Тихое место

      Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор очень любил свой кабинет в Хогвартсе. Как-никак, директор занимал его уже несколько десятилетий, и здесь, как и в своих покоях, он навёл идеально подходящий ему порядок. В кабинете хранились книги и артефакты. Окна были зачарованы им лично, так, что он мог наблюдать, что творится в некоторых интересующих его местах – разумеется, если снять иллюзию неба. Галдящие портреты и диковинный шуршаще-пыхтящий ширпотреб из простеньких магических приборчиков знатно дезориентировал посетителей, да и детишкам нравится, когда есть на что посмотреть. Фоукс у них тоже обычно вызывает настоящий восторг.              Альбусу было в равной степени жаль, что его кабинет был недоступен ему в июне, пока эта недалёкая дамочка, помешанная на розовых котятах, строила из себя директора, и что в последний день учебного года он магически передал полномочия Северусу – тот, скорее всего, повесит тяжелые шторы, да вынесет из комнаты всё, на его взгляд, лишнее (то есть, всё с трудом нажитое Альбусом). Но он вынужден был сделать Снейпа директором, да… На Северуса у Альбуса большие планы, и, смотря правде в глаза, он не потянет пережить откаты без поддержки Места Силы, которую сможет получить, как его хозяин.              Через два дня он должен будет убить Альбуса, и по нему ударит сильно, хоть и непрямо. Но и потом, Северус должен защищать детей, если Волдеморт совершит переворот, помогать Гарри Поттеру, и, в перспективе, провести тёмный обряд развоплощения лича – то есть, уничтожить второго своего хозяина. Разумеется, Альбусу необходимо, чтобы он прожил ещё некоторое время, прежде чем его настигнет нелепая смерть из-за неудачных стечений обстоятельств, подгоняемых волшебством отдачи от нарушений обетов. Северус получил достаточно полный инструктаж, подкреплённый магией, да и в свой посмертный портрет Альбус вложил немало инструкций на разные случаи, чтобы при надобности скорректировать события кодовыми фразами на внушения… Альбус полагает, год-полтора, которые Снейпу понадобятся, чтобы всё выполнить, мальчишка ещё протянет, а там и Альбус вновь подхватит все ниточки.              В общем, как уже было сказано, свой кабинет мистер Дамблдор любил. И он был бы совсем не прочь в нём оказаться. Однако, сейчас ему в этом кабинете очень, очень не нравилась небольшая деталь: за его любимым массивным столом на когтистых лапах сидел никто иной как Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор собственной персоной. Второй. В его любимой розовой мантии, расшитой золотыми единорогами, в задорных салатовых туфлях с загнутыми вверх носками и розовыми же помпончиками, да ещё и с колокольчиками, вплетёнными в длинную бороду. А у него, Альбуса Первого – скромный тёмно-синий костюм, будто бы он здесь проситель какой или соискатель должности.              – Чаю? – Вежливо спросил его Альбус Второй, посверкивая очками-полумесяцами, и взмахом палочки призывая заварник. Альбус Первый немного дезориентированно кивнул. Беглая проверка на все виды иллюзий и отмена трансфигурации провалили возврат его собеседника к настоящему облику. Да и вообще, он странно себя чувствовал, будучи не в состоянии достоверно определить, кто из них настоящий.              Они выпили привычный, ароматный ромашковый напиток молча, неспешно, периодически тихонько вздыхая в бороды. Приборы в кабинете мерно цокали, убаюкивая. Жаль, жердочка Фоукса сейчас пустовала – в такие моменты спокойствия Альбус любил гладить его оперение.       – Иногда мне кажется, – задумчиво изрёк Альбус Второй, ещё раз вздохнув, на этот раз грустно, – что я становлюсь слишком стар для всего этого… некоторые последние ставки были действительно неудачными. Столь сложно найти хороших соратников… Взять хотя бы Сириуса...              Альбус Первый вздохнул абсолютно так же. У Сириуса был буйный характер – как Альбус и боялся, его было непросто контролировать, после Азкабана вдвойне, Блэк рвался в бой на ровном месте. Да, в бою толк был, умения Сириуса были не лишними в последние недели, когда люди Волдеморта начали сеять хаос, превзойдя самих себя по количеству организованных акций за краткий промежуток времени. Но от Сириуса ожидалось другое. Ему полагалось присматривать за Поттером. Альбус предпочел бы, чтобы Сириус не срывался с места на вылазки, оставляя подростка одного – но, как назло, Блэка больше нельзя было удержать тем фактом, что он в розыске.              Альбус сильно сдал из-за проклятия, настолько, что ему было бы тяжело постоянно воевать с Амбридж в замке только лишь для того, чтобы оставаться поближе к своему Источнику. Он перебазировался к брату – есть и сообщение с Хогвартсом в случае необходимости, и чуть рассеянной силой в Хосмидте настоящему хозяину замка всё ещё можно подпитываться. Пока его тихо искали где-то в компании великанов (Министр, по традиции, опасаясь паники населения, предпочел не афишировать, что таковые вновь на территории Британии есть – а его подчиненные не знают, где именно), Альбус усиленно дорабатывал интригу по смещению Корнелиуса.       