Дышать этим дымом,
Затуманивает мой разум. Когда вновь наступит тьма, Мы станем всего лишь шагами вслед за бурей. Ты меня плохо знаешь, Но в прошлом ты любил Сегодня ночью ты полюбишь вновь, Когда вдохнёшь в меня жизнь. Свободный перевод World's First Cinema — Сan’t Feel Anything
— Я категорически против, сэр! Волдеморт не студент на каникулах, чтобы превращать заключение в удобное проживание «всё включено». Где всё, по всей видимости, также включает обслуживание номеров, ибо моя роль в этом цирке и вовсе не понятна… — Гарри, — начал Дамблдор, чуть привстав, чтобы поправить мантию, и вновь опустился в кресло, — как ты думаешь, почему я это предложил? Он решил промолчать, ибо мысли были весьма неоднозначными, а делиться ими в присутствии молчаливой МакГонагалл абсолютно не хотелось. Воинственный настрой, который та показала ночью, куда-то испарился, а от её возмущения не осталось ни следа. Когда он переступил порог директорского кабинета, ситуация приняла неожиданный оборот, приперев его к стенке, как и всегда. — Гарри, я хотел бы кое-что тебе предложить… Прошу, выслушай меня, — встретил его этими словами Дамблдор. И Гарри выслушал, поняв одно: гениальность очередной идеи профессора побила все рекорды. Потерев ладони, Дамблдор почти что ласково произнёс: — Ты крайне редко покидаешь эти стены. Я даже получил письмо от мисс Грейнджер... Весьма выразительное, надо сказать: дескать, я держу тебя в неволе и заваливаю работой, то бишь нарушаю трудовой кодекс, — улыбнулся он, а в водянистых глазах появились смешинки. — Как насчёт того, чтобы проводить выходные дома? Знаю, ты хотел переехать в особняк Блэков ещё в прошлом году. Профессор МакГонагалл сдавленно икнула и, пробормотав сбивчивые слова извинения, нервно поправила воротник, а Гарри краем глаза подметил, как при этом подрагивают её сухощавые пальцы. Тем временем Дамблдор продолжил: — Конечно, не всё так просто и дом придётся привести в порядок: обустроить комнату для Тома. Однако более безопасного места нам не сыскать на данный момент… Гарри опешил. — Простите? — ему казалось, что он ослышался. Может, имелось в виду, что нужно обустроить комнаты в доме, ведь там и правда было весьма запущено. Гарри просто не успел привести родовой особняк в должный вид. Поэтому он с минуту машинально моргал в ожидании дальнейших пояснений, однако профессор ничего не добавил. Нет, никакой ошибки не было. — Комната Вальбурги подойдёт, кхм, — Дамблдор кашлянул пару раз, явно пытаясь смягчить реакцию, и обыденно предложил: — Чаю? Какого, к чёрту, чаю?! Гарри не понимал, серьёзно ли говорит профессор или это просто неудачное предложение — быть может, шутка, — и поэтому отказывался давать объективную оценку столь блестящей идее. Да и с какой стати он должен таскать Тома за собой, словно чемодан без ручек. Если он примет предложение, сколько всё это продлится? Пока Риддл не сбежит, или, может, пока Гарри не закончит в Мунго с нервным срывом? Словно остаться наедине с ним — предел мечтаний. А если откажется, куда профессор денет эту змею? — Я затрудняюсь дать вам ответ, — сипло отозвался он, чувствуя, как руки дрожат на пару с МакГонагалл. Дамблдор слабо улыбнулся, и в этот момент Гарри осознал, что всё уже решено, а вежливость, в которую профессор обернул просьбу, всего лишь некая прелюдия. Какое бы решение он ни принял, каким бы ни был его ответ — свободы выбора нет. У него её никогда и не было... Но если раньше поступки профессора были продиктованы желанием обезопасить учеников или же весь мир, то сейчас цель была отнюдь не ясна, а Дамблдор вновь медлил, не спеша раскрывать свои карты. — Вижу, тебе не по душе эта идея, Гарри, и я понимаю, что взвалил на твои плечи тяжёлую ношу. Но всё это временно и продлится пару месяцев... от силы — год. — Хотите, чтобы я год проживал под одной крышей с Волдемортом, — необычайно тихо заключил Гарри, приподнимаясь в кресле. — Как вы себе это представляете? Что будет, если он сбежит… Вы возьмёте на себя ответственность? Может, подставите меня? — Ответственность за его поступки всегда будет на мне, Гарри. Я прошу тебя о помощи... — Просите, — вторил он, усмехнувшись. Это была не просьба. — Мы настроим камин в твоём кабинете на Гриммо и обратно. Никак иначе покинуть дом будет нельзя, а если же тебе, что вполне ожидаемо, нужно будет оставить Тома одного и навестить