***
Будучи весьма любознательным человеком, Северус прекрасно знал о том, что одно и то же проявление, особенно в магии, часто может быть получено разными методами. Если бы ему понадобилось поменять свою внешность, чтобы выглядеть как кто-то другой, он, имея доступ на чёрный рынок, безусловно, сварил бы себе Оборотное. Но ещё он мог воспользоваться рядом косметических зелий более узкой направленности, изменяя рост, пропорции тела, цвет кожи или мелкие черты лица, вроде толщины губ – главное, правильно разобрать дозировку, дабы придать себе максимальное сходство с другим человеком. Имей Северус другие склонности в магии и разбирайся в других отраслях лучше, чем в зельях, он воспользовался бы чарами с подобным же эффектом или самотрансфигурацией, гламуром-иллюзией, полноценным артефактом, искажающим восприятие или «твёрдой иллюзией», даже чем поинтереснее. Ведь существуют, хоть и очень редки, маги, способные к метаморфизму, прикладной химерологии на человеке или те, кто с помощью одного только очарования заставляют видеть желаемое. Так что Северус не обольщался, объяснений странностей Питера может быть немало. Да ещё и он носит скрывающие амулеты: Северус, что не особо хорош в анализе ощущений от чужой магии, а Питера чувствовал очень слабо, никогда не мог сличить, не менялось ли что-то в его силе в разное время. Тем более, это стало интересным уже после того, как второй Питер надолго «пропал». И всё же, собрав за весну и лето 80го немалое количество специализированной информации, Северус ко времени свадьбы Марины вычеркнул из списка почти все из возможных причин «раздвоения». Зачем он вообще этим занимался? Скучал по одному из Питеров и захотел его назад, но пытался учесть, что тот мог практиковать нечто незаконное с этим занятным побочным результатом, а мог быть и впрямь психом, не в шутку. С таким нужно понимать, как не сделать хуже. Он захотел понять, когда осознал, что ему не всё равно. Северус наблюдал странности Питера не первый год. Уже один этот факт делал одержимость и различные техники «аватара» крайне маловероятными – управление мага чьим-то телом выкачивало у этого тела ресурсы. С частотой появлений «другого Питера», которая была в 79м году, это должно было свести в могилу за месяц, а прямая одержимость потусторонней сущностью и вовсе, разрушала тело из-за нестабильности, создаваемой конфликтом энергий. Так что это всё Северус всерьёз не рассматривал, тем более, что «другой Питер» всегда себя именно как Питер и позиционировал, не выходя за рамки повседневного поведения. Формирование полноценной маски-субличности – вот, что отлично вписывалось в когда-то виденную картину, но против подобного был другой неоспоримый факт: эмпат с таким не справится. Менталистов с высочайшим уровнем контроля сознания, способных создать нечто столь достоверное, как "раздвоение" у Питера, в мире по пальцам перечесть, да и они его достигали отнюдь не в двадцать один год. Северус вынужден был признать, что первая мысль, о психологических проблемах, самая вероятная, ведь молодые эмпаты и впрямь легко подвержены психопатиям, маниям и депрессиям. Только, насколько мог разобраться Снейп, это должно было бы проявляться по-другому. Исследования сознания у магов по теперешним временам запрещены, но он всё же смог найти некоторые источники. Из них следовал логичный вывод, что сильные эмпаты, не справившиеся со становлением дара, страдают нарушенной соотносимостью мышления и эмоций – что выливается в биохимически объяснимую симптоматику шизофрений, то бишь, навязчивый бред. И в крайность биполярного расстройства. С чем плохо было у магов, так это с документированной статистикой по девиациям, потому Северус во многом обращался к маггловским источникам – и плевался. Начать можно было с того, что в Америке и странах Европы протоколы для постановки диагнозов в психиатрии были разными, создавая неразбериху, а закончить уже тем, что в Штатах с «чистыми данными» огромный напряг… Северусу было вполне очевидно, что симптомы при диагностированной шизофрении вроде «мои мысли слышат или комментируют» и «в мою голову вложили мысли или вытащили их» – реакция на недостаточно филигранно исполненные Обливиэйт, Конфундус, Империо или что ещё из этой группы. Тем более, судя по прочитанному, на магглов они действуют куда сильнее, а последствия после единичного неквалифицированного вмешательства могут проявляться всю жизнь. При этом, такие симптомы, как у Питера, магглы пока не выделяли в отдельный диагноз по официальной классификации расстройств. О множественных личностях Северус прочитал летом то ли в тринадцать, то ли в четырнадцать лет в популярной маггловской книге – так ему и запала в голову мысль о том, что встречаются люди, у которых при переходе из одного психологического состояния в другое меняются походка, жесты, манера говорить, как и мнения о мире и личные предпочтения. Это тогда напомнило Северусу о переходе в состояние медитативного транса – те же пророки, вещая, сами на себя не похожи – и, что характерно, ничего не помнят постфактум, как и эти описанные множественные личности одного человека не помнят друг о друге. Транс, по некоторым намёкам, у таких людей тоже встречался – а Питер, хоть на глазах у Северуса внезапно в транс не впадал, выдавал что-то вроде предсказания хотя бы в давнем случае с Миртл. В общем, с той книгой и впрямь было сходство, но теперь, когда Северус всерьёз попытался понять… Он нашел всего несколько десятков описанных до 1950х случаев, а потом-то как раз и было опубликовано несколько популярных книг, что потянуло за собой массу поставленных диагнозов (и это смущало в плане достоверности всех новых описаний). В тех данных, в которых он был минимально уверен, прослеживалась некоторая общность в причинах расстройства: наличие травмирующих детских воспоминаний. Питер рос в Лютном, пожалуй… может быть. Судя по маггловским статьям, второе эго предположительно возникало, чтобы лучше основного справляться с какой-то проблемой, а со временем их могло стать больше. Логика Северуса находила пару мелких нестыковок, но выводы из подобных медицинских статей и впрямь были единственным, на что он мог опираться. По всему, итог был очень печален. Северус – в числе триггеров, которые переключают того Питера, который ему интересен, Питера, с которым он хотел общаться, на «основное» эго Петтигрю, менее интересное. Питер, который ему нравится значительно больше, чем своя основная версия, ещё летом 79го его как-то опасался и избегал, и только со временем начал появляться чаще. Но после того, как он устроил Северусу невообразимую «прогулку» и после того, что между ними было дальше, он исчез вовсе. Северус не предполагал, что тот и впрямь, в отличие от своего «основного» эго, помнит то утро, когда они явно друг друга не поняли, всё-таки мозги у Питера одни, и зелье должно было просто подействовать. Однако, подсознание, похоже, не дремлет – и, едва завидев Северуса, Питер переключается на «основной» вариант даже в тех случаях, если было «не его время». У Северуса был уже опыт (негативный) попытки общения с человеком, к которому привязался, но который всё меньше желал уделять ему внимания – последние пару лет даже до ссоры общение с Лили он скорее выпрашивал, чуть не дойдя до преследования. Согласно трудам по психологии и психиатрии, которые Северус благодаря Питеру всерьёз почитывал в 80м, такое оказалось не совсем здорОвым – да Снейп вообще немало для себя почерпнул из этих книг, и в плане самоанализа, и в плане лучшего понимания менталистики, которой немного занимался. Было бы время, он бы ещё труды по нейрофизиологии посмотрел, но не до того. Ключевая проблема с Питером в том, что, когда Северус осознал некоторую привязанность к другому его эго, было поздно – они много виделись с соседом, пока он не съехал, но не с тем. Как вызвать на диалог не человека, что спрятался в своём доме, а субличность, что спряталась где-то в черепной коробке? Как убедить нечто настолько эфемерное, что рядом с Северусом безопасно и что общению с этой личностью он очень рад? Никто не рискнёт в таких условиях выстраивать более близкие отношения любого характера, это и с обычными людьми требует дикой самоотдачи… Питер игнорировал намёки и быстро соскальзывал с разговора, если он касался неинтересных «обычному» тем – тех, на которые они когда-то говорили. Такие попытки, по меркам Северуса, должны были дать ему понять, что Снейп хочет увидеть другого, что ещё оставалось? Магглы стремились к интеграции множественных личностей в одну, а он хотел иначе! Можно, чтобы та, другая, стала основной? Но при этом Питер не сломался от какого-то шока? Это даже в голове у Северуса звучало некрасиво, но он эгоистично хотел именно этого. Пускай бы Питер всё время был «тем, другим». Или, хотя бы, как раньше. Чтобы иногда им становился, и чтобы от Снейпа не прятался. Тогда, может быть… Но не ломать же ему для этого мозги магией? До сентябрьского случая Северус уже и не думал, что «возврат» столь запавшей в душу версии возможен. Выбросил из головы. Но вот, случайные посиделки, а потом и свадьба Марины, показывают, что другой Питер никуда не исчез. И просто забыть этот факт не получается. Северус хочет новых встреч, но… Возможность заходить к Питеру в гости выпадала впоследствии редко – тот бывал в отъезде, а Северус бывал занят, так что они виделись раз в три-четыре недели – и вновь «не с тем». Каждый раз Северус понимал, что вряд ли застанет его врасплох, это явно ключевая штука – он пробовал прийти без предупреждения, но мало того, что невежливо, так ещё и получалось, что Питера просто не было дома. Каждый раз при встрече приходилось быстро прятать под окклюментным щитом разочарование, что какао предлагает «не тот». Но Питер… не виноват, да, что Северус от него неясно чего хочет и вконец запутался. Что Северус даже не уверен, зачем ему новая головная боль – хотя слова Марины о том, что Петтигрю с кем-то разошелся, скорее радуют, а это уже симптом. Одно хорошо: Питер его не гонит. Осень, зима, весна – чем дальше, тем тяжелее становится жизнь, хотя Северус уже не похож на себя-девятнадцатилетнего, он стал даже ещё циничнее, чем в категоричной юности, привыкнув к происходящему. Пока работаешь в школе, из которой отлучаешься только по выходным и на вызовы Тёмного Лорда, почти не заметно, что творится в магических кварталах и поселениях. Но оно не исчезает: погромы, стычки – те, в которых Пожиратели виноваты и те, в которых нет. Волдеморт в определённый момент всё же начинает откровенно беситься, что на них валят всё подряд – хотя давно уже есть что валить и реального. Ему не нравится, что его имя треплют «без повода» – но он то вспышками нормален, то невменяем и психопатично-непредсказуем. Наверное, потому он даёт людям то, что они себе придумали: накладывает чары, чтобы определить, если кто о нём совсем уж неуважительно отзывается, и устраивает несколько показательных экзекуций, не беря на себя труд скрываться… Для имиджа их партии плохо, когда лидер становится вне закона. Его впоследствии особо впечатлительные и упоминать боятся, впрочем, многих из их компании боятся. Есть за что: во время конфликтов маги «в плащах и в масках» проклинают от души, жестоко и с выдумкой, авторскими и фамильными чарами, пробивая стандартные защиты. Кое-кто из Северусовых соратников двинулся – осенью он узнал, что эти чары они отрабатывают на пленных магглах… его просили их лечить, когда перебрали с тренировкой. Он даже отравлял некоторых, которым помочь не мог – и не знал при этом, что правильнее, избавить от страданий одного и знать, что завтра поймают другого человека, или обрекать его на новые пытки. Он не знал этих магглов и не то, чтобы бесконечно жалел об их загубленных жизнях, но это тоже было из лишних, и неабстрактных «сопутствующих потерь при борьбе за идеалы». Подобное только дополняло разочарование Северуса в «этой стороне». Но сторону он уже, вроде-как, сменил, и даже почти не жалел бы, что он из-за этого – смертник, когда узнают. Не жалел бы, если бы его предательство впрямь что-то меняло вот в таких вещах. Эту ересь с парой-тройкой периодически «обновляющихся» магглов в подвалах творила не разного рода полукриминальная шваль, что начинала прибиваться к Пожирателям последнее время – та, за подставу которой собственная магия Снейпа не текла бы по венам раскалённым металлом. Это были «братья и сёстры» – у Северуса была с ними связь, и, пока