***
«Какое…отвратительное утро…» На серое, заплывшее густыми тучами небо невозможно было смотреть. Оно рябило в глазах из-за редких лучей продолжающего подниматься ввысь солнца, такого холодного, будто вовсе не греющего землю. Голоса подростков и персонала мешались в голове, создавая непонятную, гудящую кашу, что давно переставала нести в себе какой-либо смысл. Хотелось, чтобы они замолчали. Хоть на секунду. Чтобы отдышаться. Чтобы ни о чём не думать. Не напрягать и без того пульсирующую корку мозга. Так раздражало, что аж блевать тянуло. Их лица. Они были…пустыми. Замыленными, перечёркнутыми, шубуршащими, словно склизские, розоватые черви или муравьи. В этих бессмысленных чертах невозможно было разглядеть что-то индивидуальное. Что-то человеческое. Они все одинаковые. Простая каловая масса. Каменная ограда школы казалась сырой после прохладной ночи. Неприятное ощущение, но это было единственное, что помогало сохранять равновесие. Единственное, что позволяло этим ватным ногам не врезаться в мокрую от росы землю. *вздох* — Бл*ть. Тяжело. Чёрт, стоять в таком состоянии было до ужаса тяжело! Зеницу пробыл у школьных ворот уже час, но чувство приступающей тошноты и головная боль совершенно не собирались отступать. В глазах было до ужаса мутно, поэтому парень давно перестал следить за школьной формой учащихся и другими мелочами, позволяя себе упереться на холодный бетонный столб ворот пульсирующим лбом и хоть немного отдышаться. Вот же, он загнал себя в самую настоящую ловушку! Ему нужно было остаться дома. Нужно. Найти хоть какую-то отговорку. А если он прямо здесь грохнется, словно холодный труп, из-за чего остальные узнают об этих страшных ранах? Что тогда будет? Из-за головной боли он даже не мог ничего нормально обдумать. Любые сложные мысли заставляли податливые мозги кипеть, словно сырная похлебка, попутно плавя вместе с собой потрескавшуюся и продолжающую гнить черепную коробку. Это, наверное, было самым глупым поступком, что он когда-либо совершал за свою не самую длинную жизнь. Время. Оно текло…странно. Не то медленно, не то быстро. Странно. Зеницу попытался собраться. Он изо всех сил напряг все клетки своего тела, чтобы хоть немного продержаться. Хотя бы у ворот. В классе будет полегче. Дед его не так учил. Дед научил его быть сильным. Он просто не мог позволить себе сдаться. В этот тяжёлый для Зеницу момент к школьным воротам подошла массивная мужская фигура с длинными чёрными волосами, оканчивающимеся салатовыми кончиками. Она явно выделялась из толпы своим поражающим ростом в компиляции с широкими плечами и странной причёской, напоминающей ирокез. Сначала этот парень безразлично глядел на голые деревья сакуры (чьи потрескавшиеся и изьеденные короедами стволы печально возносились на фоне голубо-серого, безжизненного неба) слушая без остановки «Любимая песня твоей сестры» и тихо подпевая себе под нос. Но кое-что привлекло его внимание. Хотя, лучше сказать…кое-кто. А именно небольшого роста блондин в своём привычном потрепанном лимонном свитере и слишком тёплом для сегодняшней погоды жёлтом шарфике. Отстранённо от шагающей в школу толпы подростков, он стоял у пропитанной влагой каменной ограды, оперевшись на ту своей пушистой, как одуванчик, головой, похоже погрузившись глубоко в свои мысли. Такие выводы можно было сделать, взглянув в его пустые, словно заплывшие туманом медовые радужки. Очень красивого оттенка, жаль только, что безжизненного. Зеницу Агацума. Дежурный этой школы, а также его хороший друг. Сейчас же он безэмоционально глядел на толпу школьников, ничего не записывая в свой чёрный, заполненный до верху блокнот и опустив розовую ручку вниз…что уже было странно. Обычно Зеницу усердно выполнял свои обязанности дежурного. Не то чтобы он этого сильно хотел, просто он был таким человеком (плюс он не хотел получить нагоняя от учителей). Но больше парня привлекли глаза дежурного. Они