Несколькими часами позже
Вечерело. Утром пустующий театр сейчас заполнился людьми, снующими направо и налево. Фойе было светлым и украшенным так, словно здесь сама Мать Природа приложила руку; колонны были обвиты цветущими вьющимися растениями, в мраморных горшках благоухали исключительно белые цветы, а от главного входа до лестницы в зрительный зал вела зелёная ковровая дорожка. В тот вечер театр походил на тот, что Вы, неизвестная мне, видели сегодня. Актёры, танцовщицы кордебалета и рабочие ходили среди пришедших зрителей, тщательно проверяя всё ли готово. Представление обещало быть грандиозным. Наверное, даже более грандиозным, чем прощальный вечер предыдущих директоров. К слову о директорах! Арман и Фирмен сейчас стояли у главного входа в театр и лично приветствовали чуть ли не каждого пришедшего зрителя. Для многих это было очень странным и подозрительным. А всему виной был их скромный, добрый друг. Он по-хорошему попросил господ Ришара и Моншармена не портить сегодняшний день и вести себя как подобает лицам оперного театра. Как бы до них поступили Дебьенн и Полиньи… Наверное, точно также. Сара Жири не отходила от дочери и постоянно твердила ей об одном и том же. Думаю, неизвестная мне, Вам уже понятно о чём именно. Конечно же, о том, как это будет замечательно, когда император обратит внимание на Мег и эта девочка из обычной танцовщицы станет императрицей. Не спорю, это звучит заманчиво. Однако, мадемуазель Жири это не интересовало. Малышка Жамм Луи сегодня успела покормить всех своих котиков и сейчас вовсю поддерживала мадемуазель Дюпон, которая всё никак не могла отойти от мерзкого предательства со стороны графа Филиппа. У этой рыжеволосой балерины весь день болели ноги, танцевать не хотелось, и даже элементарные па выходили с трудом. Мсье Реми же, что добрался до оперного театра уже очень давно, весь день потратил на то, чтобы найти Агату. Но её нигде не было видно. Тогда молодой человек поинтересовался у лучшей подруги Пенберовой и её названной сестры, куда делась русская. Мадемуазель Жири с искренним удивлением посмотрела на слугу дирекции и ответила: — Агата была сегодня утром, мсье Реми. Репетировала арию Агаты из грядущего представления вместе с женским хором, а в обед удалилась в конюшню. Спросила у кучеров, может кто видел её? Смуглая прима-балерина была удивлена тем, что её подруга и её возлюбленный сегодня разминулись. Обычно, Агата всегда здоровается с Реми утром, временами они в перерывах пересекаются. Сегодня же что-то было не так и на «рабе системы» лица не было. Но он не хотел об этом говорить. Быстро поблагодарив Мег за подсказку, парень побежал со всех ног в конюшню. Там Аськи Реми не обнаружил, а кучера рассказали ему, что «гречанка» была здесь часиков три назад. Перегладила всех коней, угостила морковью и потом куда-то ушла. Судя по бегу можно было отметить, что девушка с пепельными волосами в светлую полоску очень спешила. — Эрик… — пронеслось у мсье Реми в голове и слуга дирекции направился к гримёрной мадемуазель Даэ. К его большому огорчению, здесь не было Агаты. Только Кристина стояла у зеркала и собирала вещи. Парочка чемоданов были уже собраны и шведка спешно закрывала последний. Увидев на пороге гримёрной парня в сером костюме, блондинка в чёрном платье слегка улыбнулась ему: — Здравствуйте, мсье Реми! — Добрый вечер, мадемуазель Даэ, — кивнул головой «раб системы» с дрожью по телу глядя на зеркало… В голове сразу же начал звучать смех этого злодея — Призрака Оперы; сразу же вспомнились зеркальная камера пыток, усыпляющий газ и то, как Пенберова спасла Перса и Реми от неминуемой гибели. Трудно сказать, что было бы с этими двумя, если бы девушка не уговорила Эрика их пощадить. Перед хористкой