Коньки в кровавых васильках

Пробуждение выдалось далеко не таким приятным, как хотелось. Громкий звон стекла стекла об пол заставил резко подскочить, а после упасть вниз с широкого кресла, разодрав острые колени в кровь. Осмотревшись, парень заметил сконфуженный взгляд Никифорова, что метался от разбитых осколков, что купались в луже воды, и к самому Плисецкому, что ещё не до конца успел понять, что, собственно говоря, случилось и каким образом разбилась посуда. По комнате гулял теплый яркий свет, дававший понять, что солнце вот-вот будет в зените. По всем поверхностям комнаты были раскиданы вещи Виктора, в то время как одежда Плисецкого ютилась в тесном чемодане. Юра уже и забыл, что значит жить с этим мужчиной в одной комнате. Сожительство с Виктором всегда сопровождалось бардаком, даже если ещё совсем недавно в помещении был идеальный порядок. По всевозможным поверхностям номера были разбросаны шмотки Вити. Даже на узких книжных стеллажах успели затесаться мелкие вещички голубоглазого: ключи от питерской квартиры, которые вообще непонятно каким образом затесались на деревянных полках в Пекине с брелком, на котором виднелась плюшевая морда пуделя, расческа с парой цветных резинок и несколько карамелек, что, вероятно, были привезены ещё с России. Очевидно, что время уже стукнуло часов за десять, и потому спешить никуда не хотелось, Юра с радостью остался бы до самого конца дня в теплой постельке, отсыпаясь перед прокатами, но Виктор был явно не намерен был так просто просиживать время, так как постоянно метался с одного угла комнаты в другой. Возможно, это были нервы перед выступлением, но Юре до этого особого дела не было, ведь он и сам по себе мог поволноваться по поводу программ. Любое движение заставляло мышцы неприятно заныть. Кровь в плечах давно застоялась и потому, раскинув руки в стороны, Юра сильно потянулся, не забыв громко зевнуть. Раны на острых коленях неприятно жгло, а теплая кровь стекала на тёмный пол, марая его. Подобрав с пола упавший с кресла толстый томик и свалившейся вместе с блондином плед, юноша положил их обратно на свое место и, поднявшись, постарался убрать с лица непослушные пряди. Усталость быстро растекалась по венам, впрочем, это чувство было уже достаточно привычным и потому, не став концентрировать на этом внимание, Юра пошел в ванную, пока Никифоров не занял ее на добрых полчаса. Тело неприятно ныло от неудобной позы для сна, а разодранные колени ещё больше отвлекали, отдаваясь тупой болью при каждом шаге. Спать, хоть на удобном, но не предназначенном для сна кресле было явно не самой умной мыслью, в чём блондин сейчас был полностью согласен. Ночь выдалась непростая, несколько позывов заставляли мгновенно спешить к унитазу поскорее избавляться от цветов, перекрывавших доступ к кислороду. Такого количества приступов ранее не было и потому, боясь захлебнулся собственной кровью, Юра, подцепив с лакированной полки книгу и взобравшимь с ногами на кресло, стал читать текст на белой бумаге, стараясь отогнать тоску и скуку. Сон решил проведать блондина, лишь когда на улице стало светать, и потому зеленоглазый заснул на темном кресле, в обнимку с толстым томом в руках и укутавшись в теплый плед. Собрав белокурые волосы в неопрятный пучок, что все время норовил развалиться, Юра, быстро расправившись с прочей одеждой на теле, и, кинув их на белую крышку унитаза, поспешил под душ, почувствовав на коже мелкую морозь. Теплые капли ударялись о фарфоровую кожу, на которой особенно ярко выделялись фиолетово-синие круги синяков, особое множество которых было на бедрах. Едва ли можно было увидеть десяток сантиметров без темных пятен. Любое неосторожное прикосновение к синякам