мистера Рона Уизли, например… — Не надо продолжать, профессор, я всё понял. Его даже не удивило, что всё было продумано наперёд, а Гарри известили последним просто потому, что иначе никак — он же вроде как хозяин дома. Можно было отказаться. Можно было послать всех... Перед глазами замерла наглая усмешка и стальной блеск чужих глаз. Риддл. Куда его денут тогда? Если Гарри встанет в позу, если Гарри скажет твёрдое «нет» и просто уйдёт. Сможет ли он сам спать нормально? — И только по выходным, в остальное же время ничего не изменится. Естественно, если ты не захочешь жить на Гриммо постоянно и поступить на курсы мракоборцев. Это выходило за все рамки. Гарри поднялся и, положив ладони на стол, склонился к профессору. Бешенство клокотало столь яростно в груди, что собственные движения казались медлительными, словно время остановило свой бег. Манипуляция. Такая чистая и неприкрытая манипуляция, что он даже слов не находил первые минуты. О, он знал, куда Риддла точно не засунут. — Думаете, я не понимаю истинную причину? — прохрипел Гарри наконец. Голос отказывался повиноваться: то прерывался, то шипел, то дребезжал. — Прошёл слух, и в Министерстве наконец зашевелились, а вы не хотите отдавать им Риддла. Решили спрятать его, ведь никому даже в голову не придёт, что заклятые враги живут вместе! Ведь это неслыханное кощунство, что «герой войны» скрывает у себя дома преступника! Невообразимо! Бессмыслица… Но очень удобная бессмыслица, не так ли? — Гарри… — Хочу, чтобы вы знали, что я поступаю так лишь из-за уважения к вам, а не потому, что я настолько глуп и ничего не понимаю, или мне по вкусу быть мальчиком на побегушках. Не дожидаясь ответа, Гарри развернулся и направился к двери. Бегло глянув на профессора МакГонагалл, он заметил смесь сочувствия и злости. Вторая эмоция явно была вызвана не Гарри. Огорчённый вздох — последнее, что он услышал. В этот раз винтовая лестница показалась бесконечной, а звуки шагов — необычайно громкими. Каменная горгулья что-то буркнула в спину, но Гарри не придал этому значения. Он ощущал напряжение в каждой мышце, чувствовал, как стучало сердце, а гулкое ритмичное биение отдавало барабанной дробью в ушах. Мало того что утром профессор вернул свободу действий Риддлу, он ещё и уступил чрезмерно наглым требованиям о посещении Тайной комнаты. Гарри пожалел, что у кого-то язык не отвалился вместе с магией, а ему теперь придётся бегать по всей школе в поисках неугомонного пленника, да ещё и терпеть каждый раз приставания Плаксы Миртл. Привидение стало чересчур истеричным — хотя Гарри казалось это невозможным, — когда заметило присутствие своего убийцы в Хогвартсе. Он просто не понимал, абсолютно не мог понять, зачем Дамблдору нужен Риддл. Из всей информации, что была у Гарри, профессор всегда относился с толикой подозрения к ещё тогда студенту, даже когда тот был старостой и примером для подражания — этаким идеальным кумиром для слизеринцев. Возможно, сомнительная похвала, впрочем, так как быть идеальным представителем этого факультета — значит воплощать сомнительные качества в глазах всех остальных. Качества, достойные восхищения, но всё же сомнительные. Хотя, Гарри уже ни в чём не был уверен: студенты, факультеты, идеалы — всё одно. Каша. Он теперь обучал и тех и других, что лишало его возможности смотреть на них как-то не так. Профессором Снейпом Гарри не желал быть. — Гарри-и! — кто-то схватил его за рукав и дёрнул. — Гарри! Профессор Флитвик посматривал на него снизу вверх и недовольно морщился, но, заметив внимательный взгляд, кивнул и напряжённо одёрнул задравшуюся мантию. — Извините, профессор, вы что-то хотели? — Может, это и не моё дело, но… — он замялся и уже шёпотом продолжил, — «Тот-Кого-Нельзя-Называть» направился в женский туалет на втором этаже! — на последних словах Флитвик вновь повысил голос, привычно повизгивая. — У него есть разрешение, — процедил Гарри. — Пожалуйста, зовите его просто Томми. Не хотелось бы, чтобы эти слова продолжали звучать в стенах школы. — Томми? — профессор Флитвик удивлённо вскинул пушистые брови и даже раскрыл рот то ли от потрясения, то ли от страха. А затем, словно очнувшись от продолжительного сна, моргнул пару раз и тряхнул большой головой. — Кстати, насчёт твоего вопроса… — Он вдруг выставил палочку и прогремел: — Сургито! Но ничего не произошло, а Флитвик удовлетворённо кивнул и заключил: — Никаких приворотных чар, Гарри. Неужели ты мог подумать, что мисс Уизли стала бы привораживать тебя? — цокнул он языком и неодобрительно покачал головой. Всё-таки не оно. Гарри еле заметно вздохнул, потерев переносицу. — Профессор, — мягко начал он, — я интересовался лишь теоретически и не имел в виду никого конкретного, да и себя тоже, — отмахнулся Гарри. — Очень вам благодарен за демонстрацию и за консультацию, но мне нужно спешить «Сами-Знаете-Куда».***
