Иллюзия Свободы

— Мальчики…вы издеваетесь надо мной? — еле сдерживая уже трещащий по швам дружелюбный тон, Шинобу обратилась к двум парням, что сейчас скованно стояли напротив неё.       Медсестра в быстром темпе помахивала правой ступнёй, переброшенной через бедро ноги, совершенно отказываясь вставать с места и развивая давящую на сердце тишину всё сильнее и сильнее с каждым пройденным миллиметром секундной стрелки. В коридорах было тихо и пустынно из-за недавно начавшегося урока, никто не мог помешать ей, что было очень кстати, учитывая, как сильно женщине хотелось узнать причину, по которой в её кабинете, внезапно, стало на одно кровоточащее тело больше, чем было до этого.       Тем более, буквально несколько минут назад, когда Кочо вернулась в медкабинет за забытыми в спешке тетрадями, тут было совершенно пусто, хотя, она точно была уверена, что ещё не достигла того возраста, чтобы начать сходить с ума. Женщина также была уверена в том факте, что она сказала Генье сидеть здесь и ждать своего брата, и было очевидно, что брюнет этот совет в наглую проигнорировал, из-за чего Шинобу пришлось с чувством глубокого раздражения и неприодолимым желанием пробить кулаком стену звонить Доуме и договариваться с этим индюком, чтобы тот подменил её хотя бы на один урок, пока сама медсестра будет обыскивать школу на наличие истёкшего кровью трупа одного малолетнего дебила, который не понимает, что сваливать с зияющей дырой в руке — так себе идея.       Да и Доума, конечно же, не смог упустить возможность, чтобы выторговать себе за данный акт милосердия настолько давно и страстно желаемое свидание вместе со школьной медсестрой, которое той, из-за ситуации, пришлось выдать самому ненавистному ей мужчине в мире чуть ли на блюдечке с голубой каёмочкой.       А подобное Шинобу просто так простить не могла. Так как теперь из-за глупости Геньи ей придётся встретиться с человеком, которого она не просто не хотела видеть…нет, нет, нет, учительница хотела, чтобы он просто исчез, и желательно навсегда. Она была уверена в своей чистой ненависти к нему, и в том, что с ума бы сошла от радости, пропивая всю зарплату в баре, если бы этого гандона нашли в кювете с вырванными на живую глазными яблоками.       И буквально через минуту после этого отвратительного звонка. Буквально, когда она перешагнула порог медкабинета…к ней заявляется Генья, да и ещё и с Зеницу впридачу: — Ну, и чего молчим? — вопрошала медсестра, чувствуя как на её лбу, прямо около тонкой чёрной брови, начала вздуваться толстая извилистая вена.       Зеницу не мог оторвать глаз от пола, а дрожащие зубы невольно прикусили нижнюю губу. «Генья, блять, ты долбоеб, причём полнейший! Говорил же, она спросит…говорил же, что она разозлится, но нет, нет, мы же такие умные, никто не задаст вопросов, если два ученика буквально через десять минут после начала учебного дня припрутся с серьёзными травмами с разницой в щелчок пальцев. Хоть бы мне рассказал, что именно ты ей наврал, идиотина, я же сейчас всё твоё прекрытие похерю! Но нет, блять, «нам надо скорее бежать к Мисс Кочо, нельзя, чтобы тебя увидели», ну, просто прекрасно, чё, не увидели, зато нас сейчас будет колоть, как орехи, женщина, что видит любого насквозь. Молодец, Генья, десять очков Гриффиндору!»       