***
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ГРЕЙНДЖЕР!» Сердце пылало от произнесённых слов, будто давая новую жизнь, воскрешая, достав из-под обломков, потрёпанную душу, заживляя гноящиеся раны и даря чувство безграничного счастья. Малфой переводил дыхание, готовый наброситься на свою сладкую, страстную девочку, вознаградить за послушание и быть… Благодарным! Он готов был отдать всё, лишь бы она больше не страдала. Защитить от переживаний, страха, ОДИНОЧЕСТВА. Блондин сам прекрасно знал эти чувства, и готов был душу продать, чтобы избавить её от ноющих и скребущих девичье сердце чувств. Драко хотел наброситься, вбиваясь до упора, терзая узкое лоно. Он всё еще хотел её. Член стоял колом, подрагивая от перевозбуждения и стягивающей ткани. Но это лишь начало их совместного пути. Соски Гермионы покраснели и опухли от ласк и возбуждения. Если он проведет пальцами по ним, она, вероятно, вновь возбудится после оргазма с ещё большей силой, сгорая от новой волны желания. Как же он хочет просто прикоснуться к ней. Но животные инстинкты начали застилать разум пеленой. Поднявшись, Драко прикоснулся к разгоряченной щеке кареглазой девчушки с ярким румянцем на щеках, убирая за ухо непослушные волосы, прилипшие после их страстного единения к бархатной коже. Глаза Грейнджер говорили сами за себя. Она не боялась его, отчаянно желая продолжения. Дыхание сиплое, тело все еще медленно отпускало после оргазма. Малфой больше не хотел думать о том, что её придется отпустить. Теперь это не имело никакого значения. «Нет! Нет! Нет! Она моя!» — твердили зашкаливающие инстинкты собственника. Драко мог бы просто умереть, если бы она начала пахнуть кем-то другим. Руки Гермионы медленно тянулись вниз, касаясь его кожи и светлой дорожки волос, спускаясь по рельефным кубикам пресса к трепещущей головке возбужденного члена. Мужская ладонь дёрнулась, пока он боролся с желанием прижать её пальцы к своему паху, но решил взять инициативу в свои руки. Малфой хотел, чтобы она прижалась к нему, почувствовать ее твердые соски, соприкасающиеся с его горячим телом. Нежно перехватив её запястье, он приблизил его к губам, целуя, прикусывая, и тщательно облизывая. Гермиона закатила глаза и шумно застонала, вновь выгибаясь уставшими мышцами спины. Лишь один её возглас заставил сердце сделать кульбит, ускоряясь, разливая горячую лаву вместо крови по венам. — Малфой! — Грейнджер взглянула на него из-под дрожащих, опущенных ресниц. — Ты только мой! Мой Альфа, истинный! Позволь мне пахнуть только тобой! Позаботься обо мне, «папочка»! «Ты — мной! А я — тобой! » Сердце предательски ухнуло вниз, закручивая узел внизу живота еще сильнее. — Я больше никогда и никуда не отпущу тебя! — прорычал блондин, и в одно мгновение возобновил движение пальцем во влагалище, попутно лаская остальные участки разгорячённого тела. Он давно сдался! Не мог ей насытиться, не мог насладиться сполна. Ему было мало! Мало во всех отношениях! Малфой дернулся и быстро преодолел ничтожное расстояние, одновременно касаясь лица Гермионы за подбородок вверх. Её губы немного воспалились и распухли, приобретя покрасневший манящий оттенок. Видимо, Омега сильно искусала их зубками во время предыдущих ласк. Но именно эти губы так манили, плавили его самоконтроль, что заставляли желать попробовать «запретный плод» на вкус. Малфой приблизил лицо к Гермионе, вдыхая тёплый сочащийся аромат, пропитавший всю «Выручай-Комнату» и её потную кожу. Драко хотел сделать всё правильно, постепенно, заворожённо прикасаясь влажными губами мимолетно, то в расслабленный лоб, то в миловидный маленький носик, то к уголку её приоткрытых губ, то к нежной и гладкой щеке, проводя устами линию от подбородка к уху Омеги. От столь пьянящего контакта начинала кружиться голова. Малфой вновь начал вылизывать реагирующие запаховые железы Грейнджер на шее, фиксируя по бокам головы нежные хрупкие реагирующие запястья, потирая их большими пальцами, и возвращая уже такие