Чувство холода царило здесь. Влажность насквозь пропитала каждый угол, каждый камень. Мертвенно-зелёный свет тускло отражался от местами шершавой, местами —гладкой поверхности стен. Затхлый запах с примесью непонятно откуда взявшихся ноток дерева и специфического аромата дыма и листвы забивался в лёгкие. Картину довершала сама пропажа, застывшая спиной к нему перед каменным изваянием, что воплощало облик Салазара Слизерина. С недовольством Гарри обнаружил предметы мебели, которых здесь явно раньше не было. И когда только Риддл успел? Или же обустройство уютного гнезда тоже входило в оглашённые им условия, а Гарри просто пропустил этот пункт, находясь в прострации после согласия Дамблдора? Вновь глянув на Риддла, он вздрогнул. Тот стоял вполоборота и смотрел на него. Смотрел он сосредоточенно... пристально. Из-за света глаза казались совсем чёрными, точно столь привычные алые искорки утонули на дне бездонного омута. Немигающий взгляд гипнотизировал и тревожил одновременно. Гарри почувствовал себя кроликом перед удавом, что было, с одной стороны, обоснованно, с другой — нелепо. Сейчас нелепо. Взъерошив волосы, Гарри ухватился взглядом за каменную пасть змеи и перевёл дыхание. — Полагаю, надеяться на несколько часов одиночества — это просить слишком многого у тебя, Поттер? — низкий голос прервал могильную тишину. Гарри вновь стало не по себе. Эта комната навевала не самые лучшие воспоминания. Здесь он чуть не потерял Джинни и свою жизнь в придачу. Здесь всё дышало угрозой, давило весом бремени, свалившимся на голову, когда он был совсем ребёнком — избранным, от которого все слишком многого ждали. Иногда он казался себе таким и сейчас. Повзрослевшим — да, но всё таким же потерянным. — Димбл, — тихо позвал Гарри, и домовик тут же материализовался рядом. — Димбл рад служить! Что Димбл может сделать для Гарри Поттера? — радостно прощебетал эльф и уставился огромными блестящими глазами. — Можешь перенести сюда ещё одно кресло? — Димбл может, сэр! Радостно подпрыгнув на месте, он показательно вытянул тонкую ручонку и с наигранной важностью щёлкнул пальцами. Второе кресло тут же материализовалось по другую сторону стола. — Димбл ещё может чем-нибудь услужить Гарри Поттеру? Гарри не успел ответить, как Риддл появился рядом с эльфом, и тот съёжился, искоса глянув. А затем, промямлив что-то невразумительное, исчез. — Если ты кого-нибудь не напугаешь до полусмерти, день пройдёт зря, да, Том? — вздохнул Гарри и направился к своему месту. Ответа не последовало. Удобнее устраиваясь в кресле, он схватил первую попавшуюся книгу и стал листать. «Сильнодействующие зелья» — естественно. Неужели домашний эльф нарушил запрет? Риддл расположился напротив и склонился над книгой, полностью игнорируя присутствие Гарри. Под чужими глазами пролегли тёмные круги, усиливая контраст с бледной кожей. Создалось ощущение, что он бодрствовал уже несколько дней подряд, а если учесть, как Риддл проводил время по ночам, то всё выглядело вполне логично. — Ты хоть иногда спишь? Резкое движение головы, и Гарри вновь под пристальным вниманием. — Считаешь, что можешь задавать мне такие вопросы? — раздражённо отозвался Том и с глухим хлопком отложил книгу в сторону. — Пока мне приходится нянчиться с тобой, разумеется, я так считаю. Не горю желанием тащить твоё коматозное тело отсюда на спине. Риддл неторопливо подался вперёд. Дистанция сократилась, и Гарри в деталях смог разглядеть, как злость заискрилась алым маревом в глазах. И вот оно опять — биение. Словно кровь разгоняло не сердце, а молот раскачивался, ударяя изнутри. Всегда ли так было? Иногда ему казалось, что он уже не помнил, когда это началось. Когда он заболел сей лихорадкой. Рождество, после, до... Несколько месяцев назад. Да. Судорожно вздохнув, Гарри наблюдал, как Том вытащил очередную книгу и отклонился назад, но