Подготовка к празднику. Обучение этикету.
К ним на обед, неожиданно ввалился Терушима, который на первый взгляд казался в приподнятом настроении, хотя для братьев Мия это было явно не так. Они видели это по ауре оками. Но, решив на этом не заострять внимание, решили немного помочь Терушиме с подготовкой их особых к предстоящему банкету. На удивление, Суна справлялся с этикетом с поразительной скоростью, которая разве что почти сравнится со скоростью обучения Осаму. Киёми точно так же, как и Сунарин, справлялся с этикетом, только чуть лучше, — это скорее всего из-за разности в их воспитании с детства. Ацуму же… А Ацуму было скучно. Оми-кун справлялся и без его помощи, брат помогал Сунарину, а Терушима просто сидел с расстроенным видом и говорил что-то об этикете с высокопоставленными богами. Ведь, в этом году, на храм демонов-лис попал черёд принимать гостей по случаю праздника урожая. Стараясь незаметно выйти из комнаты он превратился в лиса и выбежал через окно на улицу. Прыгая с одной ветки дерева на другую, он не замечал никого: ни слуг, что заметя юного господина здоровались с ним; ни духов, посланников других богов, которые заметя его презрительно смотрели на него как на прокаженного; ни человека, следующего за ним следом, под нежно-розовой кроной сакуры вперемешку с бледно-персикловой кроной персиков. Он стремительно приближался к чёрным триям, в которые позволено заходить не многим. Он завидует. Он завидует брату, так как его «невеста» не избегает его каждый раз, когда он хочет прикоснуться, обнять, да хотя бы коротко поцеловать его! Хах, действительно, они же, Осаму и Ацуму, — Дети Бедствия, которым суждено жить страдая, неся на себе грехи своих родителей, которые совершили ужасное в этой жизни. Хотя, его родители давно уже мертвы, а они с братом живут другой жизнью. Ему просто нужно забыть об этом. Да, просто забыть и… — Что? — остановившись на полпути к своему тайному местечку о котором знает лишь Саму, Ацуму повернулся, чувствуя как знакомый магический след исходит откуда-то со входа. — Оми-ми?Ацуму! Помоги!
Он точно слышал пронзительный крик Киёми! Неужели он шёл всё время за ним? Следуя из своей логики, то Сакуса был довольно умён и не пошёл бы за ним сюда, но как оказалось он не слишком-то и умён. Быстро ощутив где находится Оми он телепортировался к нему и, преграждая путь к нему от «Тенгу» пламенной стеной, посмотрел рассерженно на Сакусу Киёми. Начиная что-то ему объяснить о том, как необдуманно он пошёл за ним в тёмную часть их леса, Ацуму тутже опомнился, что за стеной огня стояли пять тенгу, которые явно были настроены немного враждебно к Сакусе (честно не все).Немного ранее. Сакуса Киёми.
