Гуще крови

      208 год Четвёртой Эры,       Фредас, 29 Руки дождя              Через небывшее мгновение, что заняло протиснуть их два тела между точками «сейчас» и «сейчас», Ураг, шатаясь, опёрся об стену Хранилища. Его очки запотели, и он ничего не видел сквозь белую пелену.       — Разве… это обязательно? С театральщиной?       Его подташнивало. Боги свидетели, он никогда не привыкнет к подобным волшебным выкрутасам — телепортация, скажете тоже! Ему была неприятна сама мысль, что кто-то или что-то разбирает его тело на мельчайшие частицы, проталкивает их в пустоты мироздания наиболее кратчайшим путём — и собирает его заново в совершенно другой точке пространства. Он понимал, почему телепортацию и левитацию в Империи давно объявили вне закона.       «Ничего, когда-нибудь девчонка закинет себя в жерло Красной горы и подумает дважды, прежде чем хвастаться своими фокусами».       Архимагесса рядом фыркнула.       — Хм, надо бы уточнить у какого-нибудь специалиста по карманным измерениям… Ой, погодите! — она драматично ударила себя по лбу, изображая великое откровение. — В Коллегии же нет такого специалиста! И мне это место пришлось делать самой! — он не видел её лица, но от него не укрылось еле заметное раздражение в голосе, заставлявшее её удлинять дрожащие и шипящие. — Так что критику моих межпланарных перемещений оставь при себе.       Расплывчатое красно-золотое пятно Архимагессы поплыло вглубь зала, оставив его одного в слепом тумане.       «То же мне, Великий Архитектор…»       Он изначально был против идеи переносить Хранилище из катакомб — надёжного, проверенного временем места — в несуществующее пространство, закреплённое за абстрактной точкой материального плана.       Но, видите ли, в Коллегии заканчивалось место. Ха! Архимагесса просто не жила в настоящей тесноте. Дай ей волю, и вместо Арканеума она устроит игровой зал.       Ураг поёжился.       Он изначально был против многих вещей, первым в списке которых, конечно, значилось назначение на главный пост Коллегии девчонки, сумевшей в нужный момент удачно махнуть магической палкой.       Архимагесса это знала.       Так что он никогда не исключал возможности, что в один прекрасный день его вместе с его книгами просто выселят. Но так просто он им не дастся.       Со вздохом Ураг достал тряпочку и принялся протирать толстые круглые линзы. В этом даже было что-то успокаивающее…       «Щёлк» — одно из стёклышек выскользнуло из оправы и покатилась по полу.       — Клянусь поганым именем Мала… — прошептал он на орочьем. Если оно поцарапалось…       — Ура-а-аг, — протянула девчонка, пока он чинил очки, — Я знаю достаточно орочьего, чтобы понять, что твоя матушка…       — Не смей упоминать мою матушку! — он зарычал и зло напялил очки, предварительно попав дужкой в глаз. К моменту когда он, моргая, прозрел, Архимагесса уже двинулась вперёд по вытянутому залу.       Ураг моргнул ещё раз — в этот раз от впечатления.       Он, конечно, ругал и будет ругать Архимагессу за её выходки с Хранилищем — но стоит отдать ей должное, уж построила она его на славу.       Весь вытянутый узкий зал казался нереальным в таинственном синем полусвете магических шаров, плавно летающих под потолком. В конец зала уходили два ряда постаментов, и на каждом свинцовые ящики, заключённые в тяжёлые цепи, с краткими зашифрованными бирками, указывающими на их содержимое.       Архимагесса, не задерживаясь у ящиков, направилась прямо к концу зала. Но шла она уже не спокойно, опуская ногу на камень так, как будто он был ей должен — нет, она считала плитки, аккуратно переносила вес и замирала иногда в раздумье, вспоминая, какое место активирует выброс ядовитых копий, а какое — разряд молнии.       