Коньки в кровавых васильках

В ушах играет громкая музыка, будто в попытке перекричать мысли в голове, но выходит у нее это с сомнительным успехом. Окна в автобусе покрылись тонким ажуром, лишь подышав на них теплым дыханием удалось бы рассеять эти кружева и рассмотреть плывущие перед глазами многоэтажки. На улице валил снег, заметая дороги высокими сугробами. Руки и ноги заметно замёрзли, и хотелось лишь скорее доехать домой, чтобы закутаться в теплое одеяло и до самого утра не вылезать из него. Глянув на экран телефона, парень заметил, что уже без пятнадцати девять, и черт бы побрал мать Юры, живущую у черта на куличках. Ехать от неё до дома почти полтора часа, за которые можно промерзнуть так, что вздрагивать будешь всем телом. В руках Юра вертел пакет со сладким, что покупал матери, которая просто проигнорировала его, не захотев забирать себе. И на кой черт он на них тратил деньги? Сам ведь сладости не ест. Придется ждать, когда придет Мила, чтобы под шумок ей это все скормить. Сейчас Юра понимал, что толка в этой поездке было также много, как если бы ему переслали документы и ключи в обычной посылке. Разница была лишь в полученных негативных эмоциях и куче потерянного времени, которое парень с куда большим удовольствием потратил на банальное валяние дурака. За окном мелькают знакомые многоэтажки. Совсем скоро Юре нужно будет выходить. В автобусе едва ли будет пять человек, все уже разбежались по домам, не желая выходить и морозиться. Так спокойно и без всякой суеты. Ещё недели две как все в попыхах начнут готовиться к новому году, усердно ища подарки близким и всякие праздничные украшения. Юра уже несколько лет как не празднует, потому что буквально перед самым новым годом было уже не до праздников. Тогда силы были лишь на то, чтобы беспрерывно рыдать. А со временем стал лишь по инерции обмениваться поздравлениями. Того сказочного настроения, что было в детстве совсем нет, оно развелось словно мираж, не оставляя после себя с возрастом и следа. Юре не нравилась вся эта предновогодняя суета, он любил зиму за ее размеренность, спокойствие и медлительность. Когда солнце с утра лишь медлительно и поздно поднималось, никому вылезать из теплого кокона одеял совсем не хотелось. Эта медлительность внушала спокойствие, давала ненадолго расслабиться и уйти от будничной суеты. Стоило приехать Юре в город, как погода с более не менее усердных холодов упала до предельных минус двадцати пяти, как не одевайся все равно замёрзнешь. Но он все равно любил даже столь сильные холода, что заставляли мёрзнуть даже кости, но в этом морозе было какое-то едва уловимое удовольствие. Он любил стужу, она заставляла вспоминать свое веселое детство. Жёлтый свет от фонарей мягко рассеивается в дымку, отражаясь от снега и переливаясь, точно радуга, тёплыми цветами. Перед окном знакомая остановка, парень подрывается с места и бежит на улицу. Под ногами хрустит сухой снег, а мороз жжёт щеки, заставляя парня спрятать лицо в слишком длинном шарфе. Стараясь как можно скорее пройти через высокие сугробы, в которых Юра утопает чуть ли не по середину голени, он, наконец, подходит к своему дому. Во дворе парень не видит ни одного человека, все давным давно сычуют дома, совсем не собираясь выходить на улицу, и Юра их полностью понимает, ведь сам сейчас крайне быстро пытается приблизиться к своему подъезду и сильно раздражается, когда в ботинки попадает холодный снег. Лишь уже подойдя ближе, парень замечает до боли знакомую фигуру на лавке. Приблизившись ещё немного, Юра узнаёт в фигуре Виктора, с посиневшими губами, и нездорово красными щеками. Рядом с парнем стояла пара банок пива, а сам парень дремал. Засуетившись, Юра дёрнул старшего за плечо, но тот лишь вяло раскрыл веки и заспанным взглядом слегка провел по блондину. Тыльной стороной ладони Плисецкий дотронулся до кончика носа парня, что был слишком холодным, хотя это было очевидно, стоило лишь посмотреть на то, в какую одежду Никифоров одет — слишком лёгкая