Тихое место

      Питеру нравится Швейцария. Гарри нравится Франция. Германия нравится им обоим, но туда они, к сожалению, попадают редко. Потому, что места, которые они посещают, в общем-то, весьма постоянны, с мелкими вариациями.       Питер всё время немного боится, и Гарри, который в учебном году и после Рождества не особо-то злоупотреблял изгнанием Питера из собственного тела, пребывая там в общей сложности около полутора месяца за весь период до лета, теперь во время путешествий всегда в его голове, в виде второго "я".       Казалось бы, у Питера идеальные задатки для его дел, он же прекрасно распознаёт подвохи и легко замечает тех, кто хочет его нагреть – любой живой имеет какие-то эмоции. Но с Гарри спокойнее – потому что Петтигрю, наверное, может испугать любой намёк на опасность, а воображаемая сирена, что дико выла с осени, предупреждая об очень страшном, хоть и поутихла, – намекая, что он делает, как надо, – не смолкла полностью.       Работа неожиданно нравится. Нет, у Меб было неплохо, но на континенте столько всего, чего он раньше не видел… Магические кварталы с «местным колоритом», мелькающие один за другим, переменчивые лица, столь удобная толчея возле маггловских достопримечательностей, красивейшие, пустынные долины в высоких горах… Питеру кажется, что в его жизнь кто-то открыл форточку, впустив свежий ветер, – Англия неплоха, но у него есть много не лучших воспоминаний, а здесь просто красивые места, и не очень красивые места, но другие, и создаётся иллюзия перемен.       Кажется, Гарри кое-где был – не совсем здесь, но где-то близко, Питер порой слышит от него комментарии. Иногда у них выдаётся по несколько свободных часов кряду, и тогда они почти туристы. «Вдвоём» ещё и не скучно, наоборот, бродить, аппарировать и ездить маггловскими поездами в Европе в одиночку, не имея возможности делиться впечатлениями, не всегда приятно. Гарри часто шутит, куда чаще, чем в учебном году, и замечает, что он недавно тоже хотел «прошвырнуться по другим странам», да не срослось, так что теперь это похоже на отпуск.              Но это, конечно, не отдых. Работа, на поверку, не так чтобы сложная. Встречайся с людьми. Не давай себя обманывать. Приходи в какое-то известное место. Бывает, подожди кого в пабе или оставь вещи на лавочке. Аппарируй в места, названия которых проявляются на связных блокнотах – первое время тяжело, и Питеру приходится покупать стопки фотоальбомов, чтобы понимать, по каким ориентирам переноситься.* Маршруты и люди, с которыми он встречается, меняются, но он знает, что и те, и те, в общем-то, те же. За полтора месяца уж можно и уловить некоторые закономерности.       Самое сложное с паромом или экспрессом (Питер предпочитает корабли) – в портах и на станциях частенько дежурят. Но Питер из осторожных. Может, он спускает позвякивающие теперь в карманах деньги очень быстро, зато у него есть надёжные амулетики. Под ними его не особо мощная аура выглядит в магическом зрении почти, как у магглов. И это чудесно прикрывает заодно и Гарри. Опять же, с чего бы служивым обращать внимание на недалёких подростков и склочных старушек?       На самом деле, плавает он не так уж и часто. Да и когда плавает, похож на кого угодно, кроме себя – не хочется мелькать постоянно. У него есть стажировка в непримечательной конторе законников, которая заменяет все функции маггловских юристов разом и даже больше. Но ему ничего не доверяют, кроме добычи всяких печатей и подписей на нужные документы. Ну, ещё их составления. Его ждут день в неделю на работе, три – в других странах, с кипой документов по скучным делам и тяжбам, что тянутся месяцами, потому что ведутся между магами из разных стран. В остальном, недоделанное можно брать на дом. Он бегает из кабинета в кабинет в Министерствах – одном, другом, а иногда из Франции переносится по Европе дальше, и – о, ужас, – периодически отстаивает очереди даже в маггловских инстанциях! Потому что контора правда часто работает со сквибами, выступая гарантами, нотариусами, а иногда и теми, кто легализует сделки у магглов – сквибы частенько завещают и продают имущество там, особенно туго с домами, что когда-то были куплены за галлеоны.              В «Фалтингс и Кратт» помещение не ахти, стол Питера стар и плохо поддаётся Репаро, да и вообще у них там ничего особо нет, только покосившийся фикус, иногда величественно кивающий редким посетителям. И зарплата, когда не включен процент от гонораров, откровенно низкая. Питер не очень понимает, как он зимой вцепился глазами именно в это объявление, и почему даже потратил немало времени, чтобы уговорить Мириам взять его на летнюю стажировку, ну хоть за половину оклада, ну пожа-а-луйста.       Нет, место – то, что нужно. Подходит всему Питеру, как он есть: его не очень примечательному положению в обществе, не очень примечательному уровню магии – он, помимо развитых даров, почти ничего не умеет – чары даются хорошо только простые, то-то он на шестом курсе у Флитвика уже едва тянул на Удовлетворительно. Питер в таком месте смотрится чрезвычайно естественно – так же, как Сириус в парадной мантии на приёме. Но, вообще-то, ему подошли бы и другие непримечательные места…       Тем не менее, он вцепился в это. Потому что здесь сотрудники запрашивают (и получают!) в Министерстве чудесные, официальные, легальные портключи Лондон-Париж и обратно. Конечно, за них отчитываются, и в Париж он перемещается исключительно с этой самой кипой документов, но это вообще не меняет дела. Он бы и за бесплатно тут с таким раскладом согласился работать.              Из всех (возможных) сотрудников Питер знает только Мириам – она же и выдаёт ему задания. Мириам – длинноногая, фигуристая, пышноволосая ведьма с тонкими чертами лица и лучезарной улыбкой. Что в этой конторе забыла она, пусть и появляясь лишь дважды в неделю, – неясно, потому что, в отличие от Питера, она здесь смотрится, будто хрустальный кубок на грубой полке в окружении глиняных чашек. К концу лета Мириам начинает ему скупо улыбаться – кажется, раньше у неё были проблемы с тем, что на неё пускали слюни другие стажеры. Питеру такое не грозит.       