привычные стоны кареглазой девушки. Драко переходил на мочки ушек, засасывая, лаская языком изящные ушные раковины. А после словно дразнил, переходя на зудящие запястья и вновь возвращаясь к тонкой чувствительной шее. Запаховые железы реагировали излишне чувствительно, поэтому Гермиона повизгивала от незамысловатой сладостной пытки. От всех этих манипуляций и звуковых трелей в животе обоих любовников появился уже не просто горячий клубок — там активизировался вулкан, заставляя каждую клеточку кожи изысканно покалывать от распространяющегося жара. Малфой стал стягивать с себя уже сильно мешающие расстегнутые брюки с полуспущенным бельем, перепачканные в её соках и его предэкуляторной жидкости. Но данный факт нисколько не смущал блондина, ведь это лишь сильнее распаляло желание, заставляя хотеть свою сладкую девочку ещё больше. Только она дарила ему окрыляющее чувство, сбивая дыхание лишь от одной мысли: «Моя! Только моя!» Освободившись от последнего элемента одежды, мужские ладони поползли вверх по ногам Грейнджер, начиная дразнить горячую кожу чувствительными прикосновениями подушечек, произвольно сжимая их на коленях. Затем, опускаясь к её ягодицам, руки сжались на мягких, податливых, округлых бедрах, подтягивая рвано дышащую Омегу ближе к себе, сгоравшую изнутри от неумолимой жажды ощутить горячую плоть внутри. Подмяв под себя податливое и стонущее тело Гермионы, Драко нырнул вниз, удобно устраиваясь меж ее ног. Подсунув одну руку под спину, другой он снова начал стимулировать вспухший от вожделения клитор, попутно целуя горящую шею. Изнывающие бедра подрагивали от пылающего нетерпения и возбуждения. Воспользовавшись беззащитностью Альфы, Гермиона бегло смочила ладонь и потянулась вниз, обхватив пальцами массивный подрагивающий член. Само нахождение её рук на достоинстве очень воодушевляло и приносило предвкушение от сладостного слияния тел. Картинки с его пальцами, дарящими крышесносные ощущения от толчков, заполонили сознание. Она хотела нечто более твердое, массивное, каменное в изнывающем влагалище, представляя, насколько эти чувства будут лучше, заполняя каждый дюйм её сочащегося входика мужской горячей плотью, толкаясь вперед и стукаясь в стенку матки. Она провела пальцами вверх и вниз по всей длине, что заставило его мозг терять самоконтроль. Смазка обильно вытекала, смачивая член от головки доходя до самого основания, скатываясь терпкими вязкими каплями к мошонке. — Т-трахни меня, «папочка»! С-сделай меня своей! — голос Омеги был хриплым до неузнаваемости. — Позволь мне почувствовать истинное удовольствие! Резко, но не сильно Малфой потянулся свободной рукой к волосам, наматывая их на кулак, приподнимая давлением кисти голову девушки вверх, освобождая себе путь к тонкой шее. Грейнджер сомкнула веки, чувствуя, как горячие губы блондина прикасаются к её горлу, оставляя на коже влажную дорожку из таких желанных, обжигающих и дерзких поцелуев. — Грязная, развратная девочка! Как же ты заводишь меня! — его тембр у аккуратного ушка, передразнивая, проносил сонму мурашек. Как только дрожащая от нарастающего наслаждения Омега, схватившись за плечо блондина, оказалась прижата сильной рукой к рельефному торсу, она в тот же час ощутила зажатый между их телами твёрдый член. Драко хотел её страстно, неистово, вдалбливаясь до самого упора размашистыми, резкими толчками. — Ты так сильно хочешь меня? «Трахни! Трахни меня! Мой Альфа! Только мой! Возьми меня!» — выло сознание кареглазой Омеги. — Да! Очень! Очень хочу! Тембр голоса Альфы сильно понизился, приобретая властный отзвук. — Тогда умоляй меня! Чтоб я взял тебя здесь и сейчас! — требовал беспрекословного подчинения. — Трахни меня, Драко! Делай все, что хочешь! Только сделай своей! Малфой зарычал неистово, придвигая её ближе, чуть нависая сверху. — Я выпью твои соки до дна, вылижу твою сочащуюся дырочку, заставлю стонать от сумасшествия, — почти шепотом ответил Драко, приближаясь ближе, пока головка его члена не