Неполадки в системе

«У всех в Опере были веские причины её ненавидеть. Но я сомневалась до последнего, что кто-то из работников театра способен на такое. Просто тогда я не помнила, кто именно стоял за всем этим».

Утро. День до прощального торжества.

Вивьен Делоне пришла в Оперу первее всех. Конечно, кордебалет договаривался собраться на репетицию в полдень, но кареглазой было всё равно. Она решила прийти пораньше, пока никого нет, и отрепетировать свою часть в гордом одиночестве. Последние несколько дней Вивьен чувствовала себя мерзко. И всему виной эта новенькая… Как её там… А, да, «Агата». Едва привыкла Делоне к мадемуазель Даэ, что была прямо божий одуванчик и в каждой бочке затычка, так теперь ещё эта мямля возникла неизвестно откуда. Если Кристина была до раздражения добра, наивна и помогала всем, заступалась за каждого, то Агата что не имела фамилии всегда вела себя как нелюдимая: сторонилась людей, делала всё так словно никогда раньше не занималась подобным, ходила как какой-то офицер при исполнении… Долго Вивьен на дух не переносила сероглазую девушку в синем платье, но вначале лишь бросала злой взгляд в её сторону. А когда выяснилось, что эта мадемуазель «Никто» будет новой Маргаритой, то у молодой танцовщицы сдали нервы. Она решила сразу поставить на место девушку, которая подумала, что сможет заменить Карлотту. Как глупо с её стороны это было! Делоне и знать не знала, что именно директора, по просьбе одного важного кадра, поставили иностранку на эту роль. — Я даже не могу понять кто она… Смуглая, глаза серые, нос большой… Гречанка что ли? Я слышала, что у них шнобели обычно очень большие и широкие в переносице, — размышляла балерина, сидя на сцене. Она уже успела раз пять отрепетировать свой номер и сейчас ждала остальных. Блондинка знала, что первее всех приходит малышка Жамм Луи — покормить котиков перед рабочим днём, а потом проиграться с ними втихаря. Но почему-то сегодня эта активная девочка не пришла в обычное время. Да и пусть, только мозолить глаза будет и надоедать своими детскими смешочками. Через полчаса Вивьен вдруг стало как-то прохладно. Хотя обычно в Оперном театре было всегда тепло. Ещё и этот странный запах, что возник в зрительном зале столь неожиданно. Вдохнув, а после выдохнув, мадемуазель Делоне зевнула. Странная сонливость начала одолевать её. И, как только кареглазая блондинка сделала очередной вдох, веки её потяжелели и девушка заснула. Проснулась Вивьен с сильными головными болями. В висках стучало, а по лбу будто барабанили пальцами. Девушка с трудом разлепила глаза. Всё плыло и виделось как в тумане. Но эти холод вместе с неизменным запахом исчезли. Встряхнув головой, мадемуазель Делоне наконец пришла в себя. Оглянувшись, она была напугана и шокирована одновременно — танцовщица очутилась в мрачном лесу с колючими кустами и голыми деревьями. Каким образом — остаётся загадкой. — Что это за место такое? Где я? Как я здесь оказалась? Это сон? — не понимала Вивьен, встав с земли. Приведя свою балетную пачку и пуанты с прической в приличный вид, кареглазая принялась осматривать окружение. Ничего, только деревья, деревья, колючие кусты, деревья, деревья и снова деревья… Уже не зная, что делать, мадемуазель Делоне решила просто пойти да поискать выход из леса. Он ведь точно есть. Подойдя к одному из деревьев вплотную, балерина буквально врезалась во что-то холодное и твёрдое. — Это… Зеркало?! Подождите минуту… Это не лес! Это какая-то комната с зеркалами и колоннами напоминающими деревья! — девушку как будто осенило. Теперь стало действительно страшно. Как она оказалась в этой комнате, где выход?.. Тоже неизвестно. Ходя из угла в угол, Вивьен обнаружила у одной из колонн верёвку. Подойдя ближе и хорошенько её рассмотрев, балерина