Единственный, кто заметил отсутствие золотого кицунэ — это Сакуса Киёми, его невеста как никак. Отпросившись у Терушимы он вышел «как бы в туалет», а на деле пошёл следом за лисом, который ничего не замечая прыгал по веткам деревьев. А чтобы не беспокоить слуг, у которых и так много дел из-за предстоящего банкета, он просто использовал на себе технику скрытности клана Сакуса и просто следовал за лисом. Огибая все препядствия, иногда помогая маленьким слугам, он дошёл до чёрных торий, в которые явно ему было запрещено заходить. Но какое-то странное любопытство и некое чувство азарта, которые он уже давно не чувствовал с детства, накатили на него и он прошёл через тории. По началу он нечего не почувствовал, вроде всё нормально и техника скрытности действительно действует он побежал за Ацуму, так как немного отстал из-за своей недолгой нерешительности. Но дойдя до конца и выйдя он прошёл пол дороги чтобы догнать Мию младшего, но перед ним появилось пять Тенгу с крыльями угольного цвета. Тенгу-во́роны — вот кто парил перед ним над землёй. Их можно встретить в таких священных мест как тот же храм Инари-ками-сама. Они выступали в роли стражей мест наполненных тёмной энергией, которая смешалась со святой. Двое из них ничего не сказали и ринулись на него атакуя сюрикенами. Было даже кинуть пару кунай, но как от сюрикенов, так и от кунай Сакуса увернулся. С детства его тренировали до изнеможения, тренируясь с разными орудиями и разным количеством людей, поэтому он готов ко всему. У одного из во́ронов, что напал на него, в руках оказалось оружие кусаригама. С ним Киёми как никто другой был чётко знаком, ведь с ним у него было очень много мороки. Состоит это оружие из серпа (кама) и прикрепленной к рукоятке цепи с грузом на конце; цепью можно было запутать противника, выбить из его рук оружие, после чего нанести удар серпом. Так же можно было метнуть во врага сам серп, после чего притянуть к себе оружие цепом. Уворачиваясь от чётких движений этого орудия, Киёми не заметил как Тенгу поменьше, кинул ему под ноги макибиси, округлой формы из-за чего он подскользнулся и упал на земь. А когда в него полетел серп он в мыслях крикнул имя Ацуму… А затем, он услышал рассерженный голос кицунэ и адское пламя, которое его не жгло, а просто дарило тепло. Серп от кусаригама отскочил от пламенной стены перед ним.***
По щелчку пальцев, стена спала и Ацуму увидел слегка шокированые лица Тенгу. Мия младший был рассержен, он был зол на Ёкаев, которые были грубы по отношению к его Киёми, и плевать он хотел что они его друзья. Кончики его лисьих ушей вспыхнули, хвосты начали дымится и от них, с трескующим звуком, отлетали маленькие огоньки. Его ногти постепенно удлинялись и заострялись становясь когтями, которые способны разодрать самую твердую кору дерева. Появились клыки, а золотые глаза приняли более дикий вид. Всё его естество начало обволакивать адским пламенем, которое могло обжечь любого. Тенгу, стоящие перед ним покрывались испариной и медленно бледнели. И, когда он совсем разошёлся они тут же легли в позе сейдза и начали извиняться перед золотошерстным лисом. Но Ацуму не собирался так просто успокаиваться, они угрожали его Киёми. Сакуса чётко осознавал, если он не остановит золотоглазого сейчас, то ёкаи перед ним умрут. Он поднялся с места и обхватил того со спины что-то крича о том, чтобы лис остановился иначе тот его не простит. Кицунэ был немного сильнее, но Киёми был настырнее чем золотоволосый мог