были…до необычного красные. Пронизанные алыми капиллярами, словно нитями паутины, что мирно колышется в ожидании ослабевшего насекомого. Школьник, нахмурив брови и почувствовав некое жжение в сердце, свернул влево и бесшумно подошёл к Агацуме. Действительно. Очень красные. Аж не по себе становится. Некомфортно. А Зеницу каким-то образом даже и не заметил, что к нему подошли, продолжая таращиться куда-то в пустоту, совершенно безразлично и сухо. Будто…мёртво. Парень повыше аккуратно потрепал дежурного по плечу, чувствуя под подушечками пальцев мягкую ткань его жёлтого, слегка влажного свитера: — ГХА!! А, чт- Г-генья? — удивлённо прохрипел блондин, окидывая взглядом внезапно оказавшуюся рядом с ним мужскую фигуру. Верно, это был Генья Шиназугава. Младший брат ненавистного блондином учителя математики. Генья был хорошим человеком, хоть и страшным до жути. Не только видом, но и своей до ужаса горячей натурой, что так и кричала о том, что он был братом не менее вспыльчивого Санеми. Генья попытался тепло улыбнуться. Подойдя поближе он явно понял, что Зеницу был не в лучшем состоянии, что заставило его слегка заволноваться: — Ага. Доброе утро. Зеницу сначала запнулся на собственной мысли, его глаза самовольно забегали, а тело напряглось, но потом, опомнившись, блондин кивнул обратно в знак приветствия: — Д-доброе… «Зачем он ко мне подошёл? Он что-то заметил? Или просто поздороваться? Его сердцебиение кажется озабоченным… Боже, только не спрашивай меня ни о чём…умоляю, умоляю, умоляю, умоляю…» — Зеницу, у тебя всё…нормально? Ты выглядишь…так себе. Тихий басс младшего Шиназугавы звенел в ушах. У Зеницу встал ком в горле. Массивная фигура Геньи отбрасывала тень на слабый силуэт дежурного, который, от такого неожиданного и ненужного вопроса даже не почувствовал, что его тело слегка задрожало. Чёрт, он должен соврать! Тут даже думать не о чем! Но… Врать…Генье? Это было…до ужаса неправильно. Генья был прекрасным другом, наверное даже, таким же заботливым и чутким как Танжиро. Громила всегда, когда была возможность помогал Зеницу с переноской тяжёлых документов и разборками с чересчур агрессивными хулиганами. В драке с такими он даже себе висок однажды рассёк…а кровищи сколько было. И несмотря на то, что внешний вид брюнета нарушал некоторые школьные правила и дежурному часто из-за того влетало от Шиназугавы-сана (хотя ему казалось, что тот должен был быть последним человеком, кто обратит внимание на своего брата), блондин всё равно ценил его, как близкого друга. Лгать ему…это казалось чем-то непростительным. Зеницу неуверенно протёр свои веки, чувствуя на скрипучих костяшках засохшие после не самого приятного сна слёзы: — Я, эм…всё в норме, правда. Просто, э, мало спал. Очень мало. Д-да вот, плюс ещё и простудился, ахах, – процедил блондин, взявшись за висящий край своего шарфа, но как только это сделал, тут же отдёрнул руку. «БЛ*ТЬ, ТЫ ЧТО, СОВСЕМ ИДИОТ? НЕ ДЕЛАЙ АКЦЕНТ НА ШАРФЕ, ДИТЯ ЕБ*ЧЕГО АБОРТА!!» Генья, похоже, не обратил внимания на этот резкий жест, поэтому, не теряя нотки волнения в голосе, продолжил: — Ты уверен? Не хотелось бы оставлять тебя здесь одного- — Я-я и не один! Тут много людей ходят… Да и в-вообще! Ничего не произойдёт, у меня всё хорошо, ч..честно… «Так, так, так, пока всё нормально, главное сейчас уйти от этой темы и делать вид, что всё нормально! Всё и так прекрасно! Ага, да…» Генья ещё пару секунд пристально смотрел на дрожащий и играющий с кромкой своего свитера жёлтый комок нервов, который всё ещё наотрез отказывался смотреть ему в глаза. Парень слегка нахмурил брови, но буквально через мгновение повернулся в сторону школьных дверей, после чего снова заговорил: — Хорошо. Я понял. Только будь осторожен, ладно? Зеницу, почувствовав как от облегчения и некого удивления у него на секунду остановилось сердце, лишь неуверенно кивнул, а младший Шиназугава, также кивнув в