не падёт тот, кто её держит ещё значительно крепче изначально закреплённой, Северус никак не мог их выдать, тайный круг он тайный и есть. Он не мог предоставить доказательства против кого-то конкретного официальным властям или кому ещё – не мог назвать имён, он мог только попытаться в одиночку пойти против них, скажем, пробовать напасть, но их больше… Мог делиться крохами информации о планируемых операциях с Альбусом и Аластором, обходя из чар Неразглашения то, на что хватало способностей, и получая откаты. Аластор был на хорошем счету в аврорате. У Альбуса был свой орден. Этого должно было бы достаточно, чтобы схватить хотя бы чокнутых садистов – Северус очень старался, сдавая в первую очередь именно пяток психов. Но время шло, а ситуация скорее накалялась, чем разрешалась. И Альбус, и Волдеморт себе на уме: они хорошие тактики, но Северус отнюдь не уверен в их реальных целях. Снейп теперь обжегся, он видит, что любые слова об идеологии с обеих сторон двойственны – может, там и были зёрна правды, но сейчас оба лидера рассматривают подчинённых только, как орудия. Северуса используют, подбрасывая противнику дезинформацию и наоборот, вытягивая из него даже мелкие обрывки сведений. Волдеморт получает реальный график отлучек Альбуса из-под защиты замка, Альбус узнаёт о возможности передачи магии по меткам, которая всегда выручает всерьёз проклятого «брата». Северусу не нравится ни тот ни другой, ему кажется, что, покуда его не тянет прямой приказ, он не на чьей-то стороне, а против обоих. Ему просто хочется, чтобы Визенгамот сделал наконец свою работу и посадил Керроу, которые и развели эти «тренировки» и которые, напившись, могли проклясть половину маггловской улицы (но Снейп знает, те откупятся, да и давно выяснили, за что Договор бьёт не очень сильно – единичные убийства магглов для него мелковаты). Северус был бы рад, если бы и в аврорате не закрывали глаза на то, что его сотрудники под личинами нападают на Леди Лестрейндж в торговом переулке (но такое было летом 80го – и они сами спровоцировали этим яркое желание у Беллы обучиться более эффективным заклятьям, тогда ей едва удалось сбежать). Северусу всё тяжелее понимать, кто за что борется, и можно ли это как-то остановить. Среди нудной, но полной стресса, жизни школы и в, чем ближе к апрелю 81го, тем всё более пугающей беспорядочной действительности вне Хогвартса, Питер – из редких людей, кого хочется видеть. Если бы ещё «правильный» Питер… Может, Снейп просто пытался спрятаться от своей никчёмной жизни, что рано или поздно оборвётся, как только он упустит щиты. Спрятаться на небольшой кухне за кружкой какао с тем, кто его не раздражает. Рискуя побыть хоть немного без маски рядом с человеком, что стёр себе память, когда узнал то, что означает для Снейпа тюрьму. Северус не знал, как вернуть то – с высоты опыта – беззаботное время, когда такие встречи были ещё теплее. Жаль Снейп не догадывался, что с гриффиндорцами лучше прямо – просто сказать без намёков, с кем хочет поговорить, авось бы сработало. Но после свадьбы Марины он не виделся с «другим» Питером и не понимал, как можно это устроить. Однако он приходил и приходил, пока это не показалось несколько странным, собственно, настоящему Питеру.***
«Мне нужно кое-что проверить» – безапелляционно заявил Петтигрю в середине марта, когда Гарри с сомнением рассматривал обложки двух видеокассет, выбирая меньшее зло. Кассеты брал Питер, и это вновь могло оказаться соплями, а Гарри за древностью фильмов слышал о них мало и не очень-то разбирался. «Проверяй, я мешаю, что ли?» – разрешил Гарри. Пока что он склонялся к фильму с Мэрилин Монро. Если сюжет будет так себе, хоть картинка приятная глазу. «Наоборот. Сегодня, как Северус придёт, поговори с ним?» Если бы Гарри управлял телом, он бы поперхнулся. Неожиданно. «Прости, с какого перепугу? Это же вы договорились о встрече, причём тут я?» «То есть, ты намерен был спрятаться?» «Как обычно», – заметил Гарри. Может, хватит о Северусе? Одного (уже весьма давнего) вечера, с середины которого он самоустранился, хватает, чтобы он опять о нём думал: чёртов Снейп всё так же неповторимо обаятелен, всё так же круто играет словами, и вообще, если стоять к нему слишком близко, опять хочется сцеловать эту полуулыбку. Гарри прекрасно помнит, как это хорошо, и он обманулся, считая, что его попустило. Ну, разве немного. Достаточно, чтобы после свадьбы Марины продолжать избегать Снейпа не из-за обиды на то, что ему дали распробовать сладкого и отобрали, и на недоверие, на безразличие, не из-за абстрактного «так будет лучше», а для себя самого. Он боялся, что опять наломает дров, соскучившись, или оттого, что из-за фраз о «щенках» кулаки чешутся. «Я тут подсчитал. Смотри, мы со Снейпом пересекаемся с той же частотой, что я захожу к твоим родным – и то, в половине случаев Лилс не чаи гонять зовёт, а о помощи просит. Луни я последнее время только в Ордене и видел, а Бродяга звал меня на пиво один раз за всю зиму. В то же время, Грету я кофе угощал трижды, с Дангом зависал перед Рождеством, и вот, он на днюху позвал, С Метью мы тусим после каждого закрытия дела…» «Не улавливаю, ты жалуешься на недостаток общения со старыми друзьями или наоборот, недоволен тем, что по временам разборок Флетчеру хватает духу кутить, а Грета считает нормальным совмещать деловые и приятельские посиделки в Лондоне?» «Ни то, ни другое. Какой недостаток общения? Ты-то никуда не денешься, если тебя попросить выбраться из зазеркалья. Я к тому, что большинству моих приятелей хватает со мной встречаться раз в два-три месяца, как новостей набирается. Никто не рвётся по своей инициативе меня часто куда-то вытаскивать, даже Сири, зато Снейп вдруг зачастил.» «И? Может, ему больше всех общения не хватает?» «Двадцать минут рассказа о доставучих студентах, десять – о казусах в судах, пять – совместного ворчания на вездесущую бюрократию. После чего ещё минут сорок мы не можем подобрать темы для разговора и в основном молчим, думая каждый о своём. Ни намёка на то, что у него какие-то личные проблемы или что-то вроде…» «То есть, по-твоему, если он не рассказывает, их нет?» «По-моему, ему с головой хватает видеть меня в два раза реже. Но он всё