Брат Ринтаро.
С того банкета прошло примерно две недели и вроде бы всё было хорошо. Все вели обычную жизнь, вели рутину что была всегда. Но что-то не давало Сунарину покоя. Казалось, что что-то может случиться такое, что потом не исправить. Он прогуливался по храму, закончив все поручения на сегодня, которые ему дала Кицунэ-сама. И вот, когда он постучался в её кабинет, оповещая о своём прибытии, чтобы отчитаться о проделанной работе. Она восторженно просмотрела на него подзывая к себе, дабы кое-что рассказать. — Суна-кун, у меня к тебе вопрос. Суна Акеми. Тебе о чем-нибудь говорит это имя? — проговорила женщина складывая руки в замок и ложа их на стол. — Эм, это мой брат, но его родила мачеха, Анн-сама. — озадаченно посмотрев на лисицу с восьмью хвостами, ответил Рин. — Что-то не так с ним или с госпожой Анн? — Ну… Дело в том, что- — Да пустите уже меня туда! — двери сёдзи распахнулись на всю длину, показывая названного гостя, которого маленькие слуги-лисы пытались удержать. — Я должен уговорить вернуть моего младшего брата… обратно… домой- Глаза Ринтаро распахнулись до размеров двух блюдец в виде луны при виде парня с такого же цвета, как у него, волосами и зелёными, как у его мачехи, газами. Суна Ринтаро опешил сразу же, отходя мелкими шажками к столу Второй Мику храма Инари-ками. Операясь на него он отвернулся и испуганно посмотрел на женщину с лисьей головой. Та просто тяжело выдохнула и помотала головой, мол, «не знаю откуда он тут и как узнал». Рин помотал головой и настороженно посмотрел на брата, который с каким-то странным взглядом, будто тот до безумия влюблён в Сунарина, но они братья! и это никак не возможно. — Рин- — не успел Акеми ничего сказать, как увидел Ринтаро не напуганным котёнком, а каким-то грозным лисом. — Акеми-сама, вам не стоило приходить сюда без приглашения, а тем более так грубо отзываться при достопочтенной Второй Мику храма Инари-ками-сама. — Ринтаро не узнавал себя. Он никогда раньше так не высказывался при старшем господине в присутствии его мачехи. Возможно это из-за того, что теперь он не являлся частью семьи Суна и он больше может не подчиняться их приказам? Да, возможно. — Если Главный Мику, ничего не сказал, то это ещё не значит, что вы вправе что-то говорить не подумав. Инари-ками-сама, способна отвернуться от Вашей семьи, за грубое поведение по отношению к её слугам. — Что ты такое говоришь, Ринтаро?! — воскликнул Акеми негодуя из-за поведения его братишки, что всегда слушался его. — Я пришёл за тобой. Матушка больше не будет трогать тебя, ты будешь жить в той же комнате что и раньше. Я позабочусь о том- Пока зеленоглазый говорил и говорил о том, что он позаботиться о нём, Суна понял маниакальные замашки господина семьи Суна. Неужели из-за того, что он всегда был послушным и покорным по отношению к нему, Акеми стал зависим от него? Это начало пугать, а Кицунэ-сама не могла ничего поделать, она не властна над процессом. Почему-то она не могла пошевелиться в присутствии Суны Акеми. — Гхк… «Осаму, помоги!» — подсознательно, Ринтаро позвал Осаму, который спал в своей комнате, отдыхая от тренировок с Китой. В тот же миг, протянутую руку Акеми схватила рука с длинными ногтями сильно сжимая кисть. У Осаму было видно все шесть хвостов, уши были длиннее обычного, его зрачки глаз сузились становясь всё более похожими на лисьи, а вокруг глаз появились красные пятна, немного походя на подводку, которую делают гейши на «Улице Красных Фонарей». Лицо старшего юного господина Суны скривилось от боли в руке, будто её вот-вот сломают или оторвут. И если бы Кицунэ-сама или Ринтаро не сказали ему прекратить, он бы точно её переломал сломав кости внутри руки. А так отделался лёгким переломом. Сунарин дрожал, но раз Саму рядом ему нечего боятся. — Ты! Что творишь, мать твою?! — крикнул зеленоглазый смотря снизу вверх на своего «обидчика». — Ты хоть знаешь кто перед- — Суна Акеми. Первый сын семьи Суна, тот ещё самовлюблённый придурок, что пользовался добротой Рина, пока он был при тебе. Нда, ты слишком зависел от Ринтаро и твоя мать решила, что лучше поскорее сделать то, что они обговорили с Первым Мику, ещё когда Рин был маленьким… Мия старший говорил это монотонно, холодно устремляя свой взор на Акеми. Он недавно узнал обо всём от Кита-сана, который уже давно хотел рассказать, что ещё до рождения Ринтаро Инари-ками-сама ему поведала об особом Осаму, который родится именно в семье Суна, но будет от другой женщины. Он ощущал себя властным, над тем придурком, когда считал что Рин останется с ним навсегда. — Ты ошибся, придя сюда… Что произошло после, Ринтаро не понял. Всё произошло словно в тумане, он чувствовал некую слабость осознавая, что с его семьёй может что-то случится. Он лишь напоследок слышал как Саму произнёс: «Всё будет хорошо…»***
Проблемы с Ацуму. Начало.