Ещё задания ему выдаёт мужик, который представился Моржом – Питер знает, что тот главный поставщик парочки аптек. Они редко встречаются, в основном переписываются, и в начале переписки каждый из них, подтвержая личность, капает крови на пергамент – он зачарован на кровь их обоих и на запрет лжи. Питер очень рад, что удалось устроиться так – пускай клятвы, пускай незаконное подтверждение личности, но ему со «скучными и честными» (по словам Данга) работать проще – чуть больше гарантий, ведь он сам никого не собирается «кидать». И на континенте он знает, куда (или к кому) ему нужно, а не ищет мутных ребят сам.              Да, всё по той же причине – он осторожен. Жуликам среди магов долго прожить непросто – сказывается постоянное противостояние их уловок и мер защиты, доступных каждому магу. Мелких воров и аферистов и в расчёт-то не особо берут – текучка большая. Магически сильных «тёмных личностей» мало – так сказать, есть только те, кто по велению души подобным занимается, потому что у сильных магов нет особых преград в достойном трудоустройстве. Но это не значит, что нет успешных – есть многие, кто неплохо держится на плаву не за выдающиеся магические силы, а за мозги. Питеру нужно было примкнуть именно к таким. Может, он и не самый в мире умник, но у него есть чуйка и соображалка в критических условиях. Хоть есть и огромный минус – он семнадцатилетняя сопля, всё ещё мало пуганная жизнью.       Несмотря на то, что у того же Лероя в бизнесе в прошлом году «появилось некоторое количество вакансий» – когда его ребят накрыли на «чужой теме», и когда они ещё кого-то сдали, – кого попало он к себе не брал. Тот же Мандангус, даром, что родственник, был для профиля работы Лероя слишком… несобран. И неосторожен, значит, не очень надёжен. И такие, как Питер, были Лерою не нужны – дураков вокруг полно, а он вполне выглядел кем-то из них. Однако, Питер рассудил, что ему нужен Лерой, с его выходами на другие страны, прикрытиями, информаторами среди аврората и тем фактом, что он работает, по сути, на Ковены. Им – контроль за ввозом определённых вещей, в том числе, за практически отлаженными, регулярными поставками, организации Лероя – защита.       Самого Лероя он так и не видел (да, собственно, и не ожидал), однако он был уверен, что вписался курьером именно в его сетку – даром, что ли, столько вынюхивал. Дальше видно будет, как пойдёт, возможно, Питер вытащит счастливый билет. И сейчас, на самом деле, очень даже хорошо – он работает по загранице, а не по Англии. Опаснее, но у него и был прицел туда.              Дело в том, что «просьбы» хозяина – Питер уже перестал сомневаться, именно хозяина – были пока «пустяковыми». Вроде передать на прошлых летних каникулах письмо. Казалось бы, зачем, при наличии сов? Но Питер, в силу специфичного опыта, знал, что от такой почты можно закрыться. Что сов можно перехватить. Что сова, в конце концов, хоть и умная, не человек, её легче обхитрить, чем раба, которому выдали недвусмысленное указание.       Когда тебя используют, чтобы назначить встречу с тёмным малефиком, иногда берущим заказы, возникают подозрения. Когда тебе почти год намекают на «важность контактов в определенных кругах», подозрения не угасают. Когда чета Гампов, с которыми у твоего хозяина, как ты знаешь из мимолётных намёков, были разногласия, внезапно умирает от проклятия... Которые почти что почерк того, кому ты лично вручал письмо, предварительно разыскав через те самые зыбкие «контакты»… подозрения укрепляются. Когда через некоторое время ситуация повторяется, но твоей вовлеченности ещё больше – от тебя ждут, что ты уже уговоришь нужного человека на встречу и выкажешь заинтересованность в новом сотрудничестве, – становится не по себе. А ты ведь больше не маленький, логично ожидать, что такие небольшие поручения – абсолютные цветочки.       Питер не хотел ждать, пока появятся ягодки, и выяснять, чем Альбус собирается занимать его досуг и под сколько всего подставлять – ему даден приказ молчать, а значит, если авроры разок сделают работу хорошо и найдут и исполнителя убийства, и заказчика, выглядеть им будет Хвост. Да он и был заказчиком, пусть и посредником. И он не хотел брать на совесть всё больше подобной грязи. Питер догадывался, что у него только один путь этого избежать – стать очень полезным в чем-то другом, чтобы его стало не так выгодно подставлять. И ещё бы хорошо вообще проводить в Англии поменьше времени, потому что… страшно. Питер чувствует, что Альбус готовит что-то масштабное, хотя, конечно, совсем не знает, что. А Питер от него слишком зависим, и его счастье, что у Альбуса ни времени, ни желания держать его мелкую жизнь под тотальным контролем.       Нет, теоретически, ничего полезнее для Альбуса, чем информация. А ту, что поценнее, доставать непросто. Обе летние подработки Питера, с такими нервами подобранные зимой, почти что идеально дополняют друг друга. Он столько шляется «по делам» и так хорошо слушает, и даже иногда приплачивает кое-кому из новых не-совсем-знакомых-скорее-контактов за более точные сведенья, что у него действительно набирается нечто интересное для председателя МКМ.       Впервые в июле, когда они, по заведенному, с тех пор, как ему стукнуло тринадцать, обычаю, встречаются в «Кабаньей голове», директор задумчиво кивает, когда Питер отчитывается о выполненной просьбе. Хмурится, когда парень рассказывает ему то, что с таким усилием добывал, удивлённо хмыкает, когда узнаёт, что тот устроился в контору законников, которая много занимается французскими заказчиками, ведущими здесь бизнес, да и другими, связанных с делами вне острова. Нервно барабанит пальцами по столу – Питер понимает, что от него такого совсем не ожидали, но слухи, которые он принёс, не лишние, и директор сейчас обдумывает, менять ему или нет свои планы насчёт Питера. За второй встречей ситуация повторяется, и директор уже более задумчив. Он пересматривает своё мнение о Питере – понимает, что тот пронырлив. Он не особо доволен, но позволяет пока событиям идти своим чередом, потому что дел у него есть достаточно не только связанных с Англией, и, раз уж так повернулось, это можно использовать.       