не опустил взгляд, а наоборот, чуть склонив голову вбок, стал разглядывать его. Тонкое, но острое, как струна, желание пронизывало насквозь. И как он будет жить с ним в одном доме, если, посидев пять минут рядом, уже готов выть и рвать на себе волосы? Нужда, естественно, была другой, но Гарри лучше бы остался лысым, чем позволил себе подойти, склониться и целовать. Неспешно насладиться каждым прикосновением, утонуть в крепких объятьях, кожа к коже… — Пот-тер, — предупредительный тон привёл в секундное замешательство, — если ты не прекратишь так смотреть на меня, всё кончится очень плохо. — Это угроза? — машинально спросил Гарри и поёжился. Не от страха, к сожалению, а оттого, что медленно терял контроль над собственным телом. То душно, то начинало знобить, то покалывало кожу. Он был уверен, если вытянет руки — они будут дрожать, как у алкоголика, нуждающегося в новой порции горячительного. Риддл склонил голову в другую сторону, будто бы рассматривал диковинную зверушку. Губы дрогнули в еле заметной улыбке, и он плавно поднялся. Как же Гарри ненавидел эту манеру двигаться: бесшумно, расслабленно и неторопливо. Появлялось обманчивое восприятие, что некуда спешить — мир подождёт. Хотя для достигшего бессмертия мага так и было, скорее всего. Нить напряжения натянулась. Гарри вжался спиной в кресло и сделал вид, что рассматривает том из Запретной секции. Да, книга определённо навевала чувство ностальгии. Именно в ней Гермиона нашла рецепт оборотного зелья, а они ошибочно полагали, что Малфой — мифический наследник Слизерина. А теперь, спустя столько лет, время повернулось вспять. «Надо бы изъять…» — мелькнула мысль, но тут же отошла на задний план, когда Риддл приблизился и отложил тонкое издание, что держал в руках. Кровь застыла в жилах, а затем расплавилась, приливая жаром к лицу. Пульс участился, и ему стало не хватать воздуха, словно при панической атаке. Гарри пытался не смотреть на Тома. Так старался, что, наверное, выглядел сейчас крайне забавно, пока рассматривал себя самого сверху вниз. В деталях замечал он каждый завиток узора мантии, небольшие складки, след подпалины, оставшийся после неудачного заклинания юного дарования с Когтеврана. — Что предложил тебе наш любезный директор? — послышалось за спиной, и Гарри вздрогнул. Риддл остановился за креслом, упираясь руками в подлокотники и коршуном нависая над ним. Отклонившись вбок, Гарри чуть не прижался к его руке и, вытянувшись ровно посередине, замер. — Ты не мог бы отойти? — имитировать спокойствие получалось из рук вон плохо. Голос дрогнул, а Том подался вперёд, мастерски расставляя ловушку из собственных конечностей. — Так какую гениальную идею тебе подкинул старый дурак? — проигнорировав просьбу, он невзначай коснулся плеча Гарри, и от этого еле заметного жеста всё внутри завопило от тревоги. Эмоции завязались в тугой узел, медленно опускаясь и посылая импульсы по всему телу. «Отойти!» — металась мысль в голове, и он даже приподнялся, но тут же опустился обратно. Риддл насильно удержал его на месте. — У меня встречный вопрос… — нервно покачнулся Гарри. — Зачем тебе «Сильнодействующие зелья»? «Браво, Гарри! А ничего дебильнее ты не мог спросить?» Шумно вздохнув, он зажал ладони между коленей и почувствовал себя ещё хуже: совсем юным учеником, которого готовился отчитывать Снейп за вредительство Гремучей иве. — Прежде чем задавать встречный вопрос, удовлетвори моё любопытство. — Тебя это не касается, Риддл, — выговорил он на одном дыхании и отвернулся. — Что бы он тебе ни предложил, ты уже согласился. Открытая ирония в интонации вызвала раздражение. — Я даже смею предположить, — добавил Том, — что Альбус хочет спрятать меня в другом месте, а сей отважный подвиг поручил ручному герою, верно? — Всё не так, — процедил Гарри и, хлопнув его по рукам, резко поднялся с кресла. Иногда было похоже, что и без легилименции Риддл мог видеть людей насквозь: их желания, тайные помыслы, слабые и сильные стороны, говорят ли они правду или врут. А способность проникать в чужие мысли была лишь приятным бонусом. — Значит, я пра-ав, — протянул он. — Дом Блэков? Да-а, поселить меня в бывшей штаб-квартире Ордена. Признаю, у старика есть чувство юмора. Риддл потёр лицо и плотоядно усмехнулся. — Ничего ещё не решено, — отчеканил Гарри, противясь потере контроля над ситуацией. — Что, Поттер, уже