Мысленно сменяя зиму на весну, Я сама решаю, как свой путь пройду. Я сама в ответе за действия, слова… Только будь, пожалуйста, со мною навсегда.
Видеть чью-то жизнь со стороны было пугающе. Казалось бы, после просмотра фильмов, сериалов, а уж тем более реалити-шоу, к подобному можно было уже и привыкнуть, однако видеть со стороны жизнь подруги казалось как минимум странным. Катя сама, пусть и невольно, вторгалась в чужую жизнь, видя всё слишком близко. Будто вуайеристка, чёрт бы побрал всех устроителей этой вакханалии! С каждым разом образы становились всё более чёткими: если еще пару месяцев назад Катя видела Аальд краткими вспышками, то сейчас видение можно было назвать вполне полноценной короткометражкой. Марго, Хелависа, дракон… Всё казалось настолько реалистичным, что порою девушке хотелось протянуть подруге руку; отказалась Катя от этой идеи лишь по причинам её глупости. Впрочем, если в Аальде обитают драконы, чья чешуя нужна для зелья, то поверить уже можно во всё, что угодно. Катя пришла в себя, услышав голос Оливье, обращённый, как ни странно, снова не к ней. Судя по всему, мужчина говорил с кем-то по телефону. Катя резко вскочила с кровати, чувствуя, как тяжесть в голове постепенно проходит. Как это Оливье с кем-то общается по телефону? С кем? Поверить в то, что он успел здесь разжиться знакомствами конечно можно было, но это — совершенно не в его духе. Мужчина же, услышав шум из комнаты, резко оборвал разговор, направляясь к Кате со стаканом воды. Странно всё это… — Мадемуазель Катрин, как Вы себя чувствуете? — искренне поинтересовался мужчина, протягивая девушке воду. В глазах его была столь неприкрытая тревога, что Катя начала сомневаться в том, в ту ли реальность она попала. Что такое драконы и зелья в сравнении с истинным беспокойством в её адрес? Скорее уж это — нечто из фэнтези-истории. — Голова немного кружится, а в целом — нормально, — ответила девушка, кидая взгляд на часы. — Звонили из университета? Насчёт зачёта по консультированию, да? Господи, я всё это время провалялась в кровати, когда уже должна быть на зачёте и сдавать консультирование! Меня же отчислят! В панике, девушка начала быстро собираться в университет, не зная, что ей делать в первую очередь: выбирать одежду, или искать пресловутый учебник. Метания её казались смешными. Оливье вышел из комнаты, тихо прикрыв за собою двери, чтоб не мешать девушке, однако уже через три минуты услышал странные звуки: Катя тихо проклинала кого-то. Что-то упало. — У Вас всё в порядке? — поинтересовался Оливье, постучав. — Входите, — оповестила девушка, вставая с пола. В руках её была расческа. — Терпеть не могу причёсываться: вот вроде и так нормально, но для сдачи зачёта нужно что-то красивое, а не это. Катя растерянно сидела на стуле у зеркала. Если спереди волосы можно было назвать причесанными, то сзади, на затылке, творилась явная война. Заколки, лежащие рядом, смирно ожидали своего часа, однако учитывая то, как сильно девушка косилась на часы, лежать им ещё битый час… — Может, шапку надеть? — предположила Катя. — Авось прокатит. «Авось» — русский, великий и беспощадный. Улыбка замерла в уголках губ мужчины. — В Берри с туалетом Вам помогала камеристка, — заметил Оливье, подходя ближе, — потом Вы и сами довольно сносно орудовали гребнем, однако теперь… — Раньше я не опаздывала на зачёт! — воскликнула Катя. — Голова ведь в первую очередь ценна своими знаниями, а не бантами? Оливье вплотную приблизился к девушке, забирая расческу из её рук. Катя невольно вздрогнула, стоило лишь Оливье провести расческой по её голове. — У Вас дивные каштановые локоны, мадемуазель, — как ни в чём ни бывало продолжал Оливье, ловко водя расческой. — Не крутитесь. Катя оцепенело замерла. Это сон? Нет, не может быть в здравом уме такого, чтоб Атос, граф Оливье де Ла Фер помогал ей с прической! Это ведь совершенно иррационально! — Орудовать расческой уж всяко не сложнее, чем шпагой, — улыбнулся мужчина. — У Вас ото сна всё ещё руки трясутся, вот и валится всё. — Вам-то откуда знать, как… — Катя всё ещё считала происходящее — сном. Ведь не