Пожалуй, я начну рассказ именно с того дня, когда случилась эта трагедия. Трагедия, свидетелем которой я стал лично. У меня по-прежнему перед глазами всплывает пламя и дым, а в ушах слышны крики…
Когда люстра упала в зал, Хатим находился не так далеко от выхода. Он должен был увидеть, что намеревался совершить Эрик сегодня вечером после их ссоры днём. И пока пламя охватывало помещение, Дарога не мог не хмуриться от того, какую же большую глупость совершил его друг. — Эрик, что же ты вытворяешь?! Мне казалось, что смерти юной танцовщицы было более, чем достаточно. Ты ведь уже дал всем понять, что тебя лучше не трогать! Неужели ты снова хочешь стать тем монстром, которого я видел в Персии?! — Хатим увидел, как юноша в сером костюме бросился в сторону сцены. Также мужчина видел и то, как на этой сцене стояла Аська. Но стояла она там недолго. Когда всю сцену заволокло дымом, девушка провалилась в люк и исчезла во тьме. А бедняга Реми, даже не сумев забраться на сцену до конца, свалился на пол. Он уже терял сознание из-за дыма, которого за это время успел вдохнуть в лёгкие столько… Что аж представить себе нелегко. Чтобы не было ещё больше жертв, Перс поспешно зажал нос пальцами и побежал в самое пекло. Найдя там Реми, Дарога сразу же потащил парня за шиворот в сторону выхода. — Парень, вставай на ноги! Давай же! Хочешь тут сгореть? Вставай! — немного резкий голос Хатима всё-таки вернул Реми в этот мир. Молодой человек стал на инстинктивном уровне передвигать ногами, которые были сейчас похожи на вату — точно также были обмякшими и не слушались хозяина. К счастью, Перс успешно выволок слугу дирекции на улицу, уложил на скамейку недалеко от театра и поспешил вернуться в помещение. Нет, не ради других. Мужчина должен был найти своего друга… Друга, который уже начал выходить за рамки допустимого. И если смерть Вивьен Делоне разожгла огонь интереса, то люстра и пожар во время представления только подлили керосина в это пламя. — Эрик, где ты?! — Дарога ринулся обратно в зал, но спрятался за колонной, когда увидел там группу пожарных и охрану. Насколько иностранец услышал, то погибло пять человек, мадам Давид в том числе. Пятнадцать человек получили травмы различной степени, ещё тридцать получили слабые ожоги во время пожара, остальные же отделались сильным испугом. — Так не делается, Эрик! Так ты ничего не добьешься! — рыкнул Хатим, хотя никто не услышал его. Мужчина незаметно пробрался в коридор к ложам. Но, к сожалению, Призрак Оперы и директора уже покинули её. Тогда оставалось только пожать плечами и вернуться домой. Тогда был поздний вечер. Лучше было начать следующим утром.***
Как и планировал, Хатим пришёл в оперу очень рано. Театр даже не успел открыться. Да и не собирались его сегодня открывать. Сами прекрасно представляете, что там делают: всё убирают, всё исправляют…и решают, что теперь со всем этим делать. Как дальше театру существовать, если призрак не даёт покоя никому?! Увидев бегущую в театр мадемуазель Жири в её домашнем коричневом платье, Дарога тихонько проследовал за ней. На его удивление, Мег пропустили, но не могло быть и речи о том, чтобы также пропустили и его. Надо было что-то придумывать, искать альтернативные варианты. И такой нашёлся сам по себе, когда Перс увидел стоящего на крыше человека в чёрном. Его янтарные глаза сверлили мужчину взглядом, а после из руки призрака выпала какая-то крохотная, размером с пуговицу, вещица. Упав на землю рядом с охранником, из неё мигом начал выделяться газ, который усыпил смуглого мужчину. Увидев, как друг жестом зовёт его к себе, Хатим воспользовался случаем и тихонько пробрался мимо спящего охранника в театр, а оттуда забрался через чердак на крышу. Дарога был вне себя от гнева, а стоящий на краю крыши Эрик, похоже, был на седьмом