Коньки в кровавых васильках

Из аэропорта выходят все помятые и замученные: и тренера и сами фигуристы. Даже Виктор с Лилией заметно устали, хотя раньше подобного Юра не замечал. Влажный, продувающий до костей питерский холод, заставлял дрогнуть даже сквозь теплое, пуховое пальто, которое сейчас, казалось, совсем не грело. Зима в Пекине не шла ни в какое сравнение с российской и была, казалось, даже какой-то и не очень правильной. Данная слишком холодная и в какой-то мере злая зима казалась по-настоящему родной, пусть от нее и можно было замёрзнуть насмерть. Щеки горели от холода, покрывались карминовым румянцем, что сразу бросался в глаза. Глубже кутаясь в полосатый шарф, Юра старался спрятаться там по самый нос, оставляя лишь глаза, чтобы хоть что-то разлядеть, а большой капюшон прятал всю остальную часть головы от снега, который сейчас валил большими хлопьями. Единственное, что сейчас доставляло удовольствие так это наблюдение за Виктором, что так забавно подпрыгивал на месте, стараясь согреться, ведь как обычно не смог угадать с погодой и сейчас очень сильно замерзал. Скупо попрощавшись, все разбежались по машинам, ведь слишком устали и замёрзли после перелёта. Да и не было особого смысла долго прощаться, поскольку буквально через пару дней они вновь все встретятся у катка. Быстро залезая в такси, Юра громко хлопнул дверью машины, за что получил неодобряющий взгляд от водителя. Назвав адрес, Юра уселся на заднее сиденье и, надев наушники, бездумно стал рассматривать слишком хорошо знакомые улицы города. Хотелось просто скорее приехать домой, завалиться в родную постель и заснуть чтобы завтра разобраться со всеми делами. Уже совсем скоро начинается сессия, а у него едва ли есть конспекты по предметам. Можно лишь надеяться, что у Милы получится их выклянчить. Он хоть и ходил на пары, но после выматывающей тренировки хотелось только спать, что и делал на совсем неудобных столах. Радовало лишь то, что к нему довольно лояльно относились преподаватели и не валили его на сдачах. Хотя Юра не особо понимал, зачем ему уже было высшее образование, но он старался просто не задаваться этим вопросом. Знакомый поворот во двор, и вот машина тормозит около нужного дома. Самая обычная хрущевка, со старыми кирпичными стенами, впрочем, она все равно было довольно родной, за те года которые Юра успел в ней пожить. Быстро расплатившись и забрав свой чемодан, парень быстро зашёл в старый и потрёпанный подъезд. Зеленая потрескавшаяся краска уже облупилась на стенах. Запах пыли, сырости и едких сигарет, казалось, уже на многие годы въелся в этот старый подъезд. Измученные жизнью двери, разноцветные коврики для обуви, тусклый свет ламп, которых на некоторых этажах и вовсе не было — это все было слишком родным, особенно после поездки в другую страну, где подобным антуражом и вовсе не пахло. Донеся тяжёлый багаж на пятый этаж, Юра, порывшись в кармане пуховика, нашел ключи и, засунув их в замочную скважину и провернув пару раз, наконец открыл двери. Темная квартира сквозила холодном. Казалось, Юра должен был привыкнуть, что никто не ждал его дома за это время, но кот, который жил вместе с Юрой, развеивал это ощущение одиночества, создавая иллюзию, что его кто-то ждал. Сейчас же, когда в квартире парень был совсем один, это чувство крепко зацепилось за его грудки, не отпуская. Пройдя во внутрь, Юра нажал на выключатель и стал дожидаться, когда лампочка над головой прекратит мигать. Дверь за спиной все так же открыта, проливая немного света. Юра всегда так делал — терпеливо ждал, пока свет в квартире успокоится, и только после этого захлопывал дверь. Было как-то боязно заходить, пускай, в свою, но темную квартиру. Юра