в предвкушении от нашего совместного быта? Или же боишься, что ночью задушу… — в голосе проявилась тягучая хрипотца, а глаза сузились, — в объятьях. Гарри сглотнул. — Нет, нет, нет, — чужой тембр исказился, проникая внутрь чем-то вязким, чарующим, — ты желаешь этого! Так ведь? Иначе зачем следуешь по пятам, когда я предупреждал тебя оставить меня в покое. — Ничего глупее я не слышал, — парировал Гарри и отвернулся, упираясь руками в стол и с напускным интересом разглядывая обложки. Да здесь целая коллекция книг из Запретной секции! — Ты прав. Твоя необходимость кого-то спасать и постоянно геройствовать весьма глупа. Даже сейчас ты надеешься на что-то, например, что я могу проявлять какие-то чувства. Пресловутая дружба или же любовь… Хочешь, чтобы я полюбил тебя, Гарри? Это станет спасением для моей тёмной душонки — в это ты веришь? Проникновенный, приятный смех взбудоражил. Риддл просто издевался. Провоцировал его. Гарри не находил слов, чтобы ответить Риддлу, ведь в чём-то тот был прав. Он верил в существование дружбы и любви — почему нет? — верил в правильность одних поступков и ошибочность других, но не верил в то, что это каким-то образом может быть совместимо с Волдемортом. Мечтать о взаимных… чувствах? Сколько убийств совершилось его руками? Разве можно надеяться, что есть что-то способное отмыть все эти грехи? Да и зачем это нужно? Кому? Нет. Тошнотворно, неправильно, полный абсурд! — А может, ты… Договорить Гарри не успел: развернувшись, он буквально напоролся на Риддла — эти бесшумные передвижения выводили его из себя. — Я что? — шепнул Том. Отклонившись назад, Гарри упёрся поясницей в стол и впал в ступор. Чем меньше было расстояние между ними, тем сложнее было держать себя в руках, даже думать становилось трудно. Мысли мелькали, но ухватиться за нечто конкретное Гарри не мог, будто пытался поймать призраков голыми руками. — Я не хочу, — выпалил он, цепляясь за край деревянной поверхности руками. — Из-за меня ты потерял дар речи? — с театральным удивлением Риддл подался вперёд. Тело к телу. Голова закружилась, и Гарри что-то промямлил, ощущая, как чужие пальцы цепляют застёжки на мантии и ослабляют их. Ткань натянулась, а затем упала к ногам, оставляя рубашку на виду. Гулкий удар сердца. Тяжкий вздох. Удар. Болезненное ощущение в области шеи вырвалось слабым стоном. Риддл нещадно сжимал зубы, совсем не стесняясь навредить животной лаской, чтобы после опалить кожу горячим дыханием и почти бережно коснуться губами. Эта гремучая смесь сводила Гарри с ума. Он беспомощно барахтался между вспышками боли и нежности, желанием придушить и прижать крепче, дабы томительная пытка не заканчивалась никогда. Вцепившись в его плечи, он прогнулся, а Риддл уже расстёгивал пуговицы на рубашке. Первая, вторая… последняя — глаза в глаза, и всё торжественно-медленными движениями. От соприкосновения кожи с влажным воздухом Гарри вздрогнул, покрываясь мурашками. Послышался грохот за спиной, и несколько книг свалилось на пол. Чуть не наступив на библиотечный том, он опустил голову и сквозь пелену наблюдал, как Риддл двигается вниз, выжигая алые следы на пути. Казалось, что он не хочет оставить и живого места на его теле. Глаза встретились, и Том с напускной медлительностью коснулся его кожи губами, не отрывая взгляда, а затем прикусил сосок. Сжав зубы, Гарри проглотил стон. И тут же застонал в голос, когда Риддл повторил уловку, но уже скользнув языком вдоль чувствительной зоны, непростительно долго растягивая ласку. — Ты так не стонал даже под заклятием, — пробормотал он. Гарри не стал отрицать. Положив ладонь на затылок, он притянул Риддла в поиске губ. Желание раствориться в нём, попробовать на вкус стучало наравне с биением сердца. Том поддался, яростнее стискивая его бёдра и чуть приподнимая, из-за чего Гарри очутился на столе в полусидящем положении. Он тонул в поцелуе и пытался вдохнуть, ведь способность дышать никуда не исчезала, но лёгкие словно отказывались наполняться кислородом, заставляя его задыхаться. Хотелось ближе, хотелось ощутить кожу под пальцами, а не плотность ткани, но Риддл сжимал запястья каждый раз, когда он рвался коснуться его. Это было мучительно, почти болезненно физически. Вырвав ладонь, Гарри скользнул вдоль чужого затылка и сжал тёмные волосы. Недовольное шипение Риддла стало его наградой, и