Наконец она резко замерла у не отличающегося от других постамента с ящиком, как перед непроходимым препятствием. Потом достала из-под складок одежды две толстые книги заклинаний — в синем полумраке мелькнула тёмная кожа и испещрённые заметками жёлтые страницы. Формулы, формулы и формулы убегали по строчкам и терялись в дали корешка. По-каджитски сев в позу лотоса прямо на пол и разложив книги и ингредиенты перед собой, Архимагесса на время отстранилась от этого мира.       Тут только до Урага дошло.       — Погодите-ка… — начал он, уже чувствую одышку злости в груди, — Вы же не собираетесь оставить проверку всех остальных артефактов на меня…       Она даже головы не подняла от заметок, что листала в поисках нужной страницы.       — О Мастер-библиотекарь, только вам я могу доверить столь ответственное задание…       Ураг от бурлившей в нём желчи схватился пальцами за клык и вдавил их в острый конец, лишь бы удержать себя от вспышки.       «Наорать-то я на неё наору, да она потом пойдёт плакаться в жилетку этого размазни Толфдира, а тот мне вторую проплешину на голове проест…»       Мастер-библиотекарь отвернулся от неё и, достав блокнот и карандаш, стал обходить Хранилище.       В сказках, что ему рассказывала в детстве матушка, в таких местах герои древности хранили несметные сокровища. Прятали от злых умов могущественные артефакты, способные переломить мир пополам. Мечи и посохи украшали стены, волшебные короны парили под потолком или восседали на головах статуй, пока големы-защитники с грохотом вышагивали по кругу.       И в большей части сказок ловкие плуты, наплевав на красоту и обходя все защиты, постоянно что-то оттуда крали.       Наверное, именно поэтому в полутёмном Хранилище главным было не выставление на показ артефактов — а создание наибольшего числа ловушек и защитных заклинаний на квадратный метр.       Ступал Ураг даже осторожнее, чем Архимагесса — девчонка была ловчее, чем кажется, а вот его старые кости могут его и подвести. Встал у самого первого ящика. Поплевал на руки, потёр их вместе — и почувствовал, как невидимые иголки одна за другой стали втыкаться ему в подушечки пальцев. Совсем легко, но давление их с каждой секундой становилось сильнее. Десятки лет он жил с этим чувством — и десятки лет поражался ему, как в первый раз.       Во времена своей далёкой и безрадостной молодости Ураг, урвав минутку из кузни, бежал к приехавшему торговцу спрашивать про новые книги. Если удача была на его стороне, он без размышлений отдавал весь свой недельный заработок даже за самую худую книжицу. Он был счастлив, если она оказывалась на языках, которые он хорошо понимал.       Пока однажды ему не попался на глаза увесистый том тёмной кожи с выведенным на имперском названием «Азы обращения с магией».       «…Сделайте вдох. Один глубокий вдох, чтобы очистить разум. Потом — концентрация. Взгляд, обращённый в изнанку души, всезнающее и всевидящее око, которое смотрит в суть всего через суть себя. Приглядитесь. Где-то там, в глубине, за пределами зрения, бьёт источник — чистая энергия, пронизывающая каждую частичку Нирна.       Магия.       Но у всего есть своя цена, и магия — не исключение. Поэтому запомните первое правило волшебника, вызубрите его наизусть, выбейте на изнанках ваших век:       Не черпайте слишком много, потому что, забирая из своего источника магии для сотворения заклинания, вы забираете из самого себя.       А источник может и пересохнуть».       Ураг зачерпнул — достаточно, чтобы за руками его потянулись жёлтые искры. Он хватал эти искры и складывал в символы, создавая магический сигил. Несколько взмахов рукой — и перед ним сложился Знак-Ключ.       Прошло одно не смеющее вдохнуть мгновение — а потом замок на ящике щёлкнул.       — Ты ведь не забыл предварительно снять сигнальный оберег? — крикнула Архимагесса с дальнего конца зала.       Ураг в сердцах топнул ногой.       — Обливион меня побери, конечно…       Ноги среагировали раньше головы. Ураг пригнулся — и его лысину обдало порывом воздуха, когда копьё, вылетевшее из стены напротив, пронеслось над ним. Со звоном высекая искры из камня, оно полетело в тёмный угол.       