открывать проход было бы рискованно, а Реми хотел сделать всё быстро. Да и вообще, разве поверят тому, кто сейчас выглядит как умалишённый? — С Вами всё в порядке? Вам нездоровится? — Кристина выразила беспокойство насчёт самочувствия слуги дирекции. Пусть это последний её вечер в театре. Пусть она в последний раз видит этого человека. Отношения к нему это никак не изменило и шведка не скрыла, что переживает. Даже от неловкости поправила кольцо подаренное Раулем. Мсье Реми долго не находил, что сказать. Молодой человек мялся на месте. Из головы не выходил Эрик. Этот мерзкий, злобный монстр, который решил, что может управлять людьми. Он манипулировал Дебьенном и Полиньи в их славные времена, сейчас подмял под себя Моншармена и Ришара, напугал стольких людей, убил мадемуазель Делоне и немалое количество людей во время падения люстры… До чего же он мерзок! Слуга дирекции не сомневался, что мадемуазель Агата не могла сама полюбить такого человека. Скорее всего, Призрак Оперы её держит под гипнозом или приворожил. А как иначе можно было бы полюбить такого злодея?! — Просто я обыскался Вашу подругу, — честно выдал слуга дирекции хористке, когда открылось второе дыхание, — Вы не знаете где сейчас может быть Агата? — Агата? — Кристина была удивлена таким вопросом также, как и Мег. А ведь и правда, куда могла запропасть русская за какие-то пару часов? — В последний раз я видела её в фойе. Они с мадам Жири о чём-то толковали. По-моему о загородной жизни… — …о загородной жизни, значит? Что ж, спасибо Вам, мадемуазель Даэ, — усмехнулся Реми, чьи руки уже до хруста костяшек сжались в кулаки. Было больно, но эта боль не сравнима с той, что так зажимает сердце «раба системы». Зажимает в тиски, душит, уничтожает всё живое изнутри. Мсье Реми верил. Верил до последнего, что всё это — ложь. Он и сейчас заверял себя в том, что Аська на самом деле терпеть не может Эрика, но то ли из страха, то ли из-за его личного вмешательства в её разум, девушка так к нему благосклонна. Ну, как бы там ни было, оставлять всё в таком виде нельзя. Загородная жизнь? По всей видимости, фантом хочет утащить с собой «гречанку» именно туда. Для совместной жизни, конечно же. От одной только мысли об этом у Реми подступает отвратительный ком к горлу, а дыхание то замирает, то начинает учащаться. Уже в который раз сказав Кристине суховатое «спасибо», слуга дирекции отправился в фойе на поиски своей любимой. А шведка в это время только пожала плечами и перепроверила всё. Вещи собраны, билеты куплены юным виконтом, осталось только последнее дело — сегодняшнее выступление. Мадемуазель Даэ будет скучать по сцене, по мадам Валериус, по подружкам… Всё в Париже имело для неё свою особенную ценность. Но, как когда-то сказала ей Агата, главное быть рядом с тем по кому больше всего печётся твоё сердце. Удивительно, конечно, было услышать такое от Пенберовой. Русская терпеть не могла любовь и нежности. Но Кристина для неё была исключением. В конце-концов, надо же было сгладить углы, утихомирить боль расставания. — Всё будет хорошо. Я никогда не забуду вас, девочки, — говорила себе хоритска, достав из чемодана подаренные Агатой рисунки, — Особливо я не забуду тебя, Агата. Надеюсь, ты обретёшь своё счастье!***