Фадж, все меньше прислушивающийся к Альбусу последние годы и более ничего ему не должный, оказался слишком изворотливым управленцем. Вкупе со всё более эффективной работой Министерства, которое реорганизовывалось уже почти год, терпя кадровые перестановки и вводя инновации, предложенные не самыми удобными для Альбуса людьми… В общем, Министра, на это всё влияющего, всё-таки необходимо было заменить на кого-то хуже разбирающегося в экономике и меньше подыгрывающего «меценатам». Альбус делал ставку на Скримджера с его солдафонскими замашками, раздавал своим людям указания и задействовал интриги, призванные продержать стабильную ситуацию ещё пару лет. У Альбуса было время до конца учебного года, чтобы всё сделать – сразу после сессии учащихся в школе хаос и никто ни на кого не обращает внимания, кроме того, школьное проклятие не учитывает выпускников, тогда и проще всего осуществить замену. Тем более, что потом лето и дети подолгу не видятся, будет меньше подозрений.              Планы приходилось намётывать очень быстро, и это – при плохом самочувствии и том факте, что Амбридж развернулась на славу, установив тотальный контроль в том числе над преподавателями – не было возможности запрашивать достаточно полные отчёты о мальчишках. Но сразу после сессии, когда Альбус ожидал детальных сведений от Снейпа, все сломали вести о Томе, вновь личе, который чудом не убил его шпиона, выведя его из строя на несколько дней. И события к тому моменту уже происходили одно за другим – непонятный пожар в Азкабане, тут же – пугающая активность Тома… Планы на собственное перерождение пришлось вновь корректировать, отложив его во времени до момента, пока Альбус разберётся, как будет лучше всего, Том опять спутал карты.       Из-за его восстания пришлось думать о собственной безопасности – новое тело, хоть и имеет потенциал, на сто лет развития дара слабее в плане магии, да и подросток не может стать директором. Пришлось поменять мнение в пользу Долорес… Она беспринципная карьеристка, зато с ограниченным мышлением – и будет благодарна Ордену, что поможет ей сменить не очень-то нужную должность на кресло Министра. Пускай настоящим директором всё ещё был Альбус, ему вскоре перерождаться, и требовалось всё хорошо подготовить, в том числе, организовать себе защиту, пусть и в виде Снейпа.              Лич, к сожалению, был невменяем – он отнюдь не мелочился, командуя организовывать рейды. Что удивительно, авроры реагировали расторопно – до сих пор удавалось избегать жертв среди мирного населения. Но Альбус не контролировал это воскрешение Тома и не владел ситуацией. Несмотря на то, что на фоне происходящего общественное мнение начало сдвигаться в сторону того, что он говорил год назад правду, сейчас, когда, как оказалось, Альбус вынужден досрочно «умирать», это всё уже не ко времени. Сириус, не слушающий указаний Кингсли, что координирует остальных, а просто-таки жаждущий поучаствовать в заварушках, раздражает.       Альбус уже почти пожалел, что не вернул его в тюрьму, тем более, спонсировал Орден тот не так уж и значительно – оказалось, он не унаследовал ничего сверх того, что у него было до заключения, кроме дома на площади Гриммо. Вальбурга позаботилась о том, чтобы дом был открыт для любого живого Блэка, видно, хотела компании, но деньги и артефакты… старшие Блэки, похоже, завещали кому угодно из своей дальней родни, лишь бы не Сириусу.              Будто бы мало было того, что у Сириуса взыграло какое-то чувство долга. Альбус ещё прошлым летом ему объяснял, что опекунство ему не светит, но Блэк упрям, да... И довольно-таки необразован. Зимой он оплатил учебу Гарри – о, Сириус не признался, а в банке, разумеется, тоже молчали на тему того, какой "анонимный благодетель" закрыл мальчику долг, но кто ещё, кроме Сириуса, когда за контактами Гарри Альбус всегда краем глаза присматривал? Впрочем, закрытый долг – это не плохо. В любом случае, помощь Гарри Поттеру со стороны, пусть хоть сам Мерлин поучаствует, не влияет на их с Альбусом узы. Да и последние расчеты на будущее прочили подростку неизбежную смерть – устраивающую Альбуса со всех сторон.              Маги, конечно же, не магглы. Столь нелюбимые Альбусом кровные обряды, что никак не отойдут в историю, имеют последствия. Сирот принято совместно опекать бабушкам-дедушкам и кровным крёстным, или какой-то одной из этих, в общем, равных по правам опеки категорий людей. Обычно приоритетное магическое опекунство как раз у крёстных, хотя уз более низкого порядка может существовать больше – в тех же Ковенах, если дело касается вымирания семьи их члена, опеки на стороне не ищут, детей забирают «братья-сёстры».       Если нет ни одного человека, который в результате когда-то проведенного связующего обряда почувствовал, что что-то случилось и ребёнку нужна его помощь, а после стремится решить проблему, ребёнка на время забирают знакомые покойных. Они подают запрос в Министерство – магическую опеку могут отдать любым родственникам, что согласятся забрать ребёнка, если в завещании родителей нет на этого человека категорического запрета. В Магической Британии хотя бы дальней родни обычно немало.              