мгновенно доставляло дискомфорт. Множество синих и желтеющих пятен так же можно было заметить на коленях, по которым сейчас стекают красные ручьи, закрывая тем самым уродливые отметины. А пластыри на ступнях скрывали истертые в кровь мозоли от длительных тренировок. Большое количество мышц было травмировано в свое время. Единственное, что утешало, так это, что этот сезон проходит достаточно гладко и без серьезных каких-либо повреждений. Все эти вещи стали обыденностью более пятнадцати лет назад, Юра и дня не вспомнит, когда его кожа была без единого синеющего пятна. Казалось, что без этих отметин блондин и вовсе прекратит быть собой, может так и было. Сказать, что Плисецкий очень удачлив было сложно, но то, что зеленоглазый ни разу за все время занятий спортом не получал каких-то более серьезных травм, чем просто потянутые связки, можно было счесть уже за большое везение. Все это было последствием выборного вида спорта, но все же Юра никогда не смел сомневаться в своём выборе. Горячий поток воды приятно согревал замерзшую кожу. Пар большим облаком занимал всю поверхность небольшой комнаты. Зачерпнув в кисти рук воду, парень умыл лицо, стараясь избавиться от отпечатка недавнего сна. Горячие капли приятно расслабляли и, уперевшись лбом о светлую плитку, парень старался привести в порядок спутанные мысли. Казалось, от вчерашнего триумфа и следа не осталось, лишь слабое послевкусие той радости. Сейчас же в груди медленно, но верно стягивался клубок волнения, что ещё почти не ощущался, но Юра знал, что к концу дня его захлестнет лавиной тревоги. Сегодня стоит сильно постараться, чтобы все его ожидания, наверняка, оправдались. Налив немного геля для душа на бежевую мочалку, юноша стал постепенно растирать молочную кожу. Кисловатый аромат цитруса вперемешку с терпким запахом корицы слегка раздражал рецепторы носа, но тем не менее был до ужаса любим парнем. Белоснежная пена на коже смывает все напряжение с тела. Казалось, что в слив утекают все ненужные на данный момент мысли, оставляя после себя мягкий отпечаток усталости, волнения и радости. На данный момент у Юрия непременно был шанс урвать золото Гран-При, и очень не хотелось пропустить, возможно свой единственную возможность взобраться на Олимп. Пять очков уже достаточно большой отрыв и даже возможно был залогом на победу, но тем не менее не стоит расслабляться, ведь буквально в затылок дышит соперник. Каждое движение уже давно было на подкорке разума. Каждый взмах рукой, толчек лезвиями коньков и поворот туловища — все было до малейших деталей выверенно, и будто тяжёлым ударом молотка отчеканено глубоко в подсознании. Любое действие было давно закреплено на уровне мышечной памяти, но тем не менее выход на люди с этой программой вызывал неконтролируемый прилив тревоги. Казалось, стоит ступить на лёд, как по всему телу прошёл разряд электричества, не дав выполнить прокат на полную меру, и это заставляло пускать по коже мурашки. Смыв все остатки белой пены уже чуть более прохладной водой, Юра закрыл кран. Выйдя из душевой кабины и быстро обтерев насухо кожу полотенцем, парень накинул поверх тела длинный кремовый халат. Подойдя к круглому зеркалу, что висело над белоснежной раковиной, парень осмотрел своё лицо, предварительно стянув с головы темную резинку, давая волосам вновь спасть по плечам. В ответ на него смотрел парень с ещё большими темными кругами под глазами, чем обычно. Сухие и вновь потресканные до мелких ранок приоткрытые губы, через которые виднелся ряд светлых ровных зубов. Впалые щеки выглядели точно так же, как и обычно, если не считать едва заметные залегшие ямочки в районе губ. А на носу едва заметно светились бледные веснушки. Пшеничные