Гуще крови

      208 год Четвёртой Эры,       Турдас, 11 Второго зерна              Клинок в руках Брелины с хрустом рассыпался ледяной пылью по полу. Хакир, поражённый, не мог выдавить ни слова, и всё смотрел на укрощённый огонь.       Эльги тоже смотрела. Она следила за ним, как за опасным зверем, готовясь, если он вдруг обратиться в её сторону, уворачиваться и бежать.       Сажа в носу. Дым в горле. И бежать, бежать, бежать…       — Практика перед занятием, госпожа Архимагесса. — Это был Серджо. Такой… спокойный, такой собранный. И хоть голос его звучал выше и тоньше, чем у всех орков, которых Эльги когда-либо встречала, сейчас он как будто специально постарался сделать его ниже, чтобы скрыть панику. Он встал c скамьи и почтительно поклонился. — Брелина и Хакир хотели в ваше отсутствие показать нам правила магических поединков.       Архимагесса слегка ощерилась, показывая жёлтые зубы.       — Правда? — Она вздёрнула пальцы вверх — и со свистом огненная стрела врезалась в потолок, рассеиваясь по камню.       Выдох. Эльги только сейчас поняла, что всё это время не дышала; тело готовилось упасть в обморок в любой момент.       Архимагесса медленно переступила через порог, принося с собой свой собственный жар и свет.       — Это хорошо. Это очень хорошо. Потому что вы явно забыли правила, раз устраиваете вместо поединка потасовку в рифтенском переулке. В конце занятия я вам продемонстрирую, как правильно бьются маги.       Эльги, ойкнув, упала на скамейку, когда ноги под ней подкосились. Хакир тяжело сглотнул, Онмунд что-то шептал Брелине, Серджо хмурился.       Архимагесса, стуча посохом по полу, прошествовала через весь зал. Пока она шла, стояла оглушительная тишина — только тихо гудел винтехольдский камень. Эльги бросила взгляд вниз и вдруг поняла, что Ма’Дара, весь дрожа, бесшумно ползёт под скамейками в сторону выхода.       «Чёрт, чёрт, чёрт».       Эльги не представляла, что будет, если Архимагесса его заметит. Начнёт ли она ругаться? В любое другое время, наверное, не стала бы — но Эльги видела и лихорадочный блеск глаз, и невольное сжатие её рук.       Нет, Ма’Даре лучше ей сейчас на глаза не попадаться.       В привычном движении Архимагесса уселась на край стола и положила посох себе на колени. Она ещё раз внимательно их оглядела. Эльги думала, что уж в этот раз она выдержит её взгляд, покажет ей, что она больше не попрошайка с вайтранских улиц. Но когда эти пронзающе, неестественно голубые глаза обратились к ней, Эльги невольно сделала трепетный вдох — и отвернулась.       Архимагесса фыркнула.       — Хочешь что-то сказать, Ксаркс?       «Ксаркс?.. Но он же?..»       Взгляд Архимагессы был направлен за спину Эльги, и она одновременно со всеми обернулась.       Две черные бусины, мерцающие, как ониксы, нахально и жадно вперились в неё. Тёмная чешуя с зелёными полосами блестела в свете ламп, ноздри на вытянутой морде чуть приоткрылись, когда аргонианин втянул воздух, на мгновение показывая раздвоенный язык и ряды острых зубов.       У Эльги мороз пошёл по спине.       Серджо наклонился к ней и прошептал:       — Чёрт, как давно он тут сидит?       Эльги даже не смогла ответить, сил хватило только на то, чтобы вырвать свой взгляд из почти магнетического захвата глаз Ксаркса.       Ксаркс лишь покачал головой, продолжая скалиться. Перебросил свою тёмную накидку через плечо, освобождая руки. Из-под полов его мантии проглядывал хвост, будто притаившаяся змея — он едва шевелился, перетекая от камня к камню, и на конце его сверкал металлический набалдашник. Что-то подсказывало Эльги, что у него заточенные края.       — Хорошо, а то…       Архимагесса осеклась, её взгляд зацепился за что-то на дальнем конце зала. Кажется, там едва слышно скрежетнул камень.       Эльги вдруг поняла, что произойдёт дальше. Она поднялась с поднятой рукой, как будто ей не терпелось задать вопрос.       — Архимагесса, скажите…       Та даже не взглянула на неё.       — Ах ты, тварь…       Резко женщина вскочила со стола, её лицо перекосило от напряжения, глаза сверкнули, как ножи в лунном свете. Рука её бросилась вперёд атакующей змеей, три пальца — большой, указательный и мизинец — сошлись в жесте заклинания…       Из-под самой последней скамейки под скрежет когтей об пол вытащило Ма’Дару.       Все резко втянули воздух.       