Неполадки в системе

«Полагаю, лучше меня его не знает никто…» Под оперным театром сейчас было так холодно, что и не описать. В самых глубинах, в тёмной зеркальной комнате, двое людей сидели по разным углам. И если юнец тихонько смеялся над чем-то и нередко произносил имя «гречанки», то Перс пока держался своего рассудка. Его одолевала жалость, стоило только посмотреть в сторону Реми. Бедный парень! Он лишь хотел узнать правду, спасти Агату от мерзавца. И что получил? Возможность последние часы провести под землёй. Сдохнет и никто не найдет. Не очень хороший вариант закончить своё существование. Но Призрак Оперы не давал выбора. Он выбрал за парня. Фантом выбрал для него наказание — смерть в одиночестве, под землёй. Ну, был ещё вариант закончить также, как Вивьен Делоне — повеситься. Но мсье Реми не желал этого. — Агата… Агата… Прости меня, Агата… Я не смог… Прости меня дурака, Агата… Эрик… Он тебя забрал… А я… Я не смог… — нервно смеялся «раб системы», уже в который раз дёргая свои волосы на голове. Левый глаз его уже дёргался, слёзы засохли, а дрожь от холода уже не имела значения. Хатим винил себя за то, что довел парня до такого состояния. Но он понял, что ещё не поздно всё исправить. Надо просто как-то отвлечь слугу дирекции от мыслей насчёт Пенберовой. Встав, мужчина проверил свою ногу. Она ещё болела, но ходить можно было. И он пошёл. Подошёл к Реми и потряс его за плечи, чтобы тот на него посмотрел. Но темноглазый парень на него никак не реагировал. — Да… Могу предложить, что творится в Вашей голове. Знаете, если выберемся, Вам не мешало бы отпроситься в отпуск и отдохнуть какое-то время на природе. Нервы стоит привести в порядок. — Что Вы говорите, мсье Дарога, — усмехнулся Реми, наконец взглянув на смуглого мужчину, — Смиритесь, мы здесь умрём. Нас никто не вытащит… А Агата выйдет замуж за Эрика и… — Вы хотите узнать о нём? — перебил размышления Реми Дарога, скрестив на груди свои руки. Тёмные глаза слуги дирекции сузились. Конечно, он должен знать! И если выберется, то будет бить по больным местам этого негодяя! — Узнать об этом мерзком человеке?! Разумеется! Мсье Дарога, я хочу знать всё об этом звере! Хочу знать, кто вообще мог породить на свет это кровожадное, беспощадное чудовище! — Он родился в семье простого механика. Хатим сказал, как отрезал. Быстро, просто, без единой капли эмоций на его лице. Но эта его фраза удивила мсье Реми. Молодой человек и подумать не мог о таком. Он как-то размышлял, что Эрик из какой-то состоятельной семьи, но, по непонятным причинам, стал преступником самого высокого ранга. Сами знаете, неизвестная мне, какие нынче правила в воспитании богатой молодёжи. Все они тщеславны, жестоки и холодны по отношению к нищим. Но Призрак Оперы таковым не был. Он тоже был из нижнего сброда. — Ч-что, простите? Но… Этого не может быть! — мсье Реми не смел в такое верить. Но Перс только кивнул: — Всё возможно, Реми. Эрик увидел свет пятьдесят лет назад, в Руане. А Вы знаете, где находится Руан? — Хатим посмотрел на парня и стал ждать. Особыми знаниями в географии мсье Реми не обладал. Но хорошо знал все города Франции, ведь в Каннах у него есть родственники — значит, надо знать местонахождение города, чтобы не потеряться во время поездки к ним. — Руан — город на севере Франции. Он расположен где-то в 135 километрах от Парижа. Двое суток пути. А что? Мои знания настолько важны сейчас? — Нет, просто проверяю, можете ли Вы ещё здраво рассуждать, — Хатим усмехнулся, когда Реми показывал недовольство. Похоже, наконец в себя пришёл. Это и заставило персидского человека продолжить рассказ, — Отец Эрика был прекрасным каменщиком. Я слышал, что он был самым талантливым в городе. И отец передал сыну эти способности. Но, к сожалению, Эрик родился… Не совсем обычным. — Из Ваших описаний я смею сделать вывод, что он родился уродом. Это из-за какой-то болезни? Или, может, его мать перенесла какие-то потрясения во время беременности? — Реми, будь это лишь болезнью то её, скорее всего, можно было бы вылечить. Но из-за врождённого уродства к Эрику его родители относились просто ужасно. Морили голодом, избивали каждый раз, как видели, проклинали тот день когда он явился на свет… Они даже не дали имени своему сыну. А потом, когда появилась прекрасная возможность, отец продал мальчика в бродячий цирк. — Господь всемогущий! — воскликнул парень, ощутив боль в районе сердца. Он не мог даже представить, что Призрак Оперы пережил