Каждый раз, как Питер уходит со встречи без нового «пустякового поручения» у него будто валится гора с плеч. Потому что он уж было подумал, что тут никак не соскочить – перед каникулами их было три, и было ясно, что это не всё. Но пока ценность Питера в другом, он рад стараться – и пореже мелькать в поле зрения хозяина.       В середине июля, чуть меньше, чем через год после проклятия на Гампов, тот самый тёмный малефик, которого и найти-то Питеру было нелегко, вдруг умирает от неизвестного яда самым загадочным образом. Нет причин думать, что с ним поквитались именно за тот самый случай, но Питер всё равно молится, чтобы о его мимолётном участии в той истории не узнали. Потому что, если таких исполнителей убивают, а не только на заказчика нацелились, директор играет в очень опасную игру с очень опасными людьми, и, не ровен час, Питер тоже окажется между молотом и наковальней.              Контакты контрабандистов для добычи потенциально интересных новостей исключительно полезны. Так что Питер выполняет и эту работу добросовестно – заодно, он легко оплачивает комнатку в отличном доме на Месте Силы. Частичная занятость в задрипанной конторке – так о ней отозвался даже Ремус, с которым они пересеклись летом – очень помогает обезопасить себя от возможного шмона аврорами хотя бы половину его путешествий на остров.       В общем, Питер занят по самое немогу, и чувствует себя героем приключенческого романа – правда, не тем, что с широкой душой всем помогает, а тем, что на задворках истории опасливо ныкается, трижды перестраховывается и трусливо прячется при намёке на опасность (зато к концу рассказа, воровато оглядываясь, тащит добычу в свою норку под шумок важного последнего сражения). И, тем не менее, на континенте ему нравится. Он много времени теряет по Министерствам, судам и маггловским инстанциям, но в остальном аппарация решает немало – и у него вполне остаётся возможность в порядке отдыха погулять по чужим достопримечательностям, попить местного пива да посетить заведения, где можно хорошо повеселиться, если он остаётся на ночь в другой стране.       На самом деле, неплохое лето, и даже в компании друга. Во всех случаях, кроме тусовок – Гарри говорит, что морально не готов даже танцевать в тех… не очень известных клубах, куда без зазрения совести ходит Питер. Тот не парится – ему семнадцать, он весь учебный год сидел на голодном пайке, ему нужно снимать накопленный на работе стресс (да-да!), и вообще, он уже вполне способен поправить себе лицо до состояния «красивое», а в остальном он и так ничего – крепко сбитый, конечно, и низенький, но в хорошей форме. В общем, кто б на его месте в клуб не пошел?       Ну, Гарри не в счёт – у пацана, по ходу, воля железная. Он ещё и эксперименты, видите ли, ставил – говорит, всегда думал, что в этом возрасте стоит на всё, что движется, странно ему, что Питера интересуют исключительно парни. Так, вообще-то, до появления Гарри и было, так и осталось – это только у самого Гарри, кхм, по-другому получается – у него, видно, есть что настолько приятное вспомнить. Результат опыта частично подтверждает тезис, что многое зависит от знания о том, что с кем-то конкретным будет хорошо – то есть, от чисто психологического аспекта, хотя они оба сходятся на том, что у Питера ситуация изначально непростая с точки зрения маггловской биохимии. Впрочем, по мнению философа-Гарри, правота в большинстве случаев всё равно за какой-то Гермионой, которая из-за результатов той же, маггловской, статистики утверждала, что большинство людей бисексуальны, и вопрос создания пар совсем не только в физиологическом влечении. По мнению философа-Питера, Сириуса на эту Гермиону нет – ему явно кажется, что, если бы ему как человек понравился парень, он бы с ним мог только дружить, и никак иначе. А, если б вдруг ему ещё что в голову пришло, он бы тут же эту идею выбросил, ибо это ненормально. Питеру вот на ведьм смотреть ненормально… В любом случае, Гарри не просит Питера «одолжить» тело, ни для встреч с девушками, ни для расширения кругозора. Вот потому Питер и говорит, что у Гарри железная воля. Ну да это не значит, что он такому повороту не рад – так, как есть, спокойнее, и не нужно задумываться над ответом и общей возможной странностью подобной просьбы.              

***

      В родной Британии, говорят, мало артефактов-наручников, что помогают блокировать магию. Да они вообще очень сложны в изготовлении, и непомерно дороги, так что используют почти аналоги – те, что просто постоянно магию пьют, работая наподобии истощающих проклятий. Но там их предпочитают на мелких жуликов не тратить.       В Бельгии, где он работал сегодня вопреки обыкновению (не «его» регион), подход, оказывается, немного другой. По какой-то причине здесь этих «аналогов», жрущих силу, полно. Вон, даже на Питера не поскупились. Он почти успел смыться, когда аппарировал в нужное место и понял, что дело не чисто. Но бельгийский аврорат сработал быстро – он не успел обернуться и впервые попался. Сегодня вообще был очень неудачный день.       Как минимум потому, что он умудрился забыть палочку дома, в Англии, спешно собираясь и хватая присланный портал – сообщение кричало о срочности. И заметил, что забыл, уже во второй точке, после того, как забрал товар. Как вообще можно забыть палочку?! Он с одиннадцати лет её всегда рядом держал! Даже, когда летом колдовать нельзя было из-за Надзора… Может, с палочкой обернулось бы по-другому.       Дальше – хуже, его притащили в местное Министерство Магии для допроса – ненадолго, потом переправят в другое место. При обыске изъяли два амулета и сумку с расширенным пространством – пустую, хорошо, что пустую, как же его вопремя дёрнуло выложить перед тем, как идти за третьей партией… Но всё равно, артефакты, что с ним были при себе, отлично вписываются в картину, которую авроры ожидали – конечно, они курьера караулили не просто так. Вещи жаль, амулеты прилично стоят…       На него бросили череду выявляющих чар – Питер даже почувствовал, как Гарри, переживая, чтобы не усмотрели чего странного, выскользнул из его тела и завис где-то рядом (он так практически никогда не делал, предпочитая зеркало). Что до внешности, подобная ерунда «абсолютно натуральную» козлиную бородку, нос картошкой и прыщавое лицо Питера, конечно, не возьмёт – по учению МакГонагалл на такое потребовалось бы несколько последовательных, точных трансфигураций, и едва ли все, кто у неё на курсе для Ж.