Неполадки в системе

      «Мне правда хотелось что-то изменить в истории… Нет, вы всё неправильно поняли! Мне хотелось изменить всё в лучшую сторону, никак не наоборот!» Время для Аськи в игре начало не тянуться медленно, как улитка. Оно просто летело. За первым месяцем последовал второй. Сейчас она уже не так пуглива или плаксива, как вначале. Сейчас она старалась избавиться от своих ребяческих привычек и вести себя как взрослый человек. Получилось ли? Пока так себе, но первые шаги всегда такие. Теперь, благодаря Мег, у Агаты есть настоящая крыша над головой — она живёт в её доме вместе с ней и её матерью. Мадам Жири, слава богу, была не против соседа по дому. К тому же, Аська на шее не висела: встанет раньше всех — завтрак приготовит, уберётся по дому, окна помоет и так далее… Не секрет, что Пенберова предпочла бы всему этому слушание музыки в наушниках или игру в сотовый телефон, или написание чего-то на её любимом сайте… Но в этом мире всего этого нет, пора бы уже позабыть об этих «удобствах». А, хотя, не так много она потеряла. Писать свои «работы» девушка может и на бумаге. Да, она частенько садилась на последней ступеньке лестницы и, с помощью бумаги и пера, писала что-нибудь. Первое время страницы портили пятна от чернил, но сейчас это уже не проблема. Сейчас Аська уже научилась пользоваться пером. Сейчас уже поздний вечер. Пенберова задремала на диванчике в гостиной после уборки в доме. Неизвестно, можно ли это назвать её ошибкой, но как тогда можно описать то, что сейчас с ней происходило? Скорее всего, это снова лишь сон… Аська стояла по колено в какой-то мутной воде, а между её пальцев неприятно ворошился то ли песок, то ли какая-то грязь. В месте, где она сейчас находилась, было темно, и только редкие свечи его освещали. Маленькие два огонька свечи, что были где-то далеко в темноте. Но спустя какое-то время, девушка поняла, что это не огоньки свечей… А иначе как объяснить то, что эти два ярких жёлтых огонька, казалось, приближались всё ближе?! От страха Аська ныряет под воду и сидит там на корточках, в надежде, что это «нечто» пройдёт мимо. Но такой сон ей снится уже целую неделю… И каждый раз всё кончается одинаково — чьи-то бледные, ледяные руки утаскивают девушку вниз, в бездну, где она задыхается и просто не может вырваться. — Агата, проснись! Вставай! — голос юной танцовщицы прозвучал словно спасательный звон колокольчика сверху. Умница, Мег, она разбудила Аську! Распахнув глаза, что были наполнены ужасом, Агата взглянула на танцовщицу так, словно она была её героем, который спас её от ужасного, беспощадного монстра. — М-Мег…? — Ты кричала во сне. Что ты видела? — брюнетка присела на край дивана и смотрела на сероглазую в ожидании ответа. Агата же ответила, что ей этот сон снится уже не первый раз, и не первый раз она просыпается в страхе. На это мадемуазель Жири только вздохнула: — Мама рассказала тебе, да? — Прости?.. Что она мне сказала? Аська изогнула бровь, немного придя в себя после кошмара. Мадам Жири, конечно, всегда была великодушной женщиной и говорила с ней на различные темы. Но они не затрагивали никаких серьёзных тем. Мег знала это, но не знала причину таких снов у соседки по дому. Агата теперь часто оглядывается в оперном театре, часто вздрагивает когда кто-то проходит за её спиной, или как-то странно ведёт себя находясь в гримёрной Кристины — словно ждёт чего-то и боится. — Ну, вы с Кристиной новенькие в театре… Не удивительно, что вы не знаете ничего о пятой ложе и о…о Призраке Оперы. Мадемуазель Жири напряглась. Многие в театре говорили, что нельзя толковать о Призраке. Что он якобы ищет только тех, кто болтает о нём направо и налево. Но ведь сейчас девушки не в оперном театре, так? Значит, ничего плохого не будет, если Мег немного об этом расскажет, так? Аська наконец вспомнила. Ну, конечно! В игре «MazM: The Phantom of The Opera» о пятой ложе практически всё знали только мадам Жири и, следовательно, её дочь — Мег. Только