небе от счастья. Перс подметил, что его друг уже давно не был таким счастливым. Лет пятнадцать точно… Если не больше. — Эрик, чёрт возьми, ты хоть понимаешь, что ты делаешь?! — услышав знакомый голос Эрик развернулся лицом к пришедшему мужчине. Хатим давно не чувствовал такого сильного желания отчитать «непослушного пса» за неповиновение… Эх, «Непослушный пёс»… Так Эрика называл шах в Персии. Наверное, не стоит упоминать всё это сейчас… Но я напомню украдкой: как правитель Персии наказывал на тот момент юного парня за снятие маски при нём, как проклинал, как избивал за любую оплошность, никогда не называл по имени, звал лишь своим псом и никак иначе, относился к Эрику как… Как к скотине… Но Призрак Оперы просто старался об этом не вспоминать. Не сейчас. Не в то время, когда он наконец обрёл то счастье, о котором ночами грезил. — Мой Дарога, почему это ты так сердит? Разве я сделал что-то не так? — казалось, что Эрик действительно негодовал от того, на что ему пытались намекнуть. И это ещё сильнее вывело перса из себя. — Эрик, прекрати валять дурака, всё ты прекрасно знаешь! Только не говори мне, что это не ты скинул люстру в переполненный людьми зал! Услышав такое Эрик тут же засуетился. Янтарные глаза забегали так, как будто маленький ребёнок попался на том, что прячет дневник с двойкой от отца. Хм, да, сравнение, конечно, так себе… Но всё же. — О-она… Она сама упала. Винта не доставало, уже давно, — мужчина сам искренне не понимал самого себя. Чего это он оправдывается перед тем, кто ему никем не является?! Может, чисто по старой дружбе? Или потому что больше не перед кем исповедаться? — Ну, конечно. А та девушка тоже сама исчезла? Эрик, что ты ней сделал? То же, что с мадемуазель Делоне?! — Хатим краем глаза заметил в руке своего друга аккуратно сложенный лист и вопросительно изогнул бровь: — Эрик, что это? — Подарок от любви всей моей жизни, мой глупый Дарога, — мечтательно произнёс мужчина, развернув листок. На нём чёрным восковым мелком был изображён Призрак Оперы в своей белой маске… Конечно, рисунок был далёк от совершенства и реалистичной передачи внешнего вида мужчины, но Эрику он был дорог. Просто потому, что его нарисовала именно Агата. От слов мужчины в чёрном Перс так и остолбенел. Любовь всей жизни?! Что за глупые шутки?! Да Хатим в жизнь не поверит такому… Он слишком хорошо знал натуру своего друга и прикинул, что он силой держал девушку у себя «дома». — Любовь всей жизни? Эрик, одумайся, это вовсе не любовь! Это издевательство над человеком! Ты видел того паренька в сером? Он любит ту девушку из Греции, а ты им только мешаешь! Оставь в покое молодежь! — Дарога не скупился на то, чтобы повысить голос. Он надеялся поговорить с Эриком спокойно, попросить отпустить «гречанку» и чтобы она была свободна и счастлива с, якобы, своим любимым человеком… Плохо, конечно, что Хатим не знал правды. Аське и дело не было до Реми, которому она приглянулась. Она могла бы общаться с ним на уровне «друзья», или «сестра/брат»… Но никак иначе. Всё, больше нечего сказать. А, хотя нет… Можно сейчас описывать то, как зол Эрик на своего спасителя и друга. Ярость, недоумение, нарастающая злоба на несчастного слугу дирекции… Снова призрака просто разрывали все негативные эмоции. Но он быстро успокоился, стоило только взглянуть на рисунок Пенберовой и легонько провести по нему пальцами. — О, мой дорогой Дарога, до чего же ты далёк от правды. У Агаты уже есть любимый человек. И он сейчас стоит перед тобой, — Эрик довольно улыбнулся, наблюдая за реакцией Хатима. Он был более, чем удивлён. Сложив рисунок Аськи и бережно убрав его в карман рваного пальто, призрак оперы прошёл мимо перса. Взгляд его янтарных глаз был полон недовольства ровно также, как и его голос: — Советую тебе не лезть в мою