Спина его, усыпанная изумрудными искрами телекинетического заклинания, изгибалась от учащённого дыхания, всё тело трясло, шерсть стояла дыбом. Он замер на четвереньках, придавленный к полу.       Эльги показалось, что на мгновение время застыло, как застыло изуродованное яростью лицо Архимагессы.       А потом Ма’Дара едва слышно, теряя по пути звуки и искажая их края, просипел:       — Извините…       Эльги услышала рядом с собой тихое «Охренеть», вырвавшееся из уст Хакира. Ощущала она себя примерно также.       Ма’Дара из-за болезни, перенесённой в глубоком детстве, едва ли мог говорить, так что выдавленное им слово было равносильно безумному подвигу, совершенному в приступе чистого ужаса.       Глаза Архимагессы округлились в удивлении. Казалось, она ожидала увидеть кого-то другого, а может, и видела. Но стоило сжавшемуся на полу Ма’Даре подать голос, она тут же аккуратно приподняла руку и поставила каджита на ноги, а затем и вовсе сбросила с него заклинание.       — Ма’Дара? Что ты тут делаешь?       Ровный, разве что немного озадаченный голос, и ни следа прежнего напряжения в позе. Эльги с облегчением выдохнула и потёрла вспотевшие ладони — но всё же она не могла отделаться от ощущения, что секунду назад Архимагесса готовилась убить Ма’Дару на месте.       Трясясь, он взял хвост в руки и принялся его нервно щипать. Потом бросил беглый взгляд на Эльги и снова потупил взор.       — Я делала ему косичку, Архимагесса.       Слова выстрелили из неё даже прежде, чем она их сама осознала. Ноги последовали примеру языка: Эльги вскочила и встала в проходе между скамейками, загораживая собой друга.       Темно-рыжие брови Архимагессы поползли вверх.       «Вот теперь нам точно влетит…»       Она уже открыла было рот, чтобы как-то объясниться — но вдруг Архимагесса озорно улыбнулась.       У неё как камень свалился с плеч — и, видимо, все почувствовали то же самое, и наэлектризованная атмосфера в зале отступила.       Эльги всегда поражало, как от улыбки лицо Архимагессы молодело на десять лет. Несмотря на вечный оскал, с морщинами на лбу и темными кругами под глазами она казалась много старше — а ведь она училась вместе с Онмундом и Брелиной.       Эльги не застала то время, и ей сложно было представить Архимагессу — эту женщину из меди и золота, с царской непосредственностью обращающейся ко всем на «ты» с такого высокого пьедестала, что всем оставалось только бормотать «вы» в ответ — вот эту самую женщину в ученических робах. Лазающею в Специальную секцию Арканеума или списывающую домашние задания по курсу чар Изменения.        И что-то Эльги подсказывало, что Архимагесса сама об этом не помнила. Но сейчас был в по-детски хитром блеске её глаз какой-то отголосок тех времён.       — Косичку, значит? — спросила она игриво. — Ма’Дара! — На её крик он вытянулся, как стрела. — Покажи! И перестань смотреть на меня, как на даэдрота из Обливиона.       Ма’Дара с мольбой посмотрел на Эльги.       — Мы не успели её закончить, — снова вставила она, — из-за дра…       Поймав на себе взгляды окружающих, она прикусила язык и быстро поправилась:       — Из-за поединка, Архимагесса.       Женщина фыркнула.       — Понятно всё с вами. Ладно, Ма’Дара, — она махнула на него рукой, — иди уже. — Но прежде, чем он успел двинуться, Архимагесса остановила его. Что-то странное промелькнуло в её взгляде, глубокое и сокровенное, и Эльги как бы невольно отшатнулась, будто увидела что-то запретное. — И передай моей матери привет.       Каджиту не надо было говорить два раза. Он тут же рванул к дверям, и стоило им начать со скрежетом открываться, как он просочился в узенькую щёлочку и утёк из зала, как рыбка в ручье.       Архимагесса вздохнула.       — С этим разобрались…       Она повернулась к доске. И нахмурилась. Посмотрела на оставленное на ней вычисление. На истёртые ногами формулы на полу, меловой след от которых тропками завивался по залу. Отставила в сторону в свой посох — и против всяких законов природы, он остался стоять ровно на остром набалдашнике.       — Как думаешь, Серджо, — прошептала Эльги орку, — как он это делает?       — Кто? Посох? — Она кивнула в его плечо, и он, подумав, ответил. — Говорят, древняя магия. Хотя что в Архимагессе не связано с древней магией…       — А правда, что он как-то относится к тому самому случаю с талморским шпионом?       Но прежде, чем Серджо успел ответить, Архимагесса вдруг спросила:       — Кто это писал? — и задумчиво почесала бровь.       