Кай

Юнги оказался прав. Чимин не понимал, как у того получается видеть всё наперёд. Или же это он сам настолько слеп и глуп, чтобы не разглядеть очевидного. Ему следовало послушаться старшего и остаться в той школе, куда его определили изначально, потому что, оставив её стены, в надежде на лучшее будущее, он попал в настоящий ад. Переступая несмело порог одной из самых престижных школ Сеула, он хранил хрупкую надежду, на то, что жизнь его теперь обязана сделать новый виток, это поможет ему выкарабкаться из той глубокой ямы, в которой он оказался. Но Чимин абсолютно оказался не готов к тому, что другие люди будут оценивать не его характер и дарования, а его внешний вид и социальный статус. Оттого надменная ухмылка в ответ на протянутую руку и слабую улыбку, которая и так давалась ему теперь с трудом, вызвала в его груди болезненное ощущение. — Это ты, что ли сиротка? Слышал… — протянул презрительно парень у стенда с расписанием. Чимин взглянул на него молчаливо. Он всего лишь попросил помощи в поисках нужного кабинета и мгновенно нарвался на грубость, из-за чего совсем растерялся. — Что ты смотришь на меня такими глазищами? — чуть склонив голову, рыкнул на него парень. Пак оторопел и отступил на шаг назад, но почему-то никак не мог отвести от него взгляда. Лицо парня приняло очень самодовольное выражение, он явно был доволен тем, что ему так быстро удалось указать новичку на его место. Красивые губы плавно растянулись в полуулыбке, мягкие карие глаза сверкнули каким-то злым озорством, парень слегка поднял мужественный подбородок и предупредительно взглянул на него сверху вниз. Минхо. Так его звали. Чимин узнает это чуть позже, на первом уроке. Этот парень будет сидеть на соседней с ним парте до конца года. Он и ещё восемнадцать таких же высокомерных отпрысков из богатейших семей Сеула. Мне здесь не место, — с ужасом подумал Чимин и вновь вспомнил Юнги. — Тебе здесь не место, — бросил ему предупреждающе один из его новых одноклассников, уже на следующей перемене. Удивительно, но стоящий рядом Минхо в этот момент промолчал. Где-то за его спиной захихикали девчонки. «Сиротка», — шепнул кто-то из них. Пак осторожно поднялся и, собрав свои вещи, вышел из класса. Сегодня первый день, он пришёл познакомиться, и не обязан оставаться здесь до конца дня, не обязан слушать все эти обидные словечки за своей спиной. Ему вообще больше не хочется сюда возвращаться. Но он вернётся. И будет возвращаться снова и снова. Грустный и безвольный, Чимин шёл в ненавистную школу, пытаясь понять, какого чёрта вообще продолжает это делать. Меньше всего ему хотелось находиться в этом проклятом месте, где единственным его желанием было: «Не нарваться на неприятности». Его не переставали мучить вопросы: «Почему они все смеются надо мной? Почему обсуждают меня? Без меня их идеальный мир был бы лучше? Я порчу им вид? Может, они все только и ждут, чтобы я исчез? Может быть, мне действительно стоит исчезнуть?» Чимин чувствовал голод, но есть не мог, в набитых народом коридорах ощущал себя одиноким, даже уютный школьный двор с его красивыми беседками и изящными скамейками казался ему теперь блеклым и безжизненным. Ничто больше не радовало его, ни хорошие оценки, ни похвала учителей. А всё, что веселило других не вызывало у него и слабой улыбки. Теперь его сердце билось чаще только от страха или от ненависти. У Чимина было чувство, будто его закрыли в стеклянную банку. Ему не хватало воздуха. Он смотрел на роскошь вокруг и задыхался. Самокопание не приносило облегчения. Пак чувствовал, как время неостановимо и бессмысленно летело мимо него, но смягчал это ощущение своей убеждённостью в том, что терять ему, по сути, больше нечего, а все его стремления и достижения, в сущности, одинаково бесполезны.