личную жизнь, друг. И прошу мне не мешать до конца зимы — у меня есть кое-какие дела, которые необходимо завершить и подготовить к первому весеннему дню. Хм, а что до того парня… Так он не помеха. Ты ведь прекрасно знаешь, что я готов убрать с дороги любого, кто помешает мне?! Я не стыжусь даже этого, мой Дарога! Ради любви я готов даже пойти по головам! Пусть это и будет означать, что придется размозжить череп каждого в Оперном театре!.. — Послушай, что ты говоришь, Эрик! — прервал драматичный монолог Призрака Перс, уже до максимума повысив голос, — Ты и правда думаешь, что мадемуазель Агата полюбит такого жестокого человека, вроде тебя? Хочешь снова стать таким же? Снова хочешь вернуться в те времена? Хочешь стать таким же, как Его Величество? Так почему бы тебе не вернуться в Персию — наш шах по-прежнему жив и здравствует! Хатим остановился и замолк на полуслове, когда увидел Эрика падающего на колени. А всё потому, что перед глазами фантома снова возник образ жестокосердного садиста — персидского шаха. И хотя он был чуть ли не ровесником самого Эрика, вёл он себя как избалованный ребёнок. Будучи угнетённым визирем и царицей, своей матерью, шах срывал всю злобу то на Эрике, то на тех, кого юноша пытал по его приказам. Любое неповиновение жестоко наказывалось… Битьём, проклятиями, оскорблениями, насмешками… От таких воспоминаний на глаза волей-неволей наворачиваются слёзы. — Ваше величество… Н-нет, прошу, сжальтесь надо мной, — Эрик сжал руки с такой силой, что его тонкие пальцы громко хрустнули. Он плакал, дрожал, боялся получить удар кнутом по спине… Совсем как в том цирке уродов. Что там, что в Персии… Везде беднягу Эрика избивали и проклинали. Везде с призраком обращались как с ничтожеством. — Молю, я больше так не сделаю… Пожалуйста, дайте мне ещё один шанс… Пожалуйста, — Хатим видел, что ещё немного и его друг забьётся в истерике. Надо было что-то с этим делать. Особенно когда персу стало жалко своего дорогого друга. Дарога — человек не злой, да и на своего единственного друга он долго держать злобу не мог. Присев на колени перед Эриком, смуглый мужчина легонько положил руки на его плечи. Этим действием он заставил фантома взглянуть на себя. Призрак сразу же расслабился, когда увидел перед собой Перса и всхлипнул, когда он снова завел разговор о его любви. Почему его близкий друг так с ним поступает?! Неужели Эрик не заслужил в кои-то веки быть любимым кем-то?! — Эрик, послушай, я хочу, чтобы ты был счастлив и не мучил сам себя. Но с мадемуазель Агатой у тебя счастья не будет. На чужом несчастье себе счастья не построить, понимаешь? — Дарога… Я правда понял, — нахмурившись Эрик скинул со своих плеч руки мужчины и поспешил встать. Надевая на лицо маску, он не оборачиваясь произнёс: — Я понял, что ты НЕ хочешь, чтобы я был счастлив. Что бы ты ни говорил, я сделаю всё так, как должен, как правильно. А теперь прости, мне нужно готовиться к одному важному событию… Но, сперва, я хочу избавиться от одной назойливой мухи. Дождусь его в пятой ложе, и там придушу нагими руками! Хатим снова увидел этот безумный взгляд. А после этого истерический смех… Серьёзно? Неужели Эрик насколько одержим той невзрачной «гречанкой», что снова стал тем кровожадным монстром? Нет, Перс не хотел, чтобы от рук его друга снова пострадали невинные люди. И он решил противостоять ему во что бы то ни было. Да, он обещал Призраку Оперы не лезть в его дела, но не обещал не помогать его потенциальным жертвам спастись. Дарога смекнул: надо спасать парня! Если он ничего не предпримет, то Эрик будет беспощаден. Он убьёт слугу директоров, даже глазом не моргнёт.***