куртка для этой погоды и не самые теплые джинсы. — Сколько же ты тут просидел, что так вымерз… — тихо пробормотал блондин, явно не ожидая, что ему будут отвечать. — Часов с пяти, наверное, — севшим, то ли от сигарет, то ли от холода, голосом ответил Виктор. — Звиздец, — ничего больше выдавить из себя парень не смог. Только это слово и крутилось в голове. Юре было ужасно холодно смотреть на то, как Виктор одет, но о том, как на самом деле замёрз парень, Плисецкому даже думать не хотелось. Он просто поторопился начать искать ключи от подъезда и, открыв двери, пропустил своего нежданного гостя. А на лавке так скучающе и осталась пара пустых жестяных банок. Сейчас сердце билось так громко, что Юра даже слышал его стук. В его квартире слишком давно никого не было, лишь Мила время от времени забегала к нему домой, да и та совсем прекратила обращать внимание на разбросанные по квартире небольшие лепестки. Юра, пока жил с Виктором в одном номере, старался следить, чтобы на подушках не было кровавых пятен, а на полу васильков, и если замечал такое, то сразу шел избавляться от этих улик, хоть и прекрасно помнил, как сам, прямо перед Виктором, откашливал эти цветы. Было все равно слишком неловко и некомфортно, Юра ещё не был готов об этом поговорить, так что упорно делал вид, что все в порядке. Дома же Юра не особо следил за тем как много было на полу цветов, лишь когда замечал, что их уже слишком много, мог заставить себя пойти убраться. Виктора штормило и трясло не по-детски, отчего, засомневавшись в силах старшего добраться до пятого этажа без лифта, Юра просто перехватил того под руку и повел его к себе, надеясь помочь, если Виктор таки собиреться где-то падать. Юру самого порой утягивало на пол, когда Никифорова качало из стороны в сторону, но ни одного позорного падения так и не произошло, никто так и не собрал всю пыль и грязь с подъездного пола, хотя шансы были довольно велики, но, доковыляв до своей квартиры и быстро открыв дверь, Юра пропустил Виктора вперед себя, щелкнул по выключателю, стал дожидаться, пока зажжётся свет, и только после этого захлопнул двери. Юра облегченно выдохнул, когда вспомнил, что его кота ещё нет, значит, и лепестки некому было разносить по квартире, следовательно, сегодня его не будут терзать с расспросами, ведь к этому парень явно был не готов. — Чего стоишь, переминаясь с ноги на ногу? Иди в душ, заболеешь ведь, если не уже. Я сейчас посмотрю на тебя вещи, потом поговорим, — посмотрев Виктора, уже избавшегося от верхней одежды и от обуви, сказал Юра, на что старший послушно пошел выполнять приказ. Сам Юра тоже успел замёрзнуть, но явно не до такой степени как Никифоров. Расправившись с одеждой, Юра пошел копаться в шкафу, стараясь найти вещи Виктора, что до сих пор не были выброшены. Вот от них появился прок спустя много лет. Под ногами валялись васильки, а постель была в кровавых брызгах от приступов кашля, что заставали посреди ночи, заставляя хвататься за горло, и корчиться от боли в груди. Именно эти моменты Юра ненавидел больше всего, ведь просыпаться от удушья, все ещё не соображая, что происходит. Это было больнее всего, тело привыкло просто сгибаться пополам, наплевав на чистоту постельного белья. В такие моменты парень просто пытаться откашлять треугольные лепестки, которые то и дело прилипали к горлу или нёбу. Он ненавидел свою болезнь не из-за того, что из-за нее умрет, а из-за боли, что преследовала его каждый день, никогда не беря отгул, всегда стараясь высосать все силы из его тела. Найдя старую футболку и шорты Никифорова и не забыв про полотенце, Юра сам быстро нашел себе свободную кофту с длинным рукавом, что точно бы скрыла от чужих глаз множество белесых шрамов и маленьких голубых цветочков. Юре все ещё самому было противно наблюдать эти отвратительные и изуродованные руки. Он не мог представить как мерзко видеть подобную картину другим людям, которые не привыкли начинать утро у туалета, сблевывая очередные комки из лепестков. Выходя