предполагать. — Ацуму, блять, успокойся! — наконец докричался до лиса Оми и, когда тот успокоился, отпустил его, а сам осел наземь дрожа от того как много сил он потратил. — А. Что? Оми-Оми? Ты в порядке? ~ — как ни в чём не бывало Мия младший улыбнулся и обернулся подавая руку Киёми, чтобы тот смог подняться. — Бывало и хуже, — выдохнул брюнет принимая руку лиса спокойно, без стеснения. Это очень поразило Цуму, что он тут же притянул к себе и обнял того за талию, помогая держаться на ногах. — А вы двое?! Тобио-чан, Хината-кун! Вы что удумали сотворить с моим особым?! — прикрикнул кицунэ, смотря на тех сердито. Те вздрогнули и начали нервно покрываться потом и отводить взгляд. Там была ещё девушка тенгу, которая пыталась встать на защиту ребят, и двое других, один, тот что был высоким и со светлыми волосами, из которых стебался над Тобио и Хинатой, а другой просто поддакивал тому, кто стебался. — Ацуму, всё нормально успокойся, — всё же проговорил Сакуса и посмотрел на лиса. — Ладно~ — проговорил золотой кицунэ и взяв лицо брюнета в руки осмотрел его со всех углов. — А, кстати, я не представил друзей. Тот что высокий и с очками — Цукишима Кей, тот ещё токсик; рядом с ним его ~половинка и особый~ — Ямагучи Тадаши, а ещё он мой дружбан; — на словах «половинка и особый», Ямс покраснел и спрятался за блондина, а сам Кей цыкнул языком. — девочка, что нервно теребит края одежды — Хитока Ячи-тян, она очень милая, но если начнёшь флиртовать с ней получишь от её жёнушки; а те два дебила, что напали на тебя не подумав — Кагияма Тобио и Хината Шоё, они та ещё парачка и до сих пор не могут принять то, что особые. — выдохнул Мия младший и посмотрел на Киёми. — Оми-Оми, ты слишком добрый для этих двоих… Знал бы Суга-сан, что эти двое… — Что я должен знать? — с неба, в какой-то странной маске¹, спустился шатен со светло-коричневыми волосами. А все пятеро Тенгу-воронов скуксились, так как пусть и выражал Суга улыбку, но его аура явно имела не это. — Что вы на этот раз натворили, мальчики? ~ — Ам! Извините, это я виноват! — — Киёми?! — Нет, я действительно не должен был заходить сюда без разрешения. Они просто делали свою работу. И- — Хм-хм, но им ещё рано охранять вход, плюс, ты, так как у тебя есть метка Мии младшего, спокойно можешь входить сюда, но будь немного осторожнее, не все тут такие добрые к братьям Мия. — успокоившись, светловолосый тенгу отвесил по тумаку четырём Тенгу, кроме Ячи-тян, и задумчиво посмотрел на брюнета. Его глаза как-то странно блеснули и он удивлённо отстранился. — Мия-кун, ты ведь поставил временную метку. Ты же не- — Суга-сан, — помотав головой, Мия младший улыбнулся, и Коуши больше ничего не сказал. Они ещё какое-то время проговорили и те улетели оставляя блондина и брюнета наедине. Ну, раз они вместе то и секретное место можно показать! Подхватив Сакусу на руки как принцессу, он начал двигаться быстро, можно сказать, со скоростью звука. Было невероятно, что Киёми подумал на миг, что они летят. Было здорово. А когда они остановились ему открылся невероятный вид: озеро, кольцом которое огибают деревья, множество разных цветов, бабочки и стрикозы летали около воды, которая блестела от солнечного света. — Ночью ещё красивее, но опаснее, — проговорил вполголоса Ацуму опуская Киёми наземь. — Как-нибудь, покажу… — Я запомню, — проговорил брюнет, снимая маску с лица и показывая золотошерстному лису свою милую, как подметил Цуму, улыбку. — Пойдём, покажу мои любимые цветы~ — Угу.***
Боги.
Начало.