После мгновения тишины Брелина и Онмунд одновременно, но не сговариваясь, сказали: «Мы».       Архимагесса, не оборачиваясь, хмыкнула.       — А, Адепт факультета Иллюзии и Младший Библиотекарь. Это ведь заклинание изменения внешнего облика?       Казалось, оба на мгновение замерли, удивившись. Но чему? Хотя нет, Эльги могла догадаться. Это как если бы Ма’Дару завтра сделали Мастером-волшебником, и они стали бы к друг другу обращаться на «вы». От одной мысли у неё как будто что-то закручивалось в животе, и ей было одновременно смешно и странно.       Но, похоже, именно это и случилось с Архимагессой, Адептом факультета Иллюзии и Младшим библиотекарем. Эльги слышала, что они когда-то были друзьями, и довольно близкими, хотя сейчас в их отношениях не было ни намёка на близость. Ещё был, конечно, этот противный Дж’зарго — по наблюдениям Эльги, до его отбытия на раскопки они с Архимагессой только и занимались тем, что обменивались молчаливыми желчными взглядами. Неужели дело было только в статусах? Эльги не могла в это поверить. Она была уверена, что с ней, и Ма’Дарой, и Серджо ничего подобного никогда не случится. Они будут верны друг другу, несмотря ни на что.       Наконец после обмена несколькими репликами шёпотом Брелина сказала:       — Да, Архимагесса, вы всё поняли правильно, это разбор заклинания школы иллюзии, связанного с изменением внешнего вида. — От былой воинственности в Брелине не осталось и следа. Алые её глаза зажглись исследовательской горячкой. — Онмунд мне показывал теоретически возможное развитие этого ритуала, чтобы его можно было перенести на несколько существ сразу…       — Только у нас ничего не вышло, — со вздохом вставил Онмунд.       Архимагесса, не отрывая взгляда от доски, потянулась в глубины своей мантии.       — Конечно, не вышло, потому что ты написал чёртово уравнение с ошибкой.       Повисла тишина. Архимагесса кивком головы указала им всем подойти ближе, пока сама она…       Эльги от возбуждения чуть не хихикнула.       Архимагесса приподняла правую руку. Там, под покровом её бордовый накидки, прятался чехол из кожаных ремней, вроде ножен для меча, только предназначенный для книг. Раскрыв пряжку, она достала плотный, едва не лопающийся от переполнявшего его содержимого том из темно-синей кожи, украшенный позолоченными цветами драконьего языка. Она принялась листать книгу — и глаза Эльги заскользили по бесконечным рядам магических символом, формул, описаний заклинаний и их объяснений, собственных заметок Архимагессы и её экспериментов.       Наконец она остановилась на одной из страниц своей книги заклинаний и без видимых усилий магией притянула в вытянутую руку мелок.       — У тебя ошибка пошла в базовой части, видишь? — она принялась мелком править знаки, — и отсюда она переходит дальше, в каждый элемент уравнения. Поэтому, когда в конце эти части нивелируют друг друга, и мы объединяем оставшиеся знаки в один сигил, у тебя вылезает чёрт-те что.       Архимагесса отложила мелок и вытерла руки.       — Попробуй теперь.       Онмунд после секундного сомнения вытянул обе руки и стал последовательно делать жесты, сопровождая их заговором заклинания. Эльги успела только различить знаки «казаться» и «зеркало»…       Первое, что она услышала после белой вспышки, ослепившей и оглушившей её на мгновение, был всеобщий стон. Она распахнула глаза и сфокусировалась на расплывающемся мире. На двоящемся перед ней Онмунде…       И ещё одном Онмунде рядом с ним.       Эльги моргнула. Крепко моргнула. Но Онмундов осталось трое.       Нет, как минимум трое. А может быть, все четверо. Или?..       — Мне кажется, или Онмунд троится? Четверится? Я, правда, не уверена, что есть такое слово.       — Нет, Лисичка, тебе не кажется. — Голос Серджо над ней трепетал, будто он едва удерживался от хохота. Она посмотрела на него — и встретилась взглядом с добрыми карими глазами Онмунда.       Эльги застыла с раскрытым от удивления ртом. Она была готова покляться Восьмью, что перед ней стоял самый настоящий Младший библиотекарь. Его большие круглые глаза, его робкая улыбка и квадратный подбородок, даже две его тёмные косички, обрамлявшие лицо — всё в нём было неотличимо от знакомого ей младшего волшебника. Только вблизи Эльги осознавала, что он не так молод, как могло казаться издалека. Нет, он должен был быть ровесником Архимагессы, если не старше, а у неё уже были жена и дети…       — Ты это сейчас серьёзно? — спросил Онмунд звенящим голосом Архимагессы.       