Иллюзия Свободы

«Уже близко…»       Пара подростков спокойным шагом подходила к мрачной из-за скопившегося оркестра туч, школе. Рядом с ними мимолётно проплывали такие же школьники разного роста и комплекции, зелёно-чёрная форма которых была немножко влажной из-за редких капелек дождя, что так и наровили упасть из этой гущи, заполнившей всё небо. Ребята спешили поскорее зайти в тёплое здание школы, чтобы как можно быстрее отогреться и наконец спрятаться от этого противного «недо-дождя», что так и норовил упасть на лицо, или в глаза, но так и не начинался, словно издеваясь над теми, кто решил побывать на улице этим не самым приятным утром.       Девушка же не замечала этого. Её прекрасные розовые глаза, что самим своим цветом, словно отражали глубокую, чистую любовь, были устремлены лишь вперёд, пока иссиня-чёрные волосы с морковными концами плавали между порывами ветра, словно волны.       Она тепло смотрела на фигуру своего брата, что нежно держал её за руку своими сильными, грубыми пальцами и не спеша вёл её к зданию школы. Его красно-белые ханафуда серьги позвякивали на прохладном осеннем ветру, а бордовые волосы так и норовили последовать за ними, прекрасно развиваясь и показывая ярко-красные алые локоны, что прятались внутри более тёмных. Эта картина её успокаивала.       Тело Незуко всё ещё не отошло от их недавнего разговора, ужасного, тяжёлого разговора…но душа её трепетала. Она была рада. До невозможного рада.       Это невозможно было описать словами. Это чувство бескрайнего облегчения, словно железные цепи, что опутывали твоё тело и не позволяли встать, ломая кости и не давая крови поступать к сердцу и конечностям, наконец спали. Словно воздух стал насыщеннее, а звуки ярче. Она больше не боялась своего брата и не боялась за него. Ей больше не придётся вскакивать по ночам, дрожа, словно кленовый лист, проверяя дом вдоль и поперёк в надежде не найти своего истерзанного, окровавленного брата снова. Ей больше не придётся бояться брать его бенто, не доверять ему, искать в его словах и действиях скрытый смысл. Танжиро открылся ей. Он доверял ей и любил её. Он показал ей всё, что было у него на душе и принял то, что было у неё… Казалось, она никогда не была так близка с Танжиро, как сейчас. Однако, кое что было странно. Очень странно...       Сама Незуко об этом даже не задумывалась, но…почему она так легко отказалась от Зеницу?       Некоторые подумают, что её любовь была фальшью, обманом, что она, возможно, и не любила Зеницу вообще, а все её чувства были лишь подростковой симпатей, мимолётным потоком эмоций. Нет, это было не так. Незуко действительно любила Зеницу. Она любила проводить время с ним, слушать его мягкий, дрожащий из-за переизбытка нервов голос, помогать ему с документами и школьной утварью, находиться рядом с ним, когда ему было горестно или весело, обедать с ним на крыше, замечая как он заглядывается на её лицо и волосы пока она ест, наблюдать за его прекрасными медовыми радужками, которые сияют, словно самый чистейший янтарь, когда тот её видит… Так почему же? Почему же после разговора с Танжиро она даже на секунду не вспомнила о своих чувствах, будто бы тех никогда и не было вовсе? Всё просто. Она любила Танжиро гораздо больше.       В ту самую ночь, когда Незуко нашла Танжиро в их сарае с мачете в руке, она не думала ни о чём, кроме как спасти его. Помочь ему, чего бы это ни стоило. Она бы думала также, окажись на его месте любой член их не маленькой семьи, это правда. Она любила свою семью. До разрыва сонной артерии, до посинения конечностей, до гниения опустошённой плоти любила. Также как и Танжиро.       