он, прикусив губу в поцелуе, провёл вдоль неё языком. Сдавленный вздох отозвался волной наслаждения, резкой и насыщенной… Такой неописуемо будоражащей, что он резко попытался свести колени, а вместо этого лишь крепче стиснул чужие бёдра. Мимолётное осознание, что готов кончить в штаны, когда его ещё даже не коснулись, кольнуло чувством стыда, а хуже того — пронзило очередной судорогой вожделения. Как будто Гарри был отравлен Полынью Пламенной и накачан любовным зельем одновременно. — Что же делать?.. — прошелестел он в отчаянии, лихорадочно вспоминая, где палочка. Риддл резко смахнул очередную стопку книг, словно это были не редкие издания, а незначительный мусор, и опрокинул Гарри на стол. Под лопатками зашуршал какой-то свиток, но цепкие пальцы вцепились в его бёдра и подтянули Гарри ближе к краю. Наблюдая снизу за всем происходящим, он ощутил всю опасность ситуации. Взгляд Тома пожирал, затягивал на самое дно, сминал волю и гасил здравый смысл. Как бы сейчас ему хотелось снять очки и перестать воспринимать реальность как таковую, но это было недоступно — он сам принял решение, когда выпил зелье и убрал очки в ящик раз и навсегда. Жадные губы коснулись живота, заставляя вздрогнуть от контраста температуры. За поцелуем последовал укус, и Гарри выгнулся, вжимаясь тазом в бёдра Риддла. Тот порывисто двинулся вперёд. Толчок. И Гарри вновь вильнул бёдрами не в силах себя сдержать. Ткань брюк натянулась, и ему хотелось завыть от ноющего напряжения в паху. Хотелось избавиться от мешающей одежды… Плоть к плоти. — Снять, — прошептал он на выдохе. — Что? Риддл провёл кончиками пальцев вдоль его торса, пересчитал рёбра, слегка щекоча, и остановил ладонь на границе между кожей и тканью брюк. Утомительно-медленная ласка вдоль самой линии отозвалась дрожью по всему телу, и Гарри задержал дыхание, сипло выдавливая из себя слово: — Штаны… Ответом ему стал поцелуй в ключицу, после которого насмешливый взгляд вновь оказался обращён на него. — Сня-я… — Гарри прервался, ощутив, как чужая ладонь через брюки сжала его член, и подался бёдрами навстречу, сдавленно мыча. — Что штаны?.. — шёпотом спросил Том, обдавая горячим дыханием ухо, и грубовато двинул рукой в провокационном жесте. — Попроси, Гарри. — Чёрт! — рыкнул он и рванул рукой вниз, собираясь самостоятельной решить проблему, но Риддл ловко перехватил ладонь и завёл за голову, пригвоздив к поверхности. — Ну же, Гар-ри, умоляй, — расплылся Том в снисходительной улыбке. — Ненавижу, — прохрипел он и сцепил зубы, сдерживая очередной стон, когда Риддл слегка надавил и тут же убрал руку, будто наказывая его за неповиновение. Чем сильнее он боролся с этой заразой, тем больше та его отравляла. Давление возросло. Гарри беспокойно начал елозить задом от тянущей в паху неудовлетворённости, а Том продолжал смотреть сверху вниз с той же кривой улыбкой. Вся эта ситуация явно доставляла ему моральное удовлетворение. Ещё бы. — Прошу, — беззвучно сказал он, желая забыть своё имя в этот момент. Риддл вскинул брови, делая притворно-озадаченное лицо. — Не расслышал, повтори. — Пож… Пожалуйста, — Гарри ощущал, что ещё немного и взорвётся от перевозбуждения. Его буквально потряхивало. — Прошу!.. — задушенно прохрипел он. Пуговица тут же оказалась расстёгнута, послышался звук ширинки и горячие пальцы обхватили его плоть. Риддл плавно двинул рукой вверх-вниз по стволу и остановился. — Быстрее, — сипло выговорил Гарри, замечая тень улыбки на чужом лице. Это какая-то мука. Сладостное наказание. — Пожалуйста… — протянул он и приподнял бёдра. Движения возобновились — медлительные и равномерные, после — спешные, обрывистые. Зажмурив глаза, Гарри почувствовал, что руки свободны, и вцепился в Риддла, услышав низкое, хрипловатое, словно доносящееся откуда-то со стороны: — Хочу слышать твои крики, когда ты будешь насаживаться на меня… Гарри даже не понял смысла слов, не до конца осознал, что Риддл хотел этим сказать. Мысли разбегались, оставляя только примитивные инстинкты: он плавился, превращался в прах и возрождался на грани исступления. — Да-а... — собственный полухрип-полустон показался каким-то далёким, нереальным, а картинка перед глазами задрожала и расплылась — сознание вытолкнуло его. Именно такие ощущения были, когда он наведывался в разум Волдеморта. Сейчас это происходило вновь. Фигура на столе