коснулась скользких складок. — Откройся мне как можно шире! Как в прошлый раз! Гермиона застонала, и её глаза чуть закатились назад, когда она прогнулась, расставляя изящные ножки, и попыталась насадиться сама. Подтолкнув бёдра ближе, заставила его погрузиться чуть глубже, но всё ещё не заходя. Подвинув изнемогающее от желания тело к себе, прикасаясь членом к тёплым, наполненным томлением и смазкой складок, Драко готов был войти. И он не собирался больше ждать. Он позаботится. Он никогда не оставит её. Только, если она сама того захочет. Драко начал тихонько надавливать, и Гермиона почувствовала натяжение сочащегося входа влагалища, растягивающегося под аккуратным напором твёрдого влажного члена. Так как её природной смазки было много, она услышала такой страстный хлюпающий отзвук откупориваемого вакуума, что заставил её наслаждаться данным моментом, заливаясь румянцем. Малфой действовал достаточно медленно, введя сначала пульсирующую горячую головку, не отрывая взгляда от дрожащей в ожидании Омеги. Наблюдая за микро-выражениями Гермионы, блондин не хотел причинять боли, зная, что Омега при первом проникновении может ощущать существенный дискомфорт, резь, хоть сами стенки благодаря их природе расширяются, ожидая плотного заполнения лона. Поэтому партнерша должна довериться, расслабившись. — Расслабься, милая! Расслабься, принимая мой большой член! Я не сделаю больно! Я хочу, чтобы ты привыкла ко мне. Я — не они! Я никогда не поступлю, как эти мрази! Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива! Просто доверься мне! И Гермиона расслабилась, отдавая всю себя в его руки, хоть Драко всё равно боялся причинить даже малейший дискомфорт. Грейнджер лишь перехватила одну руку сбоку зубчатой мышцы, протиснув под мышкой и сжав ладонью край лопатки, закрыла глаза, второй же держась за плечо ещё сильнее. Малфой наклонился и, поцеловав, резко протолкнулся внутрь, делая это вожделённое тело своим. Навсегда. — Теперь ты моя! Моя Омега! Каждый сантиметр твоего прекрасного тела, каждый волосок, каждая ресничка! Никто больше не посмеет прикоснуться к тебе. — Драко осыпал её лёгкими поцелуями, будто успокаивая: милое лицо, острые плечики, изящные ключицы, тонкую шею. — Каждую течку ты будешь подо мной. Моё семя будет внутри тебя, снова и снова! — прошептал возле её запаховых желез, прижимая к себе сильнее, посылая тремор по всему трепещущему телу. — Ты — мой истинный, Драко! Никогда, никогда не отпущу тебя! Ты только мой! — прошептала в его чувствительную шею, облизывая пульсирующую железу. — Войди в меня глубже. Прошу! Умоляю! Малфой продвигался глубже, и Гермиона застонала, сжимая его плечо и лопатку, впиваясь ногтями. Горячие пальцы после оставленных следов, судорожно дрожали, пытаясь поглаживать его белый висок, сильную шею, мощную спину, стараясь прижаться ещё больше, ещё ближе, двигая бедрами, и пытаясь достичь желаемой глубины. Малфой так сильно прижал её к своему телу, целуя, что невозможно было сказать, где заканчивалась или началась «связь», объединяя тела друг с другом. Проникновение было всё еще непривычным, поэтому Гермиона тихо осторожно подвывала, помогая партнеру медленно продвигаться вперед. Драко чувствовал, как заполняет её, зная, что ей понадобиться немного времени, чтобы принять его погружающуюся плоть во всё ещё узкую влажность сантиметр за сантиметром, постепенно привыкая. Войдя практически во всю длину, остановился, давая Грейнджер ощутить полный спектр эмоций, обволакивая массивный член тесно сжимающимися стенками. Даже сейчас ощущения от слияния были непередаваемы. —Ты божественна, милая! Такая хрупкая, нежная и одновременно сильная, возбуждающая. Я не могу насытиться тобой, моя девочка! Моя Омега! Гермиона была настолько совершенна. Драко не имел ни малейшего понятия, что может почувствовать себя так хорошо. Будучи рядом. Это было… Восхитительно… — Всё, милая! Слышишь… Больше не будет так больно, — успокаивал он её, убирая пряди волос с девичьего