Космические герои

Оби-Ван соглашается на предложение Энакина, им нужно многое обсудить. Он уже не надеялся, что их уговор останется в силе, и собирался просто покататься с Энакином по городу, прежде чем ехать в отель. Перед этим доставив Асоку к хостелу, конечно. Но так даже лучше: домашняя обстановка больше располагает к разговорам, а Энакину будет комфортнее в родных стенах. Они вдвоем идут на парковку, собираясь дождаться у машины Асоку, как договаривались. Достав ключи, Оби-Ван отключает сигнализацию и слышит пораженный вздох за своей спиной. – Так она твоя… Он оборачивается и видит, что Энакин стоит как вкопанный, влюбленно уставившись на Импалу. – Я думал, что на ней приехал какой-нибудь Дуку! А она твоя! Даже в тусклом свете фонарей видно, каким восторгом горят его глаза. Оби-Ван вспоминает, что Энакин вообще-то большой любитель машин и всякой техники – и не только в игре. – Это же кабриолет, да? Как она вообще? Как сильно пробовал разгонять движок? Оби-Вану кажется, что еще чуть-чуть, и Энакин начнет сыпать терминами и задавать вопросы, ответить на которые может лишь опытный механик. Оби-Ван тоже любит свою старушку, но его любовь не так… масштабна. Энакин задает очередной вопрос, но говорит так быстро и взволнованно, что разобрать с первого раза не удается, а потом их прерывает Асока. – Ка-а-а-ак же я устала! – она широко зевает, развалившись на заднем сиденье, и Энакину не остается ничего, кроме как сесть впереди. – А тем двоим хоть бы что! У них у каждого по сменному аккумулятору в заднице. – Иногда я сомневаюсь, что Коди и Рекс вообще люди, – говорит Оби-Ван и заводит двигатель, медленно выезжая с парковки. – Выглядят как люди, – пожимает плечами Энакин. – Эй, Вейдер. – Что? – У меня самолет завтра вечером, может быть еще успеем увидеться. Всю дорогу до хостела Энакин с Асокой обсуждают сходку, Коди и Рекса, даже Дуку попадает под раздачу, зато Оби-Ван большей частью молчит, пользуясь шансом собраться с мыслями. – Была рада познакомиться, герой, – на парковке у хостела Асока сгребает их обоих в объятия, прощается и уходит, снова оставляя Оби-Вана и Энакина наедине друг с другом. Оби-Ван видит, что Энакин прямо сгорает от желания что-то сказать. – Ну, давай, – он ждет чего угодно, кроме… – Мы можем немного покататься? И… – Энакин опускает смущенный взгляд, закусывая губу. – Пустишь меня за руль? Пожалуйста? Оби-Ван улыбается, позабавленный. – Можем покататься, но за руль не пущу. – Но почему?! – вскидывается Энакин, задетый такой несправедливостью. – Потому что сегодня ты очень хорошо провел время в компании бутылки виски, – посмеивается Оби-Ван, и они трогаются с места. Энакин сидит тихий и надутый как индюк. Вряд ли он хотел за руль прямо сейчас – не дурак же, чтобы разъезжать по дорогам на пьяную голову, просто такой категоричный отказ он принял слишком близко к сердцу. Зато они в самом деле едут кататься. Живет Оби-Ван в шести часах езды отсюда и потому местность знает неплохо – приходится иногда бывать здесь по делам. Приезжать на собственной машине ему нравится куда больше, чем на любом другом транспорте, даже если иногда это занимает немало времени. За стеклами Импалы приятный весенний вечер, огни уличных фонарей и жилых домов проплывают мимо, а Энакин понемногу сдувается, разглядывая салон. С особым трепетом он ведет кончиками пальцев по приборной панели – такой же красной, как сама машина и сиденья в ней. Если сегодня они не разругаются вдрызг, решает Оби-Ван, то завтра надо разрешить Энакину занять место за рулем. Они едут дальше. Энакин прижимается щекой к стеклу. Оби-Ван краем глаза поглядывает на него. Да, Оби-Ван собирался начать разговор, как только Асока скроется за дверьми хостела, но их теперешнее молчание