равно приходит так часто, как у нас совпадают выходные. Может, он пытается застать тебя?» «Мы говорим о Снейпе? Он слегка социофоб, в его понимании это нормальное приятельское общение. Вам сложно долго говорить об увлечениях, ты плохо разбираешься в его сфере, а о своей молчишь. Когда живешь вместе, можно просто пересекаться ненадолго в гостиной, но ему кажется, раз специально встретились, сразу уйти, выговорившись, вроде не хорошо.» «Ну вот и заценим разницу, вы в прошлый раз, когда виделись, куда больше получаса трепались!» «Очевидно, разница будет. Я не привык держать язык за зубами, когда подначивают. Интересы у нас куда ближе. Но ты говорил, он сюда часто заваливается в джинсах, я полвечера буду стараться не думать о его заднице, только расстраиваться. Не, в твоей просьбе никакого смысла для таких жертв, давай уже фильм смотреть.» «Обожди, смысл есть. Помнишь, в прошлый раз он чуть раньше пришел и дверь ему открывал ты? Он сначала был рад, но уже когда общался со мной, наоборот, грустил. Если он так по-разному к нам относится, и помнит о тебе так долго, может, это что-то да значит? Тебе не интересно, что именно?» «Бл., Пит, какая разница? Я с ним как не поговорю, всё не в лад, полшага вперёд, два назад! Он умудрился меня унизить на свадьбе Марины, даже не зная, что это делает!» Гарри включил бы фильм, но Питер решил по-другому. Последнее время он взял моду курить, когда пытался собраться с мыслями, так и сейчас, обулся, призвал пачку сигарет, и вышел на улицу. Гарри не нравился дым, но и его тоже немного успокаивало. По теперешним временам это было не лишним, новости становились всё новее – мир в прошлом оказался слишком непредсказуемым. Они с Питером, оказывается, должны сделать Поттерам ещё два пакета документов в довесок к уже заказанным – потому что неясно, какие понадобятся, и заклясть амулеты наново. Что до предательства Хвоста… У него нет желания идти к Волдеморту, его верность Альбусу абсолютна – магия. Снейп, уже, судя по всему, шпионит на две стороны, а значит, странно ждать от Альбуса приказа… Хотя, от Альбуса всего можно ждать. Да и, пусть жизнь немного отдалила Мародёров друг от друга, не настолько, чтобы Хвост бежал их предавать банально обозлившись. Гарри бы уже грешным делом подумал, что он что-то сломал, но браслет не темнел, наверное, не время? Питер просто живёт, как раньше, пусть и с чуть большей осторожностью – она сейчас важна. Вот, Северус ему подозрителен... «Это ключевое, – сказал Петтигрю вдруг, когда закончил курить. – Снейп не знал, что его слова могут иметь настолько большой эффект, ведь мне их с Джимом разногласия прекрасно понятны. Не суть! На свадьбе он вёл себя нетипично воодушевлённо рядом с нами, и всех различий – это то, что ты там был. Потом и впрямь в гости зачастил. Когда-то он пытался говорить со мной о том же, что и с тобой, но быстро понял, что это бесполезно. Но что, если ты его чем-то сильно зацепил, и, опять заметив тебя, он ищет вновь?» «Ты сошелся с Аланом и теперь видишь во всём романтику? Пересмотрел мелодрам или ударился? Ну же, убеди меня в том, что у нас с Северусом было что-то, о чём я не знаю. Да такое, чтоб на фоне полутора лет, когда он, считая нас одним человеком, относился к тебе ровно, и при этом две встречи со мной – с огромными интервалами – могли, как ты говоришь, цеплять? Северус от меня ничего не ждал, и, когда мы переспали, ему было страшно даже подумать о вариантах, я, знаешь ли, почувствовал. Я не стал каким-то исключением для смены приоритетов. Чтобы не травить нам обоим души, исчез с горизонта. Снейп помаялся немного, и успокоился. На этом всё, наша с ним история закончилась. В детстве мне казалось, что любовь можно заработать – долго доходило, что нет, нельзя. Нельзя купить, создать из ничего или добиться, любыми методами, – максимум, на тебя обратят внимание, а там уж как будет. Даже магия бессильна, заставляя желать или поклоняться, но не любить. Подделка, вот что получается, болезненная навязанная зависимость, меня таким почти подловили, и мне столь не понравилось, что я пообещал себе никогда и не думать о том, чтобы кого-то в отношениях принуждать. Так что это всё довольно логично, мне вообще не следовало с ним спать. И, ясное дело, он, в свою очередь, не мог бы потом влюбиться заочно. Ну заметил он «отклонения» у тебя на свадьбе Марины, поболтали, и что? Он всё такой же тебе приятель, если мы ему и интересны ещё чем-нибудь, то только из-за того, что его привлекают загадки. Это по моим меркам около месяца прошло после того дня, а у него – все четыре, серьёзно, Питер, столько времени искать меня в тебе? Да ему просто приятно поговорить с тобой. И со мной, но на нет и суда нет, не может у него быть велика печаль, оттого, что я – не ты!» «Я не утверждал, что он в тебя влюбился. Я говорил, что эту самую печаль как раз бы оценить, потому что она есть. Он может хотеть увидеть тебя – и только, хотя и романтический интерес исключать не стоит. Время решения Снейпом загадок давно прошло – летом 79го он задавал нам всякие странные вопросы, сделал выводы и успокоился. Потом, весной был ещё заход – и он снова успокоился, это не то, сейчас ему нужно что-то ещё. А про четыре месяца всерьёз говоришь ты, который его Мерлин знает сколько после Хога не видел и всё равно не мог забыть, да и сейчас, пока вы столько же не пересекались, за исключением осени, явно не совсем перегорел?» «Я его в школе уже любил, это же совсем разные…» «Да-да, и я других таких уникумов больше не знаю. Разве Джима, который в Эванс втрескался в четырнадцать и весьма надёжно. Но и Снейп твой тоже не из нормальных, и у него это как-то странно работает! Он же за Эванс больше бегал после того, как они поссорились, чем до, хоть и без толку! И долго бегал! Ты, может, и прав, что никто не влюбляется заочно, зато, если что-то было, можно успеть это осознать даже, когда человека рядом нет. Ладно, в нашей-вот ситуации это было бы странно, потому что я ему точно не нравлюсь, но мало ли, вдруг и впрямь по тебе скучал. И, как увидел снова, призадумался? Или здесь что-то другое, и… Чувак, я серьёзно, мне нужно лучше понимать, что ему надо. Именно ты его интересуешь? Так просто совпало, и дело не в этом? Он пытается улучшить наши отношения потому, что хочет какую-то услугу? Что мне делать, посылать его на ровном месте на всякий случай? Возвращаясь к вопросу, покажись ему ты!» «Ещё немного предположений о его симпатиях, и мне захочется выпить…» «Я как раз за попытку проверить, потому что ниф.