А пока Реми носился по всему оперному театру в поисках Агаты, Хатим отправился в подвал оперного театра. Сегодня, на его удачу, дверь туда никто не охранял и мужчина прошёл туда беспрепятственно. Превозмогая боль в ноге и усталость, Перс намеревался прийти к своему другу и попробовать вразумить его в самый последний раз. Хотя у Дароги и были некоторые опасения. К примеру, Эрик может и не послушать его. Сейчас фантом уже не слушает друга, ни прислушивается к его мнению. Теперь этот мужчина всё делает по-своему, уповая на то, что это всё во благо его ангела. Хм… Неизвестная мне, не делайте этот взгляд! Мы сейчас не играем в детские игры, где надо корчить друг другу гримасы! У меня создалось такое впечатление, будто Вам уже надоело… Нет? Ну, так прекратите играть, стойте спокойно и слушайте! Кхем, извини, любовь моя. Так вот… На мгновение Хатим призадумался… А что в сущности значит это выражение «во благах» для Эрика? Убийства, похищения, шантаж?! Столь жестокие пытки ради одной незаметной фигуры. До чего же необычно всё это. Даже для Призрака Оперы. Но он никогда не был похожим на других. Следовательно, и его умозаключения отличны от мира. Оказавшись у подземного озера за какие-то пару минут, Хатим осмотрелся. Всё как раньше: тишина, тусклый свет свечей, мутная вода с черепами на дне озера, лодка… Как будто бы ничего не случилось. Внезапно, внимание Дароги привлекло то, что находилось в лодке. Он мог рассчитывать на что угодно: на какой-то ящик, на весло, на какую-то тряпку, на мешок… Но то, что он увидел там, повергло его в ужас: в лодке лежало мокрое, уже слегка опухшее тело графа де Шаньи. От трупа Филиппа уже неприятно пахло сыростью вперемешку с запахом гнили. И от такого «чудесного аромата» Хатим зажимает нос пальцами. — Чёрт возьми, Эрик! До каких пор это будет продолжаться?! Ты же дал обещание мадемуазель Агате! Сомневаюсь, что она будет рада этой новости! Но возмущённых криков персидского мужчины слышали лишь души мёртвых на дне озера. Лишь их немые крики и слёзы были ответом. Призрака Оперы здесь не было. Он словно куда-то пропал. У мсье Дароги были мысли, что Эрик сейчас в пятой ложе. Быть может, сейчас Аська репетирует Дон Жуана со всеми остальными?! Да, конечно, можно проверить. Решив, что здесь ему больше нечего искать, Хатим направился наверх и также тихо выбрался через подвал. У двери в подвал уже стоял охранник, но на удачу мужчины в свободных одеждах, он его не заметил и Перс свободно вышел в сторону фойе. Здесь уже яблоку негде было упасть. Люди суетились, говорили о том о сем, кто-то шутил, кто-то шептался, кто-то обсуждал грядущее представление… Поразмыслив Дарога кинул взгляд на крупные часы над входом в главный зал. Там… Стрелки с насмешкой показывали, что уже восемь вечера. А это означало, что до представления остался всего лишь один, гнусный час! Всего каких-то жалких шестьдесят минут! — Только не это! Где же мадемуазель Агата?! И где Эрик? Они ведь не могли сбежать вот так?! — Хатим занервничал. На его друга это было совсем не похоже. Перс хорошо знал фантома. И знал ещё и то, что Призрак Оперы не покинет своего спасителя просто так, тихо, не оставив и весточки о том, что куда-то удаляется. Значит, Эрик ещё здесь. И Агата тоже. Вот только первый наверняка прячется, а вторая пропала непонятно куда. Эти поиски уже выводили из себя, действовали на нервы. Нога у смуглого мужчины уже заныла и пришлось присесть на диванчик недалеко от входа в театр. К несчастью для Хатима, там уже сидела мадам Жири. Сегодня вид у этой старушки был очень довольный. Ещё бы! Скоро же выступление её любимой, ненаглядной, единственной дочурки! И, что ещё немаловажно, Призрак Оперы заверил Сару, что у Мег в этой постановке будет сольное выступление… Представляете, как женщина была горда, неизвестная мне?! Возможно, любая мать была бы рада такому заявлению. Ещё сильнее обрадовалась мадам Жири тогда, когда рядом сел известный ей Перс. Ха, да, верно подмечено! Эта женщина была очень им заинтересована. Сару вообще воодушевляли мужчины-загадки. И мсье исключением не являлся. — Перс, вот Вы где! — довольно улыбнулась женщина средних лет поправив свою выходную шляпку. — Что-то Вы не в духе сегодня. Что-то случилось? — Нет, просто