получилось куда более уместным, чем любые слова. Оно не напряженное, нет. Совсем непохожее на то, какое повисало между ними наедине в баре. Наверное, дело в том, что Энакин понемногу успокаивается, как успокаивается и сам Оби-Ван. Иногда нужно просто побыть в тишине, чтобы улеглось все плохое, а голова прояснилась. – На ближайшем перекрестке поверните направо, – вдруг доносится с пассажирского сиденья: Энакин явно пытается пародировать навигатор. Оби-Ван уверен, что он сейчас улыбается. – А дальше? – А дальше потом скажу, я не знаю, сколько точно метров до следующего поворота. – Хочешь домой? – Нет, я в твоей Импале жил бы, если честно, – театрально вздыхает Энакин. – Но за руль ты все равно не пускаешь, поэтому вези меня трезветь. – Когда протрезвеешь, вернемся к этому разговору, – Оби-Ван улыбается и поворачивает. Он искренне надеется, что остаток ночи пройдет мирно и назавтра они попрощаются хотя бы как хорошие приятели. Это – большее, на что Оби-Ван позволяет себе рассчитывать, учитывая все обстоятельства. Они едут по широкой освещенной дороге, когда Энакин говорит, что нужно снова поворачивать направо. Картинка за окнами машины сменяется, теперь вокруг них обычный спальный район, весь застроенный многоэтажками. – Недалеко есть платная парковка. Тачку лучше оставить там, мало ли кто шарится здесь ночами. Замечание Энакина разумное, стоит к этому прислушаться. До дома они доходят пешком минут за десять. – У меня тут, конечно, не пятизвездочный отель… – начинает Энакин, доставая из кармана ключи, но Оби-Ван прерывает его, иначе их общение опять грозится перейти в неловкое русло. – В пятизвездочном отеле у меня не было бы такой приятной компании, – и ловит посветлевший благодарный взгляд в ответ. Тем более, отель-то на самом деле был очень простой. Квартира у Энакина действительно маленькая, но по-своему уютная: везде прибрано, ничего не валяется под ногами. Будучи еще студентом, Оби-Ван снимал похожее жилье и точно так же старался содержать его в порядке. – Чувствуй себя как дома, я пойду чай сделаю, – Энакин оставляет его в комнате, а сам исчезает на кухне. Внимание Оби-Вана сразу привлекает занимающая одну из стеллажных полок сборная модель звездолета: военный космический корабль клиновидной формы с высокой командной башней, по бокам расположены большие пушки, а на хребте и по всему периметру – лазерные установки. Ему нравится эта модель, и он впечатлен, что Энакину хватило терпения собрать всю эту красоту. Потом Оби-Ван замечает другую полку. Среди пестрых учебников и авто-журналов он видит то, с чем знаком очень хорошо: полную серию своих книг, начиная с «Аллергии на жизнь» и заканчивая только-только появившимся на прилавках «Равновесием». Все в одинаковых темно-бордовых обложках. На коллекционера Энакин не похож, а это значит, он в самом деле любит и читает его книги. Оби-Ван широко улыбается, представляя Энакина, разлегшегося на этом самом диване или сидящего в кресле с томиком в руке. – Готово! – сам же Энакин появляется из кухни с двумя большими кружками (одна сувенирная, с эмблемой «Космических героев», вторая со схематичным изображением планет). – Как и обещал: лучшая кружка на моей кухне теперь твоя. Оби-Вану достается та, что с планетами. Он мог бы начать разговор о книгах, но хочет, чтобы Энакин больше рассказал о себе. – Этот звездолет на полке, ты сам его собрал? – Да, – по лицу Энакина сразу видно, что тема ему приятна. – Дофига времени потратил, но искал такой еще дольше. Пришлось из Канады заказывать и год ждать, пока пришлют. – Хорошая работа. – Спасибо. Они садятся на диван по разные его концы. Сам Оби-Ван предпочел бы сесть ближе, но эта инициатива должна оставаться за Энакином хотя бы до тех пор, пока они