Неполадки в системе

«Ах, да, пятая ложа… Знаете, я и Элла тайком сбегали в Париж, чтобы хоть одним глазком посмотреть на Оперный театр и, если повезёт, проникнуть туда и посмотреть на ту самую ложу. Совсем не изменилась она за эти годы. Совсем, даже пыльная какая-то была. Словно в неё боятся заходить.». Кристина спускалась по лестнице в фойе. Директора сегодня с самого утра ей настроение испортили — мало того, что слушать не хотят, так теперь ещё и в задние ряды хора отправили. И всё это из-за того, что девушка вступилась за Агату. Шведка считала несправедливостью тот факт, что русскую больше не ставили на главную роль после её недавнего отличного выступления. К тому же, пока Карлотты нет, лучшей замены ей не найти. И лишь Агата была исключением. Но господа Моншармен и Ришар были сами себе на уме и нанесли удар за попытку им перечить. — Что я такого сделала? Всего лишь сказала им правду, а они просто выгнали меня. Спасибо, что хоть из хора не выгнали и не пытались расторгнуть контракт, — мадемуазель Даэ глубоко вдохнула, стараясь сохранять спокойствие. Но в такие моменты это ей давалось нелегко. Хористка стояла на последней ступеньке лестницы и наблюдала, как бегают туда-сюда рабочие, и как Аська снова помогает прачкам донести до прачечной бельё. А когда из всей этой толпы показалась знакомая макушка виконта, блондинка с детским восторгом пошла к нему на встречу. Рауль, что уж там, также ускорил шаг, стоило ему лишь поймать взглядом дорогого человека. — Рауль, отрадно видеть вас, — мадемуазель Даэ позволила взять себя за руку и, ощутив тепло любимого, не смогла скрыть своего счастья. Как и сам парнишка. — Я тоже очень рад, Кристина. И хочу обрадовать Вас ещё больше. Мне удалось. Филипп согласился помочь. Сегодня директора должны получить рекомендательное письмо. Надеюсь, вашей близкой подруге это хоть как-то поможет. — Рауль, Вы и представить не можете, какое замечательное дело Вы совершили. Я благодарна Вам, спасибо! — оглядевшись по сторонам, Кристина легонько коснулась губами щеки виконта, вогнав тем самым в краску сыночка одной из влиятельных семей. Но этот поцелуй для Рауля был дороже любого другого дара. И он очень надеялся, что это не последний поцелуй от Кристины. — Кристина, а насчёт того вечера. Вы обещали мне рассказать, но потом так быстро убежали… — Шаньи неуверенно напомнил о разговоре недельной давности. Мадемуазель Даэ напряглась, когда вспомнила о чём они говорили. Ну зачем Раулю знать об этом? Есть десять жизней в запасе? — Рауль, пожалуйста, не заставляйте меня. Это очень опасно. Это место, пятая ложа и тот, кто занимает её… — Но Кристина, пятая ложа всегда пустует. — Вам только может показаться, Рауль. В пятой ложе каждое представление сидит Призрак. В оперном театре есть призрак, Рауль… И он охотится на любого, кто заговорит о нём, или встретиться с ним лицом к лицу. Поэтому, прошу Вас, если Вы любите меня, пообещайте мне никогда не заходить в пятую ложу, ни при каких обстоятельствах! Хористка из Швеции была серьёзной в своей просьбе и Рауль видел, что она не шутила. Он хотел бы посмеяться, мол: «Нет, не смешно! Призрака Оперы нет! Призраков не существует!»… Но он знал, когда Кристина врёт, а когда нет. И она сейчас не врала. Но эти новости не могли как надо уложиться в голове. Неужели в оперном театре и правда есть призрак?.. — Кристина, Вы так напуганы. Этот Призрак Вам что-то сделал? Прошу, расскажите мне. Вы ведь знаете, что я готов заставить его ответить, если он обидел- — Нет! — Кристина повысила голос, а потом тихим шёпотом продолжила: — Рауль, заклинаю Вас, пообещайте мне, что не войдёте в пятую ложу! Пожалуйста, поймите, я тревожусь за Вас. Я… Я бы не простила себе, если бы Призрак навредил Вам. Рауль улыбнулся, а после и вовсе засмеялся: — Призрак навредит мне? — сунув руку в карман брюк, парнишка достал оттуда заряженный револьвер, — Да пусть попробует! — Эх, Рауль, я и не думала, что Вы меня поймёте. Но не волнуйтесь, я ни в чём Вас не