из комнаты, Юра взял чужие вещи и плотно закрыл двери, чтобы ничего не было видно. — Вещи на стуле около ванной, — отнеся одежду к двери, постучавшись в предупреждение, крикнул Юра. Не дожидаясь ответа, Юра пошел на кухню поставить чайник. Отыскав пару чашек, парень кинул в них заварки. Ледяной пол холодил босые ноги. В квартире привычным способом гулял сквозняк, что не давал согреться в полной мере, но все же в доме было куда лучше, чем на улице, где снова начиналась метель. За окнами ещё пуще прежнего стал валить снег, заставляя сугробы становится даже выше, чем были прежде, а ветер стал сильнее проникать во все щели, пуская мороз в небольшую квартирку. Юра любил зиму, но если в детстве было куда радостнее валяться в снежных горках, то теперь было гораздо приятнее наблюдать со стороны за этой белой сказкой, находясь в квартире с кружкой горячего чая. Взяв пакет со сладким, Юра подумал, что теперь от содержимого этого кулька он избавится куда быстрее, чем рассчитывал. Положив печенье и конфеты в пиалу, он поспешил выключить свистящий чайник, и, залив кипятком заварку, Юра стал греть свои замерзшие руки горячим паром. Виктор вышел из ванной с влажными волосами, которые едва заметно заявились на кончиках. Футболка, что ещё лет пять назад была свободной, теперь была в облипку, точно выявляя, что за те года, что они с Юрой не общались, он прибавил в ширине плеч и в целом в мускулатуре. Юра спешно отвёл глаза, чтобы не спалиться за внимательным изучением чужого тела. — Твоя чашка белая, с зелёным чаем, можешь идти пить, все уже заваренно, если хочешь можешь пойти на диван в гостиную, –поднявшись, Юра пошел в сторону, ванной не забыв прихватить по пути и свои собственные вещи. Горячая, чуть ли не кипяток, вода согревала кожу, едва заметно припекая, снимая всю усталость за день. Тренировки начнутся ещё через пару дней, это заметно радовало, ведь ещё было время отдохнуть, хоть и немного. Теперь Юра точно мог понять, что он совсем неинтересен своей матери, она точно показала это при их встрече. Это не расстраивало, хотя здесь Юра привирал, лишь в очередной раз подтверждало его догадку. Это стоило принять как факт гораздо раньше и не заморачиваться по этому поводу, но он так не мог, парень только сейчас начал успокаиваться и спускать все обиды с рук. Сейчас стоило задуматься о том, что ему, пожалуй, повезло, что его мамаша в свое время приняла очень правильное решение отдать ребенка на воспитание своему отцу, ведь Юра не знал, чтобы его тогда ждало, если бы его все время воспитывала его мать, в холодном безразличии. Хотя его мать не стала бы его воспитывать, просто забыла бы о его существовании и перестала бы замечать, словно он был лишь тенью, и лишь иногда она бы на него срывалась, как в те моменты когда он попал к ней на попечение. Это время для Юры делилось лишь на два периода, что все время сменялись друг другом: когда они вместе орали на друг друга принципиально не желая уступать друг другу в споре, и когда его мать просто игнорировала его присутствие. А так он вырос вместе с дедушкой и провел вполне счастливое детство, что лишь иногда омрачалось присутствием матери и издевками одноклассников. Наверное, если бы он рос с матерью он бы никогда не стал бы на коньки, и не смог бы бороться за золото на соревнованиях. Так что единственное, за что он был благодарен матери, так это за решение оставить его дедушке, ведь именно он дал Юре все, что сейчас имел парень. Юре было очень интересно, что же всё-таки привело Виктора к нему домой, раз он так долго и упорно его ждал под таким морозом, потому что знал, что если бы он прождал кого-то четыре часа на холоде он бы просто потом слег с ангиной, что очень долго бы проходила. Да и навряд ли Юра бы усидел все это время, его бы хватило бы максимум часа на два, дальше он бы просто плюнул и пошел по своим делам, а не продолжал бы ждать. Выйдя из-под душа, Юра, как можно скорее, надел домашние штаны и кофту и, выйдя из ванной, пошел прямиком в