лица. Слова звучали возле шеи, посылая ток по позвоночнику от голосовой вибрации, когда Драко прижимал свою Омегу к себе, оберегая в жарких объятиях. Гермиона была больше, чем просто хороша. Вся бархатная и горячая, как расплавленная лава, источавшая свой запах цитруса с корицей. Будто была создана специально только для него. И она плавилась под ним от блаженства, чувства заполненности, ощущая мягкость, трепет всего тела. — Ты такой дурак, Малфой! — тихий смешок вырвался из девичьей груди — Нежный и заботливый дурак! — уткнулась носом в широкую мужскую грудную клетку, легко поцеловав. — Я в порядке! Мне хорошо с тобой! Прошу! Не останавливайся! Сначала ей было немного больно, но, со временем она затихла, не возвращаясь. Гермиона привыкала постепенно, расширяясь для своего Альфы, обхватывая тонкими узкими стеночками, полных чувствительных нервных окончаний. И этот контакт, жар его тела, горячий член внутри стали приносить искреннее удовольствие, страсть, желание. Грейнджер видела глаза Драко, как он пытался быть аккуратным, нежным, трепетным. Он готов был сделать все, чтобы не причинить ей боли. Чтобы она была счастлива, чувствуя такую желанную наполненность и принадлежность. Взглянув в его серые, обеспокоенные глаза, с толикой еле уловимого счастья, сделало ее неимоверно счастливой. Наконец-то она не одна! И более никогда не будет! В этот момент Драко чувствовал себя по-настоящему счастливым. Он так любил её. И теперь она была его, вся, без остатка, до капли. Всё, чего он так боялся, считая себя недостойным — сделало его счастливым. И этим счастьем оказалась Гермиона — истинная Омега, полюбившая такого, какой есть, со всем тёмным прошлым и недостатками. Именно Грейнджер стала его страстью, его желанием, его жизнью, за которую он был готов отдать свою. Желание распаляло их горячие потные тела. Гермиона страстно поцеловала, прикусывая нижнюю губу, зализав языком, и Малфой начал движение, чувствуя пульсацию тесных стенок. Прикусив её плечо, Малфой начал слегка набирать темп, входя в столь приятную жаркую влажность. Он не мог больше сдерживать себя, отодвигая свои инстинкты на задворки туманного сознания. Но самым важным всё еще оставалась Гермиона. Драко восхищался ею: стойким, упрямым и слегка язвительным характером, твёрдой уверенностью, жаркой похотливой страстью и восхитительным телом. То, с какой отдачей Грейнджер тянулась к нему, принимая, позволяя ласкать и любить себя, закручивало узел в животе сильнее, принося незабываемые ощущения. Опустив её на кровать, ведь поза была для неё крайне неудобна, Малфой всё быстрее и быстрее наращивал темп, немного меняя угол наклона, терзая столь прекрасное тело и сочащееся соками лоно. Двигаясь в ней, он слышал, как хлюпает влагалище, выпуская всё больше и больше вязкой жидкости, покрывая его член и пах. От этого шлепки становились более звучными, чёткими, страстными, даже слегка слипающимися, заставляя бурлящую кровь жечь и нестись по венам, насыщая тело эйфорией. Гермиона стонала от творящегося безумия, ощущая неимоверный жар между бедер и приятное столкновение тел. Смочив два пальчика, Омега принялась оттягивать возбужденную бусину соска, попеременно сжимая и разжимая упругую окружность груди, подстраиваясь под ритм партнера. — Драко! Ещё, пожалуйста! О, Мерлин! Я так хочу тебя! Сильнее… Сильнее!!! В беспамятстве она наощупь нашла руку своего истинного, и, притянув, погрузила его указательный и средний пальцы к себе в рот, насасывая и облизывая длинные пальцы, смачивая обильной слюной. Внутри было так горячо и влажно, а в груди творился испепеляющий пожар, что Драко сильно застонал, сорвался, и начал вбиваться со всей силой, чувствуя, как узкие стенки Омеги посылали сжимающиеся импульсы по его твердому массивному члену. — Что ты делаешь со мной, Грейнджер! Моя! Моя Омега! Такая влажная, тесная, узкая, сжимающая мой толстый член! Он хрипло и часто дышал, срывался на рык. Своей рукой хватался за её упругую грудь, начинал