волосы заметно отблескивали на свету, но все ещё стояли птичьим гнездом на голове. Прихватив со светлой полки шоколадного цвета расчёску, юноша осторожно прочесывал одну прядь за другой, пока волосы не легли на плечи, а челка, как всегда, упала на лицо. Отложив увесистую расчёску обратно на место, посмотрев на свое отражение, парень вновь удовлетворённо хмыкнул. Потянувшись за щеткой и зубной пастой, Юра выудил их из узкого туалетного шкафчика. После, включив кран с водой, юноша выдавил горошину мятной субстанции на зубную щётку, стал чистить зубы, прислушиваясь к звукам дверью. Определенно слышался бархатный баритон Никифорова и приторно сладкий девичий голос. Очевидно, они что-то оживлённо обсуждали на английском языке. Из-за шума воды слышались лишь обрывки фраз, но, честно говоря, Виктор, наверняка, просто болтал с девушкой от скуки. Для него найти нового собственника было минутным делом, в отличие от Юры, что так и не научился заводить новых знакомств. Может, дело было в врожденном обаянии или в чем-то другом, но то, что Вик всегда мог найти тему для разговора, заинтересовавшую собеседника, было удивительной способностью. Тихий звон осколков и некая возня слышалась вперемешку с отрывками фраз. Мятный вкус раздражал рецепторы, слегка пощипывая кончик языка. Закончив чистить зубы, парень сплюнул в раковину белесую пену, после чего, вновь включив кран, смыл остатки жидкости и, быстро прополоскав полость рта, выключил воду. Потом вышел из ванной комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Виктор как-то слишком слишком сосредоточенно копался в чемодане, тем временем как горничная собирала стеклянные осколки с пола. Пройдя мимо Никифорова, юноша достал стопку аккуратно сложенной одежды из множества остальных вещей, и стал выбрать, что же надеть. В комнате так и витала напряжённая атмосфера, казалось, что ещё немного и воздух начнет между ними вспыхивать фиолетовыми искрами, и судя по смеху, что раздавался ещё пару минут назад, это все было из-за присутствия Плисецкого. Неосознанно поведя плечами, парень постарался струсить с себя все напряжение, после чего успел словить короткий взгляд Никифорова. Тот заметив, что его поймали, уже не стесняясь, рассматривал блондина. От этого стало ещё более неуютно и потому, едва заметно прикоснувшись к своим предплечьям, Плисецкий постарался успокоиться. И с чего он так занервничал, Юра, честно говоря, и сам не понимал, зато цветы в груди вновь зашевелились, едва заметно раздражая кожу внутри. Блондин буквально на физическом плане ощущал изучающий взгляд голубых глаз, но от мыслей отвлек тихий кашель. Обернувшись через плечо зеленоглазый ожидающе посмотрел на стройную горничную. После чего вновь услышал излишне приторно-сладкий голос. — Будете что-то заказать? У нас большой выбор различных блюд, — на слегка искаверканом английском спросила девушка. Посмотрев на своего соседа, что без особого энтузиазма слушал, Юра вновь посмотрел на горничную. Было заметно, что подобное игнорирование со стороны Никифорова ее явно не особо впечатляло, ведь блондин вновь ощутил на своем теле гуляющий взгляд, как девушка продолжила. — У нас есть прекрасные кондитерские изделия, особенно вкусные пирожные, — да, было очевидно, что на сладкое Никифоров купится. Голубые глаза буквально загорелись от идеи полакомиться чем-нибудь вкусным. — В таком случае, принесите что-то сладкое, на ваш вкус, будет добры, — сказал фигурист обворожительно улыбнувшись, после чего повернувшись к Юре спросил. — Ты будешь чем-то завтракать? — Принесите, пожалуйста, зелёного чая, — спокойно ответил Плисецкий, на что, уже через мгновенье дверь закрылась, пряча от глаз горничную. Юра уже