А.Б.А., могут с ними справиться. Отмены, которые бросают авроры, соответствующие. Но у Питера свои методы превращений, так что сличать его приметы и выяснять, кто перед ними, будут долго. Без изъятой палочки, ага.              Дело, конечно, всё равно скверно. Потому что на него таки надели наручники – ужасное старьё, огромные, болтающиеся на запястье, широкие полосы металла. Но силу, зараза, жрут исправно, и он уже чувствует себя хр.ново. Рано или поздно трансфигурация всё же уйдёт, когда он не сможет её поддерживать. Но это не так важно – важнее, что от него ожидают имён, и что его не отпустят, так точно. Реактивов на допросах на такую мелкоту, как Питер, тратить не будут, но зато его вполне могут прилично помять. А, если расскажет мало, так и не раз. После предполагается проверять, чем местные тюрьмы примечательны. Ну, много не пришьют, подержат с недельку, если он ничего не скажет, у них туго с доказательствами, потому что товар не видели…       Пока что аврор, который к нему прицепился, просто спрашивает, но уже начинает нервничать – не мудрено, Питер, хоть и боится, особо трепаться не любит. А ещё он по-французски почти ни гу-гу, потому, что денег на приличное зелье Обострения Внимания отложил только недавно и учить под ним начал буквально неделю назад. Нет, на бытовом уровне он за лето что-то запомнил, а есть и похожее на родной язык. Но обычно «гу-гу» у них Гарри, хоть и не особо у него круто с произношением. Короче, Питер ещё и этого… представителя правопорядка не мега понимает – ну, ясно, вопросы про то, кто он, про подельников и про товар можно догадаться, но что ему тут ещё про Гильдии втирают?       Питер уж было, отчаивается, догадываясь, куда ветер дует – его визави раздражен. Но тут удача поворачивается самой лучшей, самой идеальной стороной: аврора куда-то вызывают. Матерясь, тот бросает Питеру неразборчивое, скорее всего, пожелание подумать, и оставляет его в небольшой комнатке без окон одного – захлопывая дверь, а ещё, демонстративно накладывая перед порогом следилку на пересечение и маячок. Маяки на человеке в таких наручниках тоже долго не протянут, ну да это вообще, скорее для психологического эффекта. Куда практически маггл денется из этого запертого пространства, без окон, с удерживающими чарами на стенах, и дверью, замурованной запирающим заклятьем? Здесь даже света нет, только тот, что пробивается из девяти небольших отверстий, размером меньше, чем женский кулак, – в двери допросной небольшое окошко, забранное решеткой. Идиоты.              Голос Гарри, снова звучащий в голове после окончания проверки, сообщает, что он может и так попытаться, хотя, если снять метал хотя бы с одной руки, он их вытащит на сто пятьдесят процентов гарантии. Но Питер, честно говоря, его не дослушивает, выбивает большой палец из сустава раньше: боль он ненавидит, но детство его многому научило, лучше сейчас потерпеть, зато ноги унести. Время дорого, а, что делать, любому понятно – какие же они идиоты держать здесь дверь с отверстием, на них же чар обычно нет! Папаня его, судя по бахвальству годы назад, это проворачивал даже не раз, да и, небось, не он один, годы идут, а чуваки до сих пор оставляют таким, как они, лазейку…       Старый артефакт соскальзывает с покалеченной руки – вторую освободить уже не штука, магии теперь вполне хватает на секунду трансфигурировать, хотя наручник при этой попытке тянет немыслимо много. Ну да ладно, на оборот остаётся достаточно… Когда он крыса, дверь кажется ему ужасно высокой, а сил так мало… Но дома его ждёт кружка кофе и булочки, а что здесь, он предпочтёт не предполагать.       Лапа очень болит, тем не менее, придётся ещё над ней поизвращаться, и поскорее – неясно, сколько у него времени… Значит, сделать лапки липучими и вверх по этой грёбанной стене, а потом – на дверь. Папке – ящерице, конечно, попроще было, но Питер тоже обязан справиться, ох же ж и больно будет с обратной стороны приземляться… Правильно он всё-таки выбрал себе мелкую аниформу и пох.рил расчёты под первый оборот, которые так долго готовили для него ребята… Все решили, что ему просто очень тяжело пришлось и он напутал, так и стал крысой, но интуиция его и здесь, однако, не подвела!              Гарри, охр.невая от радикального решения Питера насчёт наручников и дурея от боли, вовремя догадывается, какой план у Хвоста по поводу этих окошек – он про старшего Петтигрю и его «жизненную мудрость» тоже помнит. Но ему не улыбает мучиться ещё больше – он перехватывает контроль над телом, и, разгоняясь, прыгает в стену. Он видел, там нет никаких чар, мешающих через неё ходить, так что пока что можно обойтись и не особо радикальным вариантом, без компании кошмаров в Путях. Он проскакивает в коридор и, прихрамывая, трусит под стеночкой в сторону выхода – вдруг кто решит шугануть крысу, или, не дай Бог, призадумается, откуда она здесь? Он сворачивает в ближайший кабинет с открытой дверью и шустренько прячется в дамскую сумочку – наверника, секретарь в аврорате. Сейчас что-то около одиннадцати, она скоро пойдёт на обед, вынесет его из Министерства без лишнего шума – мало ли, исчезновение Питера заметят да развернут ради него антиаппарационный? Впрочем, опять же, Гарри это не остановит.              В сумочке космос, и расширенное пространство, и обычная дамская мутотень. Гарри ждёт. Сердце, правда, колотится, и страшно – Питер как-то по-другому всё воспринимает, у него, по ходу, в критических ситуациях норадреналин превалирует, а не, как у Гарри – адреналин. Так что ему приключение удовольствия не приносит, тогда как Гарри чувствовал бы знакомый ему кураж. Питер бурчит «охр.невший псих», пытаясь осознать то, как Гарри лихо прошел сквозь стену. Насчёт остального он не против – сам бы так поступил. И правильно, не проходит и минут двадцать, как сумочку подхватывают и куда-то несут. После того, как пространство перестаёт кружиться, крыса высовывает нос на волю – здесь запахи большого города и воздух загрязнён выхлопными газами, значит, не кафетерий Министерства. Большего и не нужно, он выбирается, учиняя огромный переполох в кафешке, и навлекая на неё, наверное, не одну проверку санстанции.       