Если и так не вышло, при той скорости распространения информации, что существует в этом сообществе, могут быстро объявиться желающие из бездетных пар. Забрать малыша может любой, пожелавший принести опекунские клятвы, или, если ребёнку хотя бы семь, и его мнение необходимо учитывать – заключение соглашения с ним контролируют те же сотрудники Министерства, что отвечают за учёт населения и ведут записи о бракосочетаниях и рождении детей.              Коли дело дошло до Министерства, в случае отсутствия согласных принять ребёнка родственников, которые обычно просто забирают родную кровь, без клятв сироту не отдадут, клятвы не позволяют использовать его для ингредиентов тёмных зелий. Но Министерство и Визенгамот не созданы, чтобы заниматься детьми. Дела с опекой всегда решаются очень быстро (бумаги, как и при вступлении в брак с применением магии, здесь только констатируют факты), неприкаянных сирот случаются единицы в десятилетие. Не везёт в основном тем, у покойных родителей которых совсем ужасная репутация, тогда детей, не получивших магического опекуна, попросту определяют через неделю в маггловский приют, так или иначе, сильные попадут в Хогвартс. А уж сироты-подростки, что по уровню сил до Хогвартса не дотягивают и не ограничены контролем несовершеннолетнего колдовства, при желании оставаться в мире магии, на подобное решение спокойно плюют. Такие обычно не удерживаются от того, чтобы попытать счастье самостоятельности в злачных районах.              Спорных случаев опеки в малочисленном сообществе магов не великое множество – у приверженцев традиций что крестины, что принятие в семью есть магическое действие, и, в случае необходимости, приоритетность чьих-то уз легко определяется самими магами, что ими связаны. Воля опекуна на несовершеннолетнего влияет, как магическое обязательство, напрямую, бумаги малозначимы по сравнению с реально существующими связями между людьми – да-да, никакое Министерство дитя у плохих родителей или опекунов не забирает. Скорее, если увидят неладное, попытаются вмешаться родственники, Ковен или братство, в которое входит кто-то из опекающих, клан, если речь о шотландцах, живущих по-старинке, в некотором роде, это близкие люди.              Если с возможных опекунов берут клятвы, они обещают и впрямь опекать, давать необходимое, заботиться, и да, дети до совершеннолетия вынуждены слушаться, хотя узы и куда мягче рабского подчинения. К выбору тех людей, с которыми ребёнка могут связывать обязательствами, родители подходят серьёзно. Именно поэтому Альбусу было крайне непросто что-либо предпринимать по отношению к опеке над детьми тёмных – как раз их родители, в отличие от беспечных пар магглорождённых, всегда подстраховывались на славу. Лишь в нескольких случаях в 80х, когда количество сирот было выше обычного, стало возможным устроить воспитание тёмных детей именно дальней роднёй, что придерживается более современных взглядов.              Конечно, упорно культивируемое невежество молодых поколений даёт свои плоды. Вот, существовал феномен решения судьбы Питера Петтигрю двумя молодыми аврорами, – Альбус очень вовремя подсуетился. В том случае сделать законно – это было оставить всё как есть, пускай Питер и был магически связан с осуждённым преступником, тем более, ребёнок мог вернуться жить к матери. Но понимание того, что «рабство – это варварство, а рабство с хозяином-преступником и того хуже» привело к тому, что весьма кабальный вариант уз опеки, и, впоследствии, рабства, перешел к Альбусу благодаря его репутации. Всё чаще случалось в последние годы такое, что неосторожные родители опекуна назначили, а должные клятвы с него не взяли – это рискованно для сироты, остаётся полагаться на порядочность. Но без клятв связи непрочные, заменяются на другие, если кто-то всё же введёт ребёнка в свою семью.              Случай Гарри Поттера был однозначным. У Альбуса Дамблдора была настоящая, полная магическая опека. Никто не может пойти против обещания, данного родителями, – никто и не пошел, когда Альбус объявил другим заинтересованным в опеке лицам, что она невозможна, подкрепив слова магией. Блэк имеет с ним лишь слабенькие узы, да и он никогда не ставил благополучие Гарри во главу угла, и Блэк ничем не поможет. Судьба Гарри связана с Альбусом, даже более всеобъемлюще, чем все предполагают, Альбус использовал своё наследство ши. Поттеры не могли стребовать для своего ребёнка никакой защиты от действий опекуна. То, что он оставил его на чужом пороге – лишь выражение его воли, никоим образом узы не ослабляющее. Пожелай Альбус принести мальца в жертву собственноручно – никто не смог бы воспрепятствовать, хотя опять же, из-за некоторого современного невежества люди этого не понимают. Неудивительно, что сам мальчик тоже не понимает.       – Сириус последнее время склонен к самодеятельности, – согласился Альбус Первый со своим собеседником. – Однако, не думаю, что это может создать слишком серьезные проблемы, он никогда не умел долго скрывать свои махинации.       – Для этого у него есть крестник, – добродушно улыбнулся Альбус Второй, на что Первый лишь хмыкнул. Все, что этот довольно прямолинейный подросток может скрывать – вдруг появившееся желание учиться, в том числе у магглов, Альбус узнал о том, что Гарри отлучался из школы ради каких-то экзаменов (в деталях маггловского образования директор не очень понимает). Ну какие здесь махинации, Поттер рассчитывает окончить школу и получить право распоряжаться своими деньгами, строить какую-то жизнь, только и всего. Мисс Грейнджер докладывала, что он увлёкся созиданием, что весьма дорогое удовольствие.              