ответ, удалился к зданию школы. Класс. Просто супер. Утро только началось, а его не самое лучшее физическое состояние уже заметили. Хотя, это было ожидаемо… У Зеницу расширились зрачки. «Быстро…заметили?» В горле стало ещё суше. До невозможного суше. Мысли шумным потоком хлынули по избитым извилинам, сворачивая их в узел и выдаивая гнилую кровавую массу до последней капли. Эта алая жидкость заполняла ушные проходы гниющей смесью из уже чёрной крови и жёлтого гноя, из-за чего все звуки становились замутнёнными, бысмысленными. Хотелось плакать, вскрыть себе череп, чтобы хоть как-то вывести этот мерзкий сгусток из прогнившего организма. Танжиро. Если его запах услышит Танжиро, то сразу всё поймёт. Плохо, плохо, плохо…это очень плохо. Зеницу машинально начал всматриваться в лица учеников, выискивая очертания человека, которого хотел бы сейчас встретить меньше всего на свете. «Что же мне…делать…?»***
Генья не спеша прошёл около стеклянной, покрытой толстым слоем пыли двери, ведущей внутрь здания школы. Пока что он не встретил своего брата, что, впрочем, было и не удивительно. У Санеми в любом случае будут утренние занятия, мужчине нужно было готовиться к урокам или, по крайней мере, быть на своём рабочем месте, поэтому парня совершенно не потряс тот факт, что его брат не ошивался на первом этаже среди шебуршащей массы подростков. Тёмные глаза скользнули по коридору, наблюдая за тем как разного роста девушки и парни сменяли свою уличную обувь на школьные туфли. Они громко о чём-то болтали, без конца жестикулируя, или тихо посмеиваясь, но в хоре с остальными такими шутниками, их смех становился настолько громким, что начинал резать уши. Брюнет вздохнул. «Никого из наших пока не видно.» Младший Шиназугава провернул тоже действие, что и остальные: оставил свои потрёпанные сиреневые кроссовки в шкафчике со своим именем, после чего отправился на крышу. До уроков было ещё уйма времени, плюс Генья и сам не совсем понял зачем так рано встал. Несмотря на то, что парень попытался тихо поесть и свалить, чтобы успеть перед школой покурить и пополнить запас энергетиков (которые пить ему запрещали), у него это вышло максимально провально. Брюнет случайно разбил тарелку из-за чего его отец (который сам только через час вставать должен был) в полусонном состоянии ворвался на кухню, думая, что их грабят. В итоге Генью ненароком огрели сковородкой, да и наорали потом ещё за то что всю семью напугал. С шишкой на башке и болью в сердце младшему Шиназугаве пришлось готовить на всех завтрак, да ещё и идти в школу на час раньше. Просто мрак. Но в данный момент Генья не особо думал о своей несчастной жизни. Пока парень шёл по пыльным бетонным ступенькам, ведущим на крышу, холодный пот проскользнул с его лба. Он думал. И мысли эти совершенно его не радовали. Его волновала одна ситуация. Ситуация, которая может закончиться очень плохо. Сейчас он думал о плохом состоянии Зеницу. Любой скажет, что это нормально, волнение о состоянии своего друга — это самая настоящая норма! Тем более когда его не сильно любят в школе, а на теле внезапно появляются яркие синяки и отметины. Верно. Но Генью больше волновало кое-что другое. А лучше сказать кое-кто. Танжиро.***
Это произошло совсем недавно. Вроде это был обычный школьный день, ничем особо не отличался от других. По крайней мере Генья так думал. Это была середина дня. Брюнет спокойно шёл по набитому голосящими школьниками коридору, слушая одну из песен «Korn» и наблюдая за всей этой движухой с высока, благо рост позволял. Вообще парень надеялся спокойно выйти на крышу, чтобы посидеть там одному, как он и обычно делал. Генья вообще не любил находиться в компании своих одноклассников, в большинстве своём из-за своих неконтролируемых приступов агрессии. В моменты когда какой-нибудь его «днокл» ведёт себя максимально отвратительно, или же несёт полный бред, оскорбляя и унижая кого-то, при этом