймсом никогда не было настолько доверительных отношений, как между Джеймсом и Сириусом, его промахи прощали легко – на той простой основе, что они друзья. Питеру было комфортнее держаться в тени, и Джеймса с Сириусом это устраивало, но это не значило, что они им сознательно помыкали. Задумавшись и перенеся большую часть внимания на то, чтобы проехать развязку, Гарри едва не пропустил дальнейшее бурчание Северуса. Им не стоило продолжать разговор о Джеймсе – это бы только трепало обоим нервы и не способствовало бы «перемирию», заключенному до окончания поездки. Гарри сглупил, когда поддразнил Снейпа – их давняя дружба уже почти успела порасти травой с тем, как к Гарри относился взрослый Северус, и в целом неплохое мнение Гарри о нём успело подпортиться новыми данными – обидой мамы и периодическими подлянками в июне, хоть Питера они и редко задевали. Но всё равно, про зелья в еде – которые ещё и нужно было исхитриться чарами подлить, ведь гриффиндорцы и слизеринцы сидят далеко, – Гарри не шутил, приправы от Снейпа были неприятны. Как бы там ни было, бурчание Северуса привело к тому, что после они ехали в немного напряженном молчании до самого конца, точнее, Питер ехал – в Кардиффе Гарри улучил наконец момент, чтобы глянуть в зеркало и с ним поменяться. Данг мог оставаться доволен – последний ящик в Саутгемптон они привезли ещё около шести, а остальное было не его заботой. Впрочем, и в Лондон они приехали и доставили всё, что должны были, без происшествий. Наверное, то, что за все выходные с ними ничего не случилось – уже счастье, аварий удалось избежать – хотя им и чужой хватило. В Лондоне Северус с большой радостью выбрался из машины, думая о том, что всего через полгода, наконец, сможет перемещаться аппарацией. То, что они поругались с попутчиком – ерунда, разве ж они раньше ладили? В Оксфордшире он сказал тогда что-то вроде: – Не понимаю, что все с Поттером так носятся! Олень – он и в Африке олень, и голова у него включается раз на миллион случаев, и то, только когда до него доходит, что шкуру дружка нужно спасать... Тот вообще без мозга, чем надо думать, якшаться с оборотнем, блин… Сказал, и тут же замолчал, осознав, что собеседник что-то об этом знает – иначе чары Неразглашения, наложенные директором, не позволили бы обмолвиться про оборотня. «Ну конечно, с чего это я решил, что кто-то из них может быть нормальным? Тем более, пацан, соглашающийся платить по долгам незаконными оборудками? Из-за того, что он вообще платит по долгам, как и я, или потому, что он может помочь незнакомым магглам? Ерунда, этот олень тоже, типа, мне помог, а всё равно редкое г.вно. Вчетвером, похоже, ржали над отличной шуткой…» Гарри, разобравший едва половину из этого бурчания, насторожился при словах об оборотне. Но Северус, задевший ощущения Гарри вспышкой злости и, почему-то, разочарования, предпочёл после этих слов отмалчиваться и не отвечать на вопросы Гарри. Он снова демонстративно включил радио и спрятался за рёвом гитар AC/DC, бросая на пытавшегося что-то спросить Гарри недобрые взгляды. После пары неудачных попыток тот перестал Северуса донимать и сосредоточился только на деле. Он, конечно, задался вопросами о том, что Снейп знает о Ремусе. И показалось ли Гарри, что тот знает ещё и об анимагической форме Джеймса? Откуда ему об этом известно? Что значат его намёки на Сириуса? Питер помнил все полнолуния этого года – и нигде никого (кроме их компании) рядом с оборотнем не мелькало. Правда, в июне они не были рядом с Ремусом – все почему-то решили, что стоит остаться в комнате, а Ремус идею поддержал. А ещё Питер пропустил третий день полнолуния в мае, когда на второй сломал ногу в лесу… Это был ужасный случай, он чуть не попался чьей-то сове – Бродяга едва успел её отогнать, но удирающий Питер-крыса всё равно неудачно упал. Тогда мадам Помфри оставила его в больничном крыле на ночь… Но, неужели, тогда было какое-то происшествие, в котором могли быть замешаны Ремус и Северус? Прошло больше полугода, прежде чем Гарри узнал ответы на эти вопросы. На эти, и на то, что значили слова Снейпа о маме, которая не ценит того, что для неё делают. Зимой он вернётся мыслями к этой поездке и, пожалуй, будет Снейпу сочувствовать в большей мере, чем сейчас. Но летом Гарри не знал деталей. Летом он подумал, что на Снейпе круг зельеваров не замыкается, и стоит начать наводить с кем-то мосты. Потому что с идеей «подружиться» со Снейпом – это он загнул, строя предположения на основе того, как он дружил с ним в детстве. Северус-подросток был куда более тяжелым в общении, а Питер был в компании Мародёров – усилий прилагать для налаживания отношений нужно было бы очень много. Возможно, это не то, чем Гарри хотел бы заниматься. То, что парень не связал в этот момент в голове обмолвки Джеймса, Сириуса и Северуса воедино, на самом деле, пошло ему на пользу. Когда Гарри снова оказался с Питером в школе, он увидел улыбающуюся (хоть и не ему, а подругам) маму, и отца, не сводящего с неё мечтательного взгляда – это помогало прогнать хандру на тему того, что он не знает, как ему себя в этом прошлом вести. Напомнило, зачем он здесь. Если бы он тогда знал, что очередная «шутка» могла закончится для Северуса фатально, может, это бы сильно подкосило его веру в крёстного – да и в отца тоже. Но на нет и суда нет – он не понял, о чём говорил Северус. Он продолжал верить в лучшее в родных людях. На тот момент это помогало ему верить и в свою цель, ради которой он находился во временной петле. Ведь другие причины, кроме Регулуса и родителей, по которым он хотел бы, чтобы она не заканчивалась, пока отсутствовали.