Конечно, как опекун, Альбус имел возможность управлять наследством Гарри. Правда, гоблины упёрлись на том, что сделали странного рода защиту сейфа, и Альбус не мог оттуда деньги получить, хотя абсолютно свободно мог ограничить траты мальчика. А больше никаких сейфов, к удивлению Альбуса, не имелось. Всё, чем он мог оперировать от имени ребёнка – некоторые вклады Флимонта, сделанные именно для внука, а не сына. Однако, все они были долгосрочными, и реально некоторые деньги изъять из оборота стало только к 93му году, а большая часть, и вовсе, ожидала 98го. Но опека над Гарри была взята совсем не ради денег, а Альбус – не мелочный мошенник. Долг Поттера по учебе за пять курсов был бы в любом случае закрыт через несколько дней. Все сбережения Альбуса последний месяц хранились как раз для передачи на имя мальчика по завещанию, и разумеется, всё решилось бы в своё время. Так что много смысла эта возня Гарри и Сириуса не имеет.              Масштаб махинаций, проворачиваемых Гарри в течении нескольких дней после окончания пятого курса, Альбус, на самом деле, представить себе не мог – Гарри предпочел вложить почти все свои деньги на долгосрочной основе. Да и вообще, четыре неглупых человека потратили достаточно времени в попытке переделить между собой материальные ценности по совести и так, чтобы никто не таил в результате обид. Некоторое количество завещаний, мнимых смертей и настоящих воскрешений, а также финты по обходу опеки Альбуса вносили живое разнообразие в интерпретацию того, как и кому передавать некоторые активы.              О наследстве от Флимонта Гарри, вернувшись из прошлого, подозревал. Эйден рассказал ему, что из-за громкого ограбления банка, то, что в своё время получил от вкладов деда он, было большей частью отдано гоблинам. Да вообще, после уплаты долгов состояние Эйдена было не то, чтобы велико – но у него оставалось два хорошо защищённых дома, дедов (который он, «по детской бестолковости» несколько лет не спешил открывать тем самым кровным ритуалом), и завещанный Сириусом. Ему потребовалось немало времени, чтобы поправить материальное положение, но и мотивация была весомой. Дети, крестник, желание влиять на то, что происходит в столь странном месте, как Магическая Британия. И дела он впоследствии держал всегда в порядке, обновляя периодически завещание – так что, когда он был поцелован дементором, желающим что-то конфисковать не могло бы обломиться ни кната, дом Флимонта уже принадлежал Джинни, а состояние и особняк на Гриммо – Теду. Но в случае Эйдена узы обещания уже были разорваны, а вот Гарри было веселее.              По совести, наследство деда стоило делить на двоих, хотя это было осложнено тем, что активами на имя Гарри мог бы распорядиться только Альбус, а наведение справок могло привлечь ненужное внимание к Джинни. И всё же, Гарри, которого Питер немного научил здоровому эгоизму, несколько раз перечитал у поверенного завещание деда и решил следовать его воле во всём без исключения. Флимонт, который видел воспоминания внука, имел возможность доработать несколько моментов. Он принял решение оставить дом Гарри, если он так и не будет открыт Джеймсом, а внучке завещал денежное состояние, определив на её имя половину от созданного ещё в 78м депозита для наследника. Срок вклада истекает в 98м, чуть позже, чем Джинни станет совершеннолетней – и об этой части завещания никто Альбусу не сообщал, так как судьба мисс Уизли его не касалась. Собственно, и письмо, зачарованное на родственную кровь, Альбусу не было передано, согласно запрету покойного отдавать его любому другому человеку, кроме его внука, будь он хоть отцом, хоть опекуном. Поверенные тоже связаны жесткими клятвами.              Так или иначе, Гарри, ознакомившись с бумагами, принял их к сведенью. Они с Эйденом перенастроили защиту на доме старших Поттеров с тем, чтобы даже в самом плохом случае в него могли бы впоследствии попасть девочки. Гарри переписал собственное завещание – оно не могло вступить в силу, пока не умрёт Альбус, чьи указы на имущество Гарри имеют приоритет, но смерть Альбуса была делом решенным, оставался лишь вопрос, утянет ли он за собой Невилла и (или) Гарри, и как Гарри не оставить собственных детей в той же идиотской ситуации, которую для него создал Джеймс. С тем, что завещал дед, было, конечно, сложнее, чем с тем, что Гарри накопил в анонимных сейфах и, с «посильной помощью» Эйдена украл у самого себя, но, разумеется, он привёл дела в порядок. Все, даже те, что касались Блэков.              