не мог расслабиться до тех пор, пока свет в коридоре не загорится, словно светофор, что давал знак двигаться, позволяя Юре спокойно зайти в квартиру. Лампа над головой, наконец, загорелась, пропуская в квартиру парня, который тут же затащил чемодан в узкий коридор. Сняв обувь, шарф и пуховик, Юра прошел вглубь квартиры. В доме веяло родным запахом, что вообще не раздражал, а давал расслабиться и заставлял понять, что он в безопасности. В комнате вещи точно также лежали, как и прежде: все книги, чашки кофты, все было на тех же местах, что он и оставлял. Квартира словно замерла в тот момент, когда он уехал, и это оставляло странное ощущение. После поездок, даже на пару дней, было то самое чувство остановки времени, словно парень успел телепортироваться и попутешествовать на пару недель вперёд, а потом обратно вернуться в свое время, где совсем ничего не изменилось и все осталось только в твоей голове. Пальцы скользят по гладкой поверхности кухонного гарнитура. Лишь тонкий слой пыли, что отпечатывается на подушечках пальцев, заставлял поверить в свое недельное отсутствие. Взгляд проедает каждый предмет в квартире словно в первый раз, но в голове мелькает множество картинок, заставляя чувствовать привычность всех этих вещей. В груди то самое чувство спокойствия и опустошения, которое доставляло не дискомфорт, а лишь ощущение правильности и некой неги, расслабленности. Все это было очень правильным, что по-другому Юра даже сказать не мог. Парень, лишь переодевшись, повалился в кровать и почти сразу уснул, чувствуя полное спокойствие.

***

Холодный ветер продувает зимний пуховик, заставляя переминаться с ноги на ногу в попытке хоть малость согреться. Пальцы немели от сухого ветра, и, даже теплым паром изо рта, руки все никак не хотели отмерзнуть. Дорожки покрыты льдом, заставляя парня ютиться на небольшом участке земли, где скользкая гладь не смогла ее застать. Мягкий свет от фонарей едва ли оставлял шанс что-то увидеть, ведь метель окутывала все вокруг в плотную дымку, не позволяя даже разглядеть пыльные девятиэтажки. В какой двор не зайди — все одинаково. Везде потертые многоэтажные дома, потрескавшийся асфальт и множество голых деревьев, что сейчас приснежены. Юру напрягала эта серость. Она была вязкой, липкой. Точно также себя чувствовал парень внутри. Многоквартирный дом. Обыкновенная панельная девятиэтажка. Он так давно не появлялся на пороге этого дома, что уже перестал отличать его среди множества таких же грязных и пыльных многоэтажек. Однако он слишком хорошо помнил, как ненавидел находится там, внутри. Внутри квартиры, в которой всегда звучали крики и скандалы. Юра пробыл там всего пару месяцев, однако ему это с головой хватило. Он не помнил был ли в этом доме у него хоть день в тишине, но почему-то ему кажется, что нет. Замерзшими пальцами набирает цифры квартиры в домофоне, и терпеливо ждёт, пока ему ответят. — Кто? — после механического писка слышен женский голос. — Это я, — всем все предельно ясно, эти слова лишь формальность, и они оба это прекрасно знали. Звучит ещё один писк и, потянув за ручку, Юра открывает дверь в светлый подъезд. Все те же цветы на подоконниках, все те же двери, ничего за эти четыре года не изменилось. Парень нажимает на кнопку вызова лифта, ожидая, пока тот распахнёт свои двери. Юра бы слукавил, если бы сказал, что не волнуется. Он волнуется, ещё и как. Он сейчас может лишь неуверенно перетаптываться с ноги на ногу, не зная чего и ожидать. Руки предательски трясутся от волнения, но Юра упрямо желает думать, что это из-за холода, который до сих чудится парню. Он слишком не хочет признавать, что он нервничает. Что он сейчас задохнётся от мучительного