они знали, что пятая ложа всегда зарезервирована Призраком Оперы и что в неё нельзя совать нос никому. Насколько Пенберова посчитала, то Кристина Даэ, как и она сама, находится в театре не так давно. Если Аська «упала» сюда два месяца назад, то Кристина в Опере уже три месяца… Три месяца она в этом театре, и ни разу к ней не являлся «Ангел Музыки». Странно это было. По игре, этот кадр должен был помогать ей, учить её пению, но хористка и по сей день поёт так себе. Порой даже у Агаты получалось лучше. И дело тут не в этом убл…кхм… «Ангеле Музыки». Нет. Дело тут, опять же, в Карлотте. Эта упрямая мадонна не оставляла в покое Агату и просто не давала молодой девушке прохода со своими наставлениями. Но зато теперь Пенберова лучше говорит на французском. Да и голос стал не таким хриплым и его тон более уверенным и звучным. Аське было даже жаль, что однажды мадемуазель Алонсо уйдёт из Оперы. Ай, да ведь все её хорошие друзья уйдут! Кристина сбежит с виконтом в Трестрау, Сорелли станет наставлять юных танцовщиц, Мег станет баронессой и покровительницей танцовщиц Оперного театра, а Жамм вступит в ряды суфражисток и навсегда покинет эти стены… Все уйдут, Аська снова останется одна. Раньше девушка ненавидела когда рядом с ней кто-то есть и искала любую возможность уединиться, быть в одиночестве. Теперь же боится даже думать о таком. Больше не было ленивой, вечно недовольной и меланхоличной Аськи. Атмосфера игры «убила» её. Но позволила «увидеть свет» другой девушке — мадемуазель Агате. Она была лишь тенью, упоминанием об Пенберовой. Теперь Аська, «Агата», старается во всём, работает не жалея сил, а когда есть свободная минутка то она садится на крыльце и пишет новую работу. — Я расскажу всем вам об этом завтра. Хорошо, Агата? Агата, ты меня слышишь? — Мег осторожно коснулась плеча сероглазой девушки, на что та отреагировала с удивлением. Снова углубилась в свои мысли и отдалилась от реальности. — А?.. А, да, конечно. Прости, Мег. Просто немного задуматься. Да и глаза болеть. Не уверена, что смогу уснуть. Прима-балерина улыбнулась. Её саму мучила бессонница уже который день. — Если не сможешь уснуть, приходи ко мне в комнату. Только тихо — пол в этой части дома скрипит, а мама очень чутко спит! Мег, которую Аське было непривычно видеть в домашнем коричневом платье вместо балетной пачки, удалилась в свои покои. А вот Агата пока задумалась над недавними событиями. Пока всё идёт не так, как было в игре, и это понятно: через неделю только будет, по расчётам Пенберовой, именно «тот день». День, когда Карлотта уйдёт на больничный по состоянию здоровья. Тогда господам Дебьенну и Полиньи придёт письмо от Призрака Оперы, который потребует Кристину на роль Маргариты в «Фаусте» тогда то она и встретится с Раулем… Аська искренне надеялась, что ей удастся как-то предотвратить смерть Бюке в день прощального торжества, удастся убедить Кристину в том что Ангел Музыки — лжец и злодей, а ещё желала тихо пробраться в убежище «Призрака» и спасти Мелек из заточения. — А ещё… Хатим? Или этот мерзкий граф?.. Эти двое сами себе проблем создали. Причём столько — хрен разберёшь! Но я так хочу как-то изменить всё к лучшему, — размышляла сероглазая по дороге к комнате Мег. Скромный домик мадам Жири был сделан из брусьев. Красивый, недорогой, всё внутри из различной древесины. А деревянный пол очень скрипел. Но ничего, у Пенберовой в её доме, в коридоре, пол тоже скрипел пока они не сделали ремонт. Сероглазой даже казалось, что Саре было бы здорово сделать в коттедже кардинальный ремонт. Жаль только, что в этом мире ещё не было ни пластиковых окон, ни стальных дверей, ни натяжных потолков, ни полов с линолеумом. Эх, как ни крути, а скучает иногда девушка по дому. Хоть и часто ругалась с мамой, хоть часто думала разорвать отношения с парнем из-за своей лени и его вредности, хоть порой обижала своего брата Артёма и называла его неумёхой, хоть не помогала отцу, хоть кричала на своего кота Феликса