не выяснят все до конца. Что между ними сейчас? Что между ними будет завтра? – Скажи... почему Дуку играет? Никогда бы не подумал, что кто-то такой... – Энакин взмахивает ладонью, что, видимо, должно означать весь шик и блеск человека, скрывающегося под ником old_but_gold. Оби-Ван улыбается: рано или поздно этот вопрос обязательно прозвучал бы. – Дуку из тех людей, которые могут овладеть любыми навыками, если найдут для этого причину. И причина играть у него есть. Какая, как ты думаешь? По Энакину видно, что думать он не очень-то хочет, ему сразу нужен ответ. – Скучно стало на старости лет? – он пожимает плечами. – Я не знаю. Такие, как он, не с моей орбиты. Я просто студент, если ты не заметил, а он – пижон на пенсии. – Такие игры собирают много разных людей. Самых разных, Энакин. Ты даже не представляешь, насколько. Иногда кажется, что любой игровой мир полон школьников и обыкновенных задротов, но это не совсем так, – прежде чем продолжить, Оби-Ван делает глоток. – Какие-то игры мелкие, но «Космические герои» – огромное сообщество, полное людей, дружеские связи с которыми могут пригодиться. – Ничего не знаю, меня ни в какие сообщества не приглашали, – Энакин сидит, нахохлившись. – Ну, у этого есть вполне объяснимые причины. Ты понимаешь, о чем я. – Да-да, я не самый дружелюбный человек на этом сервере, – Энакин разводит руками. – И что вы там делаете в своих сообществах? Собираетесь кучкой важных шишек и обсуждаете, кто на каком месте в списках Форбс на этой неделе? – Каждый обсуждает то, что волнует лично его. В группе единомышленников. Это огромный канал в дискорде, наверняка там кого-то интересует Форбс. Хочешь посмотреть? Я зайду со своего аккаунта, если разрешишь воспользоваться твоим компьютером. – Конечно. Они перебираются за компьютер: Энакин гостеприимно уступает удобное кресло на колесиках, а сам занимает позаимствованный из кухни табурет – теперь они сидят совсем близко. Оби-Вану это нравится. Ему вообще нравится Энакин и то, каким он оказался в реальности; как за секунду он может (скорее всего неосознанно) переключиться с неловкости и смущения к детской непосредственности, граничащей с наглостью. Проситься за руль чужой машины (принадлежащей человеку, которого впервые видишь лично!), да еще надуться, получив справедливый отказ – это надо уметь. Они заходят в дискорд, и Оби-Ван вбивает данные своего аккаунта. – Ну что, Форбс? – он фыркает, когда видит, как кривится лицо Энакина – такие штуки и правда не с его орбиты. – Что тебе интересно? – А что там вообще есть? – Энакин придвигается еще ближе, подслеповато щурясь даже в очках, и Оби-Ван чувствует, как температура в комнате поднимается на несколько градусов. Он открывает длиннющий список каналов. – Гайды, стратегии, прокачка, футбол, пиво, сходки и так далее… Что-то заинтересовало? – Не люблю футбол. – И песок не любишь. А от пляжного футбола ты, наверное, впадаешь в кому. – Эй! – Энакин несильно толкается плечом, но голос у него веселый. – Ты всегда такой вредный? – Только по четвергам. – Но сегодня суббота! – Для тебя я сделал исключение. Проходит секунда, прежде чем они оба покатываются со смеху. Оби-Ван чувствует себя совсем легко. Их общение все больше начинает походить на то, которое было в игровом чате, и может быть есть еще шанс, что между ними все сложится не так уж плохо. – Знаешь, я никогда не видел, как играют за чародеев, – Энакин, кажется, придвинулся еще ближе, касаясь коленом его бедра. – Покажешь? – А кем ты играл, кроме гладиатора? – спрашивает Оби-Ван, пока запускается клиент игры. – Только гладом. Глады крутые и мощные, и… О! Загрузилось! Давай, показывай, – в глазах Энакина горит неподдельный энтузиазм, и Оби-Ван кликает мышкой по своей чародейке.

