В голове шумело. Осознание реальности происходящего так и не приходило: сюрреализм, сплетённый из сотен невидимых ментальных нитей, окутывающих мысли.
Множественные пассы руками, заклинания, смысл которых Катя перестала стараться понять уже на второй минуте; непонятные символы, нарисованные в воздухе.
Катя видела лицо Оливье прямо напротив себя, и именно оно было её единственным якорем в этом суматошном мире. Чувствовал ли он то же, что испытывает она сейчас? Тревогу, страх неопределённости, волнение и — где-то на задворках подсознания — интерес, пропитавший теперь мысли терпким ароматом предвосхищения: Марго, создающая для Кати ментальную привязку, утопала в чувствах и ощущениях подруги.
Прошла, казалось, уже целая вечность, когда все магические манипуляции были завершены, а Хелависа и Марго отступили назад, явно любуясь своим творением.
— Светлая и тонкая связующая, видишь? — спросила Хелависа и подопечной и, получив утвердительный кивок, добавила:
— Опробуйте же её.
Рой мыслей стих. Кажется, теперь мозг Кати представлял собою девственно чистый лист.
— «
Катрин, — вдруг услышала Катя, вздрогнув от неожиданности, —
что скажете на счёт проведенного ритуала? Мне на какой-то миг показалось, что Богу душу отдать — и то обошлось бы проще.»
— «
И не говорите, — усмехнулась девушка. —
Как нам вообще это может помочь, если мы продолжаем разговаривать друг с другом?»
Лишь в тот миг, когда Катя встретилась глазами с Оливье, она осознала, что губы его плотно сомкнуты. Точно так же, впрочем, как и её.
Шок застыл на лице девушки.
—
«Чёрт побери! Это невозможно! Чушь! Бред! Ненавижу фэнтези со всеми этими колдовскими штуками и заклятиями, чтоб им пусто было! — гнев заполнял до краёв, выплёскиваясь наружу. —
Он ведь читает мои мысли. То есть, все. Абсолютно все: и про то, как я засыпала с книжкой Дюма под подушкой, когда была ещё подростком, и про измену отца, и про войну в стране, и про голод, и про то, как перед экзаменом по математике плохо стало прямо на улице, и про… — Катя запнулась, потупив взгляд, —
ах, какая зелёная трава, никогда подобного не видела, смотрела бы и смотрела. Пусть не так долго, как в Ваши синие глаза, но всё же… Так, сосредоточься. Немедленно. Не думать. Не думать. Не думать… — Сглотнув, девушка подняла обеспокоенный взгляд на Оливье. —
Это провал.»
— «
Мадемуазель Катрин, — скорое, обращение, тут же замененное в мыслях на более краткую форму, от чего у Кати по коже пробежали мурашки. —
Катрин. Да, это гораздо более странные чувства, чем я ожидал. Очевидно. Не думать для Вас — слишком сложное испытание».
—
«Гений дедукции!» — фыркнула Катя, на что тут же закусила губу:
«Извините».
—
«Постоянно этот извиняющийся тон, который абсолютно ни к месту. Когда же Вы уже привыкните к моему обществу настолько, что перестанете алеть?»
—
«Когда Вы со своей благородной осанкой перестанете терзать меня благородными речами. Вы — защитник, опора, любимый… Персонаж из книги, да. Да, определённо.»
—
«И только-то?»
—
«А то Вы сами не знаете! Хватит уже, мсье де Ла Фер. Вы же дворянин.»
—
«Если хотите знать моё мнение, то выглядит это как сущая вакханалия, в которой ни я, ни Вы не смыслим. Мне лестно, что Вы считаете меня защитником, хотя мы оба знаем, что я далеко не всесилен. Защита же подобного рода… Если нельзя договориться словами, то виновны обе стороны конфликта. И не так уж важно, люди это, ведьмы или божества. Да прекратите уже смотреть на меня, как на восьмое чудо света!»
— Уж лучше читать Рансара? — отшутилась Катя уже вслух. —
«Вы в моей голове, это ведь абсурд!»
—
«А Вы — в моей. Примите как данность, и тогда, возможно, я прочту Вам кое-кого получше, чем Рансар.» — Удивлен, если честно, что Вам нравится его творчество.