— Ах! Да найдите вы уже этих двоих! — кричала лисо-подобная женщина на слуг, всё больше злясь. Вот-вот начало праздника, а двое из почётных гостей исчезли во время урока по этикету так и не вернувшись. Терушима получил от Киты за то, что не следил за ними, Осаму сказал что найдутся, Суна просто молчал. И когда Кицунэ готова была рвать и метать, в главный банкетный зал вошли Цуму и Оми, которые даже забыли о сегодняшнем дне. Ну, Ацуму увидел как злится всегда спокойный Кита-сан, — это было страшно, очень страшно. Получив нагоняй, они переоделись в нужные одежды и спустились к главному входу. Было уже заполночь и начали подходить слуги богов. Самое главное, не ошибиться, а остальное как-нибудь потом. Начали бить фанфары и Тенгу-вороны выпрямили свои спины, наглядно показывая своё уважение, так же там были и уже знакомые Киёми ёкаи, которые выглядели явно подавлено им тоже сделали жёсткий выговор. Посмотрев на Ацуму, Киёми не увидел не единого намёка на волнение или чего-то похожего, как и на его старшем брате. А вот Сунарин уже явно волновался, но когда его руку сжимал Саму, тот немного успокаивался. Хех, у них явная любовь, думал тогда Сакуса уверяя себя в том, что не завидует… Может быть. Поправляя ворот праздничного кимоно, которое ему никогда не нравилось ведь было не очень удобное, в нём вообще не удобно двигаться, как вообще Саму двигается? Нервяк ещё тот, поэтому он посмотрел на Киёми, удивлённый тому какой на вид Сакуса спокойный, но аура вокруг него была ярко-желтой, явный признак того что тот нервничает. Он мезинцем тронул наружную часть лодони Оми-Оми и искоса смотрел на того, пока тот сам не проявил инициативу и не сплёл их руки вместе. А по изменившейся ауре, которая стала бледно-розовой, ниндзя смутился, а Ацуму довольный как кот лыбился от восторга. — Хееей~ Всем привеееет~ Великий Король Поднебесной — Ойкава Тоору и его жёнушка Ива-чан, прибыли! ~ — раздалось на весь храм громкое заявление шатена появившегося в в яркой вспышке света. — Заткнись, Мусорокава! — отвесил мужу подзатыльник «жёнушка», Иваизуми. — Кого ты, блять, жёнушкой назвал?! — Бу-у~ Хаджи-чан такой бака~ — потирая ушибленное место захныкал (не такой уж) Великий Король Поднебесной. Все боги и духи, видящие такую сцену, рассмеялись ведь не каждый день можно увидеть как особый их короля при его поданных лупит мужа. Хаджиме поклонился в знак извинения перед всеми присутствующими за не подобающий вид своего особого. Все, гогоча о чём-то своём, вошли в зал, где проведут банкет. Боже, Суна и Сакуса точно не ожидали такого шумного и большого скопления людей. В случае с Ринтаро было всё нормально, а вот с Киёми явно было что-то не так. Каждый раз когда кто-то мимо него проходил, он вздрагивая приближался к Ацуму плотнее, или просто чтобы попробовать что-то съестное ему бы пришлось коснуться кого-то рукой или пальцами. Сакусу буквально выворачивало наизнанку, при одной мысли о том что его касается кто-то ещё помимо Ацуму. Да, как ни странно это звучит, Киёми не противно, когда он рядом с Цуму и тот прикасается к нему, как это называется?.. Ах, да, кажется это одна из тех вещей на что способна связь между особыми. Так вроде бы говорила его мама. И кицунэ наверняка не против этого. — Нарооод!!! Бухаем!!! — прокричал парень с тёмными волосами и двумя хвостами с ушами на голове — это демон-кот Баканеко, кажется. А рядом с ним, некомата редкой трёхцветной окраски, мирно посапывал явно уставший. — Давай, Бро! — Да, Бро! — ответил второй шумный парень явно являющимся ещё одним тенгу, но немного другого вида — Сова, кажется. Его особый спокойно читающий какую-то книгу, точно так же как и его особый является Тенгу-совой. Ацуму взглянул на Сакусу и увидел на сколько бледным была кожа ниндзя и сжал посильнее руку брюнета, стараясь того успокоить. Кажется это немного выходит, поэтому он не переставая держал его за руку под столом. И вот, когда они думали что всё в порядке, один из духов, пришедших с богом Инуками и с его особым, как-то зловеще посмотрел на близнецов и