устал, — Хатим отвёл взгляд от этой мадам уже жалея о том, что сел рядом. Уж сильно была мила по отношению к нему Сара. И это не могло не… Смущать персидского мужчину. Ухаживания ему были не интересны. Особливо сейчас, когда он на грани нервного срыва. — А как Вы поживаете? — Лучше некуда! Больше меня никто не смеет увольнять, мне прибавили зарплату, а ещё одно частное лицо сегодня истолковало мне радостную новость, — мадам Жири с радостью отвечала на любой вопрос, что мсье Дарога задаст. И этот тоже не был исключением. Но её собеседник очень спешил. Зайти издалека у него вышло, теперь надо задать интересующий вопрос. — Отрадно слышать. Мадам, Вы часом не знаете, где может находиться мадемуазель Агата? У меня есть к ней один короткий разговор. — Агата? — видимо, всех поражал этот вопрос. Что Мег, что Кристину, что Сару. — Ах, эта девочка сегодня вся в делах. Совсем себя не бережёт! Сейчас она в главном зале, репетирует с хористами вступительную часть. О, я уже видела одну из репетиций! Представление точно будет лучше, чем тогда на вечере господ Дебьенна и Полиньи! Вы обязательно должны присутствовать! — Не переживайте, на этом мероприятии я обязательно буду. И спасибо за помощь, мадам, — Перс узнал, что хотел. Именно поэтому он резко встал с места и заковылял в сторону зрительного зала. Нельзя снова упустить Аську! Надо убедиться, что с ней всё в порядке. А вот мадам Жири, чего уж там, была шокирована: — Неужели это всё, что он хотел узнать?!***
Чуть позже, в тот же вечер
Вот и настал этот час! Настал тот самый час, когда весь Париж увидит величайшее творение всех времён. Постановку, что была написана ни кем-то там, а самой главной фигурой этого театра — самим Призраком Оперы! Но, разумеется, об этом и по сей день никто не узнал. И им никогда не узнать… Зрительный зал сегодня был забит до отказа, а некоторым даже пришлось стоять. Но всем было наплевать на такие неудобства. После стольких недель «Фауста», который порядком поднадоел парижанам, «Торжествующий Дон Жуан» кажется спасением. Ей богу, каждый второй житель этого города уже дословно знал сценарий «Фауста»! Места были заняты также, как и ложи. Все до единой! Вот только в фамильной ложе семейства Шаньи явно было слишком тесно одному молодому человеку. Рауль сидел в ложе под номером 6, ожидая, что брат тоже придёт. Филипп не пропускал ни одного из представлений. Но почему-то сегодня младший брат не видел старшего с самого начала дня. Да, Рауль сбежал из дома, но ему не хотелось портить отношений с семьёй. Он по-прежнему любит своих братьев и сестер. Но больше всего он любил и уважал своего самого старшего брата, который растил младшего Шаньи как сына. — Где же Филипп? Я надеялся извиниться перед ним лично и объяснить ситуацию. Он должен меня понять! — Рауль как всегда был напорист, и в тоже время он переживал за брата. От мадемуазель Дюпон добиться информации не удалось: бедняжка плачет уже так долго, что её глаза краснее спелого помидора, а голос сорван. Да, неизвестная мне, её очень жаль!.. Впрочем, Сорелли не первая жертва интрижек в столичных кругах. Когда на сцену из закулисья вышел мсье Бюке… Что такое, неизвестная мне? Что Вас так на слезу пробило? Конечно же, он жив! Жозефа Призрак Оперы и пальцем не тронул! Чего ради бы он так сделал?! Извиняюсь, моя милая Агата. Но эти эмоции отвлекают меня от рассказа! Ладно, продолжим… Мсье Бюке вышел на сцену в чёрном костюме и постоянно поправлял непослушные волосы. Подумать только, что старшему помощнику режиссёра дали честь представить постановку и дать жест на начало вступления! — Уважаемые дамы и господа! Сейчас на этой сцене Вы будете лицезреть творение великого человека, что пожелал остаться неизвестным. И название