Эта любовь связывала их. Этим они были похожи, нет, даже одинаковы. Их любовь была чистой, идущей из глубины души, заставляющей тело трепетать, а глаза застилаться нежно-розовым туманом, но нездоровой, словно лежащий на просёлочной дороге труп оленя, мимо которого на огромной скорости проезжают различные автомобили. Автолюбители, направляющиеся по своим делам возможно и не заметят этот гниющий кусок мяса, в котором так радостно шебуршат муравьи, черви и личинки, они просто проедут мимо, не видя никакого подвоха. Другие же, умилятся, думая что существо просто прилегло отдохнуть, всё же его шкурка пока оставалась такой же прекрасной снаружи, не понимая, что животное уже давно сгнило изнутри.       Эта ужасная, прекрасная любовь, которая заставляет некоторых людей делать отвратительные вещи и лишь потом осознавать весь тот кошмар, на который они обрекли людей вокруг себя, разрушая всё и вся… Наверное, таких людей можно было бы поделить на два типа, первый — те люди, что были описаны выше. И второй — люди, что испытывают те же и эмоции, ту же нездоровую любовь и, возможно у них бы получилось чувствовать то же сожаление, что испытывает первый тип… Если только им не получится убедить себя в обратном.       Если другие причиняют вред тому, кто дорог тебе, почему бы их не наказать? Они заслуживают этого, они ужасны сами по себе, так что плохого в том, чтобы наказать того, кто этого достоин. Этим ты помогаешь не только себе, но и другим, ты делаешь хорошее дело.       Если кто-то пытается узнать лишнее, почему бы их не заткнуть? Лезть в чужие дела некрасиво, да и целее будешь… Какая разница почему ты пронёс в школу транквилизаторы и нож, ты просто хочешь, чтобы близкие тебе люди были в безопасности, вот и всё, а если бояться нечего, так в чём же проблема? Так точно будет бояться совершенно нечего. А то кого ты собрался защищать и почему, это лишь твоё дело. Зачем им эта информация? Она рак не вылечит, здоровее и моложе они вряд ли станут. Так зачем же им знать причину по которой ты следишь за этим человеком, направляясь к его дому и чувствуя раздражение от проходящих мимо людей? Правильно, незачем.       Если кто-то пытается тебя остановить, почему бы не остановить их первым? Ты ведь делаешь это ради любимого человека, какая разница, что твоё лицо и руки уже давно изменили свой оттенок из-за вьевшейся в кожу крови, ты же никому не мешаешь, никому не вредишь (если они, конечно, того не заслуживают), так в чём же проблема? Верно, ни в чём. Не стоит стрелять Купидону в крылья, у него и у самого лук есть.       Страшно, не правда ли? Неизвестно и пугающе было лишь одно — были ли Танжиро с Незуко первым типом, или же вторым? На это пока что ответить невозможно: — Незуко, тебе не холодно?       Девушка удивлённо захлопала глазами, словно ту выдернули из самого глубокого транса, её голова всё ещё витала в облаках, а в уши будто бы запихали кусочки сладкой ваты: — А-а? Ты что-то сказал? — робко переспросила Незуко и тепло улыбнулась. — Тебе не холодно? — повторил брюнет, откликнувшись на этот тёплый знак сестры своей собственной улыбкой.       Тело юной Камадо самовольно вздрогнуло, а щёки покраснели. Всё таки несмотря на то, что все вопросы между ними были решены, что-то внутри Незуко покалывало: — А-аа, нет, пока нормально, — почему-то девушке было сложно сейчас говорить, она сама не понимала почему.       За всю дорогу они не перекинулись и словом, а теперь, когда Танжиро начал разговор, ей было тяжело подобрать слова, будто они не прожили друг с другом всю жизнь, а только сейчас познакомились. Может оно так и было.       Будто Незуко начала осознавать что-то внутри себя, пробовать это на вкус и привыкать к новоизбранному, неизвестному ранее телу: — Смотри, ходить с голыми ногами осенью — так себе идея. — Ничего не с голыми. На мне гольфы вообще-то! — Ну, бёдра-то у тебя голые! — перебил сестру брюнет и добавил: — Сама же знаешь, что мисс Кочо говорит: «Если не хотите, чтобы у вас к тридцати вывалилась матка — утепляйте всё ниже пояса». — Фу, блин, Танжиро. — Ахах, это не мои слова.       