остервенело мять, массировать, сильнее оттягивать вершину твердого соска, чувствуя, как она изгибается в крике блаженства под ним. Отпрянув от рта Гермионы покрытыми слюной пальцами, он схватился за её тазобедренную косточку, усиливая резкие движения, вбиваясь с силой отбойного молотка, чтобы как можно скорее помочь ей и себе получить долгожданную разрядку. В легких обоих определенно не хватало воздуха. Словно лава разливалась внутри, мешая вздохнуть. — Да, Драко! Да! Я… А... Я с-скоро кончу… Малфой провёл широкой ладонью по животу и опустился ниже, к влажной реагирующей вульве. Большим пальцем он достиг клитора, и Гермиона вскрикнула, прогнувшись до хруста так сильно, что её тело дрожало с непривычки. Нырнув ближе к её груди, он вобрал твердую бусину соска с ареолой, прижимая его языком, облизывая, посасывая и сильно сжимая губами. В конце Малфой прикусил покрасневший сосок зубами, оставляя след. Гермиона вскидывала бедра от усилившихся ощущений, наполняя комнату вскриками сквозь губы. Она ярко чувствовала его чуть грубую кожу на пальцах, размазывающих вязкую сочащуюся смазку по клитору, и зализывающий ареолу в извинении язычок; сипела и вздрагивала от рваных толчков его бедер и взрывающей стимуляции ее лона. — Не смей сдерживаться! Кричи… Я хочу слышать, как ты кончаешь из-за своего Альфы, — отпустив из плена своего рта грудь, шептал рыча, проделывая влажную дорожку поцелуев, приближаясь к шее, и, поддаваясь порыву, не сильно кусал, вылизывая железы. — Ты моя! Только моя! И будешь сладко кричать, кончая только от моих прикосновений и твердого члена. — Да, Альфа! Да, я кончаю! Да! ДА-А! — Омега закричала, срываясь на визг от достигаемого пика. — Кончи для меня, милая! Кончай!!! Гермиону потряхивало от резко накатившего оргазма. Огненный шар внизу живота словно взорвался, рассыпаясь на мелкие частички и проносясь по всем нервным окончаниям, приводя тело в подрагивающее расслабление. Её сводили с ума его уверенные манипуляции, запах тела и будоражащий, приказывающий тембр рычащего бархата. Она подчинялась, содрогаясь изнутри, стягивая его массивный член. Стенки активно вибрировали тесно сжимаясь, чувствуя малейшие узоры вен мужской плоти пульсирующим нутром от глубоких рваных толчков. Вот она — услада, ошеломляющее наслаждение сливающихся горячих тел. Это был новый уровень единения двух партнеров, где оба из них становились будто ещё ближе, открывая самые темные тайные стороны их настоящих сущностей. Драко сбавил темп, толкаясь сильно, но с некой оттяжкой каждого нового движения, позволяя её оргазму немного угаснуть. — Вот так! Хорошая девочка! Хорошая, послушная, сладкая, Омега! Тебе же нравится кончать, верно?! Нравится, когда я управляю твоим оргазмом, моя грязная шлюшка?! — его голос лился, окутывая мягким вибрирующем пухом, принося сонму мурашек. — Да, Малфой! Мне нравится, очень нравится! Нравится, когда ты терзаешь моё тело, нравится ощущать тебя внутри. Нравится, когда заставляешь меня усиленно течь. Нравится, что могу испытывать это с тобой. Я хочу испытывать оргазм только с тобой! — её дыхание было рваным, а голова звенела от ошеломляющего оргазма, чувствуя блаженное медленное освобождение от активных спазмов внизу, всё еще находясь на члене блондина. — Но ты же понимаешь, что мы еще не закончили?! — его голос звучал ехидно, предвкушая страстное продолжение. — Ч-что т… ?! Ах-х!!! Договорить Грейнджер не дали, так как Драко сделал два сильных и глубоких толчка с паузой между ними, а затем быстро вышел, резко перевернув Омегу на живот. Своими ладонями он начал массировать кожу спины. Руки плавным натирающими движениями спускались к девичьей талии, постепенно перемещаясь вниз, проходя аккуратные ямки копчика. Слегка оседлав её ноги чуть выше колен, добавил к дразнящим движениям страстные поцелуи и покусывания: на шейных позвонках, лопатке, боку, мигрируя к сладким мягким окружностям бедер. Пальцы были такие горячие, что она таяла под их прикосновениями, как