На мгновение повисла тишина.       — А я говорила… — протянула Архимагесса злорадно.       В этот раз Ураг отвечать не стал. Он пригладил свои взъерошенные волосы и молча продолжил осмотр Хранилища.       Снять сигнальный оберег, если надо, нажать на рычаг или кнопку на постаменте для отключения ловушки, применить Знак-Ключ, открыть ящик, проверить целостность содержимого, закрыть, поставить все защитные заклинания обратно. Повторить на следующем постаменте.       Проверяя целостность замков и ящиков, Ураг делал пометки.       — Маски драконьих жрецов, — сказал он сам себе, — есть. Разрубатель — есть.       — Мастер-библиотекарь. — голос был требовательным и вместе с тем каким-то придушенным. Он не ответил ей, сосредоточившись на дезактивации растяжки с алхимической бомбой, способной пустить на воздух весь Арканеум. — Мастер-библиотекарь.       Голос требовательностью напоминал напильник, скребущий по зубам. Ураг вздохнул, отложил инструменты и повернулся к ней.       — Да?       — Мастер-библиотекарь, — сказала Архимагесса, выводя в воздухе оранжевые знаки, искрящиеся, как маленький фейерверк. — А мы могли бы что-нибудь отсюда продать?       Ураг так расхохотался, что чуть не забыл про растяжку. В последний момент он её переступил и опёрся об стену, чтобы не упасть.       — Прошу прощения, Архимагесса, — выдавил он, хватаясь за бока, — Мне просто показалось, что вы сказали…       — Продать что-нибудь из коллекции Коллегии, да. — её голос жёстко перебил его. — Не прямо сейчас. Гипотетически. Что бы вы предложили?       Она сидела к нему спиной, так что он не видел её лица, только затылок с короткими рыжими волосами и бордовую накидку, хвостом закручивающуюся за ней по полу. Но голос её был почти беззаботным.       Мастер-библиотекарь кое-как распрямился, его старые кости неприятно хрустнули.       — Я бы вам предложил, — процедил он, — Пойти куда подальше с такими предложениями, пока вы ещё целы.       Архимагесса вздохнула. Оранжевый сигил, вспыхнув перед ней, гарцующим конём скакнул по воздуху — и рассыпался о невидимый барьер, отделявший весь остальной зал от главного сокровища Коллегии.       — Поставь, что заклинание Рассеивания магии всё ещё не берёт Стену Силы. — Архимагесса захлопнула свои книги, и они снова исчезли в глубинах её мантии. Она поднялась и потянулась.       — Мастер Ураг? Можно задать вопрос?       Он пробурчал, что не может ей запретить спрашивать.       — Почему вы такой злой, Мастер Ураг?       Его нос издал звук, средний между фырканьем и рыком.       — Давайте я намекну. — он набрал побольше воздуха в грудь. — Это может быть связано, а может и нет, с тем, что вы собираетесь разграбить нашу сокровищницу. Но это намёк. Может, никакой прямой корреляции и нет.       Архимагесса поморщилась, и, резко развернувшись на каблуках, стала считать шаги от стойки.       — Раз, два, три… Я просто думаю, откуда нам можно ещё брать деньги. Нет ли чего такого в богатых хранилищах, — она растянула вибрирующую «р», словно рыча, — С чем не жалко было бы расстаться. Старые фолианты, копии которых у нас есть. Дорогие издания с бездельным содержанием.       Каждое слово заставляло его содрогаться, как скрежет ножа о металл. Он просто не мог представить, как кому-то в голову может прийти продавать в частные руки нечто столь бесценное, как знание.       Но судя по сытой наглости в глазах девчонки, стоит ему отвернуться, и она устроит тут деревенскую барахолку. Словно почувствовав его мысли, она улыбнулась ему — она улыбалась ему так сотни раз, этой довольной хозяйской улыбочкой…       Только в этот раз в лазурных её зрачках отразилась горящая библиотека.       Ураг отпрянул — и чудом не налетел на ящик с доспехами невесомости, но отталкивающее заклинание поставило его обратно на ноги. Повезло, что зачарование оказалось только защитным.       