такое. Выращенный в любви и ласке трудолюбивого отца и добродушной матери, мсье Реми считал, что любой ребёнок любим своими родителями. Что нет такого человека, что мог бы не любить своё чадо или, что ужаснее, выкинуть из дома, — Как они могли?! Отказаться от родного сына?! Мсье Дарога… Неужели это правда? — О своём прошлом Эрик не врал никогда, — покачал головой смуглый мужчина, выдохнув. Ему и самому сейчас было неприятно об этом рассказывать. Стоит только вспомнить мельчайшие детали из жизни Эрика, так сразу же на душе становится паршиво. Но надо было продолжать рассказ. Поднявшись с земли, на которой Хатим сидел вместе с Реми, Дарога направился к «колючему кусту» и начал рассматривать его поддельные колючки, которые так походили на настоящие… До чего же искусен этот фантом! До чего же талантлив! Жаль, что не в том, в чём хотелось бы… — Имени у Эрика не было. Так что, в цирке уродов его все просто называли «Ходячий труп». И хотя он, будучи в столь юном возрасте, был талантлив во многих областях, владельцы цирка в нём видели только зверюшку для наживы. -…тот, кто попадает в цирк уродов не может сбежать оттуда, да? Я просто слышал немало сплетен о таком. Таких людей просто не принимает общество, — перебил Перса Реми своими размышлениями. Осознав это, парень хотел было извиниться, но этого не понадобилось. Хатим сказал, что слуга дирекции прав в своих суждениях. — Это правда. Эрику некуда было больше податься. И он был вынужден терпеть вечный голод и холод, да и ко всему прочему ужасное отношение. К нему относились, как к бродячей собаке, отнюдь ни как к человеку. — Как же тогда он оттуда выбрался? Ведь из цирка уродов просто так сбежать не удастся, — сейчас Реми, хоть и сам себе удивлялся, начал проникаться сочувствием к так называемому призраку. Подумать только… Значит, Эрик стал жестоким по вине родителей и всех тех, кого ему довелось в бродячем цирке встретить?! — Тоже верно. Но ему повезло… Именно я привёз его в Персию. В то время на престол вступил юный шах и, одновременно, шли военные действия. Наша страна боролась против английских и российских войск. Они пытались загнать нас в угол. А чтобы мы вообще не могли спокойно выдохнуть, натравили на соседние государства. Из-за того, что Его Величество взошёл на трон в юном возрасте, ему помогали править царица с визирем. Наша страна была далеко в не выигрышном положении. Было принято решение искать лучших инженеров. Чтобы хоть как-то повернуть войну в свою пользу. Мы принимали всех, вне зависимости от возраста, национальности и религии. И именно в тогда до меня дошли слухи о новом «талантливом уроде», — Хатим на минуту притих, словно дав слуге дирекции всё это переварить. А после, получив от парня кивок, продолжил: — Когда я пришёл забрать его, мне представлялось безобразное чудище с чешуёй и рогами. Но когда я зашёл в шатёр, то… Был поражён. Там, в самом углу, сидел испуганный и худой до костей молодой человек. Оказавшись с ним наедине, я подозвал его к себе… Он бросился ко мне, обнял меня и зарыдал… Именно я дал ему имя. Я назвал его Эриком. Знаете, Реми, я слышал, что так звали одного из знаменитых европейских королей. — Получается, что Вы спасли его, — произнёс мсье Реми, встав с места и подойдя к Дароге. А смуглый мужчина всё разглядывал колючки искусственного кустарника. Причём так, словно видел его впервые в жизни. Но потом Перс усмехнулся: — Знаете, сколько мы отдали за Эрика? Готов поспорить, что на те деньги можно было купить целых два больших корабля! — Ну ничего себе сумма! — Да, представляете?! — Хатим устало потёр шею, начиная искать что-нибудь в комнате. Остановив взгляд на чем-то блестящем в противоположном конце зеркальной комнаты, мужчина двинулся туда, а Реми последовал за ним. Сверкающей вещицей оказалась серебристая шпилька с розовым цветком из ленточек. Это шпилька принадлежала последнему посетителю этой комнаты — мадемуазель Вивьен Делоне. Именно из её пучка выпала шпилька и волосы её бездыханного тела были распущены. Но ни Дарога, ни Реми не знали об этом. Но то, что владелец этой вещицы был уже мертв было ясно обоим. Но это не отвлекало никого от рассказа. Перс должен был изложить всё, ничего не тая. Он должен был рассказать Реми, с кем придётся иметь дело. И хочет ли парень вообще что-либо делать. — Я стал надсмотрщиком Эрика. Ему доверили  конструирование оружия. А оружие он создавал самое что ни на есть лучшее, скажу я Вам! Вы когда-нибудь слышали, чтобы