дрожала, елозила, выгибалась; руки то хватались за книжки, то цеплялись за Риддла; алые пятна странным узором спускались вдоль шеи к ключицам; мышцы живота сокращались в спазмах, а лицо… Больше всего напугало собственное выражение лица. Жажда, томление, экстаз — весь этот эмоциональный фейерверк доставлял волнующее удовольствие, опьянял. Но кого? Он не понимал, где его эмоции, а где — Тома. Всё смешалось в водовороте влечения, восторга, желания обладать… Обладать друг другом? Возвращение в себя было столь же резким. Показалось, что и он, и стол, и книги вдруг навзничь упали, как если бы гравитация вновь заработала. Невольно содрогнувшись от страха потерять равновесие, он ощутил лёгкие покусывания. Риддл сминал его губы, толкался языком в рот с тем же ритмом, с которым двигал рукой. Гарри, не в силах противиться ненасытной, властной ласке, лишь цеплялся за рукава, стискивая ткань, а Том будто вовсе и не замечал его состояния на грани безумия. Алые глаза приоткрылись, и, не отрывая взгляда, он прикусил нижнюю губу, чтобы головокружительно медленно отпустить её и захватить верхнюю на долю секунды, а затем вновь вторгнуться в рот так глубоко, что Гарри почудилось, будто он сейчас задохнётся. Удары сердца отзывались раскатистым эхом внутри. Где-то в области груди зародилось пламя — слишком горячее, трепещущее и необычайно трепетное. Жар быстро распространялся по телу, поднимая температуру, а кожа покрылась испариной — Гарри стало сложно дышать. Чувство, что он сейчас сгорит, окутало в ватный кокон. Окружение стало терять краски, а воздух, наоборот, перемешал свежесть кедра, вербены, моря или же грозы, словно Гарри стоял на обрыве посреди стихийного катаклизма. Он судорожно вобрал воздух ноющими от поцелуев губами, и где-то глубоко вспыхнула искра, чтобы тотчас исчезнуть. Гортанный стон разлетелся по комнате, а Риддл вновь запечатал его рот, терзая и поглощая рвущиеся наружу стоны. Новая искра током пробежала вдоль позвоночника. А затем снова и снова, и снова — непрерывно. Непереносимое наслаждение заполнило каждую клеточку тела. Гарри не понимал, что происходит. Казалось, он падает, а потом взлетает, чтобы снова упасть, точно быстро летит, маневрируя на метле. Он лишь мог скулить между поцелуями, дрожать и жаться к другому телу, а Риддл всё крепче сжимал, буквально вдавливая его в стол, и ненасытно пил… Пил магию. «Нет!» Всплеск. Гарри дёрнулся и упёрся руками в плечи. — Не смей! — прохрипел он и сглотнул. Накатила усталость. Голос не слушался, дыхание было поверхностным. Ощущение тепла и влаги стало полнейшим открытием. Живот перепачкали белёсые разводы, а Риддл, улыбаясь краешком губ, лениво размазывал сперму по головке круговыми движениями большого пальца. Гарри ощутил, как горит всё лицо и даже шея. Злость и смущение смешались и окрепли внутри, придавая сил. Крохотный колокольчик зазвенел на краю сознания — тревога медленно пробуждалась. Хотелось избить Риддла. Хотелось развалить вход, и чтобы он остался навеки в этой чёртовой комнате, которая добавила ещё одно воспоминание в копилку Гарри. Хотелось использовать маховик времени, вернуться в прошлое и прибить его прямо там в кабинете Дамблдора. Хотелось… — Что именно, Гарри? — Что?.. — рассеянно посмотрел он на Тома. Тот уже стоял поодаль и вытирал ладонь. Блуждающая улыбка удовлетворения играла на его губах — пресыщенный оскал змеи. — Что именно «не сметь»? — терпеливо повторил он, а красноречивый взгляд скользнул вниз, будто оценивая Гарри. Тело ощущалось ватным, руки дрожали, даже ноги не слушались… Наверное, он был сейчас до безобразия нелеп. Резко подхватив одежду, Гарри услышал стук палочки об пол. Так же неуклюже склонившись, он нетерпеливо подобрал её и шепнул: — Экскуро. Рубашка уже обтянула плечи. Все пуговицы до последней были застёгнуты, но воротник всё равно не смог скрыть следов — Гарри чувствовал их. Мантия натянулась задом наперёд. Прикусив губу от досады, он с раздражением охнул — припухшая кожа болела. Злобно бурча, Гарри перевернул мантию, но лишь с третьего раза ему удалось нащупать застёжки и правильно их закрепить. Пока он крутился, вертелся и копошился, словно кусачая фея, в голове роились не самые радужные мысли. Понял ли Риддл, что сделал? Мог ли он сознательно вытягивать магию, или же это чистая случайность? Простое, но необычайно опасное совпадение. Особенно