***

Энакин чувствует себя… странно. За весь этот длинный день он успевает испытать целый спектр самых разных эмоций: от томительного ожидания и глупой влюбленности до бессильной злости и жгучего стыда. И все из-за одного человека. Зато сейчас ему просто хорошо в обществе Оби-Вана. Спокойно. Комфортно. Атмосфера вокруг них понемногу меняется. Оби-Ван тоже выглядит расслабленным, и общение налаживается само собой, медленно возвращаясь в привычную еще со времен переписки в игре колею. Энакину это очень нравится и нравится Оби-Ван. Энакин неосознанно тянется ближе. Прошло немало времени, но с такого расстояния еще можно почувствовать едва уловимый запах парфюма, и в этом тоже есть что-то притягательное. А еще он понимает, что первый раз видит Оби-Вана настолько близко, что может рассмотреть бледные веснушки на его лице, которых не замечал раньше… Совсем как у Переговорщицы. Чародейка появляется на экране, и Энакин невольно начинает сравнивать ее с Оби-Ваном. Ничего общего кроме веснушек он не находит, но внешность отступает на второй план, когда он понимает, что за исключением этого не поменялось ничего. Оби-Ван такой же тактичный и поддерживающий, такой же остроумный и саркастичный. Такой же мудрый. Серьезный… – Эй, ты слушаешь вообще? – Оби-Ван смотрит на него своими серо-голубыми глазами (совсем не похожими на красные глаза Переговорщицы), и Энакин чувствует, что его затягивает. – Д-да, – голос плохо слушается, приходится прочистить горло. – Повтори, пожалуйста. – Я поговорю с Дуку. Он даст тебе доступ к нашему дискорду, если обещаешь вести себя хорошо. Я за тебя поручился вообще-то. – Да, конечно, – рассеянно отвечает Энакин: дискорды, сообщества, Форбс и пляжный футбол волнуют его в самую последнюю очередь, разве можно сейчас о таком думать? Образ прекрасной феи Переговорщицы, в первые минуты сходки бесконечно далекий от бородатого хмурого Оби-Вана, понемногу сливается с тем настоящим человеком, с которым Энакин проводит время сейчас. Ведь он был влюблен в Переговорщицу, и если бы она оказалось девушкой, далекой внешне от этой чародейки, разве прошла бы его любовь? Разве не захотел бы он обнять ее? Пригласить к себе? Поцеловать? Стоит окончательно схлынуть злости и обиде за такой обман, как Энакин понимает: если Оби-Ван не соврал о том, что чувствует, у них обоих есть шанс. – Ты точно меня не слушаешь. Что-то не так? – голос Оби-Вана звучит обеспокоенно, и тот наверняка говорил про какие-то игровые моменты, но что Энакин может ему на это ответить? Извини, кажется, я все еще в тебя влюблен, а потому не могу нормально слушать? – Все в порядке, правда. Дай мне время. – Хорошо, я понимаю. Давай поступим так: я приму душ, а ты немного поиграешь чародейкой? Оби-Ван на него не злится. Это хорошо. – Идет. Обещаю ничего не писать в чат от твоего имени. – Вот только собирался об этом попросить, честное слово, – Оби-Ван смеется, выбираясь из-за стола. – Только все мои вещи в отеле. Дашь мне полотенце и какую-нибудь футболку на ночь? – Конечно, – Энакин уже переключает внимание на экран, а потому говорит то, о чем будет жалеть до самого утра (и всю оставшуюся жизнь). – Возьми в шкафу все, что захочется. В ту же секунду Энакин осознает и разворачивается, пытаясь в один прыжок преодолеть расстояние от компьютера до шкафа, но Оби-Ван уже открывает дверцу: в этот момент на него вываливается все то, что Энакин две недели утрамбовывал в маленький совсем не вместительный шкаф. Последними выпадают трусы с развеселым Спанч Бобом, все такие же желтые и немного застиранные. Как в замедленной съемке они планируют по воздуху прямо в