Этот чистый, полный доброты смех брюнета заставил девушку саму невольно улыбнуться: — Незуко…у тебя всё нормально? — внезапно для Незуко тихо спросил Танжиро, поравнявшись с сестрой. — А-а? О чём ты? — Твой запах… Странный. Будто тебя всё ещё что-то тревожит. — Ну…я… Незуко не могла подобрать слова, поэтому, не выдержав взгляда брата, отвернулась: — Я сама не совсем понимаю, если честно… Я понимаю, что что-то изменилось и что я приняла эти изменения, но… Моё сердце… Будто не до конца считает, что это правильно… Что-то вроде этого…       Танжиро на секунду замолчал, долго всматриваясь в истоптанную, влажную от дождя дорогу. Он молча наблюдал за бегущими людьми. Они что-то обсуждали, передвигались, слушали, ненавидели, говорили, злились, разлагались, существовали. Парень ещё какое-то время шёл в тишине, после чего, продолжая смотреть вперёд, заговорил: — Я тоже иногда думаю о том, правильно ли то, что я делаю, Незуко. Мне бывает так больно от этих мыслей, но…       По телу Незуко пробежала слабая дрожь, будто некое разлагающееся, скрипящее из-за пробитых лёгких привидение взяло её за подбородок своими костлявыми, покрытыми личинками пальцами, заставляя ту посмотреть на своего брата.       Его глаза почернели, а светлые огоньки, которые обычно источали зрачки, потухли. Он безотрывно смотрел на Незуко, прикрыв радужки тёмными, густыми ресницами и тепло улыбаясь: –…когда я понимаю как прекрасен будет исход — все мысли куда-то улетучиваются. Исход…? Исход…значит…? Незуко не совсем понимала. Она лишь продолжала смотреть в эти бездонные, неизведанные, словно дно самых глубочайших и страшнейших морей, глаза.

***

«Уже почти пришли…»       Почему-то Незуко очень хотела увидеть Зеницу, сама не знала почему.       Её сердце зудело от желания посмотреть как Танжиро будет вести себя рядом с ним, как он будет на него реагировать. Узнать, что же она пропускала мимо ушей, выглядело ли это очевидно, или же Танжиро настолько хорошо скрывал свои чувства всё это время? Ей хотелось узнать, была ли она настолько плохой сестрой, что не заметила этого ещё давно…       Девушка невольно бросила взгляд на своего брата. Он выглядел…спокойным. Даже слишком. Его черты не выражали ничего особенного, а алые радужки смотрели лишь вперёд, наблюдая за идущей толпой подростков. «Вроде пока всё нормально… Может я слишком резко реагирую? Делаю поспешные выводы? То, что Танжиро любит Зеницу ещё не значит, что он сумасшедший псих, который будет пускать на него слюни при любом удобном случае… Это верно. Хотя, чего я себя обвиняю… После того, что видела я, любой будет волноваться, если не чёкнется раньше… Но… Может то, что делал Танжиро было лишь мимолётным порывом? Способом выпустить всю боль, что накопилась в нём, и это был лишь единичный случай? Кто его знает… Чёрт, кто его знает… Верно, почему я не знаю? Почему? Танжиро же мне вроде всё объяснил, тогда почему… Почему я чувствую себя так…странно…» — А… А…       Из-за своих мыслей Незуко и не заметила, как Танжиро резко остановился, уставившись куда-то вперёд.       Его глаза почернели и широко открылись, показывая тихо наполняющий душу ужас. Его пальцы тряслись, передавая эту дрожь в маленькую ручку девушки и заставляя юное сердце рваться на части. Его обычная улыбка пропала с лица, а брови приподнялись вверх, будто кто-то его глубоко и ужасно ранил, заставляя конечности неметь, мозг отключаться, зубы крошиться, кости дробиться, мышцы сужаться, кровь свёртываться, а мясо разлагаться…: — Т-Танжиро, ч-что такое? — дрожащим, озабоченным до глубины души голосом спросила девушка, пытаясь посмотреть брату в глаза.       