Генья бросил неодобрительный взгляд в сторону блондина, будто бы прочитав о чём он только что думал на его слегка искривившемся лице, после чего незаметно толкнул подростка локтём, давая понять, что тот должен закрыть рот и дать разобраться тому, кто ещё хотя бы в более или менее адекватном состоянии: — Простите нас, Мисс Кочо, мы- — Не прощаю, — отрезала Шинобу совершенно не меняясь в лице. — Ты зачем убежал? У тебя могли разойтись швы, ох, извини, они уже разошлись. — Эм… Да… — стыдливо протянул брюнет, также, как и свой товарищ по несчастью, упираясь глазами в пол. — Вы не могли бы их поменять? И повязку тоже… — Я то могу, но я не понимаю почему я должна. Точнее, по какой причине ты сейчас стоишь передо мной с распущенными швами и просишь, чтобы я их поменяла? — эм…ну… — И по какой причине ты притащил с собой Зеницу-куна? — Мисс Кочо, — тихо попытался влезть в разговор Зеницу, невольно вцепившись пальцами в край своего лимонного свитера. — Извините, я- — Извини, Агацума-кун, я сейчас не с тобой разговариваю. — Но я- — Генья, объясни пожалуйста, почему я должна бегать по школе и искать тебя по кровавым пятнам на полу, словно Ненси Дрю, в надежде, что ты не лежишь при смерти где-то за ближайшим углом? — продолжила учительница, совершенно не собираясь отрывать своих сиреневых глаз от поникшего тела брюнета. — вы…не должны. — Мисс Кочо, пожалуйста… Генья ушёл, чтобы…эм…помочь мне, — ворвался в разговор дежурный, явно чувствуя, как его друг терял последние нити контроля над ситуацией.       Женщина резко перевела свой впивающийся в сердце острыми когтями и разносящий по косточкам неприятную прохладу взгляд на лицо Зеницу, из-за чего тот безвольно вздрогнул: — И что же случилось с тобой, Агацума-кун?       Блондин сглотнул болезненно образовавшийся ком, что заполнил собой почти всю глотку. Что? Что с ним случилось? Чёрт, и правда. У Зеницу была идея того, что наврать медсестре, но чёрт его дери во все щели, эта ложь была спонтанна и совершенно непродуманна, если он ошибётся в какой-то мелочи и его на этом поймают, то всё — финита ля комедия: — Какие-то ребята спустили меня с лестницы… — начал паренёк, пытаясь держать голос ровно. — Я не видел их лиц и я без понятия зачем они это сделали, но…в итоге я пролетел целый пролёт и ударился головой о пол.       Лицо медсестры смягчилось и в тоже время посуровело. Только в данный момент эта суровость на её миловидных чертах проявлялась не из-за недовольства поведением двух учеников, что сейчас стояли перед ней, а ситуацей в которую пришлось попасть бедному дежурному, которого пинали все кому не лень, словно бейсбольный мяч: — Точно не видел, кто это был? — поинтересовалась Шинобу, улыбка слегка приспала с персиково-розовых уст.       Дежурный на секунду замялся, но всё же продолжил: — Нет… Уверен только, что там несколько человек было. А Генья, эм… Я позвонил ему, когда понял, что не могу подняться, в глазах всё помутнело и с затылка что-то стекало… — Агацума украдкой взглянул на брюнета, на лице которого выступила капля холодного пота, и продолжил: — Он прибежал ко мне и притащил сюда… Эм, извините за это, я и подумать не мог, что он был не в состоянии. — Мало кто бы подумал… — протянула медсестра, взглянув на устаревшие настенные часы округлой формы. 9:20. Школьный день только начался, а у неё на руках уже было два потрёпанных ученика, которым срочно нужна была помощь. Давно такого не было. — Хорошо, садитесь на койку. Посмотрим, что я смогу сделать.       Парни украдкой переглянулись и выдавили из себя тихое «с-спасибо», после чего сделали то, что, собственно, приказала Шинобу. Одним движением приземлились на белый пододеяльник небольшой кровати, ничего не говоря и лишь стыдливо переглядываясь между собой. Сама Шинобу же, тяжело вздохнув и тихо пробурча что-то себе под нос, быстро достала все нужные ей принадлежности и начала этот удивительный акт магии первой помощи.       