этому творению — «Торжествующий Дон Жуан»! Желаю Вам всем приятного вечера!.. Особенно тебе, моя маленькая Эллен! — мужчина тихонько помахал своей маленькой дочери, что сидела на коленях матери и радостно хлопала своему папе. Поклонившись, Жозеф дал кивок. Оркестр заиграл и весь зрительный зал мгновенно охнул. Эта мелодия пробрала тела каждого, кто сидел здесь. В первые же секунды она завладела ими. Некоторые из зрителей даже встали со своих мест. Занавес поднялась и взору зрителей предстал женский и мужской хор. Каждый из них стоял по разным сторонам сцены: женский — справа, мужской — слева; декорации на сцене были также изменены на более мрачные, а именно: кучки черепов, алые разорванные занавески и множество свечей. Такая атмосфера навевала панику и жуть у некоторых зрителей, но пение хора расслабляло и заставляло спокойно сесть на свои места тех, кто поднялся. — Кристина, — мечтательно произнёс Рауль, когда увидел свою невесту в самых первых рядах хора вместе с Кларой, Марией и Констанцией. Шведка сразу же увидела своего любимого и незаметно помахала ему рукой. От нежного взгляда мадемуазель Даэ юный Шаньи прижимает руку к сердцу, почти забыв об отсутствии в ложе Филиппа. А когда хористка раскрыла рот, то у Рауля сердце просто замерло. До чего же чудесно она поет! Ни одна другая хористка не сможет переплюнуть! — …слеза не падёт вниз, С древа срывается лист, Птиц боле не слышен свист! Где она? Где она? Кристина воспевала вместе с другими хористами. Своими голосами они словно прославляли кого-то. Мною назван лишь крохотный отрывок. Лишь капля того, что они пели. И пели они это просто прекрасно! Хор пел об Агате… Ха-ха, нет, неизвестная мне, не о моей милой, любимой жене, нет! Агата была ангелом в теле смертной девы, возлюбленной Дон Жуана. Но ни он один посягался на её сердце… Любовь моя, я просто кратко пересказал, чтобы неизвестная мне была в курсе. — Как солнца луч восходит, К берегам рек волны подводит, Песнь свою к небесам вознося, Радость низшему принеся!.. Кристина пела и с трудом сдерживала слёзы. Она буквально впитала в себя слова этих строк. Могла ощутить боль Дон Жуана и его любви. Шведка душою грезила узнать, кто же этот гений. Кто творец этой музыки и этих слов?! Когда же пение хора затихло, свечи в центре сцены зажглись, и из тьмы вышла молодая девушка в чёрной накидке. Прикрывая капюшоном лицо, она скрывала от подружек и зрителей свои душевные терзания и слёзы. Женский и мужской хор, вместе с мадемуазель Даэ, удалились. Вместо них позади юной «гречанки» выстроились танцовщицы кордебалета в чёрных пачках. Громкая мелодия сменилась грустной, полной печали. От одного лишь упоминания о такой музыке хочется пролить слезу. Аське эта музыка отдалённо напоминала «Реквием по мечте». Малышка Жамм Луи повела остальных балерин за собой, то и дело поглядывая на Сорелли, что еле держалась на ногах. Мадемуазель Дюпон двигалась на автомате, смотря на других и помня движения, что были на репетициях. Благо, что никто не заметил её… Эм… Душевных переживаний?! А Пенберова ждала ударов в барабаны. Именно после них она должна будет начать петь. Это ожидание выводило из себя. Ровно также, как и то, что девушке предстояло сделать после. Аська надеялась, что всё пройдёт гладко, Эрик выступит с ней, потом они незаметно сбегут и всё… Для «гречанки» наступит конец этой сказки. И вот, наконец, барабанная дробь. А вслед за ней контрольный удар одного из барабанщиков. «Давай, Ась, твой выход!», — кивнула себе мадемуазель Агата, скинув с себя чёрную накидку и заставив публику воодушевленно охнуть. «Она была так прекрасна в тот вечер. Ни одна королева… Ни одна богиня не сравнилась бы с ней. А как она пела?! Прости мне, боже, это помешательство!»