ружьё могло делать 150 выстрелов в минуту?! — видно было, что Перс восхищался умениями своего подопечного. И Реми точно также отреагировал. — Надо же! Я, конечно, не знаю, много это или мало, но это очень впечатляет. — Да, — лицо Хатима помрачнело, когда он вспомнил о том, что было дальше. А дальше всё было печально, — Но улучшенного оружия и умелых инженеров было недостаточно. Мы проиграли войну. И чтобы никто из нанятых инженеров не разболтал тайны нашим захватчикам, Его Величество приказал казнить их всех… И Эрика ждало тоже самое. Но я смог убедить шаха в том, что Эрик может быть полезен и в других областях. Так Эрик стал личным оружейником Его Величества… И его шутом… — Мсье Дарога, — вздрогнув от холода сказал Реми на одном дыхании, — Это ведь бесчеловечно. Так нельзя с людьми… — Да к нему вообще никто как к человеку не относился! Даже Его Величество называл Эрика «псом»! Относился к нему, как к скотине! И если Эрик только пытался снять с себя маску — шах избивал его, проклинал, оскорблял как только мог!.. После этого Эрик вбил себе в голову, что ему нельзя снимать маску. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. — Потому что он считал, что к нему все будут относиться также, как шах? — вопросительно взглянул на Дарогу слуга дирекции, а после решился спросить, — Неужели он поэтому стал таким жестоким? — Не совсем, — покачал смуглый мужчина головой, посмотрев на удавку, что лежала на земле. Через боль в ноге, Перс сел на корточки, поднял удавку и взглядом то и дело указывал на неё, — Пенджабское лассо… Именно так Эрик назвал эту удавку. И от неё погибло бесчисленное множество людей. Эрик делал такие ужасные вещи по приказу Его Величества. Дело в том, что юный шах очень страдал из-за давления со стороны визиря и царицы. И чтобы хоть как-то выпустить пар, он срывал всю свою злость либо на Эрике, либо приказывал ему пытать перед ним людей. Они мучились, страдали, умирали… Сначала, это были лишь злоумышленники. Потом же шах перешёл на простых людей, на прислугу… Даже на животных. — Подумать только! — воскликнул мсье Реми, возмутившись. Значит, ещё и где-то там, в Персии, есть такая же тварь?! И как только земля носит таких людей?! —…так продолжалось несколько лет. На тот момент Эрику было где-то около тридцати. Когда Его Величество не мог выносить морального давления со стороны царицы, он любил наблюдать за пытками в Розовом Дворце. Не думаю, что Вы об этом слышали. Это величественное построение принадлежало исключительно шаху. И именно в нём он приказал Эрику соорудить зеркальный лабиринт. Его Величество с довольным видом наблюдал за тем, как жертвы страдают, не имея возможности найти выход. Но потом, когда шах разгадал загадку зеркального лабиринта, он стал не интересен ему. Именно поэтому Его Величество приказал Эрику создать кое-что ещё… —…зеркальную комнату пыток, — понял Хатима без слов мсье Реми, ощущая внутри неприятные удары. Словно по его костям били молотами, и от этого его внутренние органы сжались в один сплошной комок. Перс вздохнул, подняв голову в тёмный потолок. Рассказ подходил к самой болезненной теме и смуглому мужчине не хотелось об этом говорить. — Верно. И Его Величество обожал глядеть, как жертвы мучаются в агонии… А Эрик… То ли он сам полюбил чужую боль. То ли шах заставил его. Я не знаю точно. Но он изменился. Казалось, Эрик совсем забыл о тех тёмных временах из своего детства. Теперь в его глазах не было страха. Были только ненависть и безумие… — Послушайте, мсье Дарога, — прервал Перса слуга дирекции больше не в силах молчать. Он был в негодовании: неужели всё так плохо? Неужели никто не пытался? — Разве никто не пытался поставить его на верный путь? Хатим замолк. Его охватили смешанные чувства, стоит подумать о прошлом. Смуглому мужчине казалось время от времени, что это именно он всё испортил. Подойдя к зеркальной стене, Перс стал сверлить взглядом своё отражение. На него смотрел усталый человек с синими глазами и он то и дело поднимал на носок свою раненую ногу, которая так болела. А взгляд… Взгляд был полон боли и, казалось, что в нём зажглись маленькие искорки безумия. — Ну… Это должен был сделать я. Но я прекрасно понимал, что Эрик смог бы увидеть иную сторону жизни только в одном случае: если он покинет Персию. Однако, я переживал. Ведь… Узнай он правду, он был бы непомерно шокирован. Именно поэтому я не рассказывал ему ничего: что хорошо, а что плохо. И я не говорил с Эриком о жестокости