Сначала девушка разрезала окровавленные, потрёпанные бинты с истерзанного предплечья брюнета, после чего резко, но профессионально точно достала эту тонкую нить, что скрепляла его рану, из слегка посиневшей кожи. Тонкие женские пальцы работали не менее отточено, чем обычно, словно вид крови был для неё чем-то совершенно обыденным и привычным, словно тихие вздохи боли подростка, что сидел перед ней, совершенно её не коробили, ведь всё это время с прекрасных женских уст не спадала каменная, словно уже въевшаяся в её милые черты намертво, улыбка.       Буквально через минуту, старые швы были заменены новыми, такими же аккуратными и еле заметными, рана обработана, а на руке брюнета красовался тугой бинт, закрывающий своей прекрасной белизной то кровавое месиво, что заставляло блондина, тихо наблюдающего за процессом на расстоянии вытянутой руки, испытывать дичайщее чувство дискомфорта и приступы лёгкой тошноты: — Так, Агацума-кун, ты как, голова не кружится? — спокойно спросила медсестра, снимая свои голубые, резиновые перчатки и выбрасывая их в близстоящую урну. — А-а? — удивлённо вздрогнул подросток, всё ещё чувствуя в районе глотки неприятный вкус подходящей рвоты. — Не-а, нормально вроде… Ну, только если чуть-чуть… — Так не кружится или чуть-чуть? — Чуть-чуть… — Хорошо, сядь, пожалуйста, так, чтобы я могла посмотреть твою рану, — монотонно приказала она, снова ища что-то в белоснежной тумбочке своего стола. Зеницу повиновался.       Сердце болезненно отбивалась в висках, а ощущение тревожности совершенно не собиралось покидать и так забитый до дыр организм. Почему ему было так страшно? Почему-то парню казалось, что одного взгляда на его рану будет достаточно для Мисс Кочо, чтобы понять кто это с ним сделал. Будто на его затылке расслоившимся мясом было вычерчено имя брата, которое прочтёт любой, кто кинет косой взгляд. Не хотелось, чтобы она смотрела, казалось, что это всё было страшной ошибкой, которую он допустил в порыве истерики и теперь все было потеряно. Сердцебиение Геньи тоже не особо помогало ситуации. Брюнет без конца оглядывался на дверь, болезненно сжимая костяшки пальцев и напрягая пульсирующие мышцы руки, хотя Зеницу явно мог поклясться, что в коридорах на данный момент никого не было: — Так, рану я постараюсь обезболить как смогу, но вот то, что будет не больно — не обещаю, — раздался из-за спины голос медсестры, заставляя мурашки небольшой групкой пройтись по позвоночнику дежурного.       Она не узнает, не узнает, не узнает… Да и как она вообще может узнать? Может рана от бетонной стены отличается от каменных ступенек? На вряд ли, даже патологоанатомы подобное определяют, как «ранение от тупого предмета», по крайней мере Зеницу это вычитал в каком-то старом детективном романе, завалявшимся в их доме. Хотя, стена-то у него и не совсем бетонная… Всё таки, в какой-то степени, его 3D обои смягчили удар, а всё благодаря их выпуклой текстуре, которая напоминает собой мягкие кусочки намоченной ваты, или же чего-то ещё, блондин иногда задумывался на что она всё же похожа, однако к какому-то конкретному выводу всё-таки не пришёл: — А-ай… — Потерпи немного.       Светлые пальцы Шинобу аккуратно убирали мешающие пряди на затылке блондина, пытаясь таким образом получить доступ к ране и, несмотря на то, что она её ещё даже не коснулась, боль, через луковицы волос посылала режущие мозг импульсы по всему телу, из-за чего глотку блондина покидало тихое, еле слышное шипение.       