Несколькими днями раньше…
Директора сидели в своём кабинете, подсчитывая, сколько же писем новых пришло. И все они были от мадам Делоне. Эта женщина была вне себя от ярости. Ведь убийцу её дочурки так и не нашли, он или она по-прежнему гуляет на свободе. Это не дело! Надо срочно его ловить, сажать в тюрьму, а потом повесить или пристрелить. Что угодно, лишь бы убийца больше не жил на этом свете! — Вот ведь неугомонная женщина. Знает же, что это непросто сделать, — Арман смял очередное письмо мадам Делоне и кинул его в лицо слуги, — Реми, выкини это! Только голову забивает тем, что мне сейчас не нужно. Этой женщине некому больше портить настроение?! — Моншармен, а это что за конверт? — Ришар, который всё это время тихонько сидел за столом и писал очередную музыку, посмотрел на край стола своего коллеги и не мог не обратить внимания на конверт с красной печатью. С печатью, которая была очень знакома своим внешним видом. Арман приподнял бровь, словно раньше не замечал на краю своего стола никакого письма. Взяв его в руки и хорошенько рассмотрев, директор только вздохнул: «Ну, что на сей раз?». Распечатав конверт, достав оттуда письмо и прочитав его, мужчина уже не вытерпел, выскочил из-за стола и с криками стал носиться по кабинету, разрывая несчастный клочок бумаги с красными буквами. — Ещё этот призрак! Эта шутка уже затянулась, неужели не ясно?! Так теперь ещё снова напоминание о том, что через три недели мы должны отправить ему первую оплату. Какую ещё оплату? Больше ничего не хочет? Ришар, ей богу, он говорит о 20 000 франков как о пригоршне медяков! Фирмен видел, что его близкий друг и коллега на взводе, так что не сильно торопился ему отвечать. Знал тучный мужчина, что когда его друг в таком состоянии, то ничего нормально ответить и сообразить не может — всё делает на ходу и не думает о последствиях. Не лучший вариант. Однако ж радовало, что сегодня пришло письмо от мадемуазель Алонсо. Она наконец выздоровела и готова вновь приступить к работе, начиная с сегодняшнего дня. Стоило только вспомнить Ришару об этом, как в дверь постучали. Реми, услышав стук, сразу же пошёл открывать её. Увидев на пороге высокую, крепкую, смуглую женщину в красном платье и золотыми украшениями, слуга объявил: — Мсье Ришар, прибыла мадемуазель Алонсо. — Прекрасно, впустите её, — тучный мужчина встал из-за стола, чтобы поскорее успокоить Моншармена и напомнить о том, что они должны сказать Карлотте. Но это не требовалось — Арман и сам успокоился и с довольным лицом встретил прекрасную испанскую актрису. — Здравствуйте. Я рада, что наконец выздоровела и вернулась, — сопрано была серьёзна в лице и голосе, но всё равно проскальзывали нотки радости. Ещё бы — женщина скучала по работе и по своим друзьям и коллегам. — Отрадно видеть Вас в добром здравии, мадемуазель Алонсо. Вы прибыли как раз в самый разгар ужасного скандала! — мсье Моншармен драматично опустил голову, заставив Карлотту вопросительно на него посмотреть: — А что, собственно, случилось за время моего отсутствия? — Вы ведь знаете мадемуазель Агату или мадемуазель Кристину Даэ? — как бы невзначай поинтересовался у актрисы Ришар, который как-то подозрительно улыбался. Его вопрос напряг певицу и она, представив на секунду, с волнением ответила: — Эти две девочки — мои любимые подопечные, я всегда за ними приглядывала до того как вынуждена уйти на больничный. А что? С ними же ничего не случилось? С ними все в порядке? — Ох, наша дорогая мадемуазель Алонсо, знали бы Вы, что говорили эти две бессовестные у Вас за спиной! Слушая, что говорили господа Моншармен и Ришар о Кристине и Агате, мсье Реми обиженно надулся, с трудом сдерживая себя чтобы не кинуть документы в директоров. Как же слуге дирекции уже надоела вся эта ложь. Он, пожалуй, никогда ещё столько не врал. В начале дня он врал, что мадемуазель Даэ — девушка лёгкого поведения, прыгает то на одного то на второго братьев Шаньи; а Агата — мрачная, холоднокровная, жестокая убийца несчастной и невинной мадемуазель Вивьен Делоне. Мужчина знал, что всё это — мерзкая ложь, но не распространять слухи об этом он не мог. Это было его приказом от директоров и ослушаться их — значит оказаться на улице, безработным. Реми слышал всё. Видел, как Карлотта Алонсо вскипела от этой якобы правды. Представив, что в порыве ярости певица может сделать, слуга директоров задрожал. Что же он натворил? Как он мог так поступить?***
В тот самый, судьбоносный день