Он часто дышал, сердце поднялось куда-то в горло.       — Мастер-библиотекарь? — голос Архимагессы, кажется, искренне озабоченный, прорвался сквозь стук крови в ушах.       — Прошу… прощения, — выдохнул он. — Голова закружилась.       «Показалось, показалось…», — звенела мысль в голове. Видение рассеялось — но Ураг готов был поклясться могилой своей матери, что на одно мгновение лицо ему лизнул шипящий язык пламени, пока сотни и сотни томов Арканеума с хрустом лопались от жара, а огонь вздымался к самому потолку.       И посередине этого Обливиона, разверзшегося на земле — Архимагесса.       Кое-как Ураг заставил себя хрипло спросить:       — У Коллегии есть проблемы с деньгами?       — Десять, одиннадцать… Нет, пока нет. — лицо Архимагессы потемнело. Золотой обруч на её голове в синем свете ламп напоминал черный нимб с выцветшей фрески. — Но восстановление Скайрима после войны проходит тяжелее, чем мы думали. Не со всех вложений идёт прибыль, а одна лесопилка и вовсе закрылась, не дав процентов с выручки за три месяца.       Казалось, она была поглощена какими-то своими мыслями. Но ничто в ней не намекало на бушующую ярость и готовность выжигать свою волю на мире огнём. Просто… девочка. Нет, всё-таки уже женщина, неопытная, упрямая, зацикленная на себе женщина, которая думает, что надо чего-то очень захотеть, и тогда оно обязательно случится.       Ураг покачал головой. Кроме сказок, его матушка также рассказывала ему на ночь, почему они живут в пропахшей потом комнате с другими двенадцатью людьми, почему она собирается отдать его в подмастерья кузнеца — и почему он должен забыть о своих книжках.       «Жизнь простых людей тяжела и бедна, Ураг. И словами этому не помочь. Словами нельзя наполнить живот, словами нельзя согреться. Слова — это пыль на ветру. Если ты хочешь прожить долго, запомни это».       Матушкина правда била его больнее голода и холода, которые они испытывали каждый день.       Мастер-библиотекарь медленно втянул воздух через нос.       — Раз так, ваша любимая Империя не хочет нам помочь?       Архимагесса встала ровно в пятнадцати шагах от стойки. Принялась медленно, один за другим, разминать свои жёсткие пальцы, обтянутые никогда не заживающей потрескавшейся кожей.       — Мне достаточно, что Империя пока не вмешивается в наши дела. — будто в задумчивости, она провела языком по воспалённым дёснам. — А если она ещё и не развалится в ближайший месяц, будет вообще замечательно.       Такая жизнерадостность! Умереть можно.       Ураг по привычке постучал ногтем по одному из двух клыков, торчащих из нижней челюсти.       — Смелые слова для имперской подданной, провёдшей большую часть жизни в центральной провинции.       Архимагесса, не переставая улыбаться, слегка прищурилась.       — Мастер-библиотекарь, я много раз это говорила, но скажу опять: да, расти на равнинах Сиродила было явно лучше, чем, допустим, в руинах Восточного Орсиниума…       Ураг фыркнул. Девчонка всё вызнала — и он готов был поставить свои клыки на спиливание, что у этой тряпки Толфдира. Она вертела стариком, как хотела, а он всё ходил за ней, целуя ей подол, и блеял: «Да, Архимагесса» и «Конечно, Архимагесса».       — …Но у меня появились вопросы, — её голос поднялся на несколько октав вверх на этом слове, а потом слетел вниз на последнем слоге, — К внутренней политики Империи после того, как меня попытались казнить.       Этот жизнерадостный тон…       Ураг понял, что хмурится. Он озадаченно вгляделся в Архимагессу — и нет, ему не показалось, что-то в её выражении незаметно изменилось. Она продолжала улыбаться, но потерянной, забытой улыбкой, как бы случайно оставшейся на её лице, а расфокусированной взгляд чуть притухших глаз направлен внутрь. Сейчас она видела то, что давно уже прошло.       — Самое забавное, — пробормотала она как бы самой себе, — Что это была даже не самая худшая вещь, что случилась со мной в тот день.       