Чёрт, почему ему было так стыдно? Генье, блин, руку на живую зашивали и тот даже не поморщился, а он сидит тут и скулит от простых прикосновений. Какой же он всё-таки- «Слабак…» — Мгм… Глубокая она у тебя однако. Придётся подчистить. В ней какая-то мелкая грязь, так что потерпи ещё немного. А потом уже будем зашивать. — Х-хорошо… — И, Генья. — Д-да, мэм? — удивлённо вздрогнул подросток, переводя напряженный взгляд с двери на девушку. — Твой брат должен прийти с минуты на минуту. Тебе повезло, что ему пришлось задержаться на уроке, а то я даже не представляю, что бы произошло, если бы он пришёл вовремя и не нашёл тебя здесь, — констатировала неоспоримые факты медсестра, продолжая пугающе тепло улыбаться. — Х-хорошо, спасибо вам… «Его сердцебиение удручает… Чего Генья всё ещё так напуган? Он боится Шиназугаву-сана? Но он же его брат… Хотя, буть моим братом Шиназугаву-сан, я бы, наверное, срался не меньше…» — А-АУ!       Мысли Зеницу совершенно перекрыли собой момент, когда Шинобу аккуратно начала доставать какие-то режущие мясо кусочки грязи из его раны. Должно быть это от бетонной, шороховатой стены в которую Генья его бросил или же от стены его дома… Может мелкие частицы обоев, которые запеклись вместе с густой чёрной кровью. Что бы это не было, оно ужасно жгло. Да и задумчивые глаза Геньи тоже не особо помогали, лишь сильнее подталкивали блондина поджимать собственные губы, лишь бы не строить из себя жертву перед человеком у которого под тугими бинтами торчали куски тщательно промытого и прижжённого нагого мяса.       Женщина ещё какое-то время тихо выполняла свою работу у него за спиной, лишь иногда прихмыкивая себе под нос, однако, в какой-то момент, резко остановилась. Её сердцебиение пропустило некую странную нотку — не то удивление, не то ещё что-то, но это было явно нечто, что человек у которого в данный момент ковырялись в открытой ране хотел услышать меньше всего. Зеницу смог уловить как она приклонила голову, словно задумываясь о чём-то, но губы её не шевелились, а лишь слегка преоткрылись, выпуская горячий, еле ощутимый на затылке клуб воздуха. Странно. Что-то не так? Рана слишком глубокая? Или она всё-таки поняла, что он ударился о нечто другое? Но почему она молчит? Почему не скажет? У него там что-то настолько серьёзное? «Агх…чёрт…»       Подобные мысли заставляли дыхание учащаться, а глазные яблоки, словно старые, оставленные на палящем солнце фрукты, высыхать от недостатка моргания и влаги. Зеницу не хотел, чтобы она увидела, как он боится, но сердце, не уступая матору старого автомобиля, мягко говоря «хреначило» по его рёбрам и внутренним органом с такой силой, что казалось сейчас просто напросто вырвется наружу. «Спроси у неё… Чёрт, нужно спросить чего она вдруг прекратила… Нужно… Нужно…»       Пальцы не перестовали дрожать. Глотка совсем выслохла, а слова хотели оставаться в безопасности собственной гортани. Не нужно вылезать, не нужно. Это плохо закончится. Нужно врать, нужно притворяться, нужно терпеть, как бы не было страшно… Нужно…нужно… — Я закончила) — мило выговорила Шинобу, перерезая мысли блондина острым ментальным ножом и выводя его из состояния тихой, но не менее самоуничтожающей истерики. «Слава, блять, богу…» — Генья, подай мне пожалуйста маленький целлофановый пакетик на замке, он лежит во второй тумбочке слева. А ещё свежий пинцет и нити с иглой, те, что на столе, — не переставая улыбаться, обратилась мисс Кочо к парню повыше, на что тот повинуещееся кивнул.       