чувства ожидания. Не того сладкого и трепетного ожидания, от которого все внутри чуть-чуть сжимается и заставляет чувствовать некую лёгкость и в некой мере неустойчивость. От того ожидания в котором в желудке все переворачивается, вызывая тошноту и заставляя сдерживать прорывы сблевать съеденную на завтрак еду. Юру сейчас ужасно мутило, но он мог лишь сверлить взглядом двери лифта, который спустя несколько минут наконец-то приполз на первый этаж. Зайдя в кабину и нажав на кнопку последнего этажа, Юра лишь облокотился на стену лифта и рассматривал мигающую лампу. Парень мог лишь терзать себя догадками, что же ему скажут. Юра знал, что теплого приема можно и не ждать. Даже просто приветливого. Юра знал, что сможет радоваться, если его не заставят ждать в холодном подъезде, пока ему не отдадут нужные вещи, а потом пинком под зад не отправят восвояси. И Юра готовил себя именно к этому варианту, ведь прекрасно знал к кому он сейчас приехал. Здесь ему никогда не были особо рады. Лифт затормозил, и, открывшись, дверцы выпустили парня обратно в прохладный подъезд. Подойдя к крайней двери парень нажал на звонок, после чего послышалась приглушенная трель, а потом и какое-то шевеление. В рюкзаке лежало несколько пачек печенья и коробка конфет. Он, может, и не горел желанием сюда идти, но настолько в открытую выражать свое отношение не мог. Он все ещё хотел надеяться, что все не настолько плохо, как ему казалось. Все ещё хотел как-то растопить этот лёд, что всегда преследовал его мать, чтобы наконец-то добраться до хоть малого огонька тепла и любви к собственному чаду. Дверь открылась, показывая миниатюрную женщину со светлыми волосами, которая явно не с распростёртыми объятиями кинулась на парня. Лишь обдала уж слишком холодным и оценивающим взглядом. Юра был слишком похож на нее, чтобы кто-то мог сомневаться, что он ее сын. Что же, по крайней мере, она не лицемерила, за глаза улыбаясь, а за спиной поливая грязью, сразу показывала, что на теплый прием он мог и не надеяться. Этот взгляд пробирал до костей, заставлял едва ли не трястись от него, как ветер теребил последний жёлтый листик. Часть говоря, Юра даже ещё не начал разговор, а уже хотелось поскорее уйти из этого дома и подальше от этих глаз. — Подожди пару минут, я сейчас все вынесу, — после этих слов дверь перед носом Юры захлопнулась. Ни приветствия, ни прощания. Почему-то Юра этой манерой матери был вовсе не удивлен. Ей никогда и не нужно было распинаться перед Юрой. Парень был просто огорчён подобной реакцией. Ему просто в очередной раз показали, что матери он не сдался. Лишь бы поскорее избавиться от сына, который, даже не появляясь четыре года перед порогом этого дома, ей мешал. Мешал просто своим существованием. Юра уже не знал зачем, но руки сами залезли в рюкзак доставая пакет с гостинцем, но почему-то сейчас ему уже казалось, что он просто выкинул деньги на ветер, покупая эти сладости. Привалившись к ближайшей стене, Юра просто ждал когда эти двери вновь откроются. Теперь Юра в полной мере вспомнил, почему так не переносил эту квартиру и, в частности, ее хозяйку. Если его все время окидывали таким брезгливым взглядом, то ему было полностью понятно решение спустя пару месяцев прибывания в этом доме сбежать, несмотря на то, что ему едва стукнуло шестнадцать. Благо, ему было где первое время перекантоваться, а после он снял квартиру в которой по сей день живет. Единственное, с чем ему повезло, так это с тем, что с соревнований ему капали деньги, а сборная стабильно платила зарплату, за медали, что он приносил стране. Двери вновь открылись и вновь показали женщину в этот раз уже в руках держащую папку с бумагами. — Если коротко, то это