га не понятно, остаются предположения! Просто чувствую, что неспроста! И, кстати, нет, я не сошелся с Аланом. Пока что. Но, если он напишет, я рискну, да, в четвертый раз, даже, если мы опять побудем вместе месяц и разойдёмся на два, в него есть за что влюбляться раз за разом. Да, потому что у меня нет желания страдать на ровном месте, и я отношусь к этому проще. По-моему, это нормально – брать от жизни хорошее. Потому я и не понимаю, неужели, если окажется, что я прав насчёт Снейпа, ты будешь продолжать его игнорировать?» «Да что мне ещё делать? Ну, допустим, он рад со мной трепаться о теории чар. Мне разговоров быстро станет мало, неужели не ясно? Я честно пробовал с ним дружить, но закончили мы в постели – и он был не рад!» «Съехал при этом больше, чем через полгода, значит, не так уж ему было критично. Может, тебе не стоило пытаться стереть память, а ему просто нужно было больше времени, я не знаю…» «О, а именно времени у нас необъятное количество! «Я ему на самом деле нравлюсь» – это, если глянуть со стороны, наоборот, самый кошмарный случай в перспективе! Который из вариантов событий ты считаешь достаточно романтично-прекрасным? В котором я забью на порядочность и начну водить его на свиданки, обеспечивая тебе горячую память? Будешь третьим лишним? Мы не сможем делать, как с Аланом, это мне нет прямой необходимости управлять телом единолично, даже во время ритуалов – я принял за лучшее оставаться наблюдателем или отсутствовать. Ты не уходил даже, когда я делал артефакты, и, если бы ты не сказал, я мог вообще не узнать, что у тебя был постоянный партнёр, к которому ты относился с большей щепетильностью. Но тот же визит к Альбусу, или к Поттерам, где есть второй я – не те случаи, когда мы можем быть в одном теле, и, как только я свалю в зеркало, ты всё вспомнишь!» «По-твоему, мне до воспоминаний о сексе, когда я разговариваю с Альбусом? Я рад, что он больше не предлагает мне шпионить за Пожирателями, хоть и не знаю, кому обязан тем, что меня к этой мысли перестали подводить и довольствуются другой информацией, но встречи треплют нервы и без того! Ты научился проскакивать лишнее, я тоже смогу, если нужно. Я впервые тр.хнулся в пассивной позиции в четырнадцать лет, я забил считать, сколько за два года до Алана было случайных людей, с которыми я просто получал удовольствие, меня сейчас можно назвать кем угодно, кроме ханжи. Если у вас и впрямь может быть что серьёзное – разрешаю развлекаться, у меня нет больше с ним ни соседских, ни деловых отношений и вряд ли я буду так сильно скучать, не видясь со Снейпом!» «Вау, спасибо за благословление, реально считаешь это самым большим этическим затыком? Если я промолчу о себе, он будет думать, что я – это ты, расскажу ему всё – и что смогу предложить? Обождать пятнадцать ЛЕТ, пока мы встретимся в моём времени, где я – во всём виноватый Поттеровский щенок? Какой псих согласится столько ждать? Я больше скажу, НЕЛЬЗЯ столько ждать, нужно жить, пока живешь, вдруг «потом» просто не наступит? У Северуса будут женщина и дети, да, я ревную, хотя у меня на него никаких прав, но зато меня радует, что у него нормальная жизнь. В которой не до меня, это факт!» «Да ты логичен донельзя, мистер-нужно-жить-пока-живешь, до октября больше, чем полгода, можно и не один раз успеть сойтись и разойтись, но ты откажешься от любой попытки даже, если и вправду Снейпу нравишься? Уже, несмотря на твои прятки?» «Но нет же никакого и близко намёка, что я ему нравлюсь! Может, ты переутомился со своими «часто заходит в гости»! Зачем он ходит, знает только сам Снейп!» «Прекрасно, всего полчаса объяснений очевидного, и ты наконец согласен попытаться выяснить, что ему нужно!» На этот раз за сигаретой потянулся Гарри. Да уж, поговорили. Постояв в саду ещё немного, наблюдая за закатом, он вернулся в дом, сварил им кофе и поставил наконец кассету. Предположения Питера казались абсурдными – разве же дружба с Гарри давала Северусу что-то, что не может дать дружба с Питером? На экране иронично-пафосно обстреляли катафалк, когда пламя в камине вдруг взметнулось. Было открыто заранее – и через пару мгновений появился Северус, аккуратно переступая, чтобы не нанести золы на ковёр. Гарри так спокойно выходить до сих пор не умел – его всегда норовило сбить с ног. Ловушка осталась в спальне – семь вечера за перекурами и перепалками неожиданно наступили, а может, Северус пришел чуть раньше. Питер, будто читая мысли Гарри, тут же сказал «не сметь» и «обождать», иначе, едва Гарри пойдёт за зеркалом, он тоже в него переселится, рискнув оставить тело без души. Поттер мог и просто зависнуть рядом с телом, да и не верил, что тот выполнит угрозу, но и впрямь не ушел, ему же не пять лет, чтобы играть в кто-кого-переупрямит. Северус поприветствовал его, почистил себя от золы одним изящным пассом и опустил на журнальный столик пару упаковок горького шоколада. В своём времени Гарри его не любил – но в этом теле наоборот, вкусы были другими. У Северуса оказалось отличное настроение, а Гарри не знал, что сказать. Не верилось, что сейчас последует двадцать минут рассказа о студентах. – М-м… Ты проходи, я сделаю напитки. Извини, не рассчитал время, – махнул он в сторону кресел и дивана, вопреки обыкновению развёрнутого к стене. Туда Гарри проецировал через авторское зачарование маггловской техники картинку. Северус, тихонько хмыкнув, оценивая чёрно-белый кадр, где в гробу были рядами уложены бутылки с алкоголем, к удивлению Гарри, присел как раз на диван и спросил: – Досмотрим, потом по кофе? – Эм, ну… Он, честно говоря, не так давно начался, я сильно не рассчитал. – Ладно, зато я мало пропустил, – пожал плечами Северус, легко приподнимая бровь и будто приглашая Гарри включить запись. «Вау. И это скептик, которому я предлагал что-то глянуть трижды. Ты ещё сомневался, что он ведёт себя нетипично? Никаких намёков на бОльшую симпатию, чем ко мне, да?» – Ты же не любишь