Танжиро совершенно не реагировал на тонкий голосок своей сестры, продолжая издавать эти безразборные звуки, что больше напоминали хриплые стоны. Казалось он совсем ни о чём не думал, опустошил прогнившую черепную коробку, которая уже давно не несла в себе никакого смысла, но в тоже самое время бесконечно проносил в своей голове каждую секунду проходящей мимо жизни. Словно его мозг потихоньку умирал, а сердце наполнялось лишь одним. Страхом. Он ещё какое-то время стоял, лишь дрожа, после чего, продолжая тяжело дышать, тихо заговорил: — Запах… Он… Так ужасен…       Незуко удивлённо заморгала. Его слова с первой до последней буквы были полны боли. Её сердце скрипело, рвалось на части, бесконечно и невыносимо болело, так сильно, что хотелось кричать: — Запах…? Какой запах? — Запах… Зеницу…       Незуко резко посмотрела вперёд, пытаясь найти того, о ком сейчас с такой болью в голосе говорил его брат.        Зеницу нигде не было видно. Странно. Он должен дежурить у ворот в это время. Но его не было. На лбу девушки выступила капля холодного пота: — Танжиро… Что… С его запахом? –… — Танжиро…? –…Он ужасен… Просто ужасен… Он пропитан… Кровью… Болью… Гноем… Страхом… Слезами… И лишь немного… И лишь немного его сладкого запаха… Осталось на поверхности…       Голос Танжиро дрожал. Очень сильно дрожал. Будто слёзы вот-вот хлынут из его до жути покрасневших глаз.       Незуко не понимала, что делать. Что же могло произойти с Зеницу, что его запах так напугал Танжиро? Его избили? В такую рань? Нет, такого не могло произойти… Думай, думай…: — Кто… Кто… Юная Камадо снова подняла глаза на своего брата: –…Кто посмел?       Аура, что сейчас окружала Танжиро, пугала. Она разлагала мозги и тело, превращая человека в животное, живущее лишь одним желанием. Желанием сбежать. Желанием пробить себе череп, сожрать эти мягкие, проносящие пищу и кал кишки, выпить собственную кровь до последней капли, пока обезвоженное сердце наконец не перестанет биться. Всё, лишь бы больше не слышать эту звенящую в ушах ненависть. Но Незуко не боялась.       Она, достав свою ручку из ладони брата, аккуратно погладила его по спине, после чего положила её на его плечо, крепко-крепко взявшись за зелёный пиджак его формы: — Успокойся, Танжиро.       Танжиро невольно вздрогнул, будто выходя из транса. Он медленно повернулся, не меняясь в лице, и, пересиливая боль, сфокусировался на чертах своей сестры.       Она выглядела иначе. Словно другой человек. Иной, но до боли знакомый.       Сейчас Незуко безотрывно смотрела вперёд, её глаза дрожали, будто выискивая кого-то там, в неизвестности. Когда-то прекрасные, нежно-розовые радужки, почернели, приобретая грязный оттенок, туманный, хаотичный, безразлично пожирающий. Её черты посуровели, а брови сузились, как у дикого зверя. Это не была ненависть или боль, это была сухая, холодная, но в то же время плавящая организм и оставляющая въедающиеся, уродливые ожоги уверенность. Из-за расфокусировавшегося зрения, Танжиро на секунду показалось, что он посмотрел на самого себя: — Мы найдём его и узнаем, что случилось. Я помогу тебе, Танжиро. Чего бы это не стоило. Исход. Незуко поняла, что Танжиро имел ввиду.       Сейчас она видела исход своими глазами: её брат, дрожащий как кленовый лист, полностью сломленный изнутри, до краёв заполненный страхом и ненавистью. Гниющий заживо.       Таков будет исход, если Танжиро не добьётся любви Зеницу. Если ему причинят боль. И такой исход её не устраивал.       Она не позволит такому случиться. Она не позволит Танжиро так страдать. Не позволит ему мучать себя. Не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит, не позволит… Ч е г о б ы э т о н е с т о и л о.