виню. Сама знаю, что в это очень трудно поверить, — Кристина развернулась и поспешила в зал, где сейчас собиралась труппа. Наверное, скоро будет репетиция. Рауль, осознав свою ошибку, хотел догнать девушку, но она исчезла в проёме. — Кристина, подождите!.. — виконт вздохнул, жалея, что не поверил своей возлюбленной. Но эта история о Призраке не может быть правдой. Может, если он узнает о нём больше, то точно будет уверен? — Надо бы наведаться к директорам. Они, как никто другой, должны знать об этом Призраке Оперы даже малейшие детали. И Шаньи направился в сторону кабинета директоров, по пути увидев своего старшего брата. Как часто бывает здесь, граф стоял рядом с Сорелли и слушал её восхищённые вздохи. — Мой граф, неужели?! Вы решили помочь ей? Как же это благородно! Именно поэтому я и люблю Вас! Вы такой добрый, такой великодушный! — мадемуазель Дюпон была так счастлива вести, что граф де Шаньи отправил господам Ришару и Моншармену рекомендательное письмо в котором указал имя Агаты. Теперь она восхищалась своим возлюбленным ещё больше. А Рауль мог лишь посочувствовать девушке. Не знает балерина, что Филипп не собирается на ней жениться, что у него в планах другая, а бедняжка Сорелли — наивная пустышка. Должен ли паренёк рассказать после правду о брате? Нет, зачем лишать радости, зачем разбивать сердце девушке? Это ведь так жестоко!.. Виконт направился к директорам и, встав у двери в их кабинет, постучался. Дверь открыл Реми. — Да, пожалуйста, проходите, — снова слуга был с фальшивой улыбкой от которой дико болели щёки. Но работа принуждает, как говорится. Рауль осмотрелся. Вид у директоров снова был недобрый. И всему виной очередное письмо алыми чернилами. Кажется, Призрак был недоволен тем, что его игнорируют, да и пускают в пятую ложу кого не надо. Мсье Моншармен уже просто сидел за столом и вытирал невидимый пот со лба. А Ришар ходил из угла в угол и даже написание музыки за работой не смогло его отвлечь. — Виконт де Шаньи, господа, — объявил мсье Реми, снова вернувшись к заполнению документов. Как же он увидел. Бедолага вкалывает в три смены, и никакой прибавки к зарплате. Неблагодарные сволочи эти директора! Кстати, они пока ждут ещё одну жертву… Но могут уделить минутку своего драгоценного времени юному мсье. — Здравствуйте, виконт де Шаньи, — кивнул наконец Фирмен, когда Арман соизволил вставать из-за стола и оторваться от новой статьи из «Ля Эпок». Ох уж эта газета… «Ля Эпок» не более, чем сборник городских сплетен. Не будем заострять на ней внимание. — Здравствуйте. Наверное, я не вовремя, но у меня очень важное дело. — Виконт де Шаньи, сейчас у всех важные дела. И у нас тоже, — Моншармену было чистосердечно наплевать на проблемы Рауля. Его волновали только его с Ришаром проблемы. А их у них сейчас целый вагон. — Я не понимаю. О чём это вы? — Рауль удивился, когда его попросили посмотреть, что написано в письме, — Кажется, это условия какого-то контракта… — Да, и вы поймёте насколько они смехотворны, когда прочтёте до конца, — Ришар указал на выделенные красным строчки. Прочитав их внимательно, хотя почерк был ужасным и кривым, Рауль удивился. Кто-то, кто представлялся Призраком Оперы, требовал от дирекции 240 000 франков в год, так ещё и для каждого представления резервировать для него пятую ложу — самую дорогую. Виконту даже показалось, что этот некто слишком уж мелочен. Внезапно, его осенило. Пятая ложа. Та самая ложа где, по словам Кристины, сидит Призрак Оперы. Кажется, шутка уже набирает иные обороты. Особенно она набрала иные обороты, когда к директорам пришла капельдинерша пятой ложи — Мадам Сара Жири. Её вызвали мсье Ришар и Моншармен дабы обсудить один вопрос. Сегодня им пришёл отчёт о том, что вчера случилось. И там было написано всего два слова: «Призрак Оперы». Что было вчера после последней постановки? Да просто небольшая группа зевак забралась в пятую ложу. Ну, знаете как бывает: любопытно молодёжи, решают сами всё разузнать… Ну так их какой-то жуткий