Что сказать, с Блэками был казус на казусе. Сириус официально мёртв – как и Вальбурга. В Министерстве была информация о том, что Сириусу наследует Гарри – соответственно, Альбус. Это включало дом на площади Гриммо, сейф в банке и не включало дом самого Сириуса. Сейф, разумеется, гоблины, у которых свои методы для определения того, жив ли владелец, отдавать кому-либо не собирались. У дома на Гриммо был домовик, да и другая защита была параноидального уровня, Министерство знало разве что о том, что какой-то дом существует и мог перейти в собственность Блэка после смерти Вальбурги. А вот местоположение бывшего дома Альфарда было известным со слов самого же Сириуса, что, каясь и находясь в невменяемом состоянии при аресте, его выдал. Дом считался конфискованным Министерством, но, по факту, так и не был открыт или разграблен – за пятнадцать лет защита, как и Поттеровская, всё ещё не выдохлась, а сломать барьеры Блэков Министерские служащие не смогли. Или, не пожелали – если допустить, что многие авроры были с Сириусом дружны и могли не верить в его виновность. В конце концов, его и после побега «искали» в отдалённых странах, это даже с учётом того, что Сириус был отлично закрыт от поиска, да еще и анимаг, было совсем уж пальцем в небо. Однако, следилки были расставлены, наблюдение за домом велось с момента побега и даже включало дежурную двойку дементоров – Сириус рискнул появиться там лишь однажды, и, едва унеся ноги, больше пока не возвращался, даже несмотря на свою "смерть".              Гарри чувствовал себя несколько странно, готовя бумаги, чтобы после смерти Альбуса дом, который Гарри был завещан живым крёстным, был отписан Регулусу, который должен был владеть тем самым домом изначально. Просто потому, что он считался пропавшим без вести, за давностью лет – условно мёртвым. Теперь они с матерью вынуждены искажать внешность, легализовываться в Британии с новой биографией, даже на ментальных зельях сидеть, с целью быстро сформировать акцент, как это делал Эйден. О да, Блэки были рады, что они… хм, вновь живы, и искренне счастливы видеть друг друга, но… Раньше никто не предполагал, что проклятие Вальбурги будет снято. Не желая, чтобы золото попросту отошло гоблинам, его завещали дальней родне – и львиная доля денег ушла на взятки Малфоев, хотя и не спасла Лестрейнджей. Теперь у когда-то Леди и наследника не было ничего, ни состояния, ни предприятий, только дом на Гриммо, Фиделиус на котором был завязан на их злейшего врага, Альбуса. И это, не считая того факта, что они абсолютно выпали из жизни на очень много лет – конечно, принять новую действительность и смириться с ней было очень непросто. Чтобы сохранить Регулусу титул, и, впоследствии – место в Совете Лордов, приходилось поступаться гордостью, придумывая новую биографию, и пойти на то, что имя будут трепать в прессе.              Последней каплей для перегруженного неутешительными для Блэков новостями Регулуса стало то, что отцовский дом разорен братом. Его не успокаивал тот факт, что Гарри спас наиболее ценную часть библиотеки (тогда он думал, что для себя, но… он вернул её хозяевам, так казалось правильнее, тем более, они все по мере сил старались о Гарри заботиться). Регулус не видел длящуюся вечность «уборку», как Кричер и Вальбурга, он узнал с их слов только о результатах, безо всякой моральной подготовки. Уже за одно то, что Сириус приволок крупную магическую тварь гадить в материном будуаре, он готов был свернуть ему шею. Конечно, Регулусу влетело ото всех за предыдущее его опрометчивое решение и дурное геройство, которое, по факту, никого не могло спасти – но ему всё ещё было девятнадцать и он всё ещё был склонен к импульсивности. У него даже была идея взять в долг у Эйдена и выкупить бывший дом Сириуса (покуда тот не догадался сделать нечто подобное, обзаведясь новыми внешностью, именем, легендой) – в пику брату, конечно, а не от большой нужды в жилплощади. Да вообще все эти «мёртвые» Блэки не смогут вечно прятаться друг от друга, пускай Сириус уже больше недели и не обращал внимания на то, что за портьерами в коридоре нет портрета. Гарри чётко предвидел взрыв, малодушно надеясь при нём не присутствовать. И на то, что до смертоубийств в бешеной семейке не дойдёт, или, что Эйден сможет всех разнять просто потому, что он их всех сильнее…       – Впрочем, это полбеды. Хуже дело обстоит с Орденом, мисс Грейнджер пока не готова к работе... – Буркнул себе под нос Альбус Второй, но в комнате было достаточно тихо, чтобы его было хорошо слышно.       Мисс Грейнджер последнее время и впрямь была не очень полезна, но и задач ей полноценных не выдавали… Хорошая девочка, ещё на втором курсе проявила похвальную сознательность – попросила консультации у Альбуса, заметив, что многие привидения к ней значительно лояльнее, чем к другим студентам. Мисс Грейнджер это показалось любопытным, а вот Альбус, проведя небольшую проверку, выяснил, что у неё слабенькие задатки медиума. Редкость для магглорождённых приобретать именно такую склонность дара… Может, девочка насмотрелась этой новомодной маггловской чепухи, и в детстве думала именно в таком ключе о своем волшебстве… К счастью, после лекции о злых духах, что могут захватить тело, и упоминания, пусть и вскользь, ходячих мертвецов в случае вышедшей из-под контроля магии, она изрядно испугалась и попросила помощи с решением этой проблемы.              