руки Оби-Вана, и в этот момент Энакин хочет умереть как никогда сильно. Он подлетает к Оби-Вану, выхватывая несчастные трусы из его рук и пытаясь одним разом запихать все выпавшее обратно в шкаф. У него, конечно, ничего не получается. – Подожди, – Оби-Ван не выглядит разочарованным и не осуждает, это самую малость обнадеживает. – Не думаю, что этому всему найдется место в шкафу, а вот эти куртки вполне могут повисеть на крючках в прихожей. Энакин опускает голову, тяжело вздыхая. Вот он и опозорился перед Оби-Ваном (в который раз уже!) несмотря на все свои старания. И теперь лучшее, что он может сделать – это послушаться и отнести всю верхнюю одежду туда, где она и должна была висеть. Когда Энакин возвращается из прихожей, то застает Оби-Вана за странным занятием: тот сидит на полу, скручивая полотенца рулетиком и складывая их обратно на полку прямо как в гостинице. – Что ты делаешь? – ему сейчас неловко и очень стыдно: во-первых, Оби-Ван наводит порядок в его шкафу, а во-вторых, Оби-Ван видит все его старые позорные шмотки. – Облегчаю тебе жизнь, – Оби-Ван улыбается уголком губ, похлопав ладонью рядом с собой. – Будет здорово, если ты мне поможешь. Оби-Ван начинает складывать футболки, а Энакин, чувствуя, как лицо заливает краской, усаживается возле него и проделывает то же самое, одну за другой вытаскивая вещи из кучи на полу. – Ты вовсе не должен. Я бы сам прибрал, пока ты в душе… – Запихал бы обратно, как и было? Энакин вскидывается, уже готовый защищаться. – Мне не сложно, а тебе это поможет, если будешь и дальше соблюдать технику, – вместо того, чтобы отчитывать его, Оби-Ван тянется за очередной тряпкой. Вдвоем они управляются довольно быстро, и Оби-Ван, прихватив полотенце и одну из футболок, отправляется в душ. Энакин же в это время переодевается в домашнее и решает приготовить для них спальные места: Оби-Ван наверняка устал после долгой дороги и всего пережитого стресса (еще пришлось убирать в чужом доме!). Он раскладывает диван и расстилает чистое постельное белье, а потом, откопав на верхних полках плед, принимается обустраивать себе лежанку на полу. Именно за этим занятием застает его явившийся из душа Оби-Ван. – Что это? Энакин оборачивается на звук, и первое, что он видит – это чужие голые ноги. Красивые стройные ноги, на которые пора бы перестать пялиться. Энакин заставляет себя поднять взгляд. Оби-Ван одет только в боксеры и старую голубую футболку, ворот которой уже немного растянут, но в глазах Энакина это смотрится не менее прекрасно, чем серые брюки с белой рубашкой. – Твое спальное место, – голос снова не слушается и звучит непривычно, с хрипотцой. Оби-Ван усаживается на край дивана. – А это тогда что? – он вытягивает ногу, касаясь кончиками пальцев расстеленного на полу пледа. – Мое спальное место, – Энакин чувствует себя дураком. Немного. – Зачем? Энакин не находит ответа. – Здесь вполне хватит места двоим, разве нет? Энакин замирает, аж дыхание задерживает, а сердце, кажется, стучит так, что слышно на всю квартиру. – Х-хватит. Предложение предельно ясное, и сложно понять его двусмысленно. Вот разложенный диван, на котором в самом деле могут поместиться двое (в теории, конечно же – Энакин всегда спал здесь один с тех самых пор, как переехал). Пока еще можно отмотать все назад, извиниться, сослаться на усталость и одиноко улечься на полу, а лучше запереться в душе и просидеть там до тех пор, пока Оби-Ван не уснет (и все равно потом лечь на пол!). Оби-Ван ждет. Энакин пялится на его губы. Это молчание может длиться бесконечно. – Боишься, что приставать начну? Все в порядке, обещаю вести себя