Архимагесса, видимо, не осознавая, что делает, потёрла левое плечо. Некоторое время они молчали. Но чтобы ни нашло на Архимагессу, оно рассеялось, как случайная дождевая тучка. Снова искорки в глазах и усмешка.       — Ладно, Мастер-библиотекарь. Не хочется в драке из-за политики поломать нашу драгоценную библиотеку. — он вздрогнул на этих словах, но она, кажется, не заметила. — Теперь лучше отойди шагов на десять. — она хищно ощерилась. — На всякий случай.       Отставив в сторону Посох, Архимагесса вытянула руку — и с этим движением словно весь воздух в зале устремился к ней. Сделала глубокий вдох — и Хранилище погрузилось в сумрак, когда синие фонари почти потухли, едва мерцая, как дальний свет из-под толщи воды.       Архимагесса широко расставила ноги и замерла на носках. Отвела руку назад — и языки пламени, словно змеи, обвились вокруг неё, блестя своей огненной чешуёй.       Видение уже почти выветрилось из его головы, и огонь на руках больше Урага не смущал — нельзя было не признать, магия огня была коньком Архимагессы. Она обращалась с ним, как заклинатель змей со своими рептилиями, и, казалось, он ей отвечал.       Она сжала пламя в кулак, собирая в одном обжигающе-горячем шарике, и держала, произнося фразы на древнем эльфийском языке, пока огонь не начал плеваться и шипеть. Он сиял, как раскалённое железо, слепил, как полуденное солнце, и грел, как языческое кострище.       Выдох. Ураг выпустил воздух одновременно с ней.       Архимагесса лихо крутанулась на месте, полы её накидки взметнулись, как крылья, и пустила шар через зал. Как за маленькой кометой, за ним со свистом потянулся огненный хвост, пока он по кривой летел в сторону каменной стойки. Последний поворот…       Вместо того, чтобы врезаться в стойку и развалить её на куски, огонь ударился о прежде невидимый барьер и растёкся по нему волнами. Мгновение — и вот уже последние искорки поскакали по полу, фыркая и рассеиваясь. Барьер также замерцал и исчез.       Металлический ящик с цепями остался совершенно невредим. Как и всегда.       — Не самый мой лучший. Но всё же неплохо пустила, да? — спросила женщина, с цоканьем поворачиваясь к Мастеру-библиотекарю. Настолько привыкшая к чудесам магии, что не считала подобный удар стоящим чего-то.       Ураг со скрежетом сжал челюсти. Когда он в первый раз пустил огненный шар в половину этой силы, будучи много старше, чем она сейчас, он прыгал, он кричал от радости. Единственная его печаль была тогда в том, что его матушка не дожила до того, чтобы узнать — словами можно не просто согреться, слова в нужное время и в нужном месте могут изменить мир.       Вместо ответа он опустил взгляд на планшет в руках и карандашом поставил галочку.       — Невосприимчивость к заклинаниям — есть, — пробормотал себе под нос Ураг. Потом поправил сползшие очки. Прошёлся взглядом по пунктам выше и кивнул себе.       Архимагесса же прикрыла глаза и прошептала длинный, закрученный ряд слов, о которые слух Урага спотыкался, как о бугры на дороге. Мгновение — и барьер наконец исчез. Архимагесса несколькими знаками сняла защитные обереги, Знаком-Ключом вскрыла ящик — и телекинетическим заклинанием откинула его крышку в сторону.       Их глазам предстала простая металлическая стойка, специально сделанная для трех цилиндрических объектов. Десятки рун, выбитых прямо в ней, покрывали её основание и паучьей сетью расходились по всей поверхности. Ураг, конечно, этого никак не показывал, но он гордился, что приложил руку к зачарованиям на ней.       Самые разные виды охранных чар. Несколько атакующих, добавленных после третьей рюмки и одной потасовки с Мастером-зачаровальщиком. Надутый имперец был самодоволен, как все выходцы из центральной провинции, но всё-таки надо было отдать ему должное, его ремесло не просто оберегало Коллегию от нападений, оно ещё её и кормило.       