чувствуя себя богом, у Геньи просто сносит крышу, и желание полезть на идиота с кулаками перекрывает любые другие мысли. С одноклассницами история не лучше. Как только какая-то девочка из его класса пытается заговорить с брюнетом, не важно по какой причине, попросить одолжить ручку, или просто с целью подружиться, у того случается острый инфаркт миокарда, а тело напрочь отказывается отвечать на сигналы уже отключившегося мозга. В такие моменты Генья переставал чувствовать собственное лицо по причине его медленного превращения в томат, а язык заплетался, словно парень и вовсе не умел говорить. А если уж девушка касалась его...то всё: цветы, могила, похоронный марш. В общем, неловкое положение. Вот младший Шиназугава и решил, что лучше уж он будет куковать на крыше, слушая «Роба Зомби» и наблюдая за пухлыми воробушками, что так любили сидеть на решётке возле кондиционера при этом громко и радостно пиликая. Парень продолжал подниматься всё выше и выше, пропуская всё рядеющие ряды подростков и подпевая любимую строчку из «Freak on the Leash», в которой по сути и слов то не было, но почему-то именно она в голову и въелась. Вот уже и последний этаж, дальше лишь так называемый чердак, а потом крыша. Чтобы подняться на чердак, нужно найти старую, богом забытую лестницу на краю этажа, там стоял всякий хлам, который люди из клубных комнат решили не вносить в помещение из-за громоздкости, но который по какой-то причине им всё же нужен. Вот к этому месту Генья и направлялся. Пока он медленно продвигался к лестнице, количество людей, что проходили мимо него, снизилось до нуля. Всё таки была середина учебного дня, в такое время школьные клубы никто не посещает, вот этаж и пустовал. Хорошее местечко, если хочешь побыть однин. После клуба фотографии пошла обычная стена, уже без плакатов и стендов с документами, значит угол с лестницей уже недалеко, Генья продолжал идти, пока не понял, что что-то его смутило. Знаете, такое ощущение, когда что-то не так, но невозможно понять что? Вот у брюнета было именно такое чувство. Чтобы понять, что не так, парню пришлось сделать пару шагов назад, и только потом он понял, что же вызвало у его мозга недопонимание. Кровь. Самый низ стены был испачкан кровью. Количество было небольшим, но пятно тянулось по стене и полу прямиком к лестнице, к которой Генья и направлялся. Верно, эти пятна находились слишком низко, если ты занят чем-то, да и вообщем если ничего не подозреваешь, то пятно это и не заметишь. Должно быть из-за роста, кругозор Геньи был более широким, чем у его более низких одноклассников, хотя, в этой ситуации это не был особый повод для радости. Парень подошёл к стене поближе. Сам не знал зачем, этот чёртов интерес манил к алому пятну своей костлявой рукой, зная, что за правдой явно не стоит ничего хорошего. Младший Шиназугава присел на корточки и, высунув указательный и средний палец вперёд, дотронулся до крови. И тут же отдёрнул. Свежая… Эта кровь свежая. Чувствуя как на лбу начали выступать холодные капли, Генья выдернул оба наушника из ушей и запихал их в карман брюк. Ему нужно было побыть в тишине, чтобы подумать, понять, откуда в рабочей школе на этаже оказалось пятно свежей крови. Но ответ не заставил себя ждать. Ведь звук — это всё что было нужно, чтобы ответить на все вопросы Геньи. *хрясь* –..