злой голос погнал из ложи в три шеи. Капельдинер, который вчера заменял мадам Жири, проверил пятую ложу, но никого не нашёл. Да ещё троица молодых людей говорила, что во время пребывания в ложе почувствовали какой-то странный запах. Один видел перед глазами злого сторожевого пса с его хозяином — офицером национальной гвардии, второй увидел призрака своей покойной кузины, а третий видел своего отца который отчитал парня за разгульный образ жизни. И все эти видения появились, как только троица вдохнула «ядовитые пары». Отсюда и галлюцинации, и крики от страха… — Может, Вы объясните причём тут этот Ваш Призрак? — Моншармен умаялся от этих бредней. Эта шутка слишком уж затянулась, как ему казалось. И с этим пора кончать, определённо. — Ах, так Вы поэтому меня позвали? Очень хорошо, потому что я и сама собиралась Вас оповестить как можно скорее. Чтобы на Ваши головы не свалились те же беды, что и на господ Дебьенна и Полиньи в их времена. Они, в прямом смысле этого слова, зависели от милости Призрака. И, скажу честно, они поначалу тоже не верили мне и не слушали, — мадам Жири вспомнила те деньки. Деньки, когда на постах директоров Оперного театра сидели Полиньи и Дебьенн. Хорошие времена были… А новыми директорами театр медленно свалится в… В яму? — К Вашему сведению, мсье Моншармен, мадам Жири не слывет лгуньей, — подбежал к директору Реми и прошептал на ухо эти слова, — Я имею ввиду, она не такой человек чтобы кто-то разыгрывать… — Может, лучше покажете нам эту пятую ложу и расскажете все подробности именно там? — предложил пожилой даме Ришар на что Сара довольно кивнула: — Конечно. Идёмте, я Вас всех проведу. Мадам Жири вышла из директорского кабинета. Директора, мсье Реми и Рауль отправились за ней. Мсье Моншармен сам предложил виконту отправиться с ними. Ведь чем больше свидетелей — тем лучше. И хотя Шаньи дал Кристине обещание не заходить в пятую ложу, он сомневался, что Призрак Оперы рискнёт напасть. Опять же, слишком много свидетелей. Рауль пошёл следом за директорами, мадам Жири и «рабом системы». Спустившись в фойе, мсье Моншармен рискнул поинтересоваться у пожилой дамы, везло ли ей настолько, что она слышала голос Призрака сама. И Сара ответила согласием. Более того, она подметила, что ничего такого её Призрак делать не просил. Всего-навсего принести ему маленький стульчик. Мсье Ришар на пару с другом и коллегой расхохотались. Вот уж не думали они, что история с Призраком Оперы может быть ещё более смехотворной. Но нельзя просто тратить время зря на смех и думы о том самом маленьком стульчике. Необходимо заняться делом — проверить пятую ложу и выслушать всё, что расскажет Мадам Жири. Виконт направился было за остальными, но приостановился, не увидев рядом идущего мсье Реми. А сам слуга сейчас стоял и беседовал с юной мадемуазель. Он краснел в её присутствии, стеснялся, но старался поспрашивать её хотя бы о здоровье и о том, как прошёл её сегодняшний день. — Реми, не задерживайся! Что ты там такого интересного нашёл, что подождать не может?! — Арман крикнул слуге поторопиться и тот не смог перечить. Реми поспешно попрощался с девушкой и последовал за директорами. Рауль же быстро разглядел девушку: пепельные волосы в светлую полоску, убранные в небрежную «мальвинку», круглое лицо, большие серые глаза, немаленький нос что называют «греческим», в ушах сквозь волосы виднеются золотые серьги. Невысокого роста, на полголовы выше Жамм. Ни худая, но и не пухленькая, что-то среднее… Одетая мадемуазель сегодня была в своё любимое синее платье, поверх него она накинула тёплую вязаную кофточку, а на ногах надеты короткие чёрные сапожки на низком каблуке. Вроде, ничего особенно в ней виконт не нашёл. Но так мило и душевно с ней беседовал мсье Реми, что не могло не заставить задуматься… — Раньше я не видел греков во Франции. Она здесь работает? Больше ничего. Это всё. После этих мыслей Рауль поспешил догнать остальных и зайти в пятую ложу вслед за мадам. Сара Жири гордо расхаживала по