кино? И говорил, что это всегда слишком надуманно. – Сказал Гарри растерянно, садясь рядом. Он поёрзал: между ними больше фута, но показалось, что устроился слишком близко. – Ну, ты же сейчас смотришь, может, в этом что-то есть… Нужно иногда пробовать что-то новое. – Хмыкнул Снейп, продолжая смотреть на него чуть выжидающе, и Гарри, которого подъюживал ещё один голос в голове, взмахом палочки запустил запись. – Мало ли, что я смотрю, вдруг мелодраму с Кларком Гейблом? – ответил он из духа противоречия, и услышал бархатный смех, который, как ему казалось, почти забыл, как и о мурашках, которые он провоцирует. Северус заметил, что понятия не имеет, о чём он – впрочем, странно было бы, если бы знал. Из них троих внимательнее всех смотрел Питер, потому что мысли Гарри и Северуса отвлекались друг на друга. Это, однако, не мешало Снейпу каждые пару минут вставлять комментарии. От этого было ещё смешнее смотреть: порой реакция Северуса, которую он при Гарри не стремился контролировать – просто нечто. Приходилось ему напоминать, что на то она и фантазия постановщиков, чтобы гангстеры были карикатурными, а герои – невероятно удачливыми. И профессионально бегали в платьях и на каблуках, да – Гарри, с высоты собственного опыта, мытарствам «Джо и Джерри» сочувствовал, при всей наигранности, кое-что и впрямь было похоже на то, как он себя ощущал Эмбер. К середине, правда, ребята сделали по какао и разговаривали, отвлекаясь – всё-таки что-то от мелодрамы было. Но Гарри рад, что досмотрели – то, как Снейп поперхнулся комментарием на концовке, бесценно. Этот вечер был приятным – без всяких «но», и Северус так улыбался, что у Гарри не повернулся язык сказать что-то другое, кроме «конечно» на какое-то подчёркнутое «Мы же ещё увидимся?» – и согласиться с тем, что в другой раз фильм выберут тщательнее. Северус ушел, а голова не переставала гудеть от мыслей – конечно же, это не было похоже на свидание, просто кино и… Конечно же, Северус заходил, как приятель… Питер сказал, что вели они себя как раз похоже, и им стоит разбираться без него – его на следующей встрече и близко не будет, раз уж Гарри сам с большим энтузиазмом за неё договорился. А не захочет – так пусть Гарри Северусу что-то скажет, потому что всё-таки очевидно, ему он и впрямь рад больше, чем Питеру. Чёртов Питер подначил Гарри тем, с кем именно Снейп предпочитает пробовать новое. Чёртов Питер, он взорвал Гарри мозг, и теперь не удаётся выбросить из головы робкие мысли вроде «что если?»… Они так долго не виделись до этого… Нет, похоже, Снейпу просто нравятся встречи, без подтекста. По меркам Поттера, который живёт в основном вне Англии и «празднуя», они встречаются часто, но объективная реальность такова, что, когда проходит ещё три совместных вечера, уже середина июня, каким образом время несётся с этой сумасшедшей скоростью? Ни одному из них не до гостей с ожесточившимся противостояниям фениксовцев и Пожирателей, хозяева спрашивают с них очень много, а есть ведь ещё работа… Гарри не знает, что там Питер первый раз усмотрел в их поведении, но Северус ведёт себя как когда-то, дружелюбно, и только, чёрт, то, что он – натурал, известный факт, а самому Гарри стоит усилий держать себя в руках. Да и вообще, они разговаривают о ерунде – или о магии, никогда о личном, никогда о серьёзном, никогда – о планах, Гарри нравятся встречи, но он не думает, что они и впрямь значат для Северуса что-то особенное. Но у него больше совсем не получается послушаться своей же логики, Северус – как наркота, чем больше встреч, тем невозможнее отказаться от следующей, и Гарри не хватает духу, когда ему улыбаются. Империусу Гарри умеет сопротивляться, а этой улыбке – нет, вообще никак. Впрочем, он единственный, кто её в 81м видит, подавляющее большинство знакомых магов уверены, что Снейп невозмутим примерно… всегда. Северус и впрямь не уверен в том, чего он хочет от Питера – теперь, когда ему вдруг везёт, и всякий раз как раз тот, кто нужен. Этот Питер оказывается не совсем таким, как Северус его придумал в своём воображении на основе старых воспоминаний. Он, зараза, ещё лучше – остроумен, очарователен, открыто-прямолинеен, и у него очевидно есть ещё очень много граней, которые Снейп не знает. Будто не было этих полутора лет «нормальности», за которые о нём можно забыть. Сейчас, когда он не стремится исчезнуть, Северусу хорошо на этих посиделках, хорошо, но мало, это быстро становится очевидным, потому что каждую новую встречу он начинает ждать сразу, как уходит. Он поддерживает вдруг сложившуюся традицию «вечера кино», когда они смотрят даже по два-три фильма за раз. Внешне Северус выражает недоумение по поводу юмора у Монти Пайтона и несуразности «мило пищащих» роботов. Наблюдает с лёгкой усмешкой за чудаковатым Чаплином и болезненно грустно – за историей Майкла Карлеоне. Его другу не нравится, не потому, что фильм плохой, а потому, что «в большом мире» неспокойно, и он предпочитает смотреть истории «полегче». По той же причине он скорее выберет рисованный мультик, чем достойный триллер или ужас – и они с Северусом сходятся на классике вроде экранизаций Дойла и Гарпер Ли. На самом деле Северусу начхать на сюжеты, он наслаждается компанией – а после встреч препарирует набрасывающиеся на него сомнения, генерировать которые горазд его изобретательный разум… Он боится, что, если ошибётся ещё раз, это будет последняя ошибка в общении с этим человеком – то, что есть сейчас, вновь просто исчезнет. Оно и так может то пропадать, то появляться – да-да, никто не обещал Снейпу, что полоса везения будет длиться долго, по правде, он никогда не знал, какого Питера он увидит за следующим разом. Северус, кажется, всё же уверился, чего хочет, но понятия не имеет, как себя вести, оба Питера – это же один человек. Да и есть ли у него право вообще такого хотеть, с его поводками, с его характером, с тем, что он убийца..? а ведь с чужой психикой нужно аккуратно. В середине июня, когда ему наконец удаётся хоть на пару часов выбраться из-под завалов бумажной отчётности по случаю сессии, фильм он едва ли запоминает, наблюдая исподтишка за своим другом – всерьёз соскучился. Из-за просмотра нескольких детективов подряд, они засиделись очень допоздна – и под конец Питер задремал. А Северус боялся лишний раз дёрнуться, чтобы подольше не разрушать момент. Потому что бывший сосед постепенно сполз ему на плечо, и так и устроился. Гриффиндорства Северус достаточно насобирать не может, и думает, что в следующий раз нужно взять с собой пива. Он полагает, что теперь оно могло бы им зайти очень удачно для него. Следующий раз отменяется – Питер даже не присылает ему записку. Камин его дома пропускает Северуса ко времени, но хозяин отсутствует – а сегодня ох как есть, что ему высказать. На завтра, закончив наконец недельное упорядочивание всего после учебного года, он проверяет снова – с тем же пугающим результатом. Очередной день у Снейпа – начало долгожданного отпуска хотя бы от дел школьных, но он не находит ничего лучше, чем торчать у Питера дома, волнуясь.***