Вот близится конец зимы, почти закончился второй месяц года, а Мия младший никак не мог поставить вечной метки на Киёми. Нет, он скорее не решался, боясь своей мощной огненной магии. Он помнил, как из-за него была сожжена его деревня, как его знакомые кричали в агонии, а некоторые даже не могли кричать, ведь их заморозил своей силой Осаму. Они стояли в ступоре, пока к ним не прибежал Кита Шинске, который, увидя их слёзы, крепко сжал в своих объятиях шепча, что всё хорошо, пока те навзрыд кричали, что они монстры, что убили всех, кто был в их деревне. Нет бы поставить метку и закончить уже со страданиями, но Ацуму упрямый как баран, терпел, скрывал ту боль из-за почернения. Он отказывался от всего что говорили Кита, Осаму и Кицунэ, игнорируя их, заперевшись у себя в комнате и никого не пуская. Он поставил барьеры-печати на все щели, где может пролезть со своими способностями Сакуса. Почему-то он знал об этом, чувствовал даже. Хах, его тело на правую половину покрылось тьмой, сжигая изнутри его же силой внутрености. Адская боль пронзала его тело, истощая магические способности с каждой секундой. И как же Сакуса мечтал помочь ему, увидеть его, прикальнуться к нему, ведь он полюбил. Да, полюбил этого придурошного лиса с золотой шерстью. И уже не сможет без него, тем более путь назад ему заказан. Ему строго наказали, что если он вернётся, то непременно должен будет совершить самоубийство, как сипуку у самураев. Киёми не переставая дежурил под дверью комнаты Цуму, на короткие моменты засыпая под нею же. Слуги, видевшие это, просто оставляли покрывала и еду рядом с ним и уходили, понимая, что не стоит его даже пытаться уговорить уйти и отдохнуть в свою комнату. Осаму и Ринтаро иногда приходили и болтали с Оми, чтобы тому не было так уж скучно сидеть. Он ценил их дружеские жесты к своей персоне, но всё же он не решался касаться их, только к Ацуму ему было приятно касаться. Только ему это позволено. В одну из таких ночей, когда луна на пике сияла своей полной красотой, Сакуса Киёми претворился спящим, ведь была вероятность того, что его всегда укрывал именно Мия младший. И именно в тот момент, когда Ацуму выглянул, Киёми быстро его схватил и затолкал внутрь комнаты задвигая сёдзи дверей и грозно посмотрев на него его взгляд тут же искривляется в гримасе ужаса. Осознав, что случилось, Мия младший оттолкнул Сакусу, отодвигаясь куда подальше, в тёмный угол комнаты скрыть кошмар сотвореный с ним им же. — Ацуму… Что это такое?.. Что с тобой?! Это то, о чём тогда говорил Великий Король Поднебесной?.. — Киёми напуган. Он не знал стоило ли ему что-то сделать подойдя к нему, или просто стоять как вкопанный и ничего не делать. Если бы здесь был Кита-сан… Нет, он должен сделать всё сам, он не должен беспокоить их, ведь и сами ничего не могут сделать. — Мия Ацуму, объяснись сейчас же! — крикнул на всю комнату Оми-Оми вставая с пола и приближаясь к золотоглазому ближе. — Стой на месте, Оми-Оми! — Киёми замер, но всё так же был зол на кицунэ, что посмел обмануть его, ничего не сказав и скрыв свою боль. — Я… Я не хочу, чтобы ты пострадал… Я не хочу, чтобы ты страдал видя как твои родные умирают, а ты не меняясь во внешности, будешь жить до тех пор пока я сам не исчезну. А это вечность. Я не хочу чтобы ты страдал из-за меня… Затем, послышались тихие вслипы со стороны золотошерстного лиса. А тёмная энергия всё больше его наполняла. Печати-барьеры слетели и в тот же момент комната взорвалась наполняя её огненной стихией опаляя и сжигая каждый миллиметр помещения. Кита, Кицунэ-сама и Осаму, тут же услышав взрыв, прибежали