и о Его Величестве. — Погодите… Мсье Дарога, то есть Вы хотите сказать, что не вмешивались, когда шах открыто издевался над ним и избивал с особой жестокостью? — Реми подскочил к Персу, поражаясь тому, что тот рассказывал о таком с полным спокойствием. Но на самом деле нервы у мужчины потихоньку сдавали на «нет». Просто он умел держаться до последнего, терпеть. Хатим так жил, живёт так и сейчас. — Не в моих силах было противоречить самому шаху… — Не надо сейчас себя выгораживать! — Реми повысил голос о чём пожалел и мгновенно вздрогнул: Хатим ударил кулаком по зеркалу и повернулся к парню, чтобы тот увидел его глаза. Он и правда сдерживал эмоции, не желая выглядеть слабым. — Замолчите, мсье! Вы этого не видели! Вы ничего не знаете! Думаете, что я относился к нему также, как и все?! Да если бы не я, Эрик потерял бы всё человеческое уже давным-давно! Он бы сейчас был настоящим воплощением преисподней! — Раз так, — хмыкнул «раб системы» не удовлетворённый словами Перса, — расскажите мне, мсье Дарога, как Вы к нему относились. Что Вы сделали такого, что, как Вам кажется, не дало ему превратиться в чудовище? — Я приглядывал за ним с самых его первых дней в Персии… Да, вначале я был просто надсмотрщиком. Но потом осознал, что только мне Эрик действительно доверял. И только при мне он не боялся снимать маску. Со мной он был совершенно другим человеком. Самим собой… Не было того испуганного зверя или жестокосердного монстра. Был простой человек, что искал понимания от мира. Он хотел любить и чтобы любили его, но мир не отвечал ему взаимностью. Видимо… Во мне ему удалось найти то, чего ему не дали в детские и юные годы. Возможно, Эрик даже считал меня своим отцом. И как настоящий отец, я старался потакать всем его желаниям. Я просто хотел, чтобы со мной Эрик забывал про всё, что с ним творилось. Хотел, чтобы он чувствовал себя в раю на земле. — Смотрю, Вы с ним походили на счастливую семью. Прям отец и сын. Но как он оказался тут в Париже? И вообще, что было потом? — мсье Реми видел сомнение. И сомнение Хатима было заразительным. — Всё разбилось на части. — В каком смысле? — Жестокость Его Величества не проходила, а Эрик, казалось, отстранялся от меня. И чтобы избавить его от этого гнёта, я поступил…подло. — То есть Вы хотите сказать, что подставили его? — «раб системы» не смел в такое верить. Неужто Хатим сделал то, что делать не стоило? — Именно. Когда выпал шанс, я заявил, что Эрик находится в сговоре с русскими послами. — Вас могли казнить за такое заявление… — Я тогда о себе не думал! Я не хотел чтобы казнили ЕГО! Я думал, что Эрик просто будет изгнан из Персии! Ведь… Ведь предателей не убивают… Но Его Величество, скорее всего, разгадал мой план. И назначил меня личным палачом Эрика, — коснувшись разбитой части зеркала, Перс погрустнел. Скоро он завершит рассказ об этом человеке. Но похоже, что отношение мсье Реми к Призраку Оперы осталось неизменным. Оно и ясно. Он ведь хочет спасти свою любимую из лап злодея. Совсем как в классических романах. — Вы сами всё так развернули… -…это неправда! Хотя… Вы в праве думать всё, что хотите. Но я хотел как лучше для Эрика. На тот момент у меня были неплохие связи с турецким султаном. Так что я воспользовался ими и тайно выслал Эрика в Турцию. А позже, в ту же ночь, я нашёл в озере тело утопленника и выдал его за Эрика, сказал шаху, что он утонул во время попытки к бегству. Не знаю, поверил он мне или нет, но я был лишён своего титула и привилегий. А через пять лет я перебрался сюда, во Францию. — И воссоединились со своим названным сыном. Очень занимательная история, мсье Дарога, — слуга дирекции нахмурился, похлопав смуглому мужчине, — А ведь именно Вы виноваты в том, что он стал таким! Это Вы виноваты в том, что Агата сейчас как птичка в клетке! Если бы Вы с самого начала приземлили Эрика, вбили в его голову истину, то ничего бы этого не случилось! Мсье Реми, будучи спокойным и добродушным, в камере пыток стал очень агрессивным. Он не стеснялся говорить правду в лицо. И Перс принял её. Ведь слуга дирекции прав. Прав, как никто другой. Надо было с самого начала брать ситуацию в свои руки, как-то утихомирить Призрака Оперы… Но уже слишком поздно. Теперь же у «раба системы» и Хатима только два пути: ждать Призрака Оперы и своей смерти, или же попробовать сбежать… Ведь выход есть везде и всегда, не так ли? Даже если твой рассудок уже затуманен. «Вам его жаль? Довольно неожиданно слышать это от Вас.»