завещание, свидетельство о смерти, это бумаги по наследству и на квартиру, — вытаскивая из папки файлы с документами сухо говорила блондинка, — и вот ключи от квартиры, адрес, я надеюсь, ты помнишь. Все? — вручив это все сыну, спросила женщина, надеясь, что на этом вопрос закрыт. — Ну в общем да, но я тебе гостинец принес… — неуверенно протянул парень пакет со сладким. — Спасибо, но можешь оставить себе, — ответила блондинка, перед этим одарив пакет скептическим взглядом, так и не приняв его. — До встречи, — захлопнув, двери женщина оставила парня в недоумении. Она даже не дала шанса с ней попрощаться. Неужели она настолько не хотела видеть родного сына? Почему-то Юра отказывался в это верить, хоть и здравый смысл говорил, что это чистейшая правда. Юра разочарованно вздохнул. В рюкзаке так бесполезно покоились бумаги о диагнозе. Видимо он вообще зря их взял. Он просто хотел поделиться пусть и не самыми радужными, но важными новостями. Почему-то ему крайне не хотелось, чтобы его мать узнала о его болезни уже постфактумом в морге, с вскрытой у него грудной клеткой, в которой прорастали кусты васильков. Он на последок хотел лишь по душам с ней поговорить, чтобы разобраться в обоюдных обидах и неприязни, но похоже эти желания придется отложить в долгий ящик, в котором дела и желания наверняка останутся не сбывшимися. Закрыв глаза ладонью, юра громко выдохнул. Что ж, все вышло ровно так, как он и ожидал — холодно, коротко и чётко, без всякой мишуры. Ровно такая и была его мать, не любила болтать попусту, в отличие, от большинства других матерей, которым было только в радость пообщаться и увидеться со своим чадом. Юра знал, что именно так и будет, но это не прекращало его разочаровывать. Почему-то Юра был оскорблен, таким явным брезгованием Юрой и его подарками. Ей ничего не стоило просто принять этот небольшой гостинец и сделать вид, что ей приятно от такого внимания. Опустив взгляд на папку со множеством документов, Юра лишь усмехнулся от своей глупости. И зачем он вообще согласился забрать квартиру, если ему самому вскоре придется придется писать завещание? Юра вообще не догадывался. Почему в тот момент, когда его мать сказала, что собирается продавать дедушкину квартиру, он не включил свои мозги, и не подумал, что ему она уже почти не пригодится. Скорее по инерции, чем осознанно, Юра нажимает на кнопку вызова лифта и спускается на первый этаж. Выйдя из подъезда, Юра оглянулся на девятиэтажку и, найдя окна квартиры, парень подолгу рассматривал их, будто бы прощался с этим местом, ведь навряд ли его ещё когда-то занесет сюда. Может, теперь этот дом затеряется среди множества таких же? Ноги направляются в сторону ближайшей остановки, и Юра лишь может надеяться, что ему не придется слишком долго ждать подходящий автобус, ведь снег с утроенной силой начал усыпать землю. Он хотел ещё раз спокойно поговорить с матерью, просто выговориться, не обращая внимания на ее крики и обвинения. Он хотел лишь толику ее внимания, которым вечно был обделён. Не брезгливый, полный холода взгляд, а громкий всплеск эмоций. Ему не важно, что это было бы: ярый гнев, горькие слезы или громкий хохот. Он хотел лишь раз заставить ее обратить ее внимание на себя. Навряд ли у него это уже когда нибудь получится. Ему жаль. А ладонь холодил металл ключей. Слишком знакомых ключей. Со множеством брелоков, что ещё в детстве успел навещать маленький мальчик. От этих мыслей возникло приятное чувство ностальгии. Вернув ключи в карман, Юра заметил подъезжающий автобус и, быстро заскочив в него, поехал домой. Похоже ему всё-таки придется что-то делать с этой квартирой, ведь не зря же ему именно сейчас достались эти ключи? Хотелось верить.