в комнату, ужасаясь невиданной мощи золотоволосого парня. Кита тут же заметил как к Ацуму приближается Киёми стараясь помочь и успокоить, говоря что-то. Но пламя слишком громко шёлкало не давая расслышать, что-либо. — Сакуса-кун, вернись! — крикнул сереброшерстный лис, но его будто специально игнорировали. — Саму, попробуй заморозить его пламя, Кицунэ-сан сообщи Инари-ками-сама о случившемся, пусть свяжется с Ойкавой и тот попробует связаться с Баку. После попроси подготовить лазарет Терушиму, пусть слуги готовятся к худшему… — Да, — одновременно ответили и Осаму и Кицунэ. Шинске же, взволнованно смотрел на происходящее. Стараясь своей силой защитить Киёми от демонического лисьего огня. Страшно, было очень страшно, ведь Почернение не просто какая-то болезнь у духов или богов. Оно, даже самого могущественного бога, может сломить и погрузить в безумие, что говорить о подростке не проживший и тысячилетие и совсем недавно повзрослевшем ребёнке?! Киёми даже не мог плакать из-за сильного огня, он тут же осушал его соленые капли на глазах. Почему-то ему не было больно, хотя огонь и жёг его одежду и кожу, оставляя очень серьёзные ожоги. Брюнет был зол и счастлив в одно и то же время, зол — потому что Цуму за него решил как ему жить, счастлив — потому что не был безразличен, был любим, он почувствовал, что нашёл своё место в мире. Его место рядом с Мией Ацуму, пусть тот и будет против… а может и не против. — Ацуму, ты меня слышишь?! — пытаясь достучаться до золотого кицунэ, ниндзя попытался коснуться того, но в тот миг когда он это сделал его окружило ярко-золотое пламя огня и начало показывать странные ведения. Вот, он видит их первую встречу, хотя он и не знал, что тот его увидел, когда тот только прибыл в храм. Вот он видит, как Цуму хочет помочь старшему брату привести невесту того. — на это Сакуса усмехнулся. И понял, что его не замечают, так как это лишь воспоминания. — Вот он видит, как Мия младший упрекает старшего за то, что тот мало доверяет людям. Чуть погодя, «ведения» быстро перематываются и он видит Ацуму моложе, чем он сейчас, и у него явно не светлые, а каштановые волосы. Хотя уши и три хвоста, отливали золотом. Только он не понимал, зачем ему это показывают. Что происходит? Промотали ещё больше и он видит как маленькие мальчики, как две капли воды похожие на друг друга, бегают и играют с друг дружкой. Это была не знакомая ему деревня, которая явно была давно разрушена, раз он её не разу не видел, хотя за столько лет, она и могла измениться. Приглядевшись, он заметил группу из шести ребят, которые явно настроены против близнецов. — Эй, Таку, как думаешь, что будет с близнецами, которые приносят беду? — проговорил мальчик, явно их лидер. — Не знаю, Шиори, что? — ответил мальчик, которого назвали Таку. — Их приносят в жертву богам, чтобы с деревней ничего плохого не случилось! — поговорил Шиори и кинул камень в лицо Цуму. Оми хотел его ударить, но промахнулся пройдя сквозь него словно призрак. Но ему долго не пришлось злиться, ведь завадилу ударил Осаму рассерженный за своего братишку. — Ай! Бей его, парни! Бей Детей Бедствия! И когда они было собрались напасть на них, их остановили взрослые, которые подоспели вовремя. Тогда Киёми понял как было одиноко и больно Мие младшему… Ему его было жалко. Воспоминания промотались ещё, но Сакуса смог заметить некоторые моменты: первую встречу близнецов Мия с Кита-саном и тенгу; как те со счастливыми улыбками помогают Кицунэ-сама с работой, хотя и партачат, но та кажется не против; как они помогли слугам, которые их боялись и не доверяли; как их