собирался вновь скрыться за дверями ванной, чтобы быстро переодеться, как его вновь окликнул Вик. — Ты чего, серьезно не будешь ничего заказывать? — удивлённо спросил Виктор. — Я заказал чай, — постаравшись увильнуть от ответа, сказал Юра, уже собираясь зайти в маленькую комнату. — Ты знаешь, что я имею ввиду, — уже чуть сильнее наседая, ответил Виктор, поднимаясь с кровати. — У меня по утрам нет аппетита. Да и к тому же, думаю ты прекрасно знаешь, что перед прокатами я не могу запихнуть и крошки хлеба в рот, — стараясь как можно спокойнее ответить Плисецкий, парень доходчиво пытался закрыть данную тему. — Хорошо… — оперевшись локтями в колени, устало промолвил Никифоров, запустив в платиновые локоны пальцы, после закрывая глаза. Всё-таки юркнув в ванную комнату, Юра дергано развязывает узел на халате, после спешно меняет одежду на свободные синие джинсы и удобную широкую толстовку. Сейчас определенно хотелось уйти куда-то подальше из этого номера, нужно было развеять мысли. Где-то за пределами санузла послышался глухой хлопок двери, а после вновь ломаный английский, что теперь в придачу раздражал. Повесив на белый крючок охристо-золотистый халат, Плисецкий, громко хлопнув дверью, вышел из ванной. Едва успев ступить за порог двери, в глаза сразу бросилась картина маслом: все та же темноволосая горничная уж слишком дотошно старалась обслужить голубоглазого, что явно не был против подобной заботы, ведь охотно отвечал на тихий щебет девушки. Горничная весьма неумело старалась пофлиртовать и соблазнить парня, то и дело поправляя волосы и давая заглянуть в декольте весьма простенького платья. Да, Никифоров слишком любил тешить свое эго, и потому никогда не отказывался от внимания. Виктор в любую секунду мог прямо сказать, что у него уже есть партнёр, но судя по всему длинноволосый даже не собирался об этом рассказывать, а, может, сейчас он об этом даже и не задумывался. Внутри стало сразу совсем гадко, в животе неприятно засвербило так же и в груди. Даже если не брать свои чувства в расчет, сразу стало обидно за девушку Виктора, даже несмотря на то, насколько их отношения с Юрой не были б натянутыми, со стороны Никифорова подобное поведение было само собой разумеющимся, не завися от статуса отношений фигуриста. Было неприятно от мысли, что это и был тот самый объект обожания Плисецкого, которого в прошлом Юра чуть ли не возносил до пантеона богов. Розовые очки давным давно спали, а хинакридоновые стекла разбились на множество мелких осколков, не давая заменить истинную натуру Вика надуманным образом из блондиностой головы. Светлые брови домиком изогнулись, делая лицо более нахмуренным. Юре было предельно брезгливо от того, что он наблюдал подобное в своем номере. Прихватив с прикроватной тумбы телефон и маленький коробок с наушниками, быстро сняв с крючка черную косуху, и шустро обув черные тяжелые берцы на ноги, рассекая поверхность пола громкими ударами каблуков ботинок, покинул комнату. Горло болит от спазмов, цветы неприятно скребут нежную кожу. Прикрыв за собой дверь, Юра тихо сползает по стене, присаживаясь на холодный пол. Коридор был пуст, не было ни одного человека, что гулял по этажу. Тихий кашель рассекает звенящую тишину, что будто старалась ещё сильнее надавить на и без того кипящую от множества мыслей голову. Разбитые ноги до сих пор неприятно щипало, но на фоне всего прочего это вовсе не ощущалось. На коленях сквозь плотный, синий деним проступали багряные пятна, но разве сейчас до этого было хоть какое-то дело? Цветы все больше и больше поднимались по горлу, заставляя ещё больше давиться кашлем и густой слюной, смешавшейся с алой кровью. Громко откашливаясь в ладони, что слишком быстро