— Права была мадемуазель Агата. Я и есть предатель и жалкая кукла, — мсье Реми сидел за своим рабочим столиком, держась за левую щеку. Она по-прежнему болела, несмотря на то, что Аська ударила парня вчера вечером. Сейчас утро нового дня, но мужчина в красном наряде не может прогнать боль и дурные мысли из головы. Ему сейчас было так стыдно, так больно. Он просто предал доверие человека. Реми старался помогать всё это время, правда старался. Но всякий раз, как он желал помочь девушке, директора требовали от него обратное — как можно больше гадостей о ней говорить. И ради самой маленькой зарплаты, ради того чтобы выжить за ничтожные пару тысяч франков, мсье Реми вытворял такие подлые вещи. Из-за этого он даже в свой единственный выходной стал посещать церковь, хотя раньше никогда не верил в бога. Он молил, умолял у небесного отца чтобы тот простил его за эти грехи. Просил, чтобы мадемуазель с пепельными волосами в светлую полоску не держала на него зла. Чтобы она дала ему хоть малюсенький шанс на искупление своей вины. Наверное, мсье Реми готов бы был даже поставить на это всю свою зарплату за год, лишь бы Пенберова его простила. До чего же он глуп… Ни деньгами прощение надо заслужить, нет. Никак ни этим, мадемуазель. Прощение ты можешь заслужить только благими делами, раскаянием и желаем стать лучше прежнего себя. И если Вам такое не подходит, то извините… Как говорит моя матушка: «Не судьба!» — Сегодня мадемуазель Агата придёт… Её заставят спеть ту партию после мадемуазель Алонсо… Я… Я должен там присутствовать. И я буду там! Ох, надеюсь, мсье Моншармен и мсье Ришар меня не увидят. Я попробую начать сначала. Я не рассчитываю на то, что мадемуазель Агата когда-нибудь согласиться на дружеские отношения, но я надеюсь что она простит. Её прощение — и я буду рад больше, чем радуюсь своей зарплате! Сегодня Реми выглядел иначе, совсем не так, как его привыкла видеть Аська или кто-то ещё в Оперном театре. Сегодня этот молодой человек не был в белом парике или в том глупом красном прикиде. Сегодня он был в своём единственном деловом костюме в серую клетку, в белой рубашке и в коричневых туфлях своего отца. Наконец Реми осмелился показать то, что скрывалось всю игру под белым париком: короткие тёмно-каштановые волосы с небрежной чёлкой. Пожалуй, Реми и сам отвык от своего родного внешнего вида. Слишком часто он видел самого себя в зеркале именно в парике и красном наряде. А сейчас он всем сердцем хотел предстать перед людьми с другой стороны. Особенно, перед Агатой. Сегодня слуга дирекции оставил письмо и букет белокрыльников в гримёрной. В письме, что пряталось в букете, мсье Реми изложил всё, о чём молчал. О чём думал, о чём так хотел бы сказать. — Вот бы она заметила его… Лишь бы никто другой не взял, — подумал паренёк, поправив красный платок в нагрудном кармане пиджака. Он так нервничал, так переживал, как маленький ребёнок, честное слово. Внезапно, он увидел промелькнувший знакомый силуэт в окне. Это Аська пришла в театр раньше времени. Реми видел, как она прекрасна в этом коричневом пальто, что одолжила ей мадам Жири; в этом сиреневом шарфике, который Пенберова приобрела за свою собственную зарплату; и в этих коротеньких чёрных сапожках. Девушка уже привыкла, что ходит без шапки. Поздняя осень Парижа не такая холодная, как в Питере. А ведь порой Аська действительно скучает по тем заморозкам, по тому инею на осенних листьях и высохшей траве. По тому ливню, после которого ночью будет гололёд. По всему… Сейчас Агата шла, вытирая влажные дорожки на щеках. «Недавно плакала?!» — подумал Реми, вздохнув. Слуга дирекции был уверен, что именно он является причиной её слез. И от этого на сердце снова становится тяжело. Но нельзя сейчас опускать руки. Именно сейчас Реми должен действовать. — Пока она не зашла. Но надо проследить за ней! Надеюсь, она первая увидит письмо с цветами и всё поймёт. Поймёт и простит, — Реми подскочил со своего рабочего места и хотел поспешить в фойе, чтобы тихонько подкараулить Агату и, когда она найдёт письмо с букетом, объясниться лично. Никак не ожидал молодой человек, что споткнется «на ровном месте». Да так сильно, что ударился об пол лицом… Теперь снова из носа кровь пойдёт. Не знал мсье Реми, что это «кто-то» подложил ему под ноги едва заметную дощечку, а когда слуга споткнулся, то её сразу же убрали назад, откуда она вылезла. Не знал также мсье Реми о том, что этот же «кто-то» побывал в гримерной первее Агаты и растоптал цветы, не забыв ещё разорвать в клочки письмо и сжечь их к чертям. «Да, этот «кто-то» был весьма ревнивым, не находите?»