кубик льда, несмотря на высокую температуру тела. От этого её соки выделялись еще больше, протекая на уже и так заляпанную простынь. Однако, одну из ягодиц резко обожгло: Малфой шлёпнул сочную филейную часть, аккуратно массируя после удара. И, как ни странно, Грейнджер это настолько понравилось, что она старалась оттопырить мягкую рельефную попку, прося большего. И Драко не возражал. Блондин приподнял её бедра подныривая ладонями, держась за тазовые косточки, выгибая в спине, словно стонущую ластящуюся кошку. Вид открывшейся серому взору был прекрасен. Влажные губки сочились новой порцией вязкой жидкости, стекая по внутренним стенкам упругого бедра. Руками Драко начал массировать ее «сладкие булочки», попеременно похлопывая и заглаживая место удара. Гермиона стонала от таких действий. Она судорожно дышала, чувствуя, как внизу живота начинало сладко ныть, заворачивая новый узел возбуждения, а сердце вновь заходится в ускоренном темпе. Запястья заново чесались, а запаховые железы на шее слегка покалывали. Малфой продолжал жаркие массивные движения, спускаясь ниже, располагая большие пальцы в складочку между мягкой попкой и ляжкой, растягивая мышцы в стороны. Другими обвивал упругую окружность, таким образом собирая ягодицы в ладони, массируя и открывая вид на сочащиеся половые губки остро реагирующей вульвы. — Тебе нравится, когда тебя шлепают, да, Грейнджер?! Когда разводят твои губки и ягодицы, ведь так?! Признайся, милая! — Малфой будто урчал как кот, объевшийся сметаны. Гермиона инстинктивно постанывала и неосознанно сжимала стенки влагалища и половые губки, что было слегка заметно. От этого смазка текла активнее, образуя склизкую ниточку жидкости меж растягиваемыми складочками. — Да, Драко! Мне нравится всё, что ты делаешь. Это так заводит. Моё нутро горит только от того, как ты это делаешь, — голос дрожал от ярких ощущений. Малфой наклонился, и начал целовать мягкие упругие ягодицы, слегка прикусывая, но всё ещё продолжая массировать и растягивать блестящие испачканные в смазке нежные складочки. — Я хочу, чтобы ты раздвинула свои «булочки» своими миниатюрными ладошками! Открой их для меня! Я хочу насладиться видом. Наблюдать, как ты течешь для меня. И Грейнджер без промедления сделала так, как он хотел. Открывая свои ягодицы, она почувствовала, как что-то горячее начало натирать складки вверх-вниз, затрагивая возбужденный клитор. Ощущение двигающегося члена вдоль складок было таким обжигающим и тесным, что Грейнджер не могла перестать стонать в голос. Клитор покалывало от напряжения и она чувствовала его подергивание при соприкосновении с горячей головкой. Она терялась в пространстве, задыхаясь от нарастающего возбуждения. Тугой узел внизу живота нарастал с каждой секундой, всё больше и активнее. Сильное головокружение сменило местами кровать и потолок, ведь она вновь хотела его внутри себя, чтобы он терзал её тело, трахая сочащуюся дырочку до конвульсивных сжатий тесных стенок. Она хотела, чтобы он заполнил её своей спермой. Чтобы она перемешалась с её соками, окончательно обозначив принадлежность ему. Внезапно Драко отстранился, слезая с зафиксированных ягодицами изящных стройных ног, расставляя их очень широко, попросив всё ещё растягивать мягкие сочные окружности. Но он не заставил себя ждать долго, врываясь в лоно горячим влажным языком, активно вылизывающим и сосущим её вязкие соки. — Аргх-х! О, Великий Мерлин! Какая же ты вкусная, Гермиона! Как же ты сладко стонешь своим тонким голоском! Я болен, до безумия болен тобой! — он тяжело дышал, продолжая терзать её мягкие блестящие складочки и пульсирующий клитор. Когда Малфой работал юрким влажным языком, она почувствовала, как два длинных пальца заполняют её горячее нутро, начиная растягивать вход во влагалище, медленно, тягуче. Убрав одну из ладоней Омеги, он поместил свою, и вновь шлепнул нежную поверхность. Из-за слишком сочащегося входика движения языка и пальцев сопровождались хлюпаньем. Гермиона