— А мне и не нравится, это всё д’Артаньян. — Катя перевела взгляд на Марго, отчаянно жестикулирующую, и тем самым наверняка создающую нечто магическое. — Вообще, читать мысли в прямом смысле слова невозможно — я помню это как из учебников по психологии, которых читала достаточно, так и из фэнтези, которых знаю не так уж и много. Однако, —
если уж говорить о психологии, — люди обладают способностью по неким внешним проявлениям и обстоятельствам представить, о чём другой человек думает и в каком состоянии находится в данный момент. —
Любимая наша игра с мамой, в детстве я считала ее едва ли ни волшебницей, в то время, как она просто использовала наблюдательность и логическое мышление. — Такая способность в психологии называется ментализацией. —
И, будем откровенны, я понятия не имею, на кой Вам это знание, но раз уж Вы в моей голове…
Оливье с улыбкой, едва тронувшей губы, покачал головой.
—
«Ветер мягко колышет чуть вьющиеся локоны, — с восхищением подумала Катя, тут же отвесив себе мысленный подзатыльник. —
Он же не кисейная барышня, в конце-то концов!»
— Сочту за комплимент, — ответил Оливье, не пожелав уточнить, о чем из двух предложений идёт речь. — А знания лишними не бывают. Никогда не узнаете наверняка, что именно может Вам пригодиться в жизни. Однажды, в бытность моей службы в мушкетёрском полку, у меня попросил совета молодой король; речь шла о соколиной охоте.
Катя, припоминая строки романа, не сумела сдержать улыбку:
«Разговаривать с Вами лично, когда Вы — из плоти и крови, а не герой романа, который исчезнет, стоит лишь закрыть книгу, бесценно!»
—
«Не так уж и страшно, верно, мадемуазель Катрин?»
— До первого появления Такхизис, — тут же ответила девушка. — Впрочем, и у Вас есть свои тайны, раскрытие которых пускай для меня и не новость, но… —
«нормальную формулировку, Катя, пожалуйста, а не: «проблемы с женой, убийства, алкоголь и я, которая свалилась Вам, как снег на голову. Да, шикарно, Вы ведь всё слышите».
— Это правда, — устало вздохнул мужчина. — Я не только это слышу, но и знаю. Точнее, я это совершал, поэтому понимаю Ваши чувства.
— Мысли, — поправила Катя. — За чувствами к Марго, это не моя сфера. —
«Простите, Джон». — Это цитата, — тут же объяснилась девушка, видя недоумение на лице мужчины, — не обращайте внимания. У меня в голове часто какие-то цитаты из книг, фильмов, строки песен. Если начну петь «Граф, я придумала Вас», то можете окатить меня из ведра ледяной водой.
— Умеете заинтриговать. Впрочем, мадемуазель, кажется нас зовут. Нельзя заставлять себя ждать.
Обернувшись, Катя и правда заметила смотрящую прямо на них Хелавису, очевидно желавшую что-то рассказать.
***
— Дело серьёзное, поэтому перейду сразу к сути, — уверенно произнесла Хелависа.
«Интересно узнать.» — промелькнуло в мыслях Оливье: Катя ведь показалось, что это сарказм, верно?
«
Озабоченный вид у ведьмы — это как минимум интересно, согласна. — со скептицизмом подумала Катя, подмечая, как от пальцев Хелависы исходит явно непроизвольное свечение. —
Оу, да она в действительно обеспокоена. Надо же! Испепелит еще ненароком. Сейчас окажется, что на нас напала великая темная богиня и мы все умрём».
«Катрин, речь действительно о чем-то важном, раз уж о мерах безопасности думают столь масштабно, — упрекнул Оливье. —
Будьте повнимательнее, прошу Вас.»
«Думаете, после всего произошедшего меня испугает какая-то Темная богиня? — с иронией переспросила девушка.»
«Думаю, что как бы отважно и умно Вы не проходили предыдущие испытания, в этом вопросе у нас обоих мало знаний и опыта и нам стоило бы послушать более компетентных людей».
«
Вы ей доверяете? — прямо спросила Катя.»
«Глупый вопрос, мадемуазель, — мысленно покачал головой Оливье. —
Ответ Вы и сами знаете. Хватит отвлекаться, на нас уже смотрят».
Катя подняла взгляд, заметив на лицах магов явное недовольство тем, что их перестали слушать.
«Как на экзамене по математике, на который пришла комиссия. А у меня еще и шпаргалка выпала… Хотя, мне по математике шпаргалки и писать-то было без толку».
— Испытания связи вы уже провели, — строго сказал Ллейр, — Так что либо вы обсуждаете возможные выходы из сложившейся ситуации, либо воркуете, как голубки.
«Если бы… У нас разница десять лет, о чем может идти речь! И это еще не говоря о том, что мы из разных времён и стран!»