БЛ*ТЬ, СУКА, ХАРЕ, УБЕРИ ОТ МЕНЯ СВОИ ЛАПЫ!! В ту самую секунду, когда парень вытащил и спрятал наушники, рядом с лестницей раздался грохот, а потом кряхтение и неразборчивые обрывки фраз. Потом звуки возни, рывки, удары, много ударов, шарканье. Единственное, что в тот момент смог понять Генья, основываясь лишь на голосах, так это то, что это были два парня, постарше и помладше, и между ими явно шла серьёзная потасовка. Настолько серьёзная, что началась ещё в коридоре и оставила за собой нехилый кровавый след. Младший Шиназугава аккуратно, пытаясь сдерживать собственное дыхание, приблизился к углу, за которым должна быть лестница на чердак. С каждым шагом разговор становился слышен всё чётче, а кряхтения и вздохи громче. Они казались очень болезненными, будто у этого человека наглухо разорвалось одно лёгкое или серьёзно повредилась трахея. От этого звука брюнету становилось не по себе, уж слишком сильно он давил на воображение, которое неслось вперёд дороги. Нехотя подойдя ещё ближе, Генья смог услышать обрывок уже давно начатого разговора, который явно вёлся не в самых дружелюбных тонах: –…ведь пытался сжечь его, верно? Верни вещи и извинись. — Кхах, *кашель* может мне ему ещё яйца вылизать?! Сам не мог разобраться, так прислал свою верную шавку, пид*рас, — по звуку можно было понять, что этот парень, чей голос был более грубым и басистым, что-то сплюнул на пол, но потом, всё ещё тяжело дыша, продолжил: — Передай лучше ему, что как только он выйдет из этой еб*чей школы, ему пиз- *удар*грохот* — ГКХАХ!! Генья вздрогнул от этого хриплого вскрика. Было слышно, как чья-то массивная фигура отлетела на небольшое расстояние, после чего упала в стоящие у стены картонные коробки, набитые чем-то тяжёлым, скорее всего инвентарём, принадлежащим спортклубу. Генья не понимал что делать. Совершенно. У него даже не было возможности позлиться на себя за слабость. Нет, нет, младший Шиназугава никогда не боялся вступать в драки или защищать кого-либо, было даже больше ситуаций, где он сам становился зачинщиком подобного мордобоя, но…сейчас что-то было иначе. Всё тело брюнета дрожало от той животной ауры, которая сейчас исходила из-за этого чёртового угла. Такой бурной и жестокой, полной чистой ненависти. Словно какой-то разгневанный на человека дикий зверь, готовый разорвать того на куски сидит в этом тёмном уголке. Источая лишь одно. Н е н а в и с т ь. Генья не мог набраться смелости, чтобы посмотреть. Но..кое-что, наверное, было самым страшным. Он узнал один из голосов. «Э-это..?» — Был бы ты чист, как пророк Даниил во рве львином… Нет, нет, нет… Ты хоть знаешь, чем карается воровство? — Что, бл- — Конечно же не знаешь… Такие люди как ты мало чем интересуются, — голос парня помладше был очень холоден, но…в какой-то степени жесток, будто ледяной горный ручей. –Так вот. Ряд стран практикуют ампутацию в качестве наказания. В некоторых частях Ирана, Саудовской Аравии и Нигерии ампутируют правые руки до запястья в качестве кары за кражу. Для исполнения наказания использовались алебарды, топоры и мачете. Раны после подобного никем не обрабатывались из-за чего обвиняемые могли умереть от потери крови или же её заражения… Жестоко, не правда-ли? –… — Жестоко. Очень. Ты бы не хотел, чтобы с тобой обошлись так же, я прав? Ответа не последовало. Лишь тишина, сопровождающаяся тяжёлым, обрывистым дыханием: — Я прав? Парень протяжно и жалко промычал в ответ. — Вот и прекрасно. Извиняться, я так понимаю, ты не будешь? Ну и замечательно. Не очень-то и хотелось, чтобы такой человек, как ты контактировал с ним… Это будет самым верным решением. Верно. Не смей больше подходить к нему, тебе ясно? Чтобы ни ты, ни твои дружки больше НИКОГДА к нему не приближались. Понятно? — Кх…гх. АКХ!! Было слышно, как тушу парня жёстко подняли с коробок и что было мочи треснули о бетонную стену. От такого громкого звука, Генья аж отскочил от стены. Он чётко расслышал, как кровь плеснула на стену, а что-то сто процентов треснуло: — Понятно, я спрашиваю? — ДА, ДА, ПОНЯТНО, ОТПУСТИ УЖЕ, ГХК!! *бум*шурх* С тихим грохотом, парень упал на холодный пол, продолжая тихо кряхтеть и материться под нос. Другой же, ничего сказав в ответ, спокойно, словно только что не избивал человека с самой что ни на есть чистой ненавистью, направился в сторону угла у которого стоял наш нежелательный слушатель, тихо и размеренно шагая по бетонному полу. Этот факт заставил Генью не хило так занервничать и в неком коматозе начать