Он юркает в канализацию, наконец снова становится человеком, и аппарирует несколько раз. Не забывает забрать и товар с первых, утренних встреч – деньги ведь уплачены. Он переносится ещё – к своему небольшому схрону во Франции – там несколько галлеонов на крайний случай. Потом он долго лежит на пляже, сняв обувь и носки, и закатав штанины до колен, и тёплые волны почти достают до его босых пяток. Ему нужно бы обезболивающее или лучше, вообще, что-то лечебное, но он сильно выложился на трансфигурацию и несколько аппараций, и всё без палочки… Ему проще сунуть распухшую руку в воду, а потом продолжать лежать, скоро он чуть отдохнёт. Гарри хмыкает, смотря вместе с ним на небо – когда б они ещё просто так повалялись?       Чуть позже он наконец аппарирует ещё раз, в торговый квартал, к аптеке, и радостно пьёт дешевое зелье. Он берёт билет на магический экспресс Париж-Лондон, и через час он уже дома – к огромной удаче, второй раз за день внимание авроров он не привлекает, товар зельеварческий и не фонит. Под подушкой его ждёт волшебная палочка – с ней он вполне эффективно вправляет сустав. Может, она бы помогла вообще избежать ареста, но сейчас Питер рад, что она здесь – не пришлось искать, куда её могли забрать бельгийские маги. Нет, в Швейцарии хорошо, в Германии – ещё прикольней, а вот Бельгия ему не зашла…              

***

      Мириам Стаут по средам в конторке не работает, поэтому вечером во вторник может позволить себе отдохнуть. Мириам Стаут очень красива, и владельцев всех восьми торговых лавочек на их крохотной магической аллее Бирмингема не удивляет, что её то и дело зовут на свидания – и в этот вторник не удивляет. Иногда Мириам видят с высоким, стройным брюнетом, иногда – с шатеном, и второй, на вкус соседских торговок, посмазливей. Есть ещё приземистый, грузный мужчина немного вороватой наружности – ведьмы сходятся на том, что от него Мириам, наверное, бегает, да отвязаться не так просто.       Все трое иногда приносят ей цветы. Бывает, парочки даже сидят в кафешке Этьена, неторопливо ужиная. С момента открытия «Фалтингс и Кратт», ещё никогда не было так занятно за конторой наблюдать. Сейчас уже вся улица увлечённо следит за развитием отношений в этой геометрической фигуре – кое-кто даже делает ставки. Иногда, им всем на радость, ещё и дополнительные действующие лица появляются: хозяин конторы, как все знают, наведывается редко, а прошлой осенью вообще оставил дела на двух новых сотрудников. Нанятая тогда Мириам, вот, ещё держится на должности, а второго, который ходил за ней хвостом, хорошенько проучил «брюнет». Зимой наняли нового человека, но и он к апрелю закончил так же, как и первый коллега Мириам, правда, на этот раз он пострадал от «шатена». Вот сейчас с ней работает молодой парень, блондин, – и всем интересно, на как долго его хватит. Мириам на подколки и шуточные вопросы о подобном только улыбается.              Ей вообще всё равно – в её планах было поскорее наладить дело да исчезнуть со сцены. Но с магами-юристами откровенно не везёт – большинство отсеивается ещё на собеседованиях, а остальные, как показывает практика, идиоты. Некоторые, бывает, не справляются даже поставить что-то на маггловский учёт! Что до трёх ухажеров Мириам – так ни с одним из них её не связывает ничего, кроме деловых взаимоотношений, в цветах ей передают уведомления и то из еженедельной выручки, что не проведено через банк. Муж у неё рыжий, живут они не в маггловской части Бирмингема, как о ней здесь думают, а в просторном особняке на острове Мэн, палочка, которая ей подходит, другая, и с ней заклинания в два раза сильнее, чем с "официальной". Да и Мириам на самом деле зовут Аделаидой, ей за восемьдесят и уж, конечно, она не яркая длинноногая пустышка, а вполне себе обычная, хоть и не лишенная привлекательности, голландская ведьма.       Возвращаясь со «свидания» в свой настоящий дом, Аделаида тщательно удаляет надоевшую личину недалёкой Мириам, убирая с лица волшебный крем и снимая амулеты, искажающие восприятие. Пока ещё не очень поздно, выходит в сад, чтобы поболтать с соседкой – та любит читать, сидя на скамейке в собственном саду допоздна – лето ведь, и долго светло. Аделаида и её муж здесь – обычные маги, она – ведёт дом и сад, изредка продавая кое-что из того, что там растёт, он, по мнению соседей, заядлый путешественник и писатель-чудак. Так уж повелось, что личин у них на одну-две больше, чем на самом деле нужно – но старые привычки тяжело искоренять.       Ещё Аделаида и её муж – координаторы немаленького контрабандного предприятия, хотя, Аделаида предпочитает говорить «поставщики редких товаров». Они уже очень давно не занимаются рискованными делами, как по молодости, когда они жили в Голландии, сейчас для них рискуют другие люди. Сама Аделаида, в основном, ведёт переписку с очень дорогими заказчиками – теми, что приносят половину доходов, когда им доставляют под заказ эксклюзивы. Даже эти заказчики не знают, что она – Аделаида, их с мужем называют обобщённо, «Лерой», так они и известны «в миру», и, конечно, разубеждать они никого не собираются – зачем? У них даже «родственники» есть, с которыми тоже кое-какие договорённости. Они хорошо постарались, перетаскивая в Англию свои дела, и теперь спокойно живут и немного работают.       Последний год, к сожалению, проблемы с кадрами. Мелких исполнителей взамен тех, кто не хочет работать по их правилам, конечно, не тяжело набрать, но прошлым летом одно из прикрытий стало ненадёжным. Легальные порталы куда лучше нелегальных – их установку Министерство не отслеживает чарами, а проверяют, так и вовсе, только при выдаче. Самые дорогие и важные вещи стоит именно порталами переносить, если на них можно воздействовать магией, потому их сотрудничество с Отделом Волшебного Транспорта очень важнО. Из-за неудачных для них чисток прошлого года они с мужем сочли за лучшее перенести «официальный повод» для получения порталов на что-то другое.       