счастливые лица сменились гримасой страха… Стараста деревни, боявшийся засухи к сбору урожая, принял решение об их жертвоприношении Инари-ками-сама. Кита Шинске увидел окровавленные, чуть дышавшие тела мальчиков, дрожавших от страха. Их лица были побиты и опухли от пролитых ручьёв слёз. Сердце Киёми ёкнуло. Он даже не подозревал какое у них было ужасное прошлое. Он не слышал, что говорил Первый Мику, лишь после увидел трансформацию близнецов Мия. Чуть погодя те, наведовавшись в деревню, увидели, как испуганные их появлением жители бежали в страхе от них, дети что их ненавидели описались от страха и рыдали, моля не убивать. А их родные родители, в сердцах испугано кричали им «Вы — монстры! Не приближайтесь к нам. Вы не наши дети! Они умерли на благо нашей деревни!» А после, воспоминания, раскололись в дребезги, как стекло. В один миг, они изменились на картину, где дома пылали в адском пламени, а люди замёрзшие в испуге. А два маленьких мальчика-лиса, стоят и рыдают, осознавая, что они убили… — Ого! Ты увидел «это», — проговорил немного лукавый мужской голос, помогая выбраться из воспоминаний и зазывая Киёми в подпространство белоснежного цвета. У парня были коротко подстриженные каштановые волосы и большие карие глаза с узкими бровями. Его лукавая улыбка, была не чем-то плохим, наоборот, каким-то мягким и обходительным. — Что, «это»? — переспросил Киёми у незнакомца. — И кто ты такой вообще?! Как ты тут оказался? — Хм, хм~ Я нынешний главный Баку, Футакучи Кенджи. Зови меня — Баку-сама! — ответил тот щёлкнув пальцами и приняв облик странного зверя (с телом медведя и головой слона) подошёл к Сакусе. — А сейчас, приятель, помоги-ка ты нашему милому лисёнку-плаксе, с его мини «Я»~ Футакучи, как представился тот бог снов, ткнул хоботом в его лоб. И тут же, ниндзя начал падать в странную мглу. Приземлившись на пятую точку, он начал осматриваться и увидел маленького мальчика, с каштановыми волосами и одним лисьим хвостом. Он сидел весь скрюченный в полной темноте и тихонько плакал, зовя родителей и брата, прося чтобы его не оставляли одного. Он подошёл к нему и присел совсем рядышком с мальчиком, ничего не говоря, Оми просто ожидал, что тот его заметит. Всхлипывая, мальчик посмотрел на незваного гостя и вытерев слёзы, спросил. — Т-ты кто? — Хм, — задумавшись, Киёми ответил что первое пришло в голову. — тот, кто всегда будет с тобой. И никогда не оставит тебя. Пока ты сам этого не захочешь… — Правда? — кажется он перестал рыдать. И удивлённо-радостно смотрел на брюнета, заставляя того смутится своим же словам. — Често, честно?! ~ — Ага, — ответил ниндзя, снимая маску и показывая тому своё лицо с улыбкой. — А сейчас?! Ты останешься со мной? — Не сейчас, — ответил он. — А в далёком будущем, когда ты станешь взрослым, я приду и останусь с тобой, полюблю тебя, даже не заметив этого. Ты только не сдавайся, ладно? И сделай «меня» самым счастливым, договорились? — протягивая мизинец, спросил Сакуса. — Угу, — ответил лисёнок. — И пообещай ещё кое-что, не решай за него, оставаться ему с тобой навсегда или на время. Спроси чего он хочет. — Да, я понял! А как твоё имя, братик? ~ — Киёми. Сакуса Киёми. Твой особый…***