«Сами-то верите в те бредни, что сочиняете? — голос его был с насмешкой, а поза — всё столь же прямая —
Это ведь самоуспокоение, да и на лице у Вас всё написано. С первой встречи.»
Катя хмыкнула:
«Добил. Контрольный в голову. Удар эфесом. Ответили бы что-то лучше…»
«Действия всегда более красноречивы, но если мадемуазель не хватает слов…»
— Ещё чего не хватало! Мы вообще не пара.
Марго, стоявшая неподалёку, рассмеялась, припомнив отсылку к любимому сериалу. А ведь было время, когда она лично беседовала с этими персонажами. Кажется, будто бы привет из прошлой жизни.
— Так вот, — продолжила Хелависа, которой откровенно не нравилась подобная задержка, — надеюсь, вы оба сумеете сперва выслушать, а только после — обдумать и посоветоваться. Спасибо.
— Хватит уже ходить вокруг да около, Хел, — перебил женщину Ллейр. — В связи с прибытием в Аальд Такхизис у магов обострилось турбулентность в магическом равновесии. — Видя же непонимание на лицах Оливье и Кати, стихийник вздохнул. — Как бы так сказать, чтоб вы поняли. Возмущение в силе будет понятнее?
— Не скажу, что это объяснение упростило понимание, — ответил Оливье де Ла Фер. — Мы живём в мире без магии, если, конечно, не счесть подобной бутылку хорошего бургундского и верную шпагу.
— Повышенная и беспочвенная тревожность, — подобрав понятные всем слова, сказала Марго. — Чувствуют пока что только маги, но вряд ли это надолго. Чем больше будет крепнуть Такхизис, тем большая вероятность того, что это почувствуют все. Это как постоянно бояться чего-то неопределённого. Кажется, ничего страшного не происходит, но ощущение того, что что-то грядёт настораживает.
— И что предлагаете сделать, психокоррекцию тревожности провести? — с сарказмом спросила Катя, недоумевая от подобных заявлений.
— Предлагаю эвакуировать мирных существ, узнать о планах Такхизис, понять её мотивы и цели. Нам нужна информация: вряд ли месть всем и вся — достойный аргумент.
«Вряд ли уход от реальности в другой мир — достойный поступок…» — переиначила мысленно Катя, за что тут же получила от Оливье ответ:
«Прошедшего не вернуть, сосредоточьтесь на настоящем, памятуя о прошлых ошибках лишь для того, чтобы не совершать их в будущем».
— Если Вы в состоянии эвакуировать единорогов, пикси, фейри и русалок с кентаврами и кикиморами… — Катя на мгновение замешкалась, понятия не имея о том, как вообще можно эвакуировать русалок.
«Их левитируют в огромных бочках», — подсказал Оливье, от чего девушка рассмеялась, удивляя своим смехом окружающих.
— В общем, это Ваш мир, я в этом не разбираюсь. Мы и до голосового сообщения-то не сразу додумались, так что подобные решения полностью в Вашей, Хелависа, компетенции. С остальным я согласна. И если в чем-то вдруг понадобится моя помощь, то я готова.
Оливье де Ла Фер тоже кивнул, подтверждая слова своей спутницы. Работа явно предстояла немаленькая, не говоря уже о возможной и неясно нависшей надо всеми опасности в виде темной богини.
Хелависа на мгновение смягчилась: огонь её глаз перешёл с яростно-обжигающего всех и вся, на тёплый.
— Я благодарна вам обоим, но сейчас вам лучше не путаться под ногами.
Поняв, что разговор окончен, Марго и Ллейр, не желающие принимать участия в этой словесной баталии, ретировались, попутно обсуждая всевозможные стратегии того, как следует поступать в дальнейшем.
***
Внезапный всплеск неясной тревоги заставил синевласую русалку, сидящую на одной из прибрежных скал, вздрогнуть: она едва ли не уронила в море свой коралловый гребень. В голове шумело.
«Вдруг эта вода отравлена?
Стало слишком холодно, а солнце словно потускнело, спрятавшись за тучу.
Грядёт буря, нужно куда-то спрятаться… Только вот куда?»
Нырнув за гребнем, русалка услышала чей-то вкрадчивый шепот, звучащий в её голове. Шёпот, а сразу после — голова словно опустела: ни единой мысли, чувства.
Ничего.
Только приказ, который — русалка была в этом свято уверена — был её личным решением, к исполнению которого она приступила незамедлительно.