может подобного быть в реальном мире. — У Вас тоже достаточно длинные вьющиеся локоны — в этом дело? Граф, Вы только что помогли мне с причёской! — буквально вопила Катя в подсознании. — А Вы так и продолжаете думать обо мне куда более, чем выражать это, — спокойно ответил мужчина. — Так чем Вы предпочитаете заколоть волосы? Катя робко указала на маленькую бабочку — зажим для волос. Так, чтоб чёлка в глаза не падала. Оливье аккуратно нанёс последний штрих, отходя и любуясь. — Вот и всё, гораздо проще, чем Вам казалось. Если пойдёте быстрым шагом — то успеете. Впрочем, могу составить Вам компанию, у Вас такой вид, что не ровен час куда-нибудь упадёте. В объятия, например. Исключительно психоконсультирования, разумеется! Они вышли из дома практически под руку. Девушка и граф. Она без умолку повторяла пройденный материал, а он, в свою очередь, внимательно слушал. И неважно, что в речи девушки были термины, которые давались Оливье с трудом. Он слушал мелодию её голоса, которая крепла с каждым шагом так же, как с годами в бочках крепнет вино. Отворившаяся дверь университета уже ждала. Пора доказывать знания. Спешно проведя по волосам, Катя вбежала в корпус.***
Зачет Катя сдавала первой. Разумеется из-за того, что она была единственной из студентов, кто сдавал психологическое консультирование, а не магические дисциплины. Фарит уверенно сидел за учительским столом, предлагая девушке билеты на выбор. Ничего необычного, просто зачётная работа. Подумаешь, какое-то консультирование… Если не считать, конечно, что оно — основа психологического треугольника, а без знаний этого предмета и думать нечего об успешной работе по специальности. Катя потянулась за билетом, выбрав тот, что лежал в середине стола. Зная её удачливость, могло попасться всё, что угодно. — У Вас есть пять минут на подготовку, — произнёс мужчина, ища Катину зачётку среди общих. — Без подготовки, — сама не веря собственным словам ответила девушка, едва ли прочтя вопросы. — Первый вопрос: принципы психологического консультирования. Принципы необходимы для обеспечения результативности и эффективности психологического консультирования. Я хотела бы начать с принципа доброжелательного и безоценочного отношения к клиенту: нужно принимать клиента таким, какой он есть, не оценивая и не осуждая его нормы и ценности, а также мировоззрение. Еще здесь важна эмоциональная теплота и уважение. Фарит, отвлёкшись от заполняемых бумаг, теперь смотрел на Катю. — Вторым важным принципом является обеспечение конфиденциальности встречи. Этот принцип означает, что психолог хранит в тайне всё, что касается клиента, его личных проблем и жизненных обстоятельств. Разумеется, кроме случаев, предусмотренных законом, о чем клиент предупреждается психологом. Уголовный кодекс выше психологического. Последнюю фразу девушка отлично запомнила благодаря этике в родном университете. — Третий — принцип разграничения личного и профессионального. Психолог не может вступать с клиентом в любые личные отношения. Психолог не может устанавливать дружеские отношения с клиентом, а также оказывать помощь друзьям или родственникам, их следует перенаправлять к другому специалисту. Четвёртый… — Достаточно, — отрезал преподаватель. — Переходите ко второму вопросу. Вторым вопросом в билете оказалась «личность консультанта в психологическом консультировании». И об этом Катя могла говорить долго. Ей это откровенно нравилось. Девушка бойко рассказывала о видах нежелательной мотивировки выбора профессии консультанта: эмоциональном расстройстве, подражании кому-либо, одиночестве, замещении недовольства, а также желании власти — в чём её иногда обвинял отец, и потребности в любви — от которой девушка отказалась по собственной воле, ведь если твоё сердце в твоих руках, то никто не посмеет разбить его на тысячу осколков. — В этой профессии важны эмоциональная лабильность, эмпатия и умение слушать и слышать, — продолжала девушка, — а также толерантность и чувство юмора — куда ж без него. Кстати, чувство юмора является одним из показателей интеллекта. Даже тест юмористических фраз в психодиагностике