Онмунд ударил себя рукой по лбу, пока Онмунд рядом с непониманием смотрел на свои нордские руки, третий Онмунд ругался на непонятном языке, а хвостатый Онмунд — чёрный чешуйчатый хвост, пробивая иллюзия, ужом метался по полу, высекая искры — чертил уже какие-то знаки в воздухе.       Эльги опустила взгляд — и поняла, что она теперь тоже Онмунд. Точнее, его уменьшенная версия.       — Проклятие Малока на тебя, бледнолицый, это какая-то твоя особая мечта, что ли? — прошипел в раздражении Хакир. Казалось, идея быть нордом внушала ему отвращение. Он взмахнул онмундовой головой — и прошил её насквозь своими дредами.       Онмунд — настоящий Онмунд — тут же цветом лица стал напоминать томат.       — Б-боги милосердные, — просипел он. — Я просто…       — Ты просто — что? — требовательно спросила Архимагесса.       — Я… я забыл заранее подготовить сам облик, который будет проецироваться заклинанием.       Хакир застонал.       — Онмунд, — голос Архимагессы будто гвозди в них заколачивал, — ты забыл придумать иллюзию для заклинания иллюзии?       Мгновение все молчали.       Онмунд покусал губы, а потом со вздохом кивнул.       — Возможно, я немного запаниковал. И инстинктивно обратился к образу, который я знаю лучше всего. Ох, — сказал он вдруг, хватаясь за лоб. — Знаете, у меня начинает болеть голова от разговоров с собой.       И тут их всех пробило.       — И точно, — пробормотал, сдерживая смех, Серджо-Онмунд, — это у тебя… — И он покрутил пальцем у виска.       — Да он реально помешанный, сам с собой разговаривать! — рявкнул Хакир.       — Это всё происходит в твоей голове, Онмунд, — загробным голосом сказала ему Эльги. — Заклинание не удалось, и ты лежишь без сознания на полу, и мы тебе видимся…       — Клянусь Восьмью, — выдавил он из себя. И таким дрожащим голосом, что, кажется, он действительно начал сомневаться…       — А ну перестаньте, — воскликнула Брелина, — у него же сейчас действительно крыша поедет!       — Семь крыш, если быть точным, — флегматично заметила Архимагесса.       Раздался такой оглушительный приступ хохота, что с потолочных балок посыпалась пыль. Лишь один Онмунд в окружении Онмундов стоял неподвижно, и Эльги не могла спокойно смотреть, как быстро его лицо становится от мертвенно-бледного густо-алым. Она так расхихикалась, что у неё заболели скулы.       В этот момент заклинание, подготавливаемое Ксарксом, щёлкнуло, и иллюзия рассеялась. Когда они наконец пришли в себя, Серджо похлопал неживого-немёртвого помощника Мастера-Библиотекаря по плечу.       — Так, карнавал, — Архимагесса постучала посохом по полу, призывая к тишине, — Это всё очень забавно и, наверное, будет мне снится в кошмарах, но мы и так не укладываемся по времени. Надеюсь, из демонстрации Онмунда все вынесут полезный урок…       Наконец все снова расселись по местам, и Архимагесса оперлась на стол, сложив руки на груди. Ещё раз всех оглядела — и едва заметно подмигнула Эльги.       Этот простой жест почему-то заставил её зардеться от гордости. Архимагесса — и специально выделила именно её! От нахлынувших чувств Эльги чуть не пропустила её слова.       — Ну что… Приветствую вас на последнем занятии нашего курса Практической магии. — Её голос гулко разнёсся по залу. Эльги всегда это поражало. Голос женщины не был особенно глубоким или наоборот звеняще звонким — но что-то в том, как он почти противоестественно заполнял собой всё помещение, выталкивал все остальные звуки и тянул внимание на себя, вибрируя в самых косточках Эльги — что-то в этом голосе заставляло её вслушиваться в него с таким вниманием, как она не слушала ни одного преподавателя. — Раз я до вас добралась, я скажу два слова, а потом… А потом мы возьмёмся за весёлое.       Вечная улыбка Архимагессы на мгновение, на одно лишь мгновение, столь краткое, что, если бы Эльги моргнула, пропустила бы его, превратилась в хищный оскал.       Эльги вздрогнула. Архимагесса как будто заметила это и чуть склонила голову на бок — а потом её взгляд упал куда-то за спину Эльги.       «На Ксаркса», — вдруг поняла она. При этой мысли она ощутила нечто, что можно было бы назвать ревностью. Острое, колючее, оно ткнуло её в самую грудь.       