когда он мешал ей чистить картошку… Хоть так и было, но скучаешь по тому, к чему привык. Тоскуешь по этой обыденности. О тёплых кошачьих лапках, о мягких детских ладонях младшего братика, о стенах в старом доме… Но не сейчас… Не стоит сейчас этим голову забивать. Сейчас Аська в игре, а не в реальности. Нельзя этого забывать! Надо помнить это и пройти игру как можно скорее… Но нельзя здесь торопить время. Оно идёт как в реальном мире — своим чередом. — Мег, ты не спишь? — спросила её Агата, дойдя до комнаты девушки и постучавшись к ней. — Нет, проходи, — ответила юная балерина, поправив рукава своего домашнего коричневого платья. А Аська уже зашла. Часто она бывала в спальне мадемуазель Жири. Часто они сидели на зелёном ковре, обсуждая всякое, размышляя о будущем. Часто они глядели на солнечные лучи, что бегали по ровным стенам бледно-жёлтого цвета. Вся эта деревянная мебель, это белое постельное бельё, или красивая фигурка балерины на прикроватном столике Мег… По мнению Аськи, покои брюнетки были просты, но так уютны вечерами. — Надеюсь, я не разбудить твою маму — завтра ей, как и нам, надо в театре быть пораньше. — Не могу поверить, — юная Жири замялась, что было не редкостью для неё. Эта девушка была намного пугливее и робее, чем сама «меланхоличная мисс брюзга». И Пенберова это знала как и Кристина с Сорелли и Жамм. — Мег? — Не могу поверить, что через десять дней господ Дебьенна и Полиньи больше не встретим в Опере. Мне интересно, кто же будет вместо них… Они будут такими же радушными, как думаешь, Агата? Аська нахмурила брови и мысленно рыкнула. Да, помнит она, кто будет вместо таких добрых директоров. Как их там она называла?!.. Ой, не-а, некрасиво так! Но иначе сероглазая не могла описать этих двоих. Эгоистичные упрямцы, но, что удивительно, далеко не глупцы. И как же Аська была горда за Мег, что предложила устроить забастовку. Именно тогда и стала она её любимым персонажем. Мег заслужила любовь и уважение сероглазой ещё и тогда, когда убедила Карлотту поехать к директорам, чтобы она убедилась в своей неправоте. А ведь прима-балерина побаивалась испанку, но поборола свой страх. А ещё одна из первых в рядах пришла в подземелье театра спасать Кристину. — Не знать, Мег. Дождаться прощальный торжество — увидеть. Мне и самой не терпится узнать… — Агата достала из кармана домашнего халата Сары сложенный лист и начала незаметно его разворачивать и читать всё то, что на нём было написано. Аська часто носила домашнюю одежду мадам Жири — у них был один размер. Одежда Мег же была слишком мала для девушки и ужасно давила в животе и предплечьях. Зато домашние платья и халатики пожилой дамы сероглазая носила с облегчением. К тому же, Сара Жири со спокойной душой отдала ей парочку платьев без возврата — всё равно сама такие больше не носит. Девушке лёгкое жёлтое платьице и теплое мышиное платье пришлись по душе. Удобные, приятные к телу. Чего ещё нужно? Ну, конечно же, приличный вид, который у одежды консьержки присутствовал. — Что это у тебя, Агата? — рискнула поинтересоваться Мег, когда девушка легонько зачеркнула что-то на листе маленьким карандашом. — Ой, да так… Ерунда, — сероглазая мгновенно покраснела, поспешно спрятав свою писанину за спину. Что ни говори, а в этом мире она продолжала своё любимое дело — писать рассказы. И хотя тут никто кроме неё их не прочтёт и не оставит комментарий, ей было просто приятно коротать время привычным для Аськи образом. Не так давно ей в голову пришла идея для написания этого…кхм… произведения. Зародилась идея две недели назад, после очередного сна, в котором присутствовал тот ребёнок. Пенберова так и не узнала имени мальчишки, но привязалась к нему душой, как к родному младшему брату. Скорее всего, это всё из-за тоски по Артёмке. Вот и взяла несчастного худощавого мальчика Агата под своё заботливое крылышко. Похоже, он своим любвеобильным нравом напоминал ей её младшего брата. Это был тот мальчик, которого так не любили