покрывались красными всплесками, парень поднялся с холодного пола и на неразгибающихся ногах поспешил прочь от этого номера, коридора и вовсе отеля. Меньше всего парню хотелось вновь встретить Никифорова, что, наверняка, до сих пор любезничает с той горничной. Сейчас было все равно, что всего через несколько часов будет ещё один прокат на льду, и так же было все равно, что почти все тренера встрепенутся, узнав, что Юра внезапно пропал, не сказав ни слова. Сейчас было абсолютно на все наплевать, лишь бы просто выгнать все мысли из головы. Лифт был упорно проигнорирован, и парень, сбежав по лестнице вниз, заставив высокие стены отражать множество гулких шагов, вышел на улицу. Холодный ветер мгновенно обжёг кожу рук и лица сильным порывом. Под черной косухой гуляет холодный воздух, пробирая до костей. Каждый шаг все сильнее и сильнее отдаляет его от всей суеты, и от огромного количества людей. Под ногами много замерзших луж, и блондин очень жалеет, что под рукой нет пары белых, как подснежники, коньков, ведь Юра был уверен, что именно фигурное катание сейчас бы помогло ему хоть немного остудить голову. По небу лениво плывут тучные облака, постепенно застилая собой солнце, что постепенно уходило за горизонт. Перед глазами все реже мелькают высокие многоэтажки, скрываясь за спиной. Небо залито оранжевым цветом, что отражаясь в малахитовых глазах принимал диковинный оттенок. Громкий стук тяжёлой подошвы берцов, был заглушен свистом ветра, что буквально звенел в ушах. Городской шумный от толп людей, пейзаж давно сменился на тихую и, судя по слишком редко встречающимся прохожим, давно забытую мостовую. Высокие перила ограждали склон, после которого было видно заледеневшие озеро. На небольшой пятачке с несколькими коваными скамейками, все ещё давясь удушающим кашлем, юноша свалился на ближайшую лавочку. Щеки и кончики ушей пощипывало от мороза, в то время как в горле остервенело засвербило. Руки, как и губы уже были все в алой крови, так же, как раньше белоснежный бумажный платок. Слюна давно смешалась с алой кровью, и теперь вместе стекала по подбородку, марая одежду, но сейчас Юру это беспокоило меньше всего. Спазмы стягивали горло, давая ещё большую возможность разодрать стеблям и без того поврежденную кожу. Кашель заставляет кровь ещё больше вылетать из рта, пачкая окровавленный платок, что, казалось, от всего количества влаги, что уже впитал вот-вот порваться и требовал, чтобы его немедленно сменили. На ощупь парень достал из пачки ещё одну салфетку и, вновь откашлявшись, постарался избавиться от цветов в горле, что перекрывали доступ к воздуху. Вновь череда шумного кашля заставила из лёгких вылететь пару окровавленных голубых лепестков, что сейчас лишь мозолили глаза своим оттенком. Неприятный привкус васильков раздражал рецепторы языка и потому, поддев пальцами лепестки, Юра выкинул их в урну, продолжая давиться кровью. Холодный воздух, едва проникавший в горло, мгновенно причинял ещё больше боли. Морозный ветер обдувал и иссушал кровоточащие раны на нежной коже, давая возможность длинным стеблям ещё больше травмировать горло. С губ стекает вязкая слюна с покрасневшими разводами, капая на толстый деним джинс, в то время, как очередное соцветие закрывает проход воздуху в лёгкие, которые стягивают множество тонких крученых стеблей полевых цветов. Изумрудные глаза блестят от скопившихся слез, в то время, как нос забит соплями, не давая никакого прохода и глотку кислорода. Мысли давным-давно потеряли цельную огранку и потому, в голове оставались лишь обрывки фраз, что слишком трудоёмко было бы сложит одну цепочку. Каждое звено было пропитанно разнообразной гаммой чувств и, лишь сложив их в одно цельное