Очнулся Сакуса в какой-то белоснежной комнате, в ней пахло медикаментами и хллоркой, — почему-то запах напомнил ему о своём доме, в который он больше не захочет возвращаться. Чуть привыкнув к рябящему свету лампы, Киёми пытался вспомнить, что с ним произошло, но тяжесть на животе ни как не давала ему это сделать. Посмотрев на свой торс он заметил маленький, жёлтый шерстяной комок уместившийся у него на теле. Ну, Киёми сразу понял что этот комочек шерсти и есть Ацуму, он был слишком мил в этой форме. Приподнявшись, стараясь не разбудить его, он обхватил его руками, обнимая. Уткнувшись носом в его шерсть он осознавал, как же сильно он его любит. И почему же он его так много времени отшивал, не давая и шанса на сближение? Интересно, почему он не может вспомнить… Комочек зашевелился и брюнет отстранился от него смотря, как глаза-бусинки, с мольбой простить его, смотрят чуть ли не слезясь. Киёми хихикнул и подхватив лисёнка-плаксу подвёл мордочку того поближе к себе. — Ты такой плакса ещё с детства, да? — и слегкой улыбкой он чмокнул того в маленький чёрненький носик. Ацуму, удивлённый поведением своего особого, «пуфнулся» в человеческое обличие с красным, как помидорка, лицом и удивлённо смотрел в его глаза, в которых читалась некоторая игривость по отношению к золотошерстному кицунэ. Не замечая даже того, на сколько близко были к друг другу их лица, Цуму взглотнул и ведомый каким-то порывом приблизился было уже поцеловать ниндзя, но… — Эй, Цуму, кончай тут торчать, Кита… А. Ой. Пардоньте! — с ехидной улыбкой посмотрев на брата, Осаму вышел из комнаты, в которой Мия младший густо покраснел от стыда и смущения, осознав в какой они ещё находятся позе. — Блять, Саму, ты не так понял!.. — крикнул золотой кицунэ выбегая из комнаты с красным лицом. Сакуса просто тихо рассмеялся, только немного обидно было, он ведь ждал, что его поцелуют. А тут облом случился, в лице Мии старшего. Раздражённо цыкнув Киёми плюхнулся обратно головой на подушку, чувствуя как боль в пояснице, да и по всему телу, медленно рассеивается и он облегчённо выдыхает. В этот момент к нему заходят знакомые ему фигуры: Кита Шинске с Терушимой Юджи, который так и виснет на лисе; и почему-то знакомый ему шатен, с каким-то не людимым и грозным парнем на первый взгляд. Кита мило улыбнулся видя, что Сакуса очнулся, а на лице того нет и намёка на ожог. — Как дела, Сакуса-кун? Нет никаких отклонений там в теле или ещё где? — немного взволнованно спрашивает Первый Мику, садясь на стул рядышком с брюнетом. — Да, нет вроде, — отвечает в сухой манере Киёми, озадачиваясь поведением старшего. — А что? — Да просто не каждый человек способен быть нормальным, после того, как побывал в воспоминаниях любого против своей воли, да ещё и после Почернения, — ответил тот шатен, расположившись вальяжно на диване рядом с кроватью около стены. — А ты ещё кто такой?! — грозно посмотрев на того, Оми напрягся. Не нравился он ему почему-то. — Охо~ Не ты-кай мне тут! Я тот самый Баку-сама, который помог тебе выбраться и помочь спасти твоего ненаглядного плаксу-лиса, — раздражённо ответил тот. Затем указал на второго, который тихо стоял рядом с ним. — Этого амбала зовут Аоне Такенобу. Но зови его Аоне. — Ну, он что-то вроде пожирателя снов, — проговорил Терушима. — В основном подобные ему питаются Почернением — это их основная часть пищи. Они редко встречаются, но существуют и путешествуют по миру ища неплохое пропитание… Они ещё какое-то время проговорили, а потом Кита выпроводил всех, чтобы дать отдохнуть Киёми. Ах, и правда. Он чувствовал некую усталость и облегчение, ведь с Ацуму будет всё хорошо, верно? И, проваливаясь в сон, он краем глаза заметил как кто-то зашёл к нему. Он не распознал его, так как слишком сильно устал. А ментальная усталость сильнее сказывается на теле человека, чем физическая. — Прости, Оми-кун, — прошептал над его головой голос Цуму (?), и его губы накрыли чем-то мягким и влажным. — Но тебе нужно вернуться домой… Так я смогу защитить тебя…