Они ненавидели, ненавидели такие заказы. С Мириам особо не поспоришь – знакомые знакомых вот уже который год выручают, как источники информации о многих магах, но… Ввезти что-то в Британию и не подставиться аврорату – это одно, а вот, наоборот, доставить что-то из местных запрещённых артефактов в какую-то ж.пу мира... Питеру четырежды такое поручали, и никогда не было просто. В этот раз даже при наличии нелегального туда-обратно портала пошло плохо, потому что доставь артефакт в Афган, передай определённому сквибу-моджахеду, найди его, для начала! А там, бл., как раз переделка, выбираясь из которой, Питер портал попросту провтыкал. Сказал бы, где он видал тех британских Лордов, у которых интересы простираются так далеко, чтобы вмешиваться в чужие войны, будто своих мало! Так и задумался бы, что зря ввязался в «честный бизнес»… Но за последние три года он видел, как заканчивали менее полезные Альбусовы пешки из Лютного, которым досталось то, что должен был делать Питер – и предпочитал закидоны Мириам. Всё же, такие задания – большая редкость, просто в этот раз их подстрелили из банальной маггловской винтовки, вот и злятся. Нет у Питера столько магической силы, чтобы долго и хорошо держать высшие щиты, помогающие от пуль. И приходится ждать, пока лечебные чары подействуют до того уровня, когда безопасно дёргаться с места, где могут хоть немного помочь. Родная Британия тоже встретила неприветливо – не успели они аппарировать с побережья, куда любезно подбросила Шерри, домой, как пришлось уклоняться от каких-то удерживающих чар! Гарри, перехвативший управление телом, быстро ориентируется и ловко уходит от атаки. Он тоже бросает череду простых вещей, достаточно неприятно действующих в связке, но он всё же дезориентирован, какого х.я?! Короткая стычка – разгром в гостиной, и бок дико болит. Ещё бы, там не хватало большого куска мяса, и нужны нормальные зелья, чтобы заживить полностью – пуля задела совсем чуть, по касательной, но когда удирали в крысиной форме… Он встречается взглядом с нападавшим, Северус, ну надо же, хотя, кто ж ещё, Снейпу-то сам защиту открыл. Тот его всё-таки прижал – буквально, к стене, держа рукой за шею и оказавшись близко. Гарри чувствовал, как прогибая его относительно слабые щиты, бьются под чужими пальцами тёмные чары, не хочется думать, какие. Северусу в подбородок упёрлась палочка, а в живот – ладонь с едва сдерживаемым огнём, Гарри тоже не лыком шит. Шевелиться обоим опасно, атака патовая, но Гарри не успевает даже ничего сказать. Ничуть не испуганный Питер с иронией спрашивает Гарри, правда ли им так удобно – потому что они чувствуют смятение Снейпа до того, как тот сам всё осознал. Северус лихорадочно извиняется, осторожно унимая своё колдовство – и, не понимая, с чего он переменил мнение, Гарри тоже отменяет заклятье. Вовремя, от такого двусмысленного положения недолго и возбудиться… – Какого хр.на, Питер?! – Спрашивает Снейп без перехода, будто и не он только что извинялся за нападение на хозяина дома. – Где тебя носило эти два дня?! Удивлённый таким напором, Гарри немного теряется. Снейп не просто ведёт себя странно, у него какой-то бешенный коктейль эмоций, причём удивление и волнение, и радость, преобладающие ещё пару мгновений назад, когда он только снял чары и отступил на шаг, быстро сменяются злостью, подогревая заодно и собственные чувства Гарри. – Серьёзно, Снейп? Ты напал на меня и чуть не прибил в моём же доме, а теперь ещё ответа требуешь?! Дай в себя прийти! – Возмущается Гарри в свою очередь, и, задевая Северуса плечом, обходит, направляясь в спальню. Его немного потряхивает: тёпленький приём, ничего не скажешь. «Пойду-ка я, пожалуй», – заявляет Питер. – «Постарайтесь ничего больше не разнести…» Гарри, бросив рюкзак рядом с кроватью, вытаскивает зеркало, и Питер впрямь оставляет его одного. Заодно, отменяет трансфигурацию, постепенно возвращая настоящую внешность, далёкую от смуглого парня с тёмными кудрями и карими глазами. Та личина была удобной на другом конце мира и не сильно выделялась среди местных, но как Снейп вообще его узнал? Кажется, он сказал это вслух, потому что Северус, отказывающийся быть проигнорированным и не собирающийся оставаться в гостиной, говорит чуть мягче, растворяя рычащие нотки раздражения в привычном для Гарри бархате: – Я тебя всегда узнаю. Прости, не сразу рассмотрел, решил, может, вор... Откуда это?! – Снова срывается на повышенную громкость он: Гарри приподнял полу рубашки, чтобы оценить, насколько плохо – и впрямь не очень, рана ближе к животу вновь кровоточит. – Только не говори, что ты за всё это время так и не дошел до Мунго! – шипит Снейп, быстро выписывая палочкой узор для диагностики. – Из-за чего тебя вообще понесло под крыло к этому седобородому манипулятору?! Немагическое?! Как ты смог такое получить в гуще проклятий?! Вокруг раны Гарри чувствует уколы сотни иголок – Северус наложил что-то сильное, и регенерация идёт прямо на глазах, он раньше не думал, что такое вообще возможно. Он сдавленно шипит, это, вообще-то, больно! – Сделаем вид, что я этого не слышал, а ты – не говорил. Я не буду спрашивать, какая печаль привела тебя в «Кабанью голову», но и о себе не скажу! Сойдёмся на уважении к чужим обязательствам. И с чего ты взял, насчёт проклятий? Это совсем по другому поводу стряслось, неудачные обстоятельства в командировке… Северус на