изделие, можно было догадаться о чем думает юноша, хватаясь за тонкую шею, и громко кашляя. Пелена слез перед глазами смазывает перед собой все силуэты в разноцветные пятна, даже не давая шанса догадаться, что это. С длинных светлых ресниц падают первые капли, что оставляют за собой на фарфоровой коже блестящие на свету полосы и попадают на обветренные губы. Металлический вкус смешался с солью от слез, раздражая рецепторы языка. Множество лепестков вылетают из глотки, оседая на белой салфетке, на которой, словно акварель, растекаются яркие пятна крови. Длинные стебли ещё больше дерут нежную кожу горла, не желая сдаваться, и дать долгожданный глоток кислорода. Голубые лепестки полевых цветов подхватывает быстрый ветер, унося за собой в неизвестном направлении. Создавалось впечатление, что приступы кашля старались перекричать шумный свист ветра, но фатально ему проигрывали. Подавившись собственной слюной, Юра ещё более остервенело, чем прежде, старался избавиться от множества соцветий, ставшими преградой воздуху. Позади раздавались едва слышные, из-за шумного ветра, шаги, на которые Плисецкий даже не смел обратить внимание, если не хочет захлебнуться собственной слюной или кровью, или умереть от нехватки воздуха и потому, продолжал неистово откашливаться, стараясь избавиться от голубых соцветий. Казалось, что все эти приступы были множеством битв, на жизнь или на смерть, относительно самого Юры, что все время откашливал кровавые сгустки, в которых плавали голубые лепестки. Каждый раз ложась спать, блондин засыпал с мыслью, что возможно на следующее утро не проснется, ведь иногда, просыпаясь ночью от заставшего врасплох приступа, парень едва ли не захлебывался собственной кровью. Заставляя сочиться алой кровью новые раны, наружу наконец была откашляна пара васильков на длинном стебле, что были брезгливо выкинуты в мусорку. Холодный воздух проникал глубоко в легкие, стянутые тонкими лозами полевых цветов, заставляя вновь и вновь откашливать густые кровавые сгустки. Глоток морозного воздуха оседал где-то на уровне солнечного сплетения, обжигая внутренности от холода и заставляя пылать остальные органы от жгучей стужи. Рука хватается за одежду на том месте, где сейчас, казалось, что все полыхает от боли, будто бы это может помочь ослабить боль. Из недр лёгких вновь вырываются окровавленные соцветия с длинными стеблями, что разодрали ещё пуще прежнего горло и гланды. Глубокие вдохи все так же тяжелым осадком опускаются в самые недры лёгких, вызывая тихие похрипывания до тех пор, пока Юра слегка не успокаивает дыхание. Перед лицом появилась бутылка минералки и, уже собравшись отказаться от нее, как испуганно подскочил, едва не свалившись со скамьи. Посмотрев на темноволосого парня перед собой, Юра облегчённо выдохнул, узнав в нём Отабека. — Черт тебя побери, напутал, Алтын! — выругавшись, прохрипел блондин. — Да, заметил я, — на выдохе сказал брюнет, присаживаясь рядом с Юрой на скамью. Небо заливалось розовым цветом с едва выступающими оттенками фиолетового. Кучные облака окрасились ярким малиновым, словно варенье, а на ледяной глади озера отражались пурпурные отблески, переливаясь на свету, будто александриты. Все деревья давно потеряли свою золотистую крону, оставляя после себя лишь голые ветви. Грудная клетка наконец прекратила напряжённо вздыматься, а сердце вновь стало биться ровным ритмом. Озноб бил кожу, отрезвляя и заставляя подумать о своем внешнем виде и в принципе о произошедшем. Шестерёнки в голове остервенело заработали, стараясь придумать хоть какое-то оправдание, но ни одной разумной мысли так и не находилось. Казалось, что в голове сахарная вата, податливо растягивающаяся и так же