Загибающаяся юридическая контора показалась им неплохим вариантом, и они без особых усилий смогли уладить вопрос порталов через неё. Сама контора, благодаря действиям Аделаиды быстро стала им подконтрольной, и не было абсолютно никаких проблем её использовать. Кроме одной: найти хоть одного человека, кто реально разбирается в тех делах, которые она для прикрытия ведёт. Пока что, скрипя зубами, это делала сама Аделаида, она же почти сквибка Мириам, и делать это предстояло до того момента, как найдётся не-идиот, на которого свалят это прикрытие. Она уже пожалела, что выбрала для себя столь яркую личину, но тогда это казалось оправданным, она же только всё налаживала…       К вечеру возвращается хмурый муж: он говорил, с одним из сегментов европейского рынка проблемы.       – Нужна ли помощь, милый? – Спрашивает его Аделаида, но он устало качает головой. Она у него немного гудит, сегодня читал очень много донесений разных информаторов – в Бельгии какая-то ерунда творится, почти всю сеть накрыли, и за четыре дня пока не удалось выяснить, как это получилось. И, конечно, он перенаправлял работу – проблемы бельгийских коллег – их проблемы, а вот вопрос регулярных поставок для Ковенов – уже его.       Мимолётное воспоминание о Бельгии наводит на мысль, что он должен был у Адель спросить:       – Помнишь, ты говорила, на лето взяла стажера? Как он справляется?       Аделаида немного удивляется вопросу – стажеров-незадачливых юристов они редко обсуждают. Она за год выгнала с десяток, хотя достаточно задержались, чтобы их видели на торговой улице, только трое.       – Не очень. Разгрузил меня по мелочевке, я трачу куда меньше времени с бумажками, но с ведением дел сам вряд ли справится. Какие-то мозги есть, но учить его очень долго, так что не вижу смысла. Он ещё в Хогвартсе учится – потому его вообще взяла, сотрудник с дипломом, технически, куда лучше, чем сотрудник с улицы. Но он вряд ли потянет, лето доработает, и хватит, нет смысла ждать его год. Осенью должен приехать кандидат из Сорбонны, у него есть маггловское юридическое образование. Надеюсь, этот задержится.       – Может, стоило зарплату выше предлагать, чтобы быстрее найти человека? – Снова спрашивает её муж.       – Нет, юристы не на окладе сидят, а за дело гонорары получают, это все понимают, иначе мы выглядели бы странно, – в который раз отвечает она.       – Ну, так возвращаясь к этому твоему стажеру, – говорит муж, пожимая плечами в ответ. – Ты ведь давала ему порталы?       – Конечно, пятнадцать в общей сложности, чтобы мотался по Министерствам и отчитывался об их использовании, ещё столько же в дело шли, как и предполагалось.       – И ты уверена, что он на континенте только те глупые бумажки оформлял?       – Полагаю, еще шатался по городам, он же молодой. Да без разницы, лишь бы дело делал. С чего этот… Питер тебя так интересует?       – Питер, значит. Неужто, тебе реальным именем назвался? С того, дорогая, что он почти два месяца как устроился товар поставлять, и делал это неплохо, в срок, за товаром следя до крупицы, а за деньгами – до кната. Лица при этом менял, как мы с тобой по молодости, только каким-то другим методом, не слишком часто, чтобы не путаться, но достаточно, чтобы со скупщиком встречался один человек, по континенту мотался другой, а через воду перевозил, видно, ещё кто. Я так думаю, он и с твоими порталами знатно подгадывал.       – И никто за два месяца не узнал, что он устроился ко мне? Из наших, тёртых? Какова вероятность, что это его трудоустройство по совпадению? Аврорат копает под моё прикрытие? – Удивлённо спросила Адель.       – В том то и дело, – усмехнулся муж. – Вряд ли аврорат. Я сопоставил случайно, когда ты мне сказала, что твой птенец неожиданно отгул попросил, а на вечер ты видела, что он новые амулеты для аур берёт. Помнишь, два дня назад попросила проверить его ещё раз, хоть зимой уже его пробивали, и ничего странного не нашли? В тот же день один из новых курьеров попался в Бельгии, куда его отправили на замену другого человека, угодившего в Мунго по пьяной драке. Но, несмотря на арест, курьер уже через несколько часов привёз своему скупщику часть товара. Мы полагали, что он заключил с аврорами сделку, чтобы его отпустили, или что это казачок от наших авроров, но ты знаешь, что? Слухи есть, что там у них был один задержанный, сбежавший прямо с допроса – никто ни сном, ни духом, как. Артефакты забрали, в том числе такие вот амулетики, в наручники закрыли, но как отвернулись – сбежал. И, судя по всему, ничего от него не узнали. Парнишку, на всякий случай, пока больше никуда не посылали, он всё равно говорил, что с осени и до следующего лета работать не будет, однако… Ты понимаешь, да, к чему я клоню? Слишком долгосрочная и сложная операция для наших авроров, хотя за ним бы ещё присмотреть. Но, если он вдруг с ними не связан…       – То глупо его списывать со счетов за то, что не совсем справляется с составлением бумажек, – задумчиво кивнула женщина. Она сама в этом подобострастном сопляке за всё время не заметила ничего странного, кроме того, что он почему-то двигал тяжбу некоего Аткинсона вне очереди (ну да мало ли, знакомый), и этих самых амулетов. – Я учту, – скупо сказала она, закрывая тему. – Не пора ли нам, наконец, поужинать? И, кстати, пока помню, Глэдис пригласила нас на помолвку дочери в следующую субботу…              После окончания Хогвартса и до самого судьбоносного 1981го Питер больше нигде и никому не попадался. За все четыре года никто, включая хозяина и друзей, не задумывался о том, почему он вернулся после выпуска работать в непримечательную контору, и о том, что Питер себе на уме. Это же Хвост, он ведь просто слабосилка… Питер, тем временем, объездил всю Европу, а потом и некоторые другие, куда более экзотичные, страны. Колдовать Высшие чары, требующие силы и большого контроля, вроде Патронуса, он так и не научился. Питер реально смотрел на мир и предпочитал не тратить время на то, что сколдовать подряд сможет два раза, после чего упасть без сил. Совершенствоваться стоило в том, к чему были задатки, и использовать магию с умом, а для того, что сам сделать не можешь, покупные средства есть...              