хорошо, лежать только на своей половине и не распускать руки. – А зря, – само собой вырывается у Энакина. О да, душ ему сейчас не помешает – голову охладить. – Неужели? На дрожащих ногах Энакин идет к стене, чтобы щелкнуть выключателем. Теперь свет в комнате остается лишь от окна, неплотно прикрытого до сих пор мятыми шторами. Глаза еще не привыкли к темноте, и потому он не видит выражение на лице Оби-Вана. В этот момент темнота все делает проще. Энакин подбирает подушку, переступает через плед и упирается коленом в диван. Снова приходит осознание, что перед ним сам Кеноби: в его жизни, в его квартире, в его... постели. Оби-Ван пообещал не распускать руки, так что Энакин делает это сам: он прикасается к щеке, кончиками пальцев ведет по мягкой ухоженной бороде, едва задевая уголок губ. Когда-то на этом же диване – уже в прошлой жизни – Энакин представлял, как выглядит Переговорщица, какой может быть их встреча, чем они займутся, оставшись наедине. Тогда воображению хватило танца и поцелуя. Теперь Энакин желает получить хотя бы поцелуй. Сопротивления он не встречает. Подушка приземляется за спиной Оби-Вана, а Энакин зарывается пальцами в его волосы, оттягивая назад. Оби-Ван по-прежнему не делает ничего, только с тихим выдохом запрокидывает голову, и Энакин сейчас так близко к нему, что может почувствовать этот выдох кожей. По спине пробегают мурашки, когда он наклоняется ниже, так, что они соприкасаются носами. Энакин замирает в нерешительности, а потом на шею ложится теплая ладонь и притягивает ближе. Этот совсем невинный поцелуй почти похож на тот, который он представлял в своих фантазиях, только прибавилось ощущений от щекочущей кожу бороды. У Энакина совсем мало практики в этом деле, и ноги едва ли не подкашиваются, когда Оби-Ван, легко куснув за губу, целует глубже, откровеннее, и это не похоже ни на что из того, что Энакин когда-либо испытывал. Теперь он сидит на коленях Оби-Вана, прижавшись настолько близко и вцепившись ладонями так крепко, как будто все это у него сейчас отберут. – Тише, – шепчет Оби-Ван. – Какой ты быстрый. Но Энакин хочет быть быстрым, лишь бы сбежать от своей неуверенности. Он снова и снова тянется за поцелуями, бесстыже ерзает и стягивает голубую футболку через голову, своя же остается на месте: Оби-Ван тормозит и даже не пытается его раздеть. Неужели он сомневается после той дурацкой истории с ноутбуком? Или просто не хочет? Энакин задницей чувствует, что очень даже хочет. – Если ты из тех, кто не занимается сексом на первом свидании, то первое свидание у нас уже было, – шепчет Энакин, зацеловывая его шею. – И второе почти было. Давай решим, что это третье. – Второе почти было? – глаза уже давно привыкли к темноте, и Энакин может разглядеть, как Оби-Ван вопросительно приподнимает бровь. – На воздушном мосту. – Мне никто об этом не сообщил, – Оби-Ван, наконец, делает хоть что-то и забирается руками под его футболку. Энакин в ответ ощутимо кусает его в шею, на что Оби-Ван проводит по его спине короткими ногтями. – Чего ты хочешь? – горячий шепот на ухо. Энакин вздрагивает в предвкушении и… замирает в растерянности. Он сам не знает, чего хочет, но хочет этого очень сильно. Для начала им обоим не помешало бы раздеться. Вот он, Энакин, уже постарался и избавил Оби-Вана почти от всего ненужного. А Оби-Ван продолжает смотреть на него, ожидая ответа, оглаживая пальцами спину, но не спеша стягивать с него футболку. Мог бы и поторопиться! Энакин уже собирается сказать это вслух, когда осознание обрушивается на него громом среди ясного неба: если Оби-Ван начнет его раздевать, то увидит ярко-желтое