гостиную. На диване, забравшись с ногами, сидел Виктор, громко сёрбая, когда пил чай. — Я и подумать не мог, что ты оставишь мои вещи, — заметив вошедшего Юру, сказал старший. — Не, ну а я разве мог выбросить чужие вещи, вдруг ты бы потом пришел и стал бы требовать их с меня? И что бы я сказал, если бы выбросил? Верно, ничего, — сам же ответил на заданный собой вопрос Юра, беря чашку с черным чаем и тоже садясь на диван рядом с Виктором. — Так ты всё-таки ждал меня? — решив напрямую задать интересующий вопрос, поинтересовался Виктор. — А ты не видел плед, он где-то тут должен быть? — смутившись от вопроса, Юра постарался перевести тему и стал усиленно делать вид, что не может найти его найти, хоть но лежал на быльце дивана прямо за ним, на своем привычном месте. — Юра, не увиливай от вопроса, — чуть понизив голос, старший успел перехватить чужой бегающий взгляд. — Да, черт возьми, и что с того? — гневно ответил Юра, не желая принимать свое поражение даже в такой мелочи. — Ничего, все хорошо, — довольный Виктор откинулся на спинку дивана. — Ты чего, вообще, ко мне пожаловал? — всё-таки задал интересующий вопрос парень. — Хах, ты так забавно это сказал. «Пожаловал». Я не ожидал, что ты можешь, что-то подобное произнести вслух, — явно потешаясь, сказал Виктор, но все-таки решил перейти к ответу. — Ну Анька же решила со мной расстаться, если ты помнишь. Пришел я вчера вечером домой с самолёта, ее в квартире ещё не было, я успел только сходить в душ и поесть, а как она только пришла, то чуть ли ни веником меня выпихнула в подъезд. Я думал, что она просто злиться и позже впустит обратно в квартиру поспать, если не на кровать так хотя бы на диван, так нет, она заставила меня ждать под дверью. Честно говоря, сегодня впервые когда я ночевал под дверью на коврике для обуви, — на последних словах Виктор иронично засмеялся. — Ну в общем с утра она всё-таки соизволила со мной поговорить, но сказала лишь то, что она сама соберет мои вещи к концу этой недели. Я не понимаю, почему она настолько принципиальна, что даже не даёт мне собрать мои собственные вещи, но ладно, хозяин — барин, как говорится. — Так, в итоге она сказала почему решила разорвать с тобой? — Условно да, но по факту нет, сказала лишь то, что мы слишком разные друг для друга, и что она не хочет, чтобы мы все закончили с скандалами, просто чтобы мы разошлись на мирной ноте, на этом все. Я не собираюсь удерживать ее, я уважаю ее мнение, если она так решила, то пожалуйста, — выдал Виктор, а после вновь глотнул чай. — Ну допустим, что так и случилось, но я все ещё не понимаю, чего ты ко мне-то припёрся? — уже без условностей, и может даже слегка слишком прямо сказал Плисецкий, но он знал, что на подобное Виктор не обидится. — Ну так вот, я весь день обзванивал своих друзей и знакомых, и ни у кого не было возможности к себе взять хотя бы переночевать, не говоря о том чтобы остаться на первое время. Либо они живут в общаге, либо со своей парой, либо, как они говорили, у них просто нет возможности, но, как мне показалось, им просто влом было делить свою квартиру с кем-то ещё. Я тебе писал, а ты мне не ответил, мне делать больше нечего было вот я к тебе и приехал. — Ну, во-первых, у тебя отвратительные друзья, раз… — Ну с этим я даже поспорить не могу, ты абсолютно прав, — перебив Юру на полуслове, Виктор начал поддакивать и льстить, за что получил осуждающий взгляд от младшего. — Раз тебе пришлось ехать ко мне, — наседая, продолжил свою мысль Плисецкий. — Во-вторых, ты ведь специально написал мне сообщение, а не позвонил, зная, что их я почти никогда не проверяю, верно ведь? — сразу раскусил Юра, но сейчас лишь для наигранности ситуации приподнял свою бровь. — Нет-нет, как ты вообще посмел так обо мне, благородном юноше, так подумать? — поддерживая эту незамысловатую игру, Виктор начал слишком активно отнекиваться. Оба парня лишь громко засмеялись. — То есть, ты всё-таки специально это сделал? — уже зная, что это правда, переспросил Юра. — Ну