родители. Его запирали в заброшенной комнате, постоянно били и кричали на него, кормили только раз в два, а то и, а три дня… Как оказалось, в итоге отец продал родного сына в бродячий цирк. От того, что Пенберова узнала у неё просто мозг закипел. Она и не знала, что когда-нибудь сама столкнётся с таким, а не прочитает о жестокости в новостях… «Вот ведь мрази! Как так можно?! Отказаться от родного сына?! Мать что, в муках рожала его для того, чтобы потом с улыбкой на лице отдать? Сволочи! Бе! Ненавижу таких людей!» — взрывалась внутри себя Аська, пока гладила волосы мальчишки и перебирала их своими пальцами. Тот от этого постоянно вздрагивал, а после пропускал мурашки по своему костлявому тельцу. В бродячем цирке у ребёнка также всё было — даже хуже, чем дома. В цирке уродов он был лишь «куклой для наживы». С ним обращались даже хуже, чем когда-либо обращаются с животными. Как будто он — ничто, отбросы. Неудивительно, что черноволосый мальчонка испугался Агату, когда увидел её вошедшую в его шатёр. Она нашла его по знакомым всхлипам и рыданиям. И когда ребёнок разглядел круглое лицо с серыми глазами и длинной косой на левой стороне, то тут же кинулся к девушке, прижался к ней своим лицом и расплакался пуще прежнего. Пенберова так и не узнала его имени… Хотя бы потому что «любимые» родители даже не удостоили его такой чести — они не дали имени своему сыну. А в этом «обиталище уродов» ребёнка все называли просто — «Ходячий Труп». Да, конечно, черноволосый мальчик напоминал труп своими ледяными руками и худым до костей телом… Но… Единственное, что Аське так и не удалось разглядеть — его лицо. Мальчонка всегда прятал своё лицо от девушки, либо закрывая его руками, либо грязными волосами. Только его красивые янтарные глаза всегда смотрели на Агату как на божество — существо, что снизошло с небес и протянуло руки к уничтоженному миром ребёнку. Агата говорила, что так, как с мальчиком обращались родители, поступать нельзя. Что как с ним поступают другие люди — это жестокость, это ужасные люди. Девушка просила, чтобы мальчик никогда не стал таким как все эти «чудовища общества». И ребёнок слушал, никогда не перебивал, впитывал каждое сказанное девушкой слово, подобно губке. — Я быть рядом, маленький братик. Я всегда быть рядом, — обещала ему Агата, в конце каждого сна, на что мальчик всегда отвечал только одно: — Я знаю. После этого сна сероглазая сразу же села за написание маленькой работы. Маленькой, размером в две страницы. — Ну… Я писать люблю. Вот. Писала… Ерунду, — со вздохом Агата протянула Мег листок и прима-балерина с интересом пробежалась по нему глазами. Потом её взгляд вдруг замер посередине первой страницы. Перечитав до этого момента всё сначала, мадемуазель Жири заплакала. Аська и поверить не могла, что её работа, написанная так безграмотно на ломаном французском, вызовет у брюнетки такие эмоции. Писала сероглазая на тройку, грамматика французского у неё хромала, да и описание эмоций, чувств и действий было скудным. И всё же, танцовщицу такая работа тронула до слёз и она не поленилась прочитать две страницы. Таких читателей у Аськи было немного. Мало кому нравились её работы, мало кто писал положительные комментарии, а тут… — Ты не хочешь стать писателем, Агата? У тебя получилось очень душевно. Мне так жаль эту безымянную девочку. Она столько всего пережила, а мсье Раймунд протянул ей руки, приютил, подарил шанс на новую жизнь. Знаешь, такие рассказы дают надежду на то, что на земле ещё есть хорошие люди… Чаще всего сейчас всё больше людей забываются. — Согласна, Мег… Спасибо, — Аська не умела благодарить красиво, но зато делала это искренне и без всякого лицемерия. А это для робкой девушки вроде балерины было самым что ни на есть ценным. Да и Пенберовой было хорошо. А, может, и правда последовать совету подружки и попробовать?! Всё равно основные события игры ещё не начались… К этому времени Агата уже хорошо выучит французский язык, научится грамотно