***

Наспех повязав фартук, Чимин поправил волосы, мельком взглянул на себя в зеркало и выскочил торопливо в зал, оглядывая бегло столики. К его счастью всего несколько из них были заняты. Он принёс посетителям заказы и присел за стойкой рядом с управляющим. — Возьми несколько выходных дней, ты выглядишь уставшим, — сказал Сечан, нажимая непонятные для Пака кнопки на кофейном аппарате. — Нет, всё в порядке, — покачал головой Чимин. Сечан посмотрел на него и вздохнул. — Тогда улыбайся, Чимин. Улыбайся, пожалуйста. Наши гости смотрят на тебя с сожалением, — попросил он и кивнул в зал. Пак посмотрел на нового посетителя и закатил глаза. Минхо. Он смотрит на него не с сожалением, а с унизительной жалостью, смотрит так, как смотрят на юродивых, должно быть, ему очень нравится выставлять напоказ, таким образом, своё превосходство. Чимин был уверен, он заглядывает сюда время от времени именно для этого. Сердце его сжалось в ожидании очередного унижения, он старался не смотреть на него и уж тем более не смог бы ему улыбнуться, поэтому встал к Сечану спиной, чтобы тот не мог видеть его лица. — Добрый вечер, что… — Сядь, — перебил его Минхо. Чимин, сам не зная отчего, мгновенно повиновался его приказному тону, хоть и понимал, что это может дорого ему стоить. — Как дела? — спросил парень притворно-дружелюбным тоном. Пак всё же поднял на него взгляд. Минхо был спокоен и расслаблен, что настораживало ещё больше. — Хорошо, — тихо ответил Чимин, не отрывая от него глаз. Одноклассник смерил его долгим внимательным взглядом. — Хочешь, чтобы стало лучше? — сказал он, наконец. — Что тебе нужно? — напрямую спросил Пак, не желая гадать, какую очередную гадость тот задумал. Минхо поставил кончик пальца на столешницу и повёл им в сторону Чимина, одновременно притягиваясь ближе. Он коснулся его ладони, лежащей на столе, и Пак мгновенно сжал руку в кулак, вызвав своим действием у парня напротив улыбку. — Я обещаю, что не трону тебя, и никто больше не тронет, если ты окажешь мне одну услугу. — Какую услугу? Чимин знал, что хорош в учёбе, это выпускной класс, и он мог бы помочь Минхо по многим предметам, он даже согласился бы решать за него все контрольные работы и делать домашнее задание, лишь бы никто больше не называл его «сироткой» и не отпускал бы ему вслед унизительные шуточки. — Сейчас я заберу тебя, и мы поедем ко мне, — Минхо накрыл его хрупкое запястье своей большой ладонью. — Сделаешь мне приятно, и я позволю тебе спокойно дышать. У Чимина перехватило дыхание. Услышанное привело его в такое замешательство, что он на какое-то мгновение оцепенел. — Сделать тебе приятно? — выдавил из себя Пак, всё ещё надеясь, что понял одноклассника слишком превратно. — Боже… опять ты так смотришь… — вздохнул Минхо, закатывая глаза. — Чего ты испугался? Я не заставляю тебя сразу ложиться под меня, можешь пока привыкнуть ко мне по-другому… — он толкнулся языком в щеку в недвусмысленном намёке. Чимин вспыхнул. Разрастающийся в горле больной ком мешал ему заговорить. А Минхо уже крепко держал его за руку. От его взгляда хотелось немедленно умыться. Пак почувствовал себя ничтожно маленьким рядом с ним, слабым и беззащитным. — Не надо так со мной… — прошептал он, тупя взгляд. — Пак Чимин… — поморщился Минхо, видя, как по раскрасневшимся щекам Пака потекли слёзы. — Не надо так со мной, — повторил Чимин и выдернул из его руки свою ладонь. — Что ты плачешь? Что в моём предложении такого? Обещаю, я тебя не обижу, если ты согласишься. Я не сделаю тебе больно, — он вновь притянулся ближе и уже тише добавил, — чего не могу пообещать, если ты откажешься. Как по мне, так это лучший для тебя вариант, Пак Чимин. Если ты думаешь, что происходящее сейчас — это всё, на что мы способны, то не обольщайся, малыш, это только