Сердце блондина начало потихоньку ввостанавливать свой обыденный темп. Пока всё шло более или менее складно. Мисс Кочо, кажется, из-за шока даже не обратила внимания на его шарф, рану на голове зашьют, а Танжиро пока не было слышно… Танжиро…       Чёрт, о нём не хотелось думать от слова совсем… Это было так неправильно, ведь в данный момент сердце всеми силами пыталось отвести дерущую по шее и мышцам мысль о дорогом друге куда-то на задний план, но мозг так предательски не хотел прекращать проигрывать их, мягко говоря, неприятный разговор на крыше, словно заевшая плёнка кинопроджектора…: — Агацума-кун, сейчас будет немного больно, — наконец дошли до головы Зеницу приятные нотки голоса Шинобу, пока та прятала пакетик в карман, после чего начала засовывать тонкую, прозрачную нить в почти невидимое ушко иглы. — Постарайся не дёргаться, хорошо? — Мгм…       Было почти не больно. На удивление. Возможно обезболивающее средство наконец подействовало, а может дежурный просто был не в том состоянии, чтобы тратить свои последние моральные силы на такую вещь, как боль…       Часы на стене отдавались тактом марша, застывая в ушных раковинах и дробля мозг, словно молоток. Неприятное, тянучее чувство ожидания, что заставляло ощущение беспокойства нарастать в организме и становиться перманентным, словно застывшим под твёрдой коркой вен и мешающийся с алыми клетками крови. В кабинете было тихо. Как и в коридорах. Слишком тихо… Тик-так… Тик-так… Тик-… Так… — Готово, — в какой-то момент, слегка устало, почти что пропела медсестра. — Почти как новый) — Спасибо… — Ну что, головокружения точно нет? Боли где-то? — Нет… Вроде всё хорошо? — Хорошо, тогда встань пожалуйста и сними свитер с рубашкой, — мило протянула медсестра, снимая перчатки и выкидывая их в близстоящую урну. *ТУДУМ* «…тише, тише, тише… Только не это, зачем, почему-» Скрежет.       Звук, что исходил от сердца Зеницу больше напоминал скрежет метала о метал. Тяжёлого, разносящегося по территории всего завода и медленно дробящего перепонки. Казалось, густая кровь, что стала более или менее спокойно передвигаться по венам внезапно остановилась, после чего так же внезапно начала свой безумный темп, заставляя этот мышечный маторчик внутри тела пропускать лишние сокращения. Его лицо на данный момент не показывало ничего, кроме липкого, тянучего, словно смола, животного чувства с т р а х а.       Все клетки этого жалко разлогающегося тела с красными, моргающими сиренами кричали одну единственную, повторяющуюся мантру: «ОНА УВИДИТ ШРАМЫ» — Зачем… Зачем мне раздеваться? — сдерживая жалкие потуги организма расплакаться спросил блондин, схватившись при этом за свой жёлтый свитер в районе груди, будто надеясь, что таким образом он сможет удержать этот потрёпанный предмет одежды на собственном теле.       Генья заметил этот небольшой отворот со стороны Зеницу и слегка нахмурился. Тело брюнета напряглось не меньше, а то самое чувство страха, что в данный момент бежало в дежурном через алые сосуды, казалось передалось воздушно-капельным путём. Младший Шиназугава не знал, что сейчас чувствовал…он хотел, чтобы она увидела. Он хотел, чтобы она узнала о синяке Зеницу, хотел чтобы она выпытала своей давящей адской улыбкой, кто это с ним сделал, но…но было нельзя… Не сейчас… Не когда он был не уверен, что… — Ты сказал, что падал с лестницы, после такого могли остаться синяки, которые ты просто не чувствуешь из-за перекрывающей это головной боли. Если таковы действительно имеются, то мне нужно немедленно узнать и оказать тебе помощь, — так же до жути дружелюбно пропела Шинобу, совершенно не ощущая ту давящую атмосферу отчаяния, что на данный момент летала в комнате. Зеницу забыл, как дышать. Ужасно, ужасно, ужасно, ужасно… почему. почему. за что. почему именно он. что он сделал не так. нельзя. нельзя чтобы узнали. его посадят. он его убьёт. он не виноват. не надо. не надо умоляю. он этого не хотел. он этого не заслужил. он не сумасшедший. это просто стресс. он был не против. это лишь их личное дело. он сам себе их нанёс. он идиот. он заслужил. . . . Что… Что делать?