есть. — Знания, умения… — напомнил Фарит о личностных характеристиках. — Разумеется! И навыки. А еще целеустремленность и желание постигать новое. Уверенность в себе и высокий уровень интеллекта. А еще психолог должен уметь подстраиваться под уровень знаний клиента. — Переходите к третьему вопросу. И Катя говорила. Рассказывала всё, будто бы учёба — это единственное, что было важно. Как странно, ведь ещё совсем недавно эта девушка считала пыткой обычное домашнее задание. Тогда, с уходом отца из семьи, её мозг отказывал функционировать даже в обычном режиме, тогда как сейчас — только посмотрите! — информация лилась из девушки неиссякаемым фонтаном. Глаза её горели. Она говорила, рассказывала, доказывала. Впервые за долгое время она чувствовала себя собой.***
Оливье де Ла Фер неспешно прогуливался по территории университета, мысленно надеясь, что Катрин достаточно подготовлена для сдачи зачета. Невольно ему припоминались и собственные года учёбы. когда он, по наставлению учителей, учил как французский язык и литературу, так и математику, особенности культуры и этикета, а также всевозможные науки, связанные со счётом. Далёкие времена, когда юный тогда парень лишь начинал уверенно держать в руках шпагу. Учёба казалась Оливье занятной: он читал книги до ночи, тратя при этом запасы восковых свечей, чем подчас выводил из себя воспитателя, твёрдо уверенного, что такими темпами наследник рода Ла Фер скоро ослабнет зрением. Проходя очередной круг по парковой зоне, Оливье остановился у фонтана, разглядывая рыб, высеченных из камня в скульптуре. Помнится, скульптуры были и в его родном поместье. Как жаль, что история Пигмалиона — вымысел. В подростничестве Оливье едва ли не сошёл с ума от горя, узнав об этом. И стоило же королю преподнести в подарок отцу Оливье ту прелестную статую… Воспоминания захлёстывали: мужчина даже не замечал, как странно смотрят на него остальные студенты. Ему было всё равно на досужие сплетни, в то время как Катя доказала, что её мнение о нём — всё то же. Она могла постоять за себя в ситуациях со сверстниками — и это не могло не радовать. Наконец из дверей показалась девушка. Оливье обернулся, глядя как она быстрым шагом подходит к нему и буквально сияет от радости. — Вас можно поздравить? — с улыбкой спрашивает Оливье, глядя на спутницу. — Если позволите, то хочу отметить, что Вам очень идёт этот восторг во взгляде. — Честно-честно? — по-детски нелепо прошептала Катя, находящаяся в эйфории от сдачи. Наверное, сейчас они вместе пойдут в кафе и будут есть эклеры, запивая ликёром. — Неужто я производил когда-либо впечатление бесчестного человека, сударыня? Уголки губ предательски дрогнули: оба откровенно дурачились, и, что важнее, оба об этом знали. — «Наконец, честность его была безукоризненна, и это в тот век, когда военные так легко входили в сделку с верой и совестью, любовники — с суровой щепетильностью, свойственной нашему времени, а бедняки — с седьмой заповедью господней. Словом, Атос был человек весьма необыкновенный.» — Катя цитировала наизусть. На одном дыхании. Всё так же трепетно глядя в глаза наставнику. — Не подскажите, о чём гласит седьмая заповедь? — «Не прелюбодействуй», — тут же ответил Оливье. — И что-то мне подсказывает, что и Вы это знаете, мадемуазель. — Всего знать невозможно… Девушка и граф спокойно шли по улочкам города, направляясь в ближайшее кафе. Катя рассказывала о зачёте, Оливье — о мыслях, приходящих в его голову по этому поводу. И их впервые за многое время не волновали ни их прошлые жизни, ни будущее. Здесь и сейчас были лишь они, обсуждающие очередной план урока по фехтованию и верховой езде. Оливье видел, что подопечная делает определённые успехи в блокировках ударов и выпадах. Оба вспоминали о том, что владеть обеими руками в фехтовании — куда лучшая позиция, и что следующее занятие они посветят тому, чтоб и Катерина сумела переложить шпагу в левую руку. Всё было размеренно, когда пульсирующая жаром брошь со скрипичным ключом дала о себе знать: их маленькая безмятежная реальность ускользала в вихре, предъявляя взору нечто неизведанное.