это резко выдыхает, чувствуя неожиданную лёгкость: в командировке! Значит, хотя бы там его всё-таки не было! – Почему ты мне не сказал, что уезжаешь из страны?! И, тем более, когда будешь?! – Да я рассчитывал вернуться до назначенного времени, но не срослось! И с чего это ты ждёшь отчёта о моих делах?! Может, ещё к обеду суп в термосе передавать нужно, а я и не в курсе?! – Может, и суп, если б это хоть как-то помогало понять, что ты цел! Он несносен, думает Северус. Сначала, утром перед запланированной встречей они столкнулись почти в дверях комнаты, где Альбус встречается с осведомителями (а всё потому, что он не желал оставаться в осточертевшем замке на лето и съехал в гостиницу!) «Вечером» – сказал удивлённый Питер одними губами, и Северус это принял – но вечером его нет. А утром собрание с отчётом о вчерашней вылазке, и Барти хвастает, что одного из Ордена Феникса точно окончательно достали – какого-то «коротышку» разнесли заклятьем на мелкие куски! И остальных знатно потрепали, некротическими, окаменяющими, кислотой! Он едва удержался от того, чтобы вломиться Краучу в голову – это было бы слишком опрометчиво. Едва дождался просмотра в думосбросе, и только тогда отпустило – убили не Петтигрю… Хотя этот, оказывается, мастак менять не только обои, но и лицо, сколько ещё Северус не знает о его возможностях – и об обязательствах?! Всё-таки что-то, связанное с Альбусом, пусть и не «птенцы», с которыми у Пожирателей счёты! А уж командировки-то какие весёлые! Северус бессильно прикрывает глаза и отступает, прислониться к дверному косяку – в основном чтобы не схватить Питера случаем и не начать трясти: несмотря на весь свой прагматизм, он дал своей дурной шайке втянуть его в смертельно опасные разборки! Нервное напряжение, нарастающее всё это время, как Питер не появлялся, выливается в желание выдрать его ремнём, будто нашкодившего подростка. Гарри невольно вздрагивает, догадываясь, о чём он думает. В другой раз он был бы рад, что Северус рядом с ним всегда похож на живого человека, а не на замкнутую статую, как он умеет, но вот в такие моменты абсолютно непонятно, как все его действия строятся из этой злости и ожесточения? Чужие эмоции и в Гарри будят что-то исключительно тёмное, хочется ещё что-нибудь на него колдануть, будто ему опять тринадцать, и он просто не может выразить возмущение по-другому, чем раздувая людей. Он пытается ответить спокойно, но получается ядовито: – Мы же выстраиваем отношения вместе, а? Такие, как нам нравится? Ты хотел иногда пересекаться, мы пересекаемся, как приятели, болтаем ни о чём и смотрим кино! Не рассказываем личного, и не лезем в дела друг друга… Я всегда уходил без предупреждений, вообще никому не говорил куда и зачем, на это всем пох.., с чего бы мне теперь догадаться уведомить тебя? – Потому что мне отнюдь не безразлично! Ты мне небезразличен! – Вновь срывается Снейп, и его раздражение от услышанного отдаётся вибрацией в стенах. Ну что за привычка бросаться фразами, от которых прошибает током?! У Северуса абсолютно бесчеловечный подход их выбирать! – Я догадался, раз ты зачем-то здесь, но ты перегибаешь! Хватит. На меня. Орать! – Крикнул ему Гарри ничуть не тише, с каким-то садистским удовольствием отмечая, как Северус непроизвольно сжимает кулаки и как невозможно темнеют его и так тёмные глаза. – Не буду орать, – говорит он и впрямь обманчиво мягко, – если будешь наконец вести себя, как послушный мальчик. Живо в постель! Это слишком – Северус даже не представляет, насколько слишком, Гарри вообще не удаётся воспринимать такие команды как совет лежать, чтобы не тревожить стремительно заживающую рану. Он вдруг успокаивается, с кристальной ясностью понимая, что молчал во много раз дольше, чем на самом деле позволяет его характер – и дольше, чем следовало. – Знаешь, Северус, меня по жизни в принципе ничего не может удержать от достижения желаемого. Я скажу тебе один раз, и рассчитываю на понимание. Я люблю тебя – и хочу получить тебя. Мне стоит усилий не трепать тебе нервы, пытаясь добиться от тебя того, что для тебя неприемлемо и не нужно, чтить твоё право быть другим, нормальным, и не любить меня. Страдать по лучшей девушке на свете, встречаться с кем-то, тр.хать тех, кого пожелаешь, или никого не любить, ни с кем не встречаться и никого не тр.хать. Я принял тот факт, что желаемого добиваться слишком эгоистично, и согласился на дружбу, её ты тоже заслуживаешь. Но мы, кажется, заигрались весной в двусмысленные шутки, уж думай хоть немного, что говоришь! И что делаешь, чёрт подери, тоже! Я ведь живой, и у меня тоже есть нервы, которые ты сегодня будто решил вытянуть все! Спасибо за беспокойство, мне приятно, что ты обо мне волновался, но… Его голос поначалу казался спокойным, и у Северуса возникало какое-то странное ощущение, будто каждое сказанное слово повисает в воздухе – или стремится отпечататься у него где-то под кожей. Он слушал – и не слушал, утопая в переворачивающем что-то в мире признании, ломающем аксиому бытия, в которой не существует людей, считающих его достойным любви – просто так… Он мог бы об этой любви догадаться, хотя бы весной… будь он сопливой девочкой-подростком и умей принимать за действительное лёгкие намёки. Но сейчас сомневаться, что никто не шутит, не приходится: у зависших между ними слов оттенок холодящей искренности, они совсем не призваны ничего переворачивать, а нужны просто, чтобы констатировать факт, донести до сведения, будто такие вещи Северусу говорят каждый день. Это ошеломляет, настолько, что он не сразу улавливает суть того, что от него теперь ждут… –… сейчас, Северус, и дай мне делать то, что мне нужно – а потом заходи через месяц, или не заходи, как считаешь нужным, я пойму, если у тебя пропадёт желание общаться! Остынь – и я остыну, да забудем этот разговор! Уходи до того, как я подумаю, что ты хочешь остаться здесь, со мной, в моей жизни, в моей постели, наконец! У меня нет больше ни сил, ни терпения делать вид, что мне это не важно, уходи, или я за себя не отвечаю! Закрываясь, дверь хлопнула так, что от удара чуть покосилась, да и стены снова тряхнуло. Не то, чтобы Гарри это заметил: он во все глаза смотрел на Северуса, который остался с этой стороны.