просто рвущаяся на мелкие кусочки. Виски все ещё стягивали тугие лозы боли, не оставляя ни одного шанса, на какую-нибудь действительно осмысленную фразу, ведь в мыслях кружилась какая-то бесполезная чепуха. Посмотрев на свои руки, Плисецкий смог сразу оценить всю плачевность ситуации. Ладони вдоль и поперек были измазаны в яркой багряной крови, не оставалось и сантиметра где не было красных брызгов жидкости. Глянув на свои колени, захотелось громко застонать, мелкие капли алых разводов пропитали плотный синий деним, застревая в волокнах ткани, и Юра даже не смел сомневаться, что эти пятна будет проблематично отстирывать. Светлые волосы, спадавшие на лицо, слиплись тонкими сосульками, явно не украшавшими юношу. Парень был на все сто уверен, что его губы и подбородок так же были в кровавых разводах. Напряжённая тишина заставляла ещё больше занервничать Плисецкого, но ни одной общей темы для разговора не находилось. Вытащив из пачки влажных салфеток платок, Юра стал оттирать с рук красные пятна. Белая ткань салфетки быстро впитывает кровь и потому, взяв ещё одну, парень стал старательно оттирать все кровавые разводы с кожи. Руки трясли то ли от озноба, то ли от волнения, что сейчас било ключом. Было непривычно вновь столь близко сидеть с брюнетом, ведь в последний раз они общались года четыре назад точно, последующие соревнования проходили в сдержанных поздравлениях о занятых местах на пьедесталов. С джинс Юра даже не пытался смыть пятна, ведь знал, что от этого станет только хуже. Обтерев подбородок, парень постарался рассмотреть в темном отражении экрана телефона все незамеченные разводы, но ничего не увидев, повернулся к казаху и спросил: — Ничего не осталось? — указывая пальцем на свое личико, сказал Плисецкий, стараясь хоть немного развеять напряжение. — Поверни голову. У тебя под губой испачкано, вытри, — указав на то же место, сказал брюнет, но увидев, что блондин трёт с другой стороны, продолжил, — с другой стороны. Да не там! Дай салфетку, мне больно на это смотреть, — закрыв ладонью глаза, Отабек протянул руку, ожидая платок, что в скором времени был ему вручён. Парень осторожными движениями вытер остатки крови на подбородке и метким движением закинул уже ненужный платок в урну. Честно говоря, Юре даже представить не хотелось, как жалко сейчас он выглядит. Запачканные кровью и растрёпанные от ветра волосы можно было привести в прилежный вид только шампунем, а отекшие от слез глаза до сих пор блестели слишком сильно. Покрасневшие кончики ушей, носа и щёки яркими пятнами выделялись на фоне алебастровой кожи. Крупные капли крови все сильнее растекались по ткани одежды, а всего пару минут назад с алыми разводами на ладонях и на лице Юра явно вызывал, если не шок, то хотя бы жалость, и это были точно не те эмоции, что сейчас бы хотел увидеть Плисецкий на лице у Алтына. Впрочем, его лицо в привычной для парня манере оставалось безэмоциональным, и лишь самому казаху было ясно, что у него на уме. — Может всё-таки возьмёшь? — вновь протягивая полную бутылку с водой, спросил Бека. — Да уж, пожалуй, не откажусь, — Юра, быстро открыв пластиковую крышку, стал жадно глотать прохладную жидкость. Раны в горле хоть и саднило при каждом глотке, но полная сухость предоставляла ещё больший дискомфорт. Вода попадает в пустой желудок, наполняя его и давая хоть какое-то чувство заполненности. Да уж, Юра уже и забыл, что с утра так и не съел ничего из еды, да и если быть честным, даже сейчас особо не был расположен к идее обеда, ведь даже на пустой желудок, казалось, что его вот-вот стошнит от всех пережитых эмоций, что до сих пор старались захватить контроль над разумом. Допив последние капли воды, Юра, недовольно