Светлых детей нужно поощрять. Тем более, девочка так безапелляционно смотрит на вопросы равенства существ… Альбус в новом учебном году через Минерву передал ей Маховик – всё ещё неисправный после использования Поттерами, ему так и не удалось его полностью починить. Расписание третьекурсницы решало целый ряд моментов – Альбус мог тестировать уровень неисправности, прибор тянул у девочки силу в повышенном режиме, стопоря спонтанное развитие её неудачной склонности, и давал ей время на учебу и тренировки – а Альбусу, впоследствии, рычаг давления. На самом деле, никакого давления не понадобилось, лишь проникновенные беседы. Мисс Грейнджер оказалась столь же удачным выбором, сколь в своё время и Минерва. Даже более удачным – у мисс Грейнджер была фантазия, что делало её перспективной.              Вера в директора, как и в праведное дело, с взрослением девочки – а к пятому курсу ей было уже примерно восемнадцать – лишь возрастала. У неё формировалась правильная идеология, а жизненный опыт оставался в границах книжных знаний. Дополнительное время, которое дала ей школа, не спеша выбрасывать в большой мир, где магглорождённые часто терялись, мисс Грейнджер использовала для удовлетворения своих амбиций. У девушки на эту страну были планы – и она искала знаний, чтобы когда-нибудь планы стали реальностью.              Когда она узнала, что её друг – человек, которого с рождения ведёт судьба, у которого есть великая миссия, избавить мир от Волдеморта, она посчитала, что ему очень не повезло. Но вполне согласилась, что за Гарри необходим пригляд – очень уж он непоседлив и, откровенного говоря, непосредственно-наивен. Четырнадцатилетние мальчики – такие мальчики, тем более, Гарри оболтус, а вот Гермиона из-за Маховика быстрее взрослела и понимала, что возможная война – это не шутки… Альбус лишь немного корректировал её восприятие – первое время девочке казалось, что, если она будет рассказывать директору о каких-то крупных изменениях в поведении Гарри, это будет предательством, хотя и всецело верила в то, что директор сделает все, чтобы помочь Гарри в его миссии. Она решилась самостоятельно нивелировать интерес Поттера к откровенно ненужному, чтобы он продолжал не сомневаться в руководстве школы, и чтобы у директора не возникало необходимости использовать более жесткие методы опекунской воли, удерживая недоверчивого подростка в рамках… Позже, к середине Турнира Трёх Волшебников, когда её друг начал вести себя всё более странно, девушка уже и сама видела, что Гарри теряет ориентиры. С каждым месяцем с ним становилось всё сложнее и сложнее, он перестал походить на героя, которым казался ей в детстве, но как же они будут без героя против сил зла?              – Мисс Грейнджер ещё обязательно себя покажет, – констатировал Альбус Первый. – У нее очень хорошее аналитическое мышление, и при этом – абсолютно идеологически правильное виденье мира…       – Конечно, со временем, она может вырасти даже в самостоятельную руководительницу… – Признал Второй. – Но меня не покидают мысли, что мы… измельчали. Кроме, в перспективе, девочки, в случае фатальной неудачи, не на кого и положиться – а ведь раньше Орден действовал на всех уровнях, когда нас было много…              – Да, были деньки… – Вновь вздохнул Альбус, прикрывая глаза и погружаясь в воспоминания о том, как сам вступил в Орден. К сожалению, он вынужден признать, что сейчас они выживают, а не процветают, что он допустил несколько ошибок, не смог уберечь от гибели ценных сторонников, теперь тяжело в одиночку восстанавливать численность людей, обучать их, работать над проектами… Исполнители – вот, кто остался, но они разбегутся без чуткого руководства. Альбус понимал, что он не лучший политик – как ни старался, его победа в 80х оказалась Пирровой, полностью прижать всех темных не вышло, магглокровки всё еще недостаточно влиятельны.              Может быть, ему действительно стоило когда-то пойти по пути вассалитета – с его силой магии он мог привлечь множество сторонников, великих магов всегда уважали, за ними шли воевать… Но Альбус никогда не видел себя полководцем – а сейчас время на такие дела давно упущено, делать ставку на то, чтобы стать королём магов, не выйдет, с учётом направления его политики. Возможно, когда он станет Поттером. У мальчика совсем другая биография, а, если покопаться в родословной и намекнуть всем на Певереллов… Но это запасной ход, да, сперва стоит следовать первоначальной задумке...       – Кингсли небесполезен. Пусть, вначале Министерство будет скомпрометировано, он сможет перетянуть влияние на волне пресечения беспорядков. Мы вернемся на законодательный уровень ещё до того, как грянет очередная смена Договора. К счастью, некоторые Лорды у нас в кармане.              – Это так, – одобрительно кивнул Альбус Второй. – Однако, эти слухи о соглашении Лорда Прюэтта, Лорда Берка и Лорда Шаффика… И их интерес к Гарри…       Альбус Второй выдержал паузу. От его внимания не скрылась мимолётная реакция собеседника на упоминание Шаффика. На этого был компромат.              – Не более, чем мышиная возня, при запрете на соглашения об ученичестве. – Рассеяно заметил Альбус Первый. – Мальчик беззащитен, теперь на него не влияет даже наставничество Минервы, он ничего серьёзного не успеет сделать.              