отходить назад. Он не знал чего так боялся, но точно знал одно: он все сто процентов не хочет, чтобы этот страшный человек его заметил. Тогда… — Кхах, *плевок* ты думаешь, что тебе это с рук сойдёт?! Зуб мне выбил, почки отбил, да ещё и права качаешь?! Да тебя, сукиного сына, отсюда с ветерком выпрут, а твой друг-п*дорок один останется, и поверь, не я, так остальные ему сладкую жизнь устроят! –давясь собственной кровью, почти срываясь на крик, прорычал парень постарше. Шаги приостановились. В этот момент можно было расслышать как парень помладше повернулся в сторону окликнувшего, а потом, совершенно бесшумно, будто паря в воздухе, вернулся на прежнее место. Генья не мог точно расслышать, что тот в данный момент делал, но предположил, что скорее всего тот паренёк присел на корточки и, словно через улыбку, заговорил: — А кто тебе поверит? — Поверят, после этого дерьма точно по- — Ты знаешь, что случилось с твоей подругой? — Ч-чё? — С Сакусой Мираи? С девочкой, которая продавала вместе с тобой сигареты младшеклассникам и прятала их в тайники за школой? Девочка, которой ты поручил подлизаться к Зеницу, чтобы он позволял ей продолжать проворачивать ваши мерзкие делишки в тайне? У Геньи встал ком в горле. Теперь он точно понял, что не ошибся. Этот голос…это был голос-: — И-и откуда, интересно, Великий Танжиро Камадо знает, что происходит в жизни таких «отбросов общества», как мы, а?! — голос парня начал сильно дрожать, а последние слога западать под язык, было чётко ясно, что он напуган. Если честно, Генье самому было интересно, откуда Танжиро владел этой информацией. Насколько парень знал, тот никогда не интересовался другими ребятами, кроме своей компании, а тут… Но Танжиро совсем не обратил внимания на эту ремарку и совершенно спокойно продолжил: — Её отстранили от занятий и скорее всего исключат. Оказалось, что она украла из медпункта сильный препарат, а потом ещё и вскрылось, что данная особа проносит в школу сигареты… Я слышал как она отпиралась в кабинете директора… Говорила, что не виновата… –..? — Вот только ей никто не поверил. –… — Они поверили мне)) В ответ на это парень сильно закашлялся. Настолько сильно, что казалось вот-вот выплюнет лёгкие. Вот только Танжиро не собирался давать ему отдохнуть: — Несмотря на всё то дерьмо, что вы творили вместе, она оказалась девушкой верной: не выдала тебя. Забавно, что ты, похоже, это не оценил, раз не заметил её отсутствие. Но это не важно… Ты всё равно остаёшься у учителей на карандаше, а если вскроется, что ты был в сговоре с Сакусой-чан..Тс, тс, тс…вряд ли для тебя это закончится хорошо… — Д-да…пошёл ты… — Нет, Питку-сенпай. Ты прекрасно понимаешь одну вещь…ты ведь не настолько глуп… «Питку-сенпай..? Это же Питку Тораиши, старшак…помню, как мы с ним сцепились за то что он высмеял мою причёску, но…не думал, что он настолько погряз в дерьме..» Похоже, Танжиро встал с корточек и вытер что-то со своего кулака, всё это время Тораиши продолжал лежать на холодном бетонном полу и жалко кряхтеть, совершенно оставив попытки встать, или хоть как-то переместить в фарш избитое тело. Но, перед тем как уйти, Танжиро, будто с какой-то насмешкой в голосе, чётко проговорил три последние слова: — Они поверят мне) Генья, поняв, что брюнет направился туда, где сейчас стоял он сам, сильно растерялся. Бежать было некуда, коридор был слишком длинным, а следующий угол далеко, прятаться тоже, ближайший клуб был слишком далеко, плюс была высокая вероятность, что он закрыт, да даже если не закрыт. Танжиро мог легко определить по запаху, что рядом находится посторонний. С*ка, да это была просто безвыходная ситуация! Пришлось остаться. Ничего другого Генья себе позволить просто напросто не мог. Буквально через мгновение из-за угла появились уже знакомые Генье бордовые локоны, а потом и весь его знакомый. В момент, когда Танжиро наполовину вышел из-за угла, его взгляд упал на