Ксаркс действительно был самым успешным учеником Архимагессы. Никто никогда не видел, чтобы он занимался или готовился к её занятиям, но каждую проверочную, каждое занятие он проходил на отлично без каких-либо видимых усилий. То, что Эльги давалось с таким трудом, он делал столь естественно, словно колдовство для него было не сложнее дыхания. Вдох — и он первый обезвреживает магическую ловушку. Выдох — и вот черный жемчуг, ужасно дорогой магический компонент, будто сам ложится ему в руку, когда они на скорость ищут его в пруду.       Но всё это Ксаркс делает будто вопреки желаниям Архимагессы. Если её она хвалила, то Ксаркса… Иногда она смотрела на него, как смотрела сейчас. И Эльги почувствовала облегчение, что этот странный, прожигающий, выворачивающий наизнанку взгляд был направлен не на неё.       Архимагесса долгое время смотрела на Ксаркса в полном молчании, потом вздрогнула — и медленно-медленно протёрла глаза. Посмотрела на Ксаркса ещё раз — и, словно убедившись в чём-то, наконец отвернулась от него.       — Давайте так… — Архимагесса вскинула руку, проводя ей перед ними, а потом взмахнула ей, словно мечом, со свистом рассекая воздух. — Скажите мне: зачем вы выбрали этот курс? М? Вот ты, Онмунд, что ты здесь делаешь?       Онмунд на мгновение оторвался от записной книжки на коленках.       — Я? Я, э-э-э… переписываю формулу заклинания с правками…       Эльги еле удержала раздражённый вздох. Если бы спросили её, она бы ответила правильно. Видимо, Архимагесса подумала то же самое, потому что закатила глаза.       — Хорошо, я скажу это за вас. Вы выбрали этот курс, потому что…       Она на мгновение осеклась.       «Потому что это — самый крутой курс во всей программе Коллегии», — могла бы сказать Эльги. И это было бы правдой, да не всей.       «Потому что его ведёте вы, самая сильная волшебница Скайрима». Уже ближе.       «Потому что я тоже хочу быть сильной, как вы».       Женщина, обрамлённая заревом пожара. Она сама — пожар, ярче и горячее, чем бушующее вокруг неё пламя, и она стоит одна в тени двух гигантских черных крыльев, загораживающих собой всё небо.       — Вы выбрали этот курс, потому что понимали — колдовство не ограничивается сидением в четырёх стенах. И да, можно чему-то научиться, слушая лекции по трансмутации, ходя на семинары по истории магии, делая исследовательские проекты по созданию новых форм фамильяров — но настоящее колдовство познаётся только в большом, опасном, открытом мире. Настоящее колдовство познаётся только в практике — и этому-то вы учились последний год. Вы учились выживать в таком суровом месте, как Скайрим. Экстремальный холод, неприветливые люди и самые разные твари, которые забредают прямо на дороги — или хуже, в те же кусты, куда вы ушли по делам.       Эльги хихикнула. Она верила, что и такое может произойти в Скайриме. В детстве папа ей рассказывал…       — В своё время мне пришлось отморозить задницу — и не только свою — чтобы получить эти знания и потом передать их вам. И вы сами можете убедиться в их эффективности — вы все дожили до последнего занятия!       Все издали тихий вздох — облегчение и ужас одновременно. Эльги помнила первое занятие — после приветствия Архимагесса первым делом стала доставать ножи с пояса… из карманов… рукавов… складок мантии… носков. Они заворожённо смотрели на увеличивающуюся горку лезвий на столе.       «Моя учительница как-то сказала мне, что много ножей не бывает. Теперь вы тоже знаете».       Прочистив горло, Архимагесса продолжила:       — Но наконец пришло время проверить, чего стоят ваши знания на практике. Да-да, — сказала она, посмотрев на всех с усмешкой, — я говорю именно об экзамене.       Эльги поняла, что её трясёт. Она сделала несколько глубоких вдохов. Всего лишь… экзамен. По самому важному предмету.       И принимать его будет сама Архимагесса.       Никакого напряжения. Как будто если она его не сдаст…       «Я его, конечно, сдам!», — ответила сама себе Эльги, высоко задирая подбородок. Даже нечего думать о том, что что-то может пойти не так.       Довольное шипение из-за спины заставило Эльги вздрогнуть. Она покосилась вбок — и на самой границе зрения различила довольный оскал Ксаркса, сияющий сотней острых зубов, каждый, как маленький нож. Его чёрные рептильи глаза обратились к Эльги.       Он ничего не говорил, просто наблюдал за ней с внимательностью змеи, готовящейся к удару из засады. Эльги отвернулась. Он так ни разу и не моргнул при ней.       — … И, несмотря на все ваши мольбы и надежды, он состоится. Ровно через две недели, двадцать пятого дня Второго зерна, морндас, в девять утра, мы собираемся перед главным зданием и идём в Портальный зал.       Заметив выражения лиц сидящих перед ней людей, она со смешком добавила:       — Да, я знаю поговорку — «утро морндаса добрым не бывает» — но жизнь вообще не добрая штука, вам так не кажется?       «Но есть кое-что, что могло бы её смягчить».       Эльги быстро вздёрнула руку вверх и после кивка Архимагессы как можно спокойнее спросила:       — Архимагесса, есть такие слухи… — она с надеждой посмотрела на неё. — Говорят, в общем, что вместе с вами экзамен будет принимать Мастер-Волшебник Толфдир. Это правда?       Архимагесса еле заметным движением потёрла обе руки под рукавами, наверное, не совсем осознавая, что она делает — но Эльги это видела. Она вообще много что замечала за Архимагессой странного. Она довольно часто потирала руки или левое плечо. В очень редких случаях — правый бок. Это было чем-то похоже на задумчивость — но задумчивость неприятную, вязкую, которая удерживала женщину как бы против её воли.       Эльги, конечно, никому об этом не говорила.       После секундного помутнения голубые глаза Архимагессы сверкнули с прежним, почти электрическим напряжением.       — Да, Эльги, Толфдир будет на экзамене и присмотрит, чтобы от вас отвалилось не слишком много частей.       Опять тихий вздох прокатился по ряду, но в этот раз он буквально источал облегчение.       Пока Архимагесса расписывала детали экзамена, Серджо вдруг наклонился к Эльги.       — Слушай, Лиса, а почему все так этому рады? — спросил орк тихо. — Толфдир выглядит довольно сурово, нет?       — Да, на вид он страшный, — шепнула в его остроконечное ухо Эльги. — Но это только на вид.       Больше она ничего не стала ему говорить. Ей всё же надо сохранить какие-то преимущества, чтобы сдать лучше всех.       — … Вопросов больше нет? Нет, Хакир, можешь опустить руку, мешать другим студентам будет нельзя.       Редгард хмыкнул и развёл руками.       — Стоило уточнить.       — Хорошо. На этом моё вдохновляющее вступление закончено. А теперь… О, я вижу, у нас не осталось много времени. Жаль! Тогда… — Архимагесса задумчиво постучала пальцем по губам. — Тогда… Да, сделаем небольшое упражнение на стойкость. Думаю, перед самым экзаменом мы его повторим, чтобы вас уже ничего после него не брало.       — А как же демонс-с-страция магичес-с-ского поединка?       Все резко обернулись и уставились на Ксаркса, впервые за все занятие подавшего голос. У него был неприятный, скользкий, илистый голос, который, казалось, ужом скользил прямо в ухо.       Архимагесса внимательно на него посмотрела, и Эльги слышала, как скрежетнули её челюсти друг о друга.       — К сожалению, — начала она, почёсывая нос, — нам не хватит на это времени, а я хочу показать вам поединок по всем правилам.       Эльги выдохнула. Сегодня ей меньше всего хотелось устраивать с кем-то дуэль…       — … Поэтому нам придётся собраться после занятий завтра.       Серджо от неудовольствия зацепил верхнюю губу о клык и слегка потянул, Онмунд на выдохе пробормотал «О, Девять», заставив Брелину послать в его сторону предупреждающий взгляд, но он лишь покачал головой. Даже Хакира не совсем радовала такая перспектива — потому что эти поединки будут уже не на его условиях.       Один лишь Ксаркс довольно кивнул.       Резко оттолкнувшись от стола, Архимагесса встала, покружила по залу — и замерла у восточной стены, её бордовая накидка взметнулась крыльями. Взгляд женщины прошёлся по сидящим, будто она выбирала…       — Онмунд, мне нужно, чтобы ты кинул в меня огненную стрелу.       Эльги резко втянула воздух. Серджо опустил ей руку на плечо и сжал — и она схватилась за его мягкую ладонь, как утопающий за плот.       — Прошу прощения? — просипел Онмунд. — Зачем?       Архимагесса закатила глаза.       — Все объяснять надо… Ксаркс! — гаркнула она. — Стре…       Она не успела договорить. Что-то обжигающе горячее просвистело над головой Эльги, опаляя самые кончики волос.       Запах гари… Пепел в носу. Одежда плавится…       За долю секунды Архимагесса вскинула руку, натягивая на неё свою накидку, и выставила перед собой ткань, как щит.       На мгновение мир перестал существовать. Затаив дыхание, Эльги смотрел, как стрела чистого огня разбросала тени зала, окрасив лица оранжевым заревом. Причудливо, невозможно изогнулись своды зала. Почти удивлёнными казались ока древних змиев на колоннах.       