***

      До сентября оставалась ещё неделя, и Питер добросовестно трудился над заполнением очередных бланков – будь ему неладное, канцелярщина на двух языках! Теоретически, у него был выходной, но на задания Мириам он часто тратил так по многу времени, что он решил сделать сейчас. Второй язык едва давался, да и сложные обороты речи законников, хоть он и пытался что-то читать в библиотеке почти семестр, не принадлежали к его сильным сторонам – до сих пор даже термины и невеликий перечень Актов, что принимали маги, путались в голове.       Питер сидел в гостиной – здесь ему было, почему-то, уютнее работать, чем в комнате. Именно поэтому, когда в камине заволновалось пламя, он сразу заметил.       Нужно сказать, Агнесс, согласившись сдать ему угол, поступила в достаточной мере порядочно: конечно, её саму защита обязана была пускать, однако, в остальном, свободный допуск к части дома был только у него, Питера, и ещё у Снейпа, которому полагалось приходить только на работу – и от которого была дополнительно ограждена комната Петтигрю.       Это не мешало Снейпу при очень большом желании взломать – он от природы был прилично сильнее и Питера, и даже Агнесс, хоть та и была старше и опытнее. Тем не менее, тот давал клятву относительно пребывания под этим кровом, и не в его интересах было её нарушать. Контроль на открытие камина был сейчас у Питера, так что хозяйка, по сути, разрешила ему водить гостей – с условием дачи стандартной клятвы, или вовсе, перекрыть доступ всем. Рассудив, что от Снейпа не отвертишься, он аппарировать может, Питер оставил каминное сообщение с аптекой «Трёх Сестёр» – тому так проще с ящиком зелий мотаться. В остальном, камин оставался закрытым. Лорд Малфой же был, в общем-то, совсем другим случаем – слишком сильный и в компании домовика. И слишком наглый, за что и... хм, получил.       По всей видимости, в данный момент по камину с Питером пытались связаться – он подошёл к нему, приложил ладонь и прошептал простенький пароль.       В высоко взметнувшемся зелёном пламени проявилось лицо – Питер узнал одну из «сестричек», ей он обычно относил урожай, который собирал с сада Агнесс.              – Доброе утро, Питер! – Сказала ведьма. – Извини, что отвлекаю, ты не видел моего помощника? Он не явился на привоз и обработку ингредиентов, отправил какую-то невнятную записку. На мою сову не ответил.       – Нет, если честно, я его два дня не видел, – пожал плечами Питер. Неудивительно, один из этих дней он наслаждался приключениями в Бельгии. – Но мы могли просто разминуться.       – Понимаю, – кивнула женщина, лицо при этом странно покачнулось, ведь в пламени остального силуэта было не видно. – Если он появится, скажи, что я недовольна, и собираюсь вычесть этот день из оклада. Кроме того, у него с последней партией зелий срок был до завтра, и он их до сих пор не отдал, хотя обычно приносит за день-два заранее. В общем, если увидишь, уточни, пожалуйста, всё ли в силе.       – Может, у него что стряслось? – Нахмурился Хвост. Северус при всём том, что затеял с ним мелкое пакостничество, к работе относился очень ответственно.       – Почём я знаю? Он просто написал, что его не будет, ничего не объясняя. И больше на сообщения не реагирует. Что я должна думать? Или мне за ним бегать? Понятия не имею, ни где его искать, ни что там у него… Если не отправит в срок, скажу Агнесс, надо бы ему сюда допуск закрыть, хотя ей для этого переноситься… В любом случае, мне проще будет нанять другого зельевара.       – Я понял, я ему передам, если увижу.       – Спасибо, всего доброго, – сказала ведьма и прервала связь.       Питер задумчиво почесал затылок. В общем, это было не его дело, и ничего не должно было бы сподвигнуть его на поиски Снейпа.       Кроме любопытства.              В лабораторию снова пришлось пробегать в форме крысы – он не знал, как снимать те чары, что ставят эти зельевары-параноики, но не то, чтобы его это могло остановить при наличии приличной щели внизу двери – он же не садовый вредитель. Во флигеле, ожидаемо, Снейпа не оказалось, больше того, на столе был тонкий слой пыли – стеллаж с ингредиентами был от этого как-то защищен, но не обычно пустая рабочая поверхность. Сейчас на ней стоял ящик, почти полностью забитый флакочиками, а рядом был пергамент – список зелий. Большинство было вычеркнуто, только один пункт, «Восстанавливающее 24ст.фл.», видимо, был невыполнен.       «Гарри, ты там спишь?» – Спросил Питер.       «Нет, просто не знаю, что сказать. Как-то это странно. Доварил бы и отправил, это же всего один котёл, и зелье простое. Вместо этого не появляется, вон – пыль собралась. Он так раньше не делал.»       «Да, я тоже думаю, что это странно.» – Задумчиво протянул Питер. Привычка разузнавать, где что, въевшаяся под кожу за годы в Хогвартсе и весьма сильно укрепившаяся этим летом, прямо-таки подзуживала выяснить, где он.       «Слушай, я мог бы спросить у Джима, не знает ли он, где живёт Эванс, которая, вроде как по соседству со Снейпом… Но ты, наверное, в курсе?»       «Да. Тот же город, где я бывал прошлым летом. И где Снейп живёт, я тоже знаю. Мили три от кофейни. Могу и поближе аппарировать. Думаешь, стоит?»       «Думаю, да, только под отводом глаз.»       И они аппарировали, как только выбрались на улицу.              Квартал у Снейпа был мрачным – таким, как Гарри его и помнил. Сам дом Снейпа ему не составило особого труда найти, он знал, как пройти от речки. Когда он к нему приблизился, подумалось, что и Питер вряд ли бы пропустил, если бы сюда добрался – на крыльце дома сидел, уставившись невидящим взглядом в пространство, мужчина, черты лица которого были настолько похожи на черты Северуса, что усомниться в том, кто это, было тяжело.       – Здравствуйте, мгм, мистер Снейп? – Нерешительно поприветствовал его Питер, мысленно поздравив себя с тем, что был дома в сравнительно приличных для магглов штанах и рубашке.       Мужчина перевёл на него рассеянный взгляд.       – Чего нужно? – Спросил он сухо, безразлично.       – Я… По поводу Северуса. Его спрашивают с работы. Не знаете ли Вы, где он может быть?       Снейп на это колко, зло рассмеялся. Татуировки запекло не только от сильного, какого-то странно отрешённого чувства грусти, но и от злости.       – С работы? Эти самые, что ли? Неужто, гадёныш связался с такими же бездушными, что денёк не потерпят? Здесь он, дом громит и орёт, проклиная магглов. Нас, я так понимаю. На пол ярда к нему не подойти…       Питер, да и Гарри, услышав это, весьма удивились.       – Простите за вопрос, но… Что-то произошло?       – Он притащил какую-то новую бодягу, и Элли немного поправилась. Она снова смогла подолгу ходить, а вчера вот, собралась, да в магазин пошла. Её сбила машина, сразу насмерть. Лучше б дома сидела…       Кулаки мужчины при этих словах судорожно сжались.       «То есть, у Северуса кто-то умер?» – Подумал Питер.       «Эйлин. Его мать, – ответил ему Гарри, пытавшийся осознать, что женщина, годами справлявшаяся с родительским проклятием, умерла столь… обыденно. – Она была проклята, потому у неё часто был упадок сил. Северус, видимо, варил ей что-то. Теперь Тобиас винит его в том, что она вышла из дому, а Северус, похоже, винит весь мир.»       