находящееся в состоянии ступора тело младшего Шиназугавы, который тупо смотрел на своего только что появившегося друга. Непонятно почему, но Генья хорошо запомнил лицо Танжиро в тот момент, сам не знал почему. Несмотря на то, что старший Камадо как обычно улыбался, глаза его были пусты и черны, словно глубины дна морского, из-за чего эта добрая улыбка вызывала лишь чувство глубокого дискомфорта. Его идеально вылизанная прическа слегка потрепалась, из-за чего к слегка мокрому лбу прилипли пару прядей, прямо рядом с его родимым пятном. Как только брюнет заметил Генью, то его глаза снова загорелись, а эти ужасающие и до чёртиков пугающие черты куда-то исчезли: — Оу, привет, Генья! Давно ты тут стоишь? Брюнет подавился на собственной слюне, после чего, пытаясь максимально не задумываться, ответил: — Д-да, нет. Я на крышу шёл, а тут ты стоишь. «Д-да что с тобой, бл*ть! Дрожишь как последняя сучка… С чего это вдруг ты так боишься этого мелкого идиота?!» Кончик носа Танжиро слегка задёргался, после чего его хозяин слегка прикрыл свои алые глаза. Он не мог понять врал ли Генья сейчас, или нет, а всё из-за въевшегося в носовые пазухи запаха крови, который так подло перекрывал все другие ароматы. Сам же Генья, конечно же, этого не знал, поэтому, увидев как Танжиро пытается услышать его запах, даже и не заметил каплю пота, что начала стекать по его смуглому лбу. Но, несмотря всю сложность ситуации, у брюнета всё ещё стоял в голове вопрос: «Почему этот парень вдруг замолчал?» Однако Танжиро лишь ещё более тепло улыбнулся и полностью вышел из-за угла: — Боюсь, что выйти тебе сегодня не получится. Кто-то закрыл дверь на чердак, сам вот хотел выйти, эх. Но ничего страшного, мы с тобой можем вместе пройтись по коридору. Генья тревожно кивнул в знак одобрения. Он сам не знал почему, но ему просто хотелось уйти от этого места подальше. И…почему-то от Танжиро тоже. Его тёмные глаза быстро скользнули по телу брюнета, остановясь на руках. На костяшках виднелись микро-царапины и пятна затёртой крови, а ещё он что-то держал. Спортивный мешок?: — Танжиро, откуда у тебя спортивная форма Зеницу? Как только Генья задал этот вопрос, то в ту же секунду пожалел. Сам не знал почему. В лице старший Камадо совсем не изменился, ни капли, но младший Шиназугава понимал, что внутри своей головы парень отреагировал не слишком дружелюбно. Он понял это из-за слегка дёрнувшегося века брюнета и ощущения, будто кто-то задышал тебе в затылок, оставляя на шее липкие, холодные слюни в перемешку с остатками недавно поглощённой пищи: — Кто-то кинул её здесь. Сам же знаешь, Зеницу мало кто любит, вот, небось, таким образом решили над ним поиздеваться, — монотонно протянул брюнет, пока его палец игрался с торчащей из тёмно-синей ткани ниткой. Закончив это предложение, Танжиро перевёл свой взгляд с мешка на Генью, будто ожидая от того ответа, вот только громила совершенно не знал, что тому отвечать, поэтому еле как выдавил из себя следующее: — П-понятно… Тогда нужно быстрее вернуть её. — Я тоже так думаю). –… –…) –… –..)) — Эмм… Танжиро продолжал стоять на месте, совершенно не двигаясь, и безотрывно, даже не моргая, смотреть в глаза Геньи: — Ты…э…ты же вроде хотел побыстрее отнести форму Зеницу…разве нет? — неуверенно протянул Генья, чувствуя как собственное сердце вот-вот взорвётся. — Верно! Но я не хочу уходить без тебя. Всё таки урок скоро начнётся. — Ну да…верно. Танжиро спокойно подошёл к Генье, после чего, не отрывая взгляда опередил его на пару шагов. Было предельно ясно, что брюнет ждал, пока младший Шиназугава пойдёт за ним, совершенно не собираясь дать тому возможности хоть немного отстать. Генья это понимал. Он также понимал, что если сейчас попытается зайти за тот угол, то старший Камадо явно его остановит любой ценой, не было смысла даже пытаться. Ведь, наверное, каждый уже знал: если Танжиро имеет какую-то цель, то он её добьётся