И Архимагесса, сверкающая золотом, ждущая удар с вечным оскалом жёлтых зубов.       Выдох.       Огненная стрела врезалась в руку, но вместо того, чтобы прошить ткань насквозь, рассыпалась об неё, как волна об волнорез. Магические руны, нанесённые рубиновой пылью, на мгновение замерцали белым светом, а потом потухли.       Без единого ожога, Архимагесса выпрямилась.       — Видите? Вот эта штука, — она указала на ткань в своих руках, — устойчива к огню, насколько это возможно. Но всё равно ведь страшно, так? — Все согласно кивнули. — Так и хочется увернуться, прыгнуть в сторону, да?       Хакир пробурчал:       — Ну, мы же не сумасшедшие…       — Но это ошибка. — Резкий, вибрирующий голос Архимагессы заставил Эльги вздрогнуть. Он… напоминал ей кого-то. Или что-то? Другой голос, глубокий, рокочущий, как водопад, бьющий, как молния.       Это был голос из её кошмаров.       — Иногда всё, что вы можете сделать — это принять удар. Будь то за себя или своих близких, но бывают те редкие моменты в жизни, когда всё, что остаётся — это закрыть глаза и вслушиваться в свист подброшенной в воздух монеты, которая определяет, кто будет жить, а кто умрёт. Вы не можете повлиять на то, каким ребром она ляжет. Просто примите удар. И теперь каждый из вас повторит за мной, понятно?       Казалось, воздух высосало из зала. Эльги чувствовало, как у неё что-то оборвалось в глубине живота, словно она летит в пропасть.       Архимагесса нахмурилась.       — Вы разве не устраивали тут поединок в моё отсутствие?       — Но это другое! — Брелина вскочила со скамейки и махнула рукой. — Одно дело — шуточная магическая дуэль, а другое…       — Стоять и ждать, пока по тебе ударят? — спросила Архимагесса с оскалом.       Брелина сглотнула. Открыла рот, чтобы что-то ответить, закрыла, посмотрела на остальных в поисках поддержки…       Они все отвели взгляд.       Потом, под гудящую тишину Архимагесса стала вызывать всех по очереди к стене. Сердце Эльги замирало каждый раз, когда волшебница готовилась назвать новое имя — и пускалось в бешеный бег, когда имя оказывалось не её.       О том, что будет, когда список подойдёт к концу, Эльги предпочитала не думать.       Кто-то справлялся лучше, кто-то хуже. По условиям можно было стоять лицом или спиной — на мгновение перед расстрелом каждый оказывался перед невозможным выбором, пытаясь понять, что было менее страшно.       Второй невозможный выбор наступал, когда после отбивания удара нужно было пустить огненную стрелу в следующего. Архимагесса же стояла в стороне, лишь командуя процессом, беззаботный голос и напряженный, прожигающий взгляд.       Брелина едва вздрогнула, когда Хакир с злобной ухмылкой встал перед ней на изготовку. Он поиграл мускулами, перекинул раз-другой сгусток огня из левой руки в правую и обратно. Пламя на его ладонях предвкушающе чавкало.       — Конь на Е5. — Животный рык, прыжок, атака, свист рассекаемого воздуха, палёное мясо, пахнущее, как жареная телятина…       Нет, нет. Этого не было на самом деле. Стрела также, как у всех, разошлась волной по накидке, не тронув нежную человеческую плоть.       Эльги дрожала. Она вжала пальцы в дерево до ноющей боли, до хруста рук, и пригнулась, в одном шаге от того, чтобы, подобно Ма’Даре, нырнуть под скамейки и поползти к выходу.       Она хотела взять Серджо за руку — но замерла.       Это она поставила коня Хакира на Е5.       Эльги сглотнула. Нет, он не мог этого заметить. Это случайность…       Брелина тем временем раздражённо кинула накидку Онмунду, встала в стойку, вытянув руки. Онмунд, запутавшись в ткани, кое-как надел её на себя, замер. Его и так бледное лицо стало совсем белым, как снег, щенячьи глаза открыты как бы в неверии.       Огонь лизнул руки Брелины и потянулся стайкой жадных языков в сторону Онмунда. Тот сглотнул.       Данмерка встретилась с ним взглядом — и вдруг рот её раскрылся в изумлении.       — Нет. — Она опустила руки и тряхнула головой. Огонь раздражённо фыркнул и потух. — Нет, я не буду этого делать, Архимагесса.       Онмунд выдохнул — и Эльги вместе с ним. Ноги его подкосились, и он спиной припал к стене, глубоко дыша.       — Но таково задание. — Голос Архимагессы оставался ровным, спокойным, каким-то лилейным, даже. Она в два лёгких шага оказалась рядом с Брелиной и стала змеёй извиваться вокруг неё. — Все это сделали, так что и ты должна.       — Я не буду.       — Брелина, всё в порядке… — дрожащим голосом пробормотал норд — но вскинувшаяся в его сторону руку Архимагессы заставила его замолчать.       — Брелина, послушай меня, — она приобняла её за одно плечо. — Это задание на стойкость и на доверие…       — Архимагесса, я не стану метать в Онмунда огонь, пока ему не разрешено уворачиваться.       Архимагесса в задумчивости провела языком по дёснам. А потом улыбнулась.       — Не станешь? Хорошо.       — Хорошо? — одновременно воскликнули Онмунд и Брелина.       Надежда. Надежда бабочкой вспорхнула в груди Эльги. Значит, если она попросит Архимагессу…       — Я сама это сделаю.       Эльги пискнула и зажала рот руками, Серджо со свистом втянул воздух, Хакир даже не выругался, но помолился — и только Ксаркс оставался молчалив и неподвижен, как глубокий пруд.       Руки Архимагессы медленно поплыли по воздуху, изгибаясь, словно в них не осталось костей, закручиваясь под невозможными углами — и шипящее, хрустящее пламя, раскалённое добела, следовало за ними слепящей тенью.       Онмунд руками вцепился в стену, озираясь. Зажатый в угол зверь, его взгляд метался в поисках помощи.       Архимагесса сделала шаг в его сторону, расстояние не больше четырёх метров между ними…       — Стойте! — Брелина повисла на её руках. — Стойте. Я… я сама.       Архимагесса едко улыбнулась — но отступила в сторону. Эльги видела, как Онмунд одними губами прошептал Брелине «спасибо».       Та мрачно кивнула — и одним резким движением стянула с головы капюшон, показывая свои черные волосы, убранные в два пучка, и острое данмерское лицо. Словно желая, чтобы все засвидетельствовали её позор — или её геройство.       Эльги зажмурилась. Оранжевая вспышка сквозь закрытые веки — а потом тишина.       Она не открывала глаз. Не отпускала темноту. Казалось, она растворялась в ней, растворялась в гудении винтерхолдского камня, в самом чувстве тихого упорства и горького проигрыша, которые были вбиты в эти стены поколениями студентов, молча мечтавших и молча разбивавшихся, как древние статуи, в этом самом зале.       А потом тьма перед ней зашуршала и зашевелилась.       — Твоя очередь, — сказала она голосом Архимагессы.       Эльги резко распахнула глаз — и была прибита к земле её холодным, мерцающим взглядом.       Она протягивала ей блистающую рубиновой чешуёй накидку.       В горле пересохло. Сердце бешено билось в груди, готовое вырваться в любой момент. Она кое-как ворочала сухим языком, выдавливая из себя слова:       — Архимагесса, я… Я не могу.       — Эльги, это всего лишь огонь, — сказала женщина с улыбкой, и левая её рука загорелась.       Эльги вскрикнула. Вскочив, она перевалилась через две скамейки, прикрываясь ими, как щитом. Но всё это время она не спускала глаз с Архимагессы — не могла. Она не могла оторваться от этого ужасающего зрелища. Голодные языки, казалось, грызлись и рычали за право первыми пожрать мягкую плоть женщины.       — Я…       Она слышала крики — нечеловеческие крики, животный визг и хрип вперемешку с проклятиями. Нос ей забил запах коптящейся плоти, плавящегося платья, горелых волос…       — Я…       Над ней нависла огромная, больше самого неба, тень, расправив свои черные крылья. В ужасе Эльги подняла глаза — и тень посмотрела на неё лазуритами глаз Архимагессы.       — Эльги, — сказала тень и положила потухшую руку ей на плечо. — Ты должна сделать это.       Её трясло. Больше всего она хотела вырваться и убежать отсюда, убежать от тени, убежать от криков — но голодные лазуриты держали её крепко, как удав пойманного кролика.       — Я не могу, — прошептала Эльги, чувствуя, как собираются слёзы на глазах.       Тень крепче сжала её плечо, когтями впиваясь в её плоть.       — Можешь.       — Пожалуйста, — прошептала Эльги. — Вы же знаете…       Она осеклась и всхлипнула. Она прикусила внутренние стенки щёк до крови, чтобы не заплакать.       Тень всматривалась в неё пристально и долго — так долго, что Эльги потеряла счёт времени. Казалось, предыдущая жизнь была лишь сном, а сейчас наступило пробуждение — пробуждение в вечности, холодной и безразличной.       Вдруг Архимагесса улыбнулась, и Эльги увидела края её серных зубов.       — Конечно, Эльги, — сказала Архимагесса. — Я понимаю. Значит, в другой раз.       «В другой раз».       Эта фраза звенела у неё в голове весь оставшийся вечер.