Но стойка была ничем по сравнению с тем, что на ней хранилось.       Богато украшенные резьбой и драгоценными камнями каркасы, вылитые из белого металла, сверкали золотом в свете магических фонарей. Выбитые на них знаки, неподдающиеся определению, приковывали взгляд. Манили. Но ноги его, словно скованные, не могли придвинуться и на сантиметр к ним.       Их глаза долго не покидали хранившиеся на стойке Древние свитки.       Наконец Ураг сглотнул и кое-как поднял руку с карандашом.       — Полная проверка Хранилища закончена. — он черкнул на листке, а потом передал ей. — Распишитесь внизу, Архимагесса.       Женщина фыркнула, взглянув на бумагу, но всё же небрежно махнула карандашом по бумаге.       — Ты уверен, что это необходимо, Ураг? У нас тут вроде университет высоких магических искусств, а не имперская конторка вроде Синода.       Он хотел сказать: «Смелые слова для той, чья мать полжизни проработала в этом самом Синоде» — но силой воли Ураг заставил себя промолчать. Кто-кто, а госпожа Катерина не заслужила его презрения.       — Если вы хотите хранить магические артефакты вроде Древних Свитков в коробке на чердаке, пожалуйста, — пробурчал он. — Только когда их украдут, не говорите, что я вас не предупреждал.       — Ну-ну, ладно тебе, — сверкнув зубами, сказала ему Архимагесса. — Бюрократия так бюрократия. Я хотя бы смогла немного размяться перед занятием.       — А это, к слову, необязательно, — всё так же сурово заметил Ураг. — Мы могли бы просто рассмотреть базу магического…       — Да-да-да, и ещё много скучных слов, — перебила его женщина, махнув рукой. — Но я считаю, что теории надо проверять на практике, понимаешь?       Архимагесса снова отвернулась от него и прошествовала к стойке с тремя Древними свитками.       Ураг прижал блокнот к груди и закрыл рот, чтобы случайно не прикусить язык — в этот раз она не застанет его врасплох с телепортацией…       Ничего не происходило. Архимагесса так и стояла к нему спиной, вглядываясь в Древние свитки. Её рука замерла в миллиметрах от них и слегка подрагивала на весу. Роскошь её наряда, чёрное золото и синие рубины на ней — они меркли перед столь близким и бесконечно далёким сокровищем.       Любой оценщик мог при беглом взгляде сказать, что Свиток как предмет искусства стоит тысячи и тысячи золотых септимов — много больше, чем обычная семья надеется заработать за всю жизнь. Но любой учёный расхохотался бы при одном предложении купить или продать подобный артефакт. Так люди не ходят по местному рынку и не предлагают по дешёвке королевство, а на сдачу дают какой-нибудь маленький городок. Безумие. Чистое безумие.       А у них в Хранилище лежали целых три Свитка. Три артефакта, которые по меньшей мере отвергали все известные законы реальности — а по некоторым предположениям, могли и вовсе их менять.       И если легенды не врали, и подчинивший своей воле Свиток человек мог управлять реальностью… В правильных-то руках такая сила давила ответственностью, а от одной мысли, что с ними могли сделать руки неправильные, Урага прошибал холодный пот.       Не то чтобы он не думал, как бы он мог с помощью Свитков что-нибудь поменять в этой жизни. Такая шальная мысль проскакивала у любого, кто о них вообще знал — но цена, которую придётся заплатить за успех или цена одной ошибки — нет, расплачиваться тогда придётся всем.       И ещё у него сосало под ложечкой, когда он вспоминал, что все три Свитка принесла женщина, в синем сиянии сейчас отбрасывающая на них чернильную тень.       — Когда я держала их в руках, — вдруг подала голос Архимагесса, казалось, неожиданно даже для себя самой, — Мне казалось, что они дрожат.       Некоторое время она молчала.       — Только потом я поняла, что они были абсолютно неподвижны в пространстве. Дрожало всё остальное.       