Гарри Поттер, на взгляд Альбуса, не отличался особым стратегическим мышлением. Арабелла, приглядывающая за ним краем глаза с малых лет, описывала его, как доверчивого, доброго ребёнка, из-за плохих отношений с роднёй считающего себя обделённым судьбой. Она так же сообщила, что доведённые до ручки магическими вывертами Дурсли предпочитают любые намёки на волшебство, даже разговоры, пресекать – и мальчик не знал, что он волшебник. Опираясь на этот портрет, Альбус и составил пару несложных манипуляций, введя Гарри в приемлемое окружение, чтобы его потом легко было подтолкнуть к запланированной встрече с Волдемортом. Небольшая шалость с почтой – и Дурсли злятся, создавая благодатную почву для эффектного появления прямого, как дверь, Хагрида, что со всем своим простодушием сообщил ребёнку: он – особенный (а кто в одиннадцать не хотел бы услышать, что станет суперменом?). И заодно сказал, на каком факультете учатся плохие дяди, в том числе тот, что убил его родных. Детали здесь были не очень важны, пытались ли там эти магглы куда-то уехать, или остались бы дома, всё было так, как Альбус и предполагал – любопытный раздолбай без задней мысли последовал за необычного вида незнакомцем и за один день подружился с ним настолько, что считал нужным к нему прислушиваться. Доверчивым людям обычно хватает нескольких намёков – и все импровизации Альбуса легко направляли Гарри к необходимой цели.              Мальчик шествовал по жизни с оптимизмом, и, как его отец, был за любой сабантуй, кроме голодовки. С ним было проще простого работать – за исключением того, что в последний момент планы, включающие Тома, терпели крах. Тем досаднее было, что со времени попадания в Турнир Трёх Волшебников, Гарри начал сомневаться в доброжелательности взрослых, а Скитер ещё подлила масла в огонь. Поттер стал куда серьёзнее подходить к учёбе, отдалился от друзей, предпочтя более ровное общение со всеми окружающими, да вообще, изменился. Но были в этом и плюсы. Менее плотное общение с друзьями – значит, им будет тяжелее заметить неладное. Договорённость с Долорес об ускоренной сессии с последующим избавлением директрисы от необходимости лицезреть «Избранного» в Большом зале? Альбус не будет жаловаться на приятный аттестат мальчишки – удивительно, но одиннадцать «Превосходных» С.О.В., за исключением «Удовлетворительного» прорицания. А кроме них, четыре «Превосходные» Ж.А.Б.А. (руны, нумерология, чары и ЗОТИ) и две «Выше Ожидаемого» (зелья, трансфигурация) в придачу. Ребёнок думал, досрочный выпуск может для него что-то изменить, но, конечно, это не так…              Ничего не может измениться для Гарри Поттера, будь он начитанным или лентяем, договорись он с кем-нибудь о том, чтобы его учёбу оплатили или нет – подросток может играть только в песочнице, уж никак не против столетнего мага. В мае Альбус понял, что пропустил за своими интригами с Томом и наблюдениями за подвижками с Договором, любопытный момент: отсутствие «примеси» в крестраже. К несчастью, он всмотрелся пристальнее уже после того, как сообщил мальчику пророчество – видимо, именно этот факт запутал узлы вероятностей, составленные в начале июня расчёты на героя пророчества двоились. Это, скорее всего, эффект от возможной подмены.       Альбус не был уверен в послушании мальчика: год назад тот был настороже, не понимая, почему рос у Дурслей при наличии опекуна. Но они обсуждали этот вопрос, и Гарри, получив приемлемое объяснения, казался лояльным. Сейчас Альбус не смог поймать его на лжи, тот весьма достоверно описывал то, что мог видеть что-то глазами Тома, да и свои сны относительно Отдела Тайн. Но, возможно, избавление от крестража – не стечение обстоятельств (у Гарри и Тома всё время что-то странное, особенно с этим возрождением, где Том не был похожим на лича), а результат осознанных действий подростка. Ослабевшему после пойманного проклятия Альбусу поверхностная легилименция ничего не прояснила, и он приказал Северусу учить мальчика окклюменции, зная, что Снейп из сознания эмпата легко считает всё, и уж о подозрительных изысканиях в тёмной магии доложит. У Гарри доступ к знаниям ограничен библиотекой Хогвартса, в которой сейчас о крестражах ни слова, а летом за мальчиком следили. Но даже, если он каким-то немыслимым образом догадался пытаться разделить сущности, уж не мальцу тягаться против идеально выверенного когда-то измененного ритуала Альбуса...              Подростки вообще такие смешные. Понимая, что ими манипулируют, что они зависимы от старших, они всеми силами пытаются разрушить чужие планы на себя. Никогда не задумываясь о том, что планы вполне могли быть в их интересах, а протест приведёт к ухудшению ситуации. После Авады Тома у мальчика оставался небольшой шанс выжить, упокоив лича, и, не занимайся он самодеятельностью, Альбус летом 96го предпочел бы тело Невилла. Сейчас, когда лич восстал, это было бы логичнее, с Невиллом у Волдеморта счетов нет. Однако, в Гарри нет лишнего, и Альбусу даже не важно, получилось ли это из-за попытки мальчика уйти от судьбы жертвы для лича. Он вернулся к той, которую Альбус определил для него намного раньше, ещё до рождения. С обещанными так и бывает – что бы они не делали, как бы сильно не сопротивлялись, всё будет именно так, как лучше для связанного с ними. И в этот раз все тоже будет, как должно. Гарри удобнее Невилла, а уж прикрыть его на пару лет от Волдеморта, пока Альбус освоится с телом и запасом сил ниже привычного, возможностей у Альбуса хватит. Лич уже считает Поттера мёртвым.              – Здесь-то и кроется проблема старости, – философски протянул Альбус Второй. Его намёки уже начинали надоедать. – Забываешься, насколько неудобны могут быть действия неприметных грызунов, даже, если они уже доставляли проблемы. Особенно тех, кто считает, что ничего никому не должен, несмотря ни на какие узы, потому что свободен душой.       – Полагаю, ты здесь, чтобы мне напомнить? – Хмыкнул Первый. – Эффект от ритуала нельзя свести на нет быстро, даже за год нельзя. Мальчик не способен доставить такие проблемы, что он сделал, что я должен пересмотреть о нем мнение?       – Не вижу смысла в лекциях, – прозвучало в ответ. – Если ты немного подумаешь, и сам осознаешь, что уже мёртв.              Альбус Первый ощутил от этих слов лишь небольшое неудобство. Вот как. Это кое-что объясняет. Его убили раньше, чем он рассчитывал.       – Смерть – это очередное приключение, – добродушно усмехнулся он, с новым интересом осматриваясь в кабинете. Удивительные выверты подсознания, да ещё и собеседник... Но некогда, необходимо кое-что найти.       – Да, конечно. – Легко согласился Альбус Второй. – Не поделишься ли занятной деталью? Сириус и впрямь пошел на убийство?              Альбус Первый улыбнулся в бороду. Гриффиндорская прямота… Да, Сириус со стороны казался идеальным кандидатом для убийства Гарри в правильный момент. Они были заперты на Гриммо с конца семестра, хотя все считали, что Поттер вернулся к родственникам. Тёмный Лорд, вопреки своей любви к эпатажу, приказал организовать тихую смерть, так, чтобы и в Министерстве до поры не знали, и Альбус, выслушав известия от Северуса, дал личу иллюзию получения желаемого. Даже все орденцы, кроме Сириуса и Тонкс, сейчас думают, что мальчик мёртв – он закрыт от проверки ритуалами защитой Блэков, и лич надёжно введен в заблуждение. Но в таком деликатном деле, как убийство мальчика, на Сириуса уж точно нельзя было положиться. И не нужно, Гарри – не Невилл, с которым вовремя устроенный несчастный случай – узкое место.              – Зачем мне чья-то помощь, когда Гарри мой? Он следовал своему предназначению. Его сердце остановилось в тот же момент, что и моё. Я подхватил проклятие, и, когда выбрал переселиться в его тело, такой ход был самым простым и изящным. Никаких сложных действий, только желание. Гарри выполнил требуемое, умер. Теперь мне остаётся лишь воскреснуть.              Несмотря на серьёзность темы, Альбусу Второму захотелось расхохотаться. Надо же! А они-то всё гадали, какой чёрт дёрнул Гарри пойти на столь немыслимую авантюру… Оказывается, никакой, как всегда, случайно получилось. Жаль только, своё время он исчерпал.       – Альбус-Альбус, – сказал он с мягким укором в голосе. – Ты вновь недооцениваешь молодёжь, что слабее тебя. Оглянись вокруг, как ты думаешь, почему мы не на вокзале?       Вопреки логике, от этих простых слов Альбусу Первому стало неуютно. Не теряя лица, он вопросительно приподнял бровь.       – Не будет никакого поезда, – загадочно ответил сам себе его странный собеседник.              – Но есть дверь, – заметил Альбус, непроизвольно оборачиваясь. Дверной проём на глазах заложила кирпичная стена.       – Разумеется, есть, – хихикнул Альбус Второй, уже не скрывая издевательского тона. – Но она вовсе не обязана открываться. Вариативный ритуал ступенчатого разделения сущностей, при вхождении в шестую фазу допускается нанесение высшего аркана Дакрой-Оугхейма. Сорок третья страница, том второй Тёмного Гримуара Элдреда Яростного. – Старческая рука недвусмысленно указала в сторону полки, на которой стояла соответствующая книга.              Альбус, осознав сказанное, не выдержал, и, не найдя больше палочки на привычном месте, бросился на шутника, забыв о разделяющем их столе. Дотянуться он смог только до бороды – и он с силой за неё дёрнул. Борода, бодро звякнув колокольчиками, осталась в кулаке.              В кабинете была дверь, как и множество окон. Но над каждым теперь мерещились светящиеся фиолетовым руны. Сумасшедший мальчишка не просто немного взялся за учебу. Он, несмотря на весь пригляд, давно откопал где-то это единичное издание, и защитился от одержимости самым варварским способом. Не иначе как назло Альбусу, вырезал на себе запрет на посмертное использование тела.              Альбуса неожиданно сковал настоящий ужас. Напротив него стояла молодая девушка, на которой розовая мантия с единорогами смотрелась легкомысленным халатиком. Не обращая внимания на ошарашенный вид пойманного в ловушку потомка ши, переводящего взгляд с бороды в руках на светящиеся руны и обратно, девушка невозмутимо перебросила мешавшую ей тёмную длинную косу за плечо, глядя куда-то мимо Альбуса, и мягко кивнула. Салатовые балетки с милыми помпончиками тихо прошелестели по полу, пока девушка удобнее устраивалась за столом и разливала им новую порцию чая.              – Лимонную дольку? – Спросила она, лукаво сверкнув глазами поверх стильных тёмных очков-половинок.