ложе, поглаживая обшивку на одном из сидений. — Вот мы и в пятой ложе, господа. И сейчас здесь хозяйка — я. Есть у кого какие-нибудь вопросы? — мадам Жири старалась выглядеть серьёзной. Но у неё это, в последнее время, не сильно получается. Зато всё чаще в голове собственный голос пел: «Быть капельдинером — лучшая в мире работаааа! ~». Шаньи решил, что пора. Пора задать свои вопросы и узнать от Мадам Жири всю правду. — Мадам, по правде говоря, у меня есть вопрос. — Если так, то прошу не стесняться. Спрашивайте. Рауль глубоко вдохнул и спросил: «Вы сказали, что принесли Призраку маленький стульчик… Может ли это значить, что Призрак Оперы — ребёнок? Или женщина?». — Нет, призрак — взрослый мужчина. Я прекрасно это поняла, когда слышала его голос в первый раз. Да, и голос был таким низким и приятным. Помню, я тогда пришла проверить пятую ложу во время представления, так как тут зрители из соседней ложи, по их словам, кого-то видели. Поэтому я и пошла сюда, чтобы проверить. Но когда я заглянула в ложу, то никого не увидела здесь… Тут то это и произошло! «Мадам Жири, извините за беспокойство, но не могли бы Вы принести мне маленький стульчик? Не бойтесь, это я — Призрак Оперы.». Ах, голос был таким нежным, что весь мой страх улетучился. И даю вам всем слово, господа, я принесла ему стульчик. И с тех пор Призрак оставляет мне монетку чаевых каждый день. Иногда, когда меня не бывает в театре подолгу — он мне может и купюру оставить… — Так, одну минутку, бабуля! Так Вы говорите, что голос, сидящий в этой ложе, давал Вам чаевые— мсье Моншармен не успел договорить и едва успел увернуться от руки мадам Жири, которая чуть не влепила директору пощёчину за такие слова. — Бабуля? Какой грубиян! — насупилась дама, еле набравшись терпения для того чтобы продолжить: деньги всегда лежали на столике. А однажды призрак оставил мне коробку моих любимых английских конфет… Ах, наш Призрак такой добрый дух! — Добрый дух? Что за бредни?! — нахмурился Ришар, отведя Моншармена в сторону, а то время как Рауль и Реми, что удивительно, решили послушать даму ещё немного. Ах, жаль, что Аськи сейчас в ложе не было! Она ведь шиппер ещё тот! Пенберова с удовольствием бы посмотрела на то, как Ришар берёт крысёнка Моншармена за запястье, ведёт за собой в угол ложи… А дальше она бы не стала смотреть. Дальше девушка включила бы свою пошлую фантазию и пошло поехало… написала бы про них какую-нибудь историю, эти голубки этого заслуживают. Но тут всё не так. Потому что Фирмен отвёл Армана в угол чтобы пошептаться: — И не говори. Такой ерунды я ещё не слышал. Да и не желаю слышать её более… Она уволена! Реми! — Моншармен подозвал к себе их с Ришаром марионетку и мужчина не мог не подойти. — Д-да, мсье?.. — Оповестите мадам Жири о том, что она уволена. Начиная с сегодняшнего дня, — Фирмен поправил белые перчатки на своих руках и довольно улыбнулся. А слуга, услышав приказ, замер. Тут же он вспомнил слова мадемуазель Агаты, когда они сегодня утром пересеклись в фойе. Девушка уловила на себе злой взгляд директоров, когда она беседовала с Реми. А виконт смотрел на слугу и посчитал, что мсье и мадемуазель иностранка — пара и случайно встретились на работе, ну и беседуют… Короче, Агата сказала Реми: «Ждать, мсье Реми, сегодня директора Вам приказать сделать зло. Я знать это!». Теперь мужчина в парике понял, что «гречанка» пыталась донести ему. — Н-но это ведь… — но разве мог Реми перечить начальству? Нет, надо же как-то выживать, как-то зарабатывать на жизнь. Поэтому «раб системы» и так легко сдался, — Я… Я молчу. Я всё понял, мсье Ришар. — Что ж, мадам Жири, прощайте, — ухмылтнула Фирмен, уже не в силах терпеть довольную улыбочку пожилой дамы. К несчастью, Сара и знать не знала, что её собираются выставить. — До свидания, господа, — мадам Жири вышла из пятой ложи со спокойной душой. Мсье Реми смотрел ей вслед, стыдясь того, что должен будет выполнить. Ему было так не себе… Как из-за мадам, так и из-за мадемуазель Жири. Директора