разве что совсем чуть-чуть, — лукавил Никифоров, показывая щёлочку пальцами, при этом слегка прищурившись, на что словил напуско-разочарованный взгляд от Юры, но Виктор явно видел, как едва заметно подергивались на его лице уголки губ, когда парень пытался сдержать улыбку. — Ну ладно, так уж и быть поверю тебе, но знай, что я слежу за тобой, — последние слова Юра сказал очень серьезно, после чего всё-таки не смог сдержать смешок, что начисто развеявший его строгий образ. — Это, Юр, можно взять печенье, что лежит там на кухне? — Нет, нельзя, оно лежит там чтобы лежать, соблазнять тебя и развивать твою выдержку, — Юра наблюдал за меняющейся реакцией Виктора, что сменялась с каждым его словом. — То есть можно? — решил переспросить Никифоров. — Да, конечно, можно, я для тебя специально его достал, сам ведь не ем. И я ждал этого вопроса, было очень забавно наблюдать, как ты метался взглядом к кухне, — сказал Юра, наблюдая, как Виктор, словно ребенок, радостно идёт к сладкому. — Юр, а вообще откуда у тебя это все, печенье? Вроде свежее, не трёхлетней давности, зубы по крайней мере не ломает и по вкусу вроде без яда, — удивившись, спросил Виктор. — А, это, не переживай, оно не отравлено, слишком много чести было бы покупать именно для тебя, надеясь, что ты когда-нибудь зайдешь, — иронично подстебывая, сказал Юра, но все-таки продолжил, — я к маме ездил, решил гостинец взять, а она от него отказалась. Ну в общем на этом все, пришлось обратно везти, не выбрасывать ведь, жалко денег, вдруг кому-то все-таки получится скормить, — рассказал Юра, когда Виктор вернулся в гостиную. — Кстати, где мой гостинец? Я всё жду и жду, а его всё не вижу, — будто возмущённо сказал парень, скрещивая на груди руки. — Ну он там, внизу, — неуверенно сказал парень, но после того, как поймал непонимающий взгляд Юры, продолжил, — ну, на лавочке под подъездом. — Я видел там лишь две пустых банки пива, — недоумевающе ответил Плисецкий. — Ну вот это и был мой гостинец, пока мне не пришлось четыре часа прождать тебя на морозе, — ответил Виктор, словно нашкодивший ребёнок, и поджал губы, будто показывая, что сказать ему больше нечего. — Ладно, забыли. Вернёмся к самому началу, как я понял, мне выпала участь твоего сожителя? — на это Виктор кивнул. — И как долгого мне прийдеться с тобой делить квартиру, сосед? — с явной иронией спросил парень. — Как пойдет, не думаю, что это будет слишком долго, точно не больше месяца, максимум полтора. В общем, как получится снять квартиру, и получить ближайшую зарплату, так и съеду, — и, постаравшись вытрясти последние капли чая себе на язык из пустой чашки, Виктор лишь разочарованно выдохнул, когда у него ничего не удалось, и поднялся на ноги, — У тебя чай больно вкусный, я пойду ещё себе заварю, ты будешь? — Чай на нижней полке слева, рядом со специями, мне черный с бергамотом, — согласился Юра, передавая свою кружку в руки Виктора. Забравшись с ногами на диван, Юра все удивлялся тому, как быстро поменялся ход его обычной, серой жизни. Совсем недавно он ощущал свое одиночество в этой квартире и, казалось, совсем не собираясь что-либо менять в своей спокойной жизни, без лишнего шума и разговоров, а теперь у него появился новоиспеченный сосед, так самое удивительное, что им был именно Виктор. Если быть честным, то Юра отказал бы в подобной просьбе всем просящим, но Виктору просто не смог. Слишком легко он чувствовал себя рядом с ним. Сейчас хотелось вдоволь насладиться этим чувством радости и, может, даже окрыленности, не заморачиваясь последствиями. Он хотел отдохнуть в одиночестве и хорошенько подготовиться к сессии, но его жизнь внесла свои коррективы в его планы, и сейчас парень понимал, что ни спокойных выходных, ни нормальной подготовки к него не будет. Но, в целом, Юре уже было наплевать. — Юр, к тебе кто-то должен был прийти? Тебе в двери стучат, — выглядывая в проход, спросил парень, а у Юры вырывался лишь тяжёлый выдох. Юра чувствует, что этот день будет ещё очень долгим.