Реми после вчерашнего дня так и не отошёл. Едва он переступил порог оперного театра, как увидел директоров, которые носились по всему фойе как сумасшедшие. Похоже, что они всю ночь тут проторчали… Если честно, то мсье Реми не всё помнил. Вчера в опере произошёл пожар, кто-то погиб, кто-то получил ожоги, а кто-то смог убежать целым и невредимым. Ну, парню тоже, можно сказать, что повезло. Всегда он был свидетелем жестокого обращения с Агатой, как её унижали, вступился за неё, а потом… На представлении, когда начался весь кошмар, она исчезла в облаке дыма. Слуга дирекции бежал к сцене, чтобы помочь девушке, но наглотался дыма и вырубился. Похоже, что нашёлся добрый человек, который ему помог… — Вот бы так помогли и Агате. Странно как-то, мадемуазель Жири пришла, а её самой нет. Они же, вроде, практически не расстаются и приходят в театр всегда вместе. Раньше ещё и мадам Жири с ними приходила… Ох, что же я наделал?! Агата, я обязательно исправлю свои ошибки, я ведь Вам обещал! — пока Реми размышлял, мсье Моншармен чуть не врезался в колонну. Хорошо, что парень в парике подоспел вовремя и оттащил мужчину подальше. — Так, мсье Моншармен, давайте успокоимся. Вы тут всю ночь просидели? А где мсье Ришар? — Реми чувствовал себя, как какая-то нянька. Сейчас Арман был в таком состоянии, что, судя по всему, не понимал ни слова, что говорил ему его «раб системы». — Призрак! Я его вижу! Ришар… Ришар, не упусти его! — Моншармен вырвался из рук Реми и помчался вслед за пухлым директором, который обливался потом, еле дышал, но всё же выбежал на улицу не пойми зачем… Хатим видел всё это и не мог не злиться. Ну, молодчина Эрик, что тут скажешь?! Постарался на славу! Директора теперь на недельку так точно захотят залечь на дно. Но сейчас не до них было… Дарога заметил, как худой директор снова вырвался и побежал наверх, в сторону коридора ведущего к ложам. Да, естественно, мсье Реми ничего не оставалось, кроме как побеждать за Арманом. — Вот оно! Надо поскорее, как бы не опоздать! — напряг все мышцы своего тела Перс, со всех ног помчавшись за слугой директоров. Смуглый мужчина догнал паренька в красном наряде как раз в двери в пятую ложу. Реми не сомневался, что мсье Моншармен убежал именно туда, ведь они с Фирменом так тщетно ищут Призрака Оперы… А он, если верить словам мадам Жири, обитает именно тут. — Не вздумай туда заходить. Он в третью забежал, я видел, — холодным, даже несколько отстранённым голосом произнес Хатим, привлекая к себе внимание. Реми, посмотрев на него, виновато опустил голову. Он помнит, как директора хотели повесить смерть мадемуазель Делоне на Перса… Нет, он этого не поддерживал, но и быть против тогда он не мог. Но не теперь! Теперь Реми точно знает, что должен делать! — Вы уверены, мсье? Просто- — Просто делай, что тебе говорят. Там его нет, ищи в других. А в эту даже заглядывать не смей! — Хатим был весь на нервах, ему с трудом удалось сдержаться от крика. Он боялся. Он действительно боялся за молодого слугу, который может умереть от рук Призрака Оперы, если Дарога не переубедит его. Однако, на его удачу, мсье Моншармен и правда выбежал из третьей ложи, а после упал на пол прямо рядом с лестницей. А что Вы ожидали? Целую ночь не спал, забегался, устал… Вырубился человек, вырубился. — О, Вы были правы, мсье, — улыбнулся Реми, качая головой. Подойдя к спящему Арману, парень не знал, что теперь с ним делать. Надо было бы вообще отправить господ Ришара и Моншармена домой на отдых… Да вот только один тут вырубился, а второй неизвестно где носится за Призраком, которого, как подумал Реми, и в помине нет. Но это уже Хатима не касалось. Он выполнил то, что должен был. Теперь оставалось дело за малым: поговорить с Эриком и ещё раз попытаться убедить его в его неправоте. Именно поэтому Перс, незаметно для занятого Моншарменом Реми, пробрался в пятую ложу, где его уже ждал его друг… «Поймите меня правильно: мне хотелось спасти их обоих.»