вскрикнула и ногой откинула от себя этот предмет. Предмет, что оказался ни верёвкой, а удавкой. — Такая гладкая и блестит… Но, Господь бог, для чего она здесь? Откуда? Для чего вообще эта комната? — паника охватывала разум девушки и тело уже никак не могло расслабиться. Было страшно, взгляд метался по сторонам в поисках спасения, но всё время останавливался на удавке. — Нет, даже смотреть не хочу! В каждой комнате есть дверь. И в этой должна быть. Где же эта дверь?.. — мадемуазель Делоне пыталась успокоиться, но уже через минуту начала бить по зеркалам кулаками, рыдать и кричать. — Пожалуйста! Кто-нибудь, выпустите меня отсюда! — рыдания и крики быстро перевоплотились в истерику. Танцовщица носилась как ненормальная, стуча по зеркалам руками и ногами. Она так делала до тех пор, пока не увидела кое-что более ужасное — саму себя. Своих двойников… Но, боже праведный, что с ними было?! Двойники балерины были бледными, глаза стеклянными, двигались они медленно и плавно как ожившие мертвецы, рот был раскрыт так словно застыл в немом крике, волосы спутанные и пыльные как и наряд балерины… — Это конец… -…выхода нет… -…мне страшно… — Помогите!.. — Надо найти выход… -…не спастись… Двойники приближались к Вивьен, протягивая к ней руки и бормоча всё вышесказанное еле-еле. «Мёртвые танцовщицы» образовывали плотное кольцо и просто зажимали ещё живую девушку в нём. От увиденного мадемуазель Делоне заверещала так, как будто её режут: — НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ, ДЬЯВОЛЬЩИНА! ПОШЛИ ВОН! Еле вырвавшись из ледяных рук своих двойников, Вивьен побежала к первой попавшейся зеркальной стене, начиная бить по ней кулаками из последних сил лишь с одной мыслью: «За зеркалом может быть дверь! Выход…он должен быть! Надо спасаться! Как можно скорее!». Балерина била по зеркалу кулаками как никогда раньше. С диким воплем, она наконец смогла разбить зеркало в месте, где было её побледневшее от ужаса личико. Зеркало разбилось, его осколки пали на земь, а некоторые изрезали руки девушки и успели перекраситься в красный цвет. — Как же больно!.. Это всё? Там ничего нет. Только бетонная стена… Неужели?.. Нет, я не хочу! — танцовщица чувствовала затылком, что позади неё уже стоят её двойники и ждут, когда же девушка осчастливит их и станет такой же — бледной тенью, без жизни. -…это конец… — Нет смысла! — Никто не спасёт! — Никто не услышит! -…руки истекают кровью… -…мне больно… -…почему? В стеклянных глазах мадемуазель Делоне увидела тень слёз. Она почти чувствовала боль каждого из своих двойников. Прижимая к груди красные раненые руки, кареглазая блондинка сжимает их в кулаки и осознаёт, что всё напрасно. Бог, в которого она не верила никогда, мстит ей и не помогает; никто не слышит её жалких криков и плача; всем плевать, что танцовщица ранена… Она никому не нужна. Никому! -…прошу, оставьте меня! Уйдите! — вжавшись спиной в зеркало, балерина взглянула на своё отражение и ужаснулась. Она уже стала такой, как её двойники — бледная, с пустым взглядом, с синими губами и открытым ртом который с трудом пропускает воздух в лёгкие. Какая же страшная! Как жалко выглядит! А ведь для Вивьен её прекрасная внешность была превыше всего. И, увидев себя такой, девушка зажмурилась, вытерев слёзы. — Нет! Я не такая! Ни за что! Вместо того, чтобы быть такой убогой и жалкой… — карие глаза с надеждой застыли. Взгляд замер на удавке, что уже висела на ветке дерева, -…лучше вообще не жить… Вивьен сама просунула голову через петлю, спрыгнула с небольшого выступа и спустя мгновение уже висела в петле. Для неё страдания наконец прекратились. Она искала выход, но его не было. Только смерть даровала ей свободу. «Считала всех жалкими и трусливыми слабаками… Невдомёк ей было, что таковой была лишь она».