не выдержав крикнул. — Инари-ками-сама, я извиняюсь, но я не могу находиться рядом с «Детьми Бедствия»! — он встал из-за стола и продолжил орать. — Этого ещё не произошло, но явно они принесут нам всем, рано или поздно, беду! Близнецы всегда являлись знаком беды! — Ты заткнешься?! — крикнул бог Инуками Кьетани. Ему как-то всё равно, дети бедствия или нет, но портить свою репутацию при других богах он не потерпит. — Это уже давно в прошлом!.. — Пёс-чан прав~ — уже вклинился правитель Поднебесной и облокотившись о кулак головой, он добавил. — В любом случае они «сойдут с ума» только в том случае, если к следующей весне они не поставят вечные метки, а не временные, как при «Обряде Взросления». Я ведь прав, Саму-чан, Цуму-чан? ~ — проговорив всё это он улыбнулся выжидающе-пытательной улыбкой, словно знает всё. Пусть он и выглядит как идиот, но на деле он гений из гениев, которого не так-то просто обмануть. Осаму Мия просто кивнул прижимая ближе к себе Суну, показывая на сколько сильно тот его любит, смущая тем самым Рина. Ацуму лишь на миг потупил взгляд и отвёл его в тот же миг, как на него посмотрели то ли Кита-сан, то ли Кицунэ-сама, то ли Ойкава-ками-сама… Не знал он, но ощущал на себе все три пары глаз. Он не мог поставить вечную метку лишь по той простой причине, что боится. Да, просто боится. Ведь, все кого он когда-либо любил за время своего бытия человеком он терял, и терял, и терял… Лишь его брат остался с ним. От этих мыслей у него в последнее время кружилась голова, а тело покрывалось странными тёмными пятнами. Но пока он мог это контролировать и скрывать, это не слишком его беспокоило. Но кажется, Кита и Кицунэ начали что-то подозревать об его здоровье. Плохо дело, кажется к весне он совсем зачахнет. Может стоит посоветоваться с Кита-саном, или Терушимой? Если он обратится за помощью к Кицунэ-сама, она явно скажет переспать с Киёми и проблема исчезнет. Но он так не хочет! Он хочет по обоюдному согласию, по любви в конце-то концов! Но ему, даже при том что видит ауры других, не верится, что Сакуса любит его, да хотя бы он не видит мизерного шанса на симпатию! Он не видит смысла ставить метку навсегда, если Киёми того не хочет. Он не будет заставлять его, он отпустит его если он захочет, даже если после он станет берсерком который уничтожит всё на своём пути не разбирая кто друг, а кто враг. — Если есть те, кому противна только одна мысль о том, что они находятся рядом с близнецами, милости просим удалится, — проговорила женщина лицо которой было скрыто полностью за вуалью. Лицо не возможно разглядеть, и не понятно видит ли она вообще что-нибудь. — Инари-сама, вы как всегда душка~ — проговрил, даже пролепетал Ойкава наблюдая как некоторые уходят из-за стола кланяясь и извиняясь. Разобравшись со всем этим они закончили довольно поздно. Все разошлись, только те, кто не в силах уже куда-либо выбираться, с позравления хозяйки храма остались ночевать в гостевых комнатах. Их было вагон и маленькая тележка. Ацуму проводил Киёми до комнаты, а сам ушёл в другое место, на крышу. Ему нужно подумать, ведь он — Дитя Бетствия, а Сакуса Киёми — тот кто наречон быть его особым до конца дней, разделяя боль и страдания обоих. Киёми проживёт столько же, сколько и сам золотой кицунэ, видя как погибают его родные и близкие, как уходят из жизни те, кем он дорожит. Мия младший не хочет такой участи для Оми по той простой причине, что он любит его, а обрекать на страдания его он не готов. — Хей, Цум-Цум, — на крышу запрыгнул его брат и сел совсем рядом. Он прекрасно понял, ещё в зале на банкете, что его младший брат не ставил вечной метки. — Ты уверен, что стоит так поступать? Ты же можешь словить «Почернение» и тогда даже я, Кита-сан и Кицунэ-сама вместе взятые не сможем тебе помочь. А бог Баку неизвестно когда появится… Ты же осознаешь последствия? — Ага, да, осознаю. Не надо мне лекции читать… — Эх, какой ты идиот, Цуму, — выдохнул Осаму и потрепал блондина по голове. Что ж, если он продержится достаточно долго, то «Почернение» ему не грозит.