же вместе с Раулем поспешили вернуться в кабинет. Виконту теперь было, что сказать. Паренёк вернулся в кабинет с твёрдой уверенностью в том, что мадам Жири не лгала и что Фирмен с Арманом должны ей поверить. Но директора остались при своём мнении. Более того, они посчитали, что Призрак Оперы — это какой-то преступник, который скрывается где-то тут, в театре, и с помощью мадам Жири, скорее всего, и убил мадемуазель Делоне. Именно эту версию мсье Ришар и рассказал комиссару, который явился через несколько минут после их разговора с мадам в пятой ложе. Что уж там, Мифруа был рад посадить за решётку Сару Жири… Нет-нет, вы неправильно меня поняли! Я в том смысле, что этот человек был чрезвычайно ленивым и разбираться в чём-то он не любил, да и лень было. Только из-за этого он и был готов засадить мадам Жири, которую директора обвинили в убийстве мадемуазель Делоне. — И что же послужило поводом, господа? Пара франков и коробка конфет?! Да, серьезный повод! — съязвил Шаньи, решив заступиться за женщину. — Виконт де Шаньи, если Вам больше нечего сказать, то прошу Вас удалиться, — мсье Моншармен был весьма холоден и младший брат графа это увидел. И, естественно, не стал молчать: — И молчать о том, как Вы хотите посадить за решётку невиновного человека?! — О-ох, этот парень играет на струнках моего сердца как маленький смычок на скрипке, — завыл комиссар, чувствуя, что его гложет совесть. Что ни говори, а он человек с нежной душой, как мужчина сам и говорил. Кхм, не знаю как у вас, но у меня это вызывало нездоровые мысли на его счёт. Но его душевные терзания длились недолго. Потому что мсье Ришар напомнил виконту о рекомендательном письме. Директор был более чем уверен в том, что граф Филипп де Шаньи написал его только по просьбе брата. Да, так и было. Фирмен поставил ультиматум юнцу: если он не будет молчать, то может не надеяться на письмо графа — оно не поможет, а девушка которой хотели помочь будет унижена перед всем оперным театром. — Это шантаж! — нахмурился Рауль, вспомнив лицо Кристины. Она такая добрая, так искренне хотела помочь подруге и умоляла виконта помочь ей. Как он мог отказать любимой?! Никак! И что же будет, когда мадемуазель Даэ узнает о том, что их попытка обернулась провалом? Неизвестно. В таком случае, Шаньи должен постараться помочь мадам Жири немного иначе. — Мсье Реми, проводите виконта на выход, — мсье Ришар хохотнул, когда слуга неуверенно приблизился к парню, а после отскочил от взгляда голубых глаз, которые смотрели на него и директоров с яростью. — А теперь Вы меня выставляете?! Как умело, господа, — Рауль не мог не язвить, — Я и сам уйду! — Мсье виконт, простите… У меня не было другого выбора, — прошептал одними губами Реми, проводив Шаньи на выход. Как же слуга сейчас страдал от угрызений совести. Директора и правда играют грязно, он это понял. Агата была права: они и правда заставили мужчину совершить ужасное. Но, повторим это уже, наверное, тысячный раз: «Я только выполняю свою работу… Надо же как-то зарабатывать на жизнь.». А в это время Аська спряталась в соседней ложе и сейчас не могла сдержать слёз. Это ей изменить не удалось, мадам Жири уволили. И сейчас девушка была так расстроена. Чем она может помочь? Надо ведь что-то сделать… Навряд ли Пенберова сможет переубедить директоров. Да и пытаться незачем — себе шишек на голову лишних уронит. Впервые за всё это время Агата сделала то, о чём, наверное, пожалеет в очень скором времени: она громким шепотом попросила Призрака Оперы о помощи. Она поблагодарила его за то, что он переживал за неё тогда, пожаловалась на новых директоров и попросила Призрака проучить господ Ришара и Моншармена. По её мнению, они заслуживают этого: испугаться так, чтобы наложить себе в штаны. И Призрак Оперы услышал её просьбу. Он дождётся нужного момента. Подобно хищнику будет подстерегать добычу и, когда настанет нужный момент, поможет своему ангелу. «Мадемуазель, не отвлекайтесь от игры! Вы скоро лишитесь королевы!».