бэт-безобразие, притаившееся под штанами! И это после Спанч Боба! – Я… – былое смущение возвращается. Хочется сгинуть, провалиться под землю, сбежать куда-нибудь подальше – да хоть в данж. – Давай начнем с самого простого, – предлагает Оби-Ван и сразу начинает. Энакин шумно выдыхает, когда умелая рука сжимает его член через одежду, проводит вверх-вниз и трет головку. Да, с этого, пожалуй, действительно стоило начать, и ему бы расслабиться, но пока не получается: слишком силен страх в очередной раз выглядеть полным придурком. Решение приходит в голову внезапно. – Зажмурься. И ни за что не открывай глаза, пока я не скажу. Оби-Ван удивлен, но просьбу выполняет, и Энакин поспешно избавляется от дурацких трусов: в остальном ему стыдиться нечего. – Готово, открывай. – А, так ты не раздеваться стесняешься? Боюсь представить, что у тебя под штанами было, – закатывает глаза Оби-Ван. – Да иди ты! – Куда? – А вот сюда, – Энакин кладет его руку к себе на член, и на этом его запас наглости иссякает. Неискушенному в любовных делах Энакину хватает даже такой простой ласки: лишние мысли наконец-то покидают голову. Это не идет ни в какое сравнение с тем, когда приходилось справляться в компании собственной руки. Оби-Ван будто лучше него самого знает, как сделать так, чтобы ему было хорошо. И Энакину очень хорошо, он цепляется за плечи Оби-Вана, когда тот вплетает пальцы свободной руки в его растрепавшиеся кудри; закусывает губу, когда вдоль шеи проходится влажной дорожкой язык; не сдерживает стона, когда ладонь особенно сладко задевает головку. Он кожей чувствует, как Оби-Ван довольно улыбается, прижимаясь губами к его подбородку, и нужно совсем немного наклонить голову, чтобы эту улыбку сцеловать. Ему хочется сделать что-нибудь для Оби-Вана – такое же приятное, такое же чувственное, и Энакин приподнимается, стянув его боксеры вниз. До этого момента Энакин дрочил только самому себе, но что делать с членом, он хорошо знает. Полумрак комнаты наполнен тихими вздохами, поцелуями и всей той влюбленностью, которая накрыла Энакина с головой. Он кончает первым, испачкав ладонь и живот Оби-Вана. В голове приятная пустота, а тело совсем расслаблено, но Энакин не прерывает движений собственной руки. Он прижимается губами к шее Оби-Вана, оставляя на коже яркий крупный засос, и чувствует, как становятся крепче объятия, пока Оби-Ван с тихим стоном кончает ему в руку. Потом они лежат в тишине, и Энакин смотрит на Оби-Вана: умиротворенное лицо, закрытые глаза, рука лежит на животе, бедра прикрыты одеялом. В тусклом оконном свете он выглядит моложе своих лет. Скомканная одежда валяется по всему дивану. Энакин ждет, что Оби-Ван заговорит первым – спросит о чем-нибудь или хотя бы скажет, что этой ночью ему все понравилось. Вот Энакину очень надо поговорить, зато Оби-Ван размеренно дышит и не делает больше ничего. Осознание приходит только теперь. – Эй! – Энакин придвигается вплотную. – Только не говори, что ты собрался спать. Нам еще нужно поговорить о стольких вещах! – Энакин… – Оби-Ван приоткрывает один глаз, а голос его звучит совсем устало. В другой ситуации Энакин не стал бы его терзать, но… – Ты ведь завтра уезжаешь, а я не обсудил с тобой ни одной твоей книги. Знаешь, мне так понравилось «Равновесие»… – Если ты дашь мне выспаться, я завтра никуда не поеду. – Правда? – Энакин не может сдержать радостной улыбки, но сонный Оби-Ван этого, к сожалению, не видит. – Ты останешься еще на день? – Да хоть на неделю, – совсем тихо бормочет Оби-Ван, но Энакин слышит и запоминает. Счастливый, он укладывается рядом, обнимая Оби-Вана со спины, и закрывает глаза.