на нём писать. Можно и писателем стать в этом мире, почему нет?! — Мег, могу я спросить? А… Папа, он…? — Аська честно не помнила историю семьи мадам Жири и не посчитала грехом спросить об этом у Мег напрямую. Её неуверенный вопрос, конечно, расстроил девушку, но она старалась этого не показывать. Просто решила ответить коротко, без каких-либо подробностей. — Э-это… Помнишь, моя мама рассказывала тебе о днях во времена кровавой недели? — Да, я помнить. Что-то такое она рассказывала, — Агата кивнула головой, наблюдая, как Мег пытается избежать встречи взглядами и постоянно что-то рассматривает на листке с Аськиным рассказом. — Именно в период кровавой недели папа был убит… Правительственными войсками. Агата, а кто это?.. Это иллюстрация к рассказу? — ловко же мадемуазель Жири ушла от темы! Пенберова даже готова была её похвалить, ведь у самой так ни разу не выходило. Когда Аська увидела на что показывает пальцем прима, то горестно вздохнула. Нет, то была не иллюстрация… Это она просто нарисовала свою семью по памяти. Родители, брат, кот… Девушка заметила, что чем больше она находится в игре, тем сильнее забывает их лица. Про парня так она вообще практически забыла: «Да, вроде кто-то был…а кто и как звали — уже и не помню» — пронеслось у её голове. — А… Это моя семья, Мег. Вот это — мой папа, эта женщина с пучком на голове — моя мама, а пухленький щекастый мальчик — мой младший братик, и пушистый комок — мой кот… — Мег заметила, что Агата смотрела на рисунок чёрными чернилами с нескрываемым трепетом и как её глаза увлажнились, с трудом скрывая внутри слёзы. Брюнетка не решалась задать тот же вопрос, но любопытство брало вверх: — А почему ты не дома, не с ними? Прости, если спрашиваю такое, но… Мадемуазель Жири замялась, оно и понятно. А вот Аська не знала, что ответить. Как объяснить персонажу игры, что твоя семья здесь не существует, а ты из другого мира?! Никак, иначе на тебя посмотрят испуганным взглядом и мысленно покрутят у виска. Но никак по-другому же нельзя объяснить всё то, что происходит с Пенберовой. Или всё-таки можно? — Я… Их здесь нет… Они в другом мире, а я здесь, — еле выдавила из себя Агата, моргнув и пустив по щекам слёзы, что за секунду нарисовали на них мокрые дорожки. Мег же замерла. Она поняла не совсем правильно. Прима-балерина, услышав слова девушки, посчитала, что ей гораздо хуже, чем всем им. У Мег, Сорелли и Жамм есть мамы, а у Кристины мадам Валериус… Агата же совершенно одна: ни отца, ни матери, ни даже младшего братца уже нет. «Их убили? Боже правый… Кто мог такое сделать?.. А  дом сожгли? Именно поэтому Агате долго негде было жить? Это ужасно!..а как она выжила?» — размышляла мадемуазель Жири, пока Аська позволила себе выплакаться. — Я скучаю по родным. И… Чувствую вину, — Агата не смогла больше ничего рассказать. Во-первых, потому что расплакалась так, что Мег пришлось обнимать её и успокаивать. Во-вторых, мадам Жири проснулась. Когда она зашла в комнату дочери, то очень удивилась, увидев обоих девушек не спящими и с глазами на мокром месте. Но Мег сказала матери, что они просто прочитали грустную прозу перед сном, потому и льют слёзы. К её радости, Сара не стала сильно акцентировать на этом внимание. Но попросила девочек поскорее ложиться спать, ведь завтра её доченька должна быть в Оперном театре раньше и репетировать. Только будучи прекрасной и талантливой прима-балериной можно впечатлить императора. Ах, а как желает мадам Жири увидеть дочь императрицей. Как хочет своей деточке такой роскоши… Это очень мило с её стороны и понятно, что Сара Жири так заботится о дочери. Но не нужна Мег такая забота. Жаль, что её мать об этом узнает только в начале конца. И жаль, что Пенберова этого не услышит и не увидит. Но сейчас девушка могла уснуть со спокойной душой в комнате Мег. Нет, не уснуть, а скорее вырубиться. От усталости. А ночью Агате будет сниться уже знакомый ей мальчонок. Мальчонок, личности которого она так и не вспомнила…