Питер не стал уточнять, откуда Гарри знает такие подробности. Просто запомнил на будущее.              – Так что тебе? – Тем временем спросили его.       – Ничего, полагаю, это не срочно, – ответил Питер. – Мои соболезнования. Может, хм, нужна помощь?       – Помощь? – Вскинулся Снейп. – Какая от вас может быть помощь, ведьминские отродья! Уж похоронили, что теперь помогать? Даже помянуть не смогу по-человечески ещё месяц. – Он сплюнул. – Иди-ка ты лесом, мне и сынка здесь с головой…              Питер от такого напора немного попятился.       «Пойдём?» – Неуверенно спросил его Гарри. На самом деле, если Снейпы горюют не вдвоём, а по отдельности, да ещё и злые друг на друга, помощь могла бы быть не лишняя. Хотя не Питеру силой с Северусом меряться – вряд ли он способен будет его унять. Но Северуса было жаль, и Гарри думал, может, его можно как-то поддержать? Несмотря на то, что Питер ему не самый приятный человек и вряд ли его желали бы видеть…       «Да, наверное. Не прибьёт же он батю? Даже, если у него будет от потрясения выброс, больше двух он не потянет, если рядом при этом будет отец, сюда аппарируют авроры. Не пропадут, а там, может, им вдвоём будет легче смириться с потерей…» Уверенности было не много и у Питера, однако он принял за лучшее всё же попрощаться и уйти, чтобы после аппарировать домой.              Там он забрал из зельеварни ящик, отлевитировав его через окно на улицу – благо, открыть и закрыть его изнутри чары не мешали. Уж двадцать четыре флакончика Восстанавливающего у него найдётся добавить.       Зелья он в аптеку отнёс. О смерти в семье Снейпа сказал. Работа, что ожидала его внимания, к сожалению, за то время, пока он бегал, никуда не делась.              Они встретились с Северусом ещё через два дня – до учебного года рукой подать. Питер думал уже зайти к нему снова, Гарри думал о том же, но каждый раз что-то удерживало. Снейп вряд ли способен предположить, что это не из злорадства. Так бывает, когда при встречах люди скорее враждуют, чем отлично ладят – в добрые намеренья не верится. Вот, снова из аптеки спросили, вечером заглянет по поводу…       Северус пришел сам, аппарировав, вопреки обыкновению, не сквозь защиту, отлично пропускающую его магию, а на порог, и постучавшись. Питер очень удивился.       Посреди вересковой пустоши, на которой стоял дом колдуньи, на фоне синего неба, тёмный силуэт Снейпа выглядел особенно печально. Да и сам парень осунулся и потемнел.              – Я хотел бы забрать вещи, – сказал он, не здороваясь и продолжая стоять на пороге.       – Прости? Ты о чём? – Не понял Питер.       – В лаборатории. Я оставлял кое-что из своего. Мне отправили письмо с обещанием уволить, если я не явлюсь. Агнесс, уже, наверное, закрыла мне доступ, но вряд ли она спешила присвоить мои записи.       – Ты проходи, забирай, что тут твоё, но… Мне кажется, здесь какое-то непонимание. Агнесс не появлялась, она перенесётся через три дня, когда мне съезжать. Ты мог свободно аппарировать. Кроме того, когда тебе писали? Я был в аптеке утром, с этой… зубатой геранью. Мне передали новый список зелий и для тебя, сроку до восьмого сентября. Думал аппарировать в Коукворт ближе к вечеру… Тебя не должны были уволить, хотя, конечно, об этом стоит не у меня спрашивать.       Северус, который, будто на автопилоте, быстро шагал по направлению к выходу в сад, запнулся, остановившись у дивана посреди гостиной.       – Что… Что ты имеешь в виду? Я же пропустил все сроки… – Выдавил он из себя, смотря на Питера немного недоумённо.              Питер вздохнул и устало потёр лоб. Глухая тоска Северуса невероятно давила на мозги. Нужно было с начала начинать, а не с середины, ничего удивительного, что тот ничего не понял.       – Послушай, твоя начальница не была уверена, почему ты не явился несколько дней назад. Она спросила у меня, где ты можешь быть. Я был у тебя дома, говорил с твоим отцом. Узнал, что у вас произошло, я… тебе сочувствую. Сказал об этом в аптеке и отдал то, что им там нужно было. Ты пропустил пару поставок ингредиентов – но «сёстры» решили тебе просто за помощь с ними не платить, без последствий. Они, конечно, циничны и им важно, чтобы товар всегда был, но вполне способны не трогать тебя пару дней. Ты можешь продолжать с ними работать, по крайней мере, я так понял, тем более, что Агнесс всё ещё на континенте и им наличие помощника критично. Никто не мешает и уволиться, просто обсуди с ними.              Северус продолжал смотреть на него странным взглядом.       «До меня тоже не сразу дошло, что отец меня кинул, не один день понадобился. Наверное, он просто не соображает нормально после потери.» – Подумал Питер, и попытался заново, подозвав Северусов свиток, лежащий рядом на столе, чарами, и передав ему.       – Вот. Это следующая партия, отправлять можно и из школы. Если хочешь отказаться, просили уведомить числа до третьего. Им, если честно, очень неудобно, что ты на совиную почту не отвечал. Но несколько дней подумать у тебя ещё есть, если что.       Северус молчал.       Питеру тоже больше было нечего добавлять. Может Гарри бы что сообразил, но сейчас его здесь не было.              – Ты со всем этим бегал? – Спросил Северус. – И почему они без скандала взяли неполную сборку зелий?       – Беготни минут на пятнадцать было, тем более, мой выходной. – Пожал плечами Питер. – А Восстанавливающее я добавил, даже твоей варки – только дурак, вообще-то, выливает нормальное зелье ради пакости. Если очень хочешь, могу и остальные тебе вернуть – наверняка, большую часть из этого списка закроют. Но, вообще-то, я тогда жду, что ты мне за них деньги потом отдашь. Мою работу ты в прошлый раз действительно уничтожил.       В этот раз Питер всё же почувствовал некий проблеск чужого удивления. И даже смог его правильно интерпретировать.       – Не такой уж я и муд.к без понятий о семье, вообще-то, – буркнул он. – Ещё я видел, вы там с отцом не очень хорошо мирились. Если совсем край – диван сам видишь где, до Хога ерунда осталась, я не буду возражать. В холодильнике пирога целых три, с запасом сделал, бери. Один бате закинь, он по виду тоже в чёрной печали. Мне бы ещё поработать… Захочешь поговорить, стучи через пару часов, я у себя буду.              С этими словами Питер махнул Снейпу на прощанье и пошел в комнату. Он почувствовал малодушное облегчение, когда за ним захлопнулась дверь – чужая скорбь перестала так сильно действовать. Возможно, стоит поменяться с Гарри. Тот и к Северусу лучше относится, и с бумагами при таком давлении, может, всё же справится.       Как же он надеялся, что дар эмпатии когда-нибудь наконец застопорит развитие – так и поймешь, почему колдуны, бывало, посреди леса в башнях без входа жили.              Последние несколько дней Северус почти не ел – кусок в горло не лез, приходилось иногда давиться через силу.       Пирог Питера был по виду точно таким же, как пироги Лили, которые он помнил с детства. Того детства, когда отец был… нормальнее, а мама просто была. Жаль, что вкус совсем не чувствуется, он вспомнил бы его сейчас с радостью.