стонала всё громче, умоляя не останавливать столь возбуждающих движений. Малфой активно посасывал клитор, будто пытался выпить её соки из своеобразного сосуда. Нажимая языком на пульсирующий и вспухший от ласк клитор и от нарастающих толчков, Омега чувствовала натяжение внутри себя, будто предчувствовала надвигающуюся тягучую судорогу. — Малфой! Я больше не могу! Я хочу тебя внутри! Пожалуйста! — голос хрипел, выдавая ее возбуждение. — Моя девочка хочет большой и мощный член, да?! Чтоб он растягивал твою сладкую узкую дырочку?! — она услышала усмешку в его словах. — Маленькая сладкая развратница! Моя развратница! Драко отодвинулся, подстроившись сзади, и начал водить горячей пульсирующей головкой, собирая влажные тягучие соки. Он сам уже давно был на пределе, член больно дергался, находясь под длительным напряжением. Он хотел именно так, доставить Гермионе как можно больше удовольствия. Она пустила его в свою жизнь, отдав своё самое важное сокровище. И он должен заботиться о своей такой страстной и желанной девочке. — Попроси меня! Попроси меня правильно! Ты же знаешь, как я люблю, когда ты просишь! — Трахни меня, Альфа! Малфой, трахни меня, словно в последний раз! Я хочу, чтобы ты кончил, заполняя мое нутро! Я хочу почувствовать сладостную сцепку сейчас! С тобой! Только с тобой! И он ворвался в неё, срывая безудержный крик блаженства и выдавая свой глубокий стон от долгожданной узости её прекрасного влажного лона, начиная двигаться рьяно, вбиваясь в податливое тело. — Хорошая Омега! Лучшая, сладкая, послушная Гермиона! Как же я люблю находиться внутри тебя! От ощущения крепкого горячего члена внутри её охватила крупная дрожь и вновь закружилась голова. Гермиона кричала надрывно от накатывающего волной цунами удовольствия. Её затягивало с головой в сладкий омут, она будто была оглушена и находилась под толщей воды. Желая почувствовать его тело, Грейнджер резко встала, и постаралась как можно теснее прижаться, прильнув кожа к коже. Из-за такой позиции толчки стали слабее, поэтому притянув его через плечо за мощную шею для жаркого поцелуя, Гермиона завела руки назад, хватаясь за косые мышцы сильного торса, и выгнув спину, оттопырила сочные бедра. Шлепки горячей плоти нарастали, бёдра двоих активно двигались на встречу друг другу в общем, бешенном ритме. — Грейнджер! Ты идеальна! Я схожу с ума от тебя и твоего тела! Моя идеальная, истинная Омега! — Трахни меня, Драко! Сильнее! Как хорошо-о-о!!! — Кричи, милая! Кричи, что есть мочи! — сбитым шёпотом произнёс он прислоняясь к шее, прикусив запаховые железы, и Гермиона окончательно потерялась от его голоса и крышесносных ощущений. — Почувствуй, как мои яйца бьются о твой клитор, с каждым толчком всё сильнее, доводя до безумства. Малфой выставил руки вперед, позволив ей схватиться для опоры за бугрящиеся мышцы. Его большие ладони накрыли девичьи груди, остервенело массируя, скручивая и оттягивая соски до приятной боли. Глубокие и сильные толчки не позволяли вдохнуть полной грудью: Грейнджер часто и мелко дышала, вдыхая запахи их разгорячённых тел. Прогибалась от ощущения лёгкой судороги, волнами расходящейся от паха до солнечного сплетения, и всхлипывала, чувствуя горячую ладонь на своей груди с горящими манипуляциями. — Драко! Да! Еще… Ах-х — прерывисто выкрикивала его имя. Его дыхание, грубые толчки и поцелуи, чередующиеся с укусами, раздирали её на части. Малфой почувствовал растущий узел внутри горячего девичьего тела напротив, поэтому, опустив голову, стал вылизывать, сосать и осторожно скользить зубами по её запаховым железам на шее. Из-за его действий Гермиона начала активно сжиматься узкими стенками вокруг члена. Ощущения были нереальными. Они становились всё сильнее и сильнее, а Грейнджер опрокинула голову назад и стала лихорадочно стонать, сотрясаясь всем телом. — Да, Драко! Да! Ещё не много! Трахай меня, что есть мочи! Чтоб твои яйца шлепком хлестали мой клитор, — её лицо выражало восторг. — Да-а-а! Вот