в их ситуации… Если Тёмный Лорд вернётся, Гарри вряд ли сможет рассчитывать на удачу в этот раз. Судьба и так была благосклонна к нему два раза, но повезёт ли в третий? Никогда не знаешь, каким лицом повернётся Фортуна. И это всё… Весь этот хаос должен был прекратиться. Сбоку послышался смешок, и Гарри злобно уставился на Риддла. Тот стоял, облокотившись на спинку кресла, и пристально наблюдал за ним. Понять по его выражению лица что-либо оказалось невозможным. Но в одном Гарри был уверен: он вновь смог проникнуть в разум Тома. А это означало, что они до сих пор связаны. Как-то связаны. Обоюдная тяга друг к другу, странное чувство, постигшее под конец… Конечно, он не был девственником, но такого, чтобы экстаз поражал каждую клетку тела, пока из него высасывают магию, не было никогда. Можно подумать, Риддл затронул нечто глубоко внутри, и оно пело ему, а Гарри был инструментом, чьи струны ловко перебирали, доводя до изнеможения. Полнейшее безумие. Главное, что новые обстоятельства не оставляли Гарри другого выхода, кроме как обратиться к профессору. Он уже мог представить его лицо, когда попытается объяснить ему и попросит проверить Тома на наличие магических сил. Потому что смущение — ничто по сравнению с опасностью, которую представлял тот на пике своих способностей. Даже не на пике. Он мог таиться, годами что-то планировать, набираться сил — уж Гарри-то знал. — Только не грохнись в обморок от переизбытка чувств, Поттер. У меня нет желания тащить твоё коматозное тело отсюда на спине. — Верни все книги в Запретную секцию, — холодно парировал он. — Ничего другого я от тебя и не ожидал: цепляться за правила и мораль, тыкать в какие-то глупости, чтобы не думать о случившемся. Боишься? Надо же! Никогда бы не подумал, что такая стратегия может быть успешнее угрозы неминуемой смерти. Я поражён! — Сделав паузу, Том добавил с толикой иронии: — До глубины души. — То есть спишь ты или нет — не моего ума дело, — в тон ответил Гарри и стал поднимать книги, — но это происшествие ты захотел дружелюбно обсудить? Он делал мысленные пометки всех томов, пока перекладывал их на стол. Хотя какая разница? Всё это мелочи. Незначительные, отвлекающие мелочи. Но очень нужные, чтобы занять руки, да и для того, чтобы перестать думать. — Считаю, тебе следует подготовиться, — обманчиво ласковый тон Риддла насторожил. Гарри обернулся. Том как-то слишком восторженно хлопнул в ладоши и обогнул кресло. Чем ближе он подходил, тем больше Гарри хотелось сбежать. Мелькали картинки недавних событий, и он отчётливо помнил своё лицо. Ему казалось, что стены комнаты и сейчас эхом искажают бессвязные стоны, издеваясь над ним. И особенно хорошо он помнил, как умолял. Это тяготило, раздражало и… смущало. Неимоверно сильно смущало, что таким его видел Риддл. Круцио всегда было его ответом на чужую дерзость. И злости в нём было достаточно, чтобы хотеть причинить ему боль. — Я не знаю о чём ты, — покачал Гарри головой. — Ох, Гарри-Гарри, —Том слегка наклонился к его плечу, будто доверяя большой секрет. — Это… тяготение мне отвратительно. Тебе тоже. Нам обоим. И тем не менее нашлось в нём что-то весьма занимательное для меня. Чрезвычайно заманчивая перспектива. Боясь пошевелиться, боясь предположить, что имеется в виду магическая аномалия, Гарри задержал дыхание. — Красочное видение того, как мой оппонент, некогда надежда всей магический Британии, становится таким жалким, таким ничтожно слабым, не может не вдохновлять. Как ты считаешь? — продолжил Риддл. Гарри хоть и должен был обозлиться ещё сильнее, наоборот, испытал неописуемое облегчение. Значит, не понял? — Я хочу наблюдать, как ты будешь корчиться и выть, извиваться подо мной и рыдать, задыхаться и умолять не о смерти, нет, а о секундном забытье. И я проявлю милосердие — позволю тебе выкрикивать моё имя, когда ты будешь содрогаться, доподлинно зная, кто этому поспособствовал, — вкрадчиво заключил Том и, обогнув Гарри, направился к выходу. А Гарри остался стоять, чувствуя, как вздрагивает рука с палочкой, а с губ так и не слетело непростительное. Он застыл, безучастно наблюдая, как отдаляется тёмная фигура и исчезает за поворотом. Застыл, остро ощущая, как комната погружается во тьму, и он остаётся совсем один в промозглой темноте помещения. Остаётся наедине с эхом: «…И я, милосердный Тёмный лорд, согласился».