любой ценой. Брюнет тяжело вздохнул, после чего всё же последовал за другом. Ноги казались тяжелее обычного и несмотря на то что Танжиро шёл слегка впереди, парень всё равно чувствовал будто «нечто» раздевало его глазами, следя за тем, как течёт его кровь, сокращаются мышцы, и как кислород разносится по его телу. Это «нечто» шептало ему на ухо, что он должен повиноваться, делать то, что скажут и не рыпаться. Говорил ли это страх? Или же человек, который, казалось, так спокойно шёл впереди? Генья не мог сказать точно. Он пытался не думать об этом. Его, почему-то, до ужаса бесил тот факт, что он так боялся этого мелкого! С чего бы это вдруг? Он был меньше, как ростом, так и формой, слабее, добрее, так чего это вдруг? Странно…до жути странно. Наверное, ему было страшно из-за того, что всё это было слишком странно. Танжиро никогда так себя не вёл. В его компании Генья всегда чувствовал спокойствие и необъяснимое тепло, словно он общался с отцом. С другим отцом…не родным…таким, который тебя примет и будет любить любым. Это был первый раз, когда младший Шиназугава чувствовал себя некомфортно в компании старшего Камадо. Да и…Танжиро никогда не вступал в драки без серьёзного повода, и то только для того, чтобы защитить кого-то. Но чтобы так самому какого-то избивать…звучит как какая-то небылица. Мальчики уже прошли весь этаж, но до сих пор ни разу не заговорили. Генья не знал о чём сейчас думал Танжиро, но самому брюнету не давала покоя иная мысль. «Почему Тораиши так резко замолчал? Даже кряхтеть перестал… Он вроде кричал, что доложит о их потасовке, но как только я заговорил, то резко стих. Разве я не потенциальный свидетель? В чём смысл молчать, если есть возможность доказать, что он не лжёт? Да и вообще..С чего это Танжиро сорвался? Из отрывков разговора можно понять, что речь шла о Зеницу… Неужто он сорвался лишь из-за того, что Питку украл вещи Агацумы? Думаю, что он бы так отреагировал только если…только если бы кто-то украл вещи Незуко-чан… Да, они с Танжиро давно дружат, но…может я чего-то не знаю..? Ни черта не понимаю…» — Генья, у тебя же сейчас биология, верно? Сладкий слог Танжиро выбил брюнета из его транса. Подросток неуверенно кивнул, после чего выдавил тихое «д-да..». — А у нас физра. Урок скоро начнётся, поэтому я пойду в зал. Увидимся позже, хорошо? Всё что Генья смог сделать, так это промычать в знак согласия и наблюдать за тем, как Танжиро скрылся в толпе школьников, напоследок помохав другу. Генья же, просто продолжал стоять на месте, обдумывая всё то, что только что произошло. Его мозг просто не мог обработать всю эту информацию, что он только что получил, а в голове всё ещё кипела куча вопросов. Странная мысль пришла ему в голову. «Может…вернуться.?» Но как только он об этом подумал, то сразу же осекнулся. «Если пойду…то он узнает…не знаю как…но узнает…»***
На следующий день Питку Тораиши пришёл в школу со сломанной рукой и огромным количеством синяков и ушибов, а на последнем этаже, около лестницы на чердак, нашли огромное количество крови, которую приняли за красную краску, что разлил кто-то из художественного клуба. Никто никуда не пожаловался, всё было…спокойно. Как он и планировал… Генья прикусил губу. После этого происшествия он точно понял НАСКОЛЬКО Зеницу был важен для Танжиро. Настолько, что тот превращался в самого настоящего зверя, когда тому грозила хоть какая-то опасность. А сейчас…блондин находился в самом что ни на есть отвратительном состоянии. И явно не по своей воле. Ступеньки. Коридор. Опять этот чёртов угол. Ступеньки. Дверь. Крыша. Холодный воздух обдал лицо, а глаза ослепила резкая вспышка света. Свежий кислород наполнил лёгкие, заставляя их раскрыться. Солист «Maximum the Horizon», что кричал из забитых серой наушников, замолчал, оставляя Генью в тишине. Наедине со своими мыслями. Брюнет тяжело вздохнул. — Господи, Танжиро…только не наделай глупостей.