та-а-а-к! Когда он был полностью заперт внутри неё, почувствовал, как яйца напряглись, и напряжение распространилось по нижней части спины, засасывая мощный пульсирующий член в матку. Развернув её голову за волосы, Малфой страстно впился в губы, мощно вбиваясь в засасывающее лоно. Гермиона стонала ему в губы, принимая горячий влажный язык, проскользнувший в рот и вскрикнула от сладкой больной судороги, сковавшей тело. — Драко… — прокричала на последнем издыхании, цепляясь руками, чтобы не упасть, оставшись полностью без сил. Оргазм накрывал её с возрастающими волнами, доводя взрывающимися вспышками до полной истомы, рассыпаясь по всему телу проходящим током. Драко был на пределе. Рычал и вбивался что есть мочи толкаясь всё сильнее и глубже в изнемогающее тело, крепче прижимаясь к красивому дрожащему стану. Он сжимал тело Гермионы до боли и хруста в собственных пальцах, продолжая разносить хлюпающий звук и шлепков их тел по «Выручай-Комнате». Влажные ритмичные шлепки разлетались, отскакивая от стен, и она чувствовала, как тело больше не слушалось её — само подставлялось под удобную позу. Глубокая дрожь прокатилась волной, заполняя запахом жаркого секса и страстными вдохами помещение. Капли пота стекали по влажным разгоряченным телам, а Гермиона прижалась так тесно, облокотившись и закинув голову ему на плечо, что стало трудно дышать и держать оба тела на весу, прямо. Её жгучее влажное лоно сжалось и взяло в тиски его узел, когда он дернулся в ней, заполняя своим семенем. Грейнджер билась, изгибаясь назад в его крепких руках. Драко держал её мертвой хваткой, поглаживая плечи, груди, ключицы. Целовал шейные позвонки, так, как не мог поцеловать другой. — Ты так прекрасна! Неумолимо красива! Идеальна, только для меня! — шептал, все еще продолжая кончать в её лоно. — Я люблю тебя! Люблю больше жизни! Моя сладкая девочка! Драко кончал в неё долго, на продолжал нескольких минут, ведь такова их природа, принимать друг друга целиком, без остатка. Это было похоже на чувство возрождения вселенной. Весь его мир одновременно взрывался красочными фейерверками блаженства и сводился к одной точке, распадаясь на мелкие частички меридиан посторонних миров. Когда узел наконец ослаб, он упал и поцеловал её, повернув голову в свою сторону. Малфой не мог и представить, что их связь могла быть настолько прекрасной. Он готов для неё на всё: заботиться, любить, защищать. Драко сделает всё возможное, чтобы для неё эти моменты были самым лучшим блаженством, во время и вне их единения. — Грейнджер! Я так доволен тобой! Ты так восхитительна и ты только моя!!! Гермиона посмотрела в его глаза из-под подрагивающих ресниц и сказала, прижавшись к его лбу! — Мне кажется, что и я тебя люблю! Ты лучшее, что случилось со мной! Я никогда тебя не отпущу! — прошептала, сладко поцеловав, выдыхая в губы. — Никогда, слышишь?! Никогда не отпускай! Лёжа на боку, изнеможденные, они всё еще были связаны. Драко обнял её крепче, прижимая к себе, и накрыл теплым одеялом. А затем зарывался носом в её волосы и вдохнул такой любимый аромат цитруса и корицы. Никогда прежде Гермиона и подумать не могла, что секс может доставлять столь приятные ощущения. Секс с её Альфой! С её истинным! Самым дорогим для неё человеком в этом волшебном мире, полных большим спектром эмоций и событий. Она готова на всё, чтобы остаться с ним, отдавать себя всю без остатка. Грейнджер уверена, что это он — её истинный! С каждым его движением, приносящим ей небывалое наслаждение, она убеждалась в правильности своего выбора, убеждалась, что нашла своего единственного. Они подходили друг другу по всем параметрам: дерзость и нежность, взрыв и покорность, страстное желание и уютный покой. Малфой оберегал, защищал, ласкал так, как не смог бы никто другой! Все это стоило того, чтобы ждать. А теперь… Гермиона была уверена: этот подарок, что подарила ей случайность, оказалось последствием игр тонких сплетенных нитей судьбы. Так было задумано.***