нахмурив светлые брови, заболтал бутылкой, надеясь найти там ещё жидкости, но после того как удостоверился, что баклажка полостью пуста, тяжело вздохнув, выкинул ее в мусорку. — Ну ты, это, не серчай, что я все выпил, хорошо? — состроив виноватое лицо, Юра постарался сдержать эмоции, но улыбка слишком не вовремя заскользила по лицу, растягиваясь и прочно занимая свои позиции. Да, Юру вовсе не стыдили подобные действия со своей стороны, сейчас хотелось хоть на мгновение затушить все эмоции, что хотели взбунтоваться и выйти из-под контроля. Сейчас, могло показаться, что Юра вновь попал в то время, когда он мог подолгу ухохатывался с одной единственной фразы казаха, когда они вместе были на сборах у Фельцмана. Улыбка ещё сильнее растягивается от приятных воспоминаний. Сдержанный кивок с стороны Алтына заставил Юру отпустить тихий смешок, а в мыслях вновь убедиться, что этот парень остался все таким же немногословным, как и четыре года назад. Отабек может и казался очень хладным ко всему, что происходило вокруг него, но Юра мог поклясться своей собственной жизнью, что это не было таковым. Казах всегда умел вовремя вставить шутку, чтобы все кругом могли ещё очень долго, хватаясь за животы, давиться громким смехом, и так же всегда умел поддержать тонкую нить разговора. От его присутствия на душе становилось действительно спокойно, стоило лишь подавить гнетущую атмосферу. Бека был честным, и это было его главным достоинством, в то время, как Юра захлебывался в собственной лжи, не смея отличить враньё от правды. Никогда не скрывал истинного отношения к тому или иному человеку и всегда все высказывал в лицо, не пытаясь травить слухи за спиной, когда Плисецкий, испытывая глубокую неприязнь к человеку, будет широко улыбаться, заставляя людей вокруг себя поверить в доброту собственных намерий. Они были слишком разные: взбалмошный, импульсивный и эмоциональный блондин и сдержанный, рассудительный, флегматичный брюнет — и это порой действительно удивляло Юру. Но если тогда им было интересно вместе, то разве была в этом какая-то проблема? Очевидно, нет. Нажав на кнопку питания, экран телефона зажёгся, показывая фотографию, на которой Юра вместе с Милой корчили забавные рожицы, при этом схватив недовольного Петю в охапку. Фотография вышла действительно по-особенному… Родной? Может быть. Белые цифры показывали двенадцать часов дня, а это означало, что до начала встречи с тренерами ещё оставалась пара часов, что можно было провести в приятной компании казаха, не накручивая себя перед прокатами. — Бека, слушай, может, сходим куда-нибудь в чайную, развеемся перед произвольной? — плавно поднявшись со скамьи, Плисецкий, повернувшись к брюнету, протянул руку ожидая ответа на его предложение. Как давно Юра подобным образом не называл, так Отабека, он уже и вспомнить не может, но внутри чувствовалось, что это определенно было верным шагом. — Я всегда за, — уверенной и свойственной для Алтына манера, сказал казах, едва заметно улыбнувшись, но Юра знал, что это было большим шагом на встречу для воссоздания их общения. — А, да, кстати, ты не знаешь в какую сторону нам надо? — уже отойдя от небольшого пяточка, спросил Юра указывая то в одну, то в другую сторону, пальцем. — И как ты ещё не потерялся? — задал негромко вопрос Отабек, мотнув голову в нужное направление и последовал за ним. — Хороший вопрос, но я не знаю, — едва поспевая за широким шагом брюнета, вымолвил Плисецкий. — Это был риторический вопрос, — устало выдохнул Бека, на одно мгновение закрыв глаза широкой ладонью. — А, ну ладно, — ответил Юра, в то время, как на губы вновь показывали ряд ровных зубов, озаряя лицо улыбкой. Да, настроение стало налаживаться.