начало. Когда ДжейКей вернётся из штатов, ты пожалеешь, что на свет родился. Я уже жалею, — подумал Чимин, но лишь покачал отрицательно головой в ответ. — Я не могу… нет… отстань от меня… — произнёс он и, чувствуя, что рискует разрыдаться в голос, прижал тыльную сторону ладони к губам, вскочив со стула с громким стоном, от которого Минхо крупно вздрогнул. Пак едва ли не бегом бросился обратно к Сечану, на ходу снимая с себя фартук. — Я беру выходные, — сказал он сквозь слёзы и бросил фартук на прилавок. Чимин не помнил, как выскочил из кафе, но холод быстро отрезвил его и заставил очнуться. Он брёл по улице, спрятав руки в карманах тонкой куртки, что совсем не защищала его от ветра, и вернулся домой продрогший и уставший. С кухни доносился знакомый сиплый голос. Юнги зашёл проведать их. — Привет, — заглянул Пак в дверной проём. — Привет, — улыбнулся Мин, подзывая его к себе рукой. — Идём ужинать. — Я поел на работе, — солгал Пак. — Пойду лучше к себе, я сегодня устал. Тётушка Джухи понимающе кивнула. Она была не в восторге от того, что Чимин подрабатывал в кафе, её беспокоил тот факт, что он сильно устаёт, но она уважала его стремление к независимости и не препятствовала, за что Пак был ей очень благодарен. Мягкая кровать приняла его уставшее тело, но не успел он расслабиться, как в дверь постучали. Конечно, глупо было избежать участи встретиться с Юнги лицом к лицу, улизнув от совместного ужина. — Чимин? — мягко позвал он, заглядывая в комнату. — Всё нормально? Я войду? Юнги мог бы и не стучать в эту дверь, как считал Чимин, ведь это была его комната. Он съехал на съемную квартиру, перебравшись ближе к своей работе, но это совсем не должно было означать, что дом его перестал быть его домом. И когда Мин спрашивал можно ли войти, Пак чувствовал себя не в своей тарелке. — Я просто устал, — сказал Пак, стараясь звучать как можно спокойнее, и протянул к нему руку, подзывая к себе. Мин обошёл кровать и сел рядом. — Как дела в новой школе? — Хорошо. — Подружился с кем-нибудь? — Пока нет. Мин тяжело вздохнул и недовольно покачал головой. — Они там все просто конченные выблядки, — сказал он с таким лицом, словно проглотил что-то гадкое. — Эта школа настоящий террариум, где маленькие змеёныши учатся шипеть и кусаться. Если тебе там плохо, я найду способ забрать тебя, только скажи. Юнги посмотрел на него выжидающе. На дне его расширенных зрачков плескалось беспокойство. Чимин прикрыл глаза, чувствуя, что слёзы опять где-то рядом. Столько сил, денег и связей было потрачено отцом Юнги, чтобы он мог попасть в это престижное заведение, как сказать теперь: «Мне там плохо, забери меня». Нет, Пак не смел. — Всё хорошо, — повторил он тихо. — Ты плакал, — Мин снова вздохнул, протянул руку и заправил прядь волос ему за ухо. — Нет. — Перестань, я знаю тебя как облупленного. — Может, немного поплакал, но совсем не из-за школы. — Тогда из-за чего же? Чимин перехватил его руку и потянул к себе, освобождая место, чтобы он тоже лёг. — Мне тошно… Я устал… — полушёпотом произнёс он, прижимаясь к плечу друга. Мин ощутимо вздрогнул, когда Чимин дотронулся до его шеи, уткнувшись в неё носом, и замер. Пак прерывисто вздохнул и просунул свою замёрзшую руку под его большую тёплую ладонь. — Понимаю, — сказал Юнги, тоже закрывая глаза, и трудно сглотнул, принимаясь растирать его ледяные пальцы. — Иногда так больно, что слёз не сдержать, — внезапно признался он шёпотом. Юнги, милый мой, Юнги… — подумал Чимин и обнял друга. Он не знал, что может его так сильно печалить. Мин никогда не жаловался, всегда был молчалив и спокоен, но это совсем не значило, что он не страдает и ему не нужно утешение. Пак крепче обхватил его за живот, желая тоже подарить ему частичку своего тепла — меньшее, что он мог бы для него сделать.