Единственный раз, когда он ощущал что-то подобное, Ураг предпочитал не вспоминать. Но даже сейчас он слышал стенания сдавливаемых стен в слабом гудении магических ламп, видел в командной поступи Архимагессы одновременно и скрюченное тело прошлого Архимага Арена, и навсегда пойманную в могучем жесте заклинания статую первого Архимага во дворе.       Казалось, в близости Свитков эти образы были ещё отчётливее, ещё резче. Они ножами прорывали видимую им реальность, и сквозь оставленные дыры на него вытекали запахи, ощущения, зелёный фосфорический свет, сжигающий ему глаза даже сквозь сжатые веки…       Поняв, что тонет в нём, Ураг сделал резкий вдох и заморгал.       Всё ещё в Хранилище. Для верности он потрогал оправу очков — холодная острая медь напомнила ему о настоящем.       «Дрожало всё остальное…»       — Именно поэтому, Архимагесса, — выдавил Ураг, сглатывая, — Я сам не трогаю Свитки и вам не советую. Более того, мой обед заканчивается через пять минут…       Архимагесса резко убрала руку, сжимая её в кулак.       — У тебя перерыв закончится тогда, когда я скажу. — почти змеиное шипение.       Он плотно сжал губы. Холодок взбежал по его спине, но он скорее выплюнет собственный язык, чем хотя бы намекнёт на это.       Но будь он проклят, если она сейчас не звучала как человек, который может сжечь его библиотеку.       Ураг осознал, что уже несколько мгновений молчит — и, обращаясь к старым привычкам, прочитал нараспев стих из оды на айлейдисе. От звучания давно знакомых слов ему тут же стало спокойнее.       Ураг знал много стихов — но один сборник под названием «Падающие звёзды» особенно ему запомнился. Айлейдов всех истребили много веков назад, но было нечто в дерзновенной простоте их поэзии, что заставляло его невольно уважать этот жестокий и возвышенный народ рабовладельцев.       Не увидев в глазах обернувшейся Архимагессы хоть капельки узнавания (а стих был довольно известный), он со вздохом добавил перевод на тамриэлике, который, конечно, передавал общий смысл, но терял как языковой контекст, так и, самое печальное, ритм:       — «О, не стреми свои взоры ещё выше!       Будь твоей долей —       Ныне попирать вершины;       А моей —       Обретаться рядом с победоносными,       Первому во всем искусстве перед айлейдами»       Так легко повторять формулы, когда не находишь собственных слов. Ураг покачал головой, постаравшись скрыть сарказм в голосе.       — На мой вкус, прекрасный пример поэзии древних эльфов, повлиявший на всю мировую литературу. — он знал, конечно, что нельзя было представить более раздражающей, зубоскрипящей фразы для Архимагессы. Её неприязнь к высшим эльфам была всем известна, и альтмеры ей казались сродни айлейдам. Указание, что они сделали что-то хорошее для мира, могло высекать из девушки искры. Наверное, с удивлением самому себе понял Ураг, затем он это и сказал. — Я вам дам сборник, обязательно почитайте на досуге.       Архимагесса вздёрнула одну бровь в немом вопросе. Даже не удосужилась покрыть его руганью.       — Я к тому, что если вы достигнете вершин искусства магии и научитесь приказывать времени, пожалуйста, сообщите мне. Может, тогда вы и сможете сами решать, когда закончится мой перерыв — и в этом прекрасном мире мы все наконец выспимся.       Повисло недолгое молчание. Только винтерхолдский камень тихо гудел.       — Мастер-библиотекарь, — наконец сказала Архимагесса, развернувшись всем телом. Её лицо казалось почти чужим без вечного довольного оскала — и старше из-за преждевременных морщин на лбу, которые он обычно не замечал. — Вы, наверное, думаете, что я не понимаю, что значит для вас Арканеум. Что мне всё в жизни в руки само упало и с моих высот мне уже не понять, что происходит внизу у вас, простых смертных.       — Я не думаю, — ответил он, складывая руки на груди. — Я это знаю.       Ничего не сказав, Архимагесса притянула к себе Посох — тот скрежетнул малахитовым концом по полу, высекая искры. Как только стержень лёг ей в руку, мир вокруг Урага раскололся, и крюк потянул его вниз.