Новая партия

      — Прекрати ёрзать!       — Мне неудобно, — буркнул Гарри, притворяясь рассерженным.       — Если продолжишь — неудобнее будет вдвойне, — хрипловатый смех взбудоражил.       Гермиона пробежала мимо с мишурой в руках и на ходу бросила укоризненный взгляд на них. Рон прошёл следом с чашкой дымящего напитка и целым набором рождественских украшений вокруг шеи, бегло глянув с кривой улыбкой. За ним расслабленно ступал Драко с бутылками эльфийского вина, по одной в каждой руке.       В воздухе стоял пряный аромат имбирного печенья, корицы и апельсинов. В этом году Гермиона решила готовить сама, пока Кричер недовольно ворчал в сторонке, а Димбл радостно помогал, вертясь у неё под ногами и предлагая разные рецепты.       — Гарри, — горячее дыхание опалило шею, и он дёрнулся, — ты собираешься это вешать или нет?       — Не ворчи, — мотнул Гарри головой и, наконец, зацепил гирлянду.       Разумеется, всё это можно было поручить эльфу или сделать с помощью магии, но Гермиона настояла. «Украшать дом — это незаменимая традиция. И нужно делать это своими руками, иначе всё теряет смысл!» — твердила она, отнимая у него, Рона и даже Драко палочки.       Дверь вновь приоткрылась, и прошёл Невилл, подпрыгивая в ритм зазвучавшей откуда-то музыке.       — I don’t know why, I think about you all the time (не знаю почему, я постоянно думаю о тебе), — голос неизвестной Гарри певицы пронёсся шлейфом, а Лонгботтом, не заметив их, тут же исчез за дверью.       Музыка смолкла, но буквально спустя пару секунд зазвучала вновь. Уже на весь дом.       — А где классические рождественские песни? — в притворном ужасе поинтересовался Риддл.       — Тебе решили угодить, наверное, настоящей магловской музыкой, — шутливо подмигнул он.       Зацепив провод за второй крючок, Гарри ощутил, как чужие руки провели по бокам вниз и забрались под рубашку, неторопливо поглаживая кожу.       — Риддл! — цыкнул он.       Провод сорвался, и гирлянда провисла.       — Ненавижу Рождество, — сдержанно протянул тот, стоя за спиной.       — Ну, можешь не улыбаться за ужином, — отвлечённо заметил Гарри и вновь накинул замученный провод на крюк, натягивая гирлянду.       Ответа не последовало. Вместо этого Риддл провёл пальцами выше и задел сосок, слегка царапнув.       — Том! — застонал Гарри то ли от отчаяния, то ли в предвкушении — точнее сказать он не мог.       Если всё так продолжится, они не успеют украсить даже небольшую гостиную: Гарри никак не мог сосредоточиться и повесить одну чертову гирлянду, а Риддл даже не пытался создать видимость труда. Он отвлекал его ещё больше, не желая шарик на гвоздик повесить собственноручно.       Гарри только потянулся ко второму крючку, как украшение взметнулось и ровно расправилось вдоль стены.       — Так нельзя! — проворчал он и вцепился в поручни стремянки, посматривая на Тома сверху вниз.       — Если ты никому не скажешь, я тоже промолчу, — еле слышно заметил тот с довольной улыбкой. — Это утомительно, бесполезно и…       Хмыкнув, Гарри подался назад и прильнул к нудящему Риддлу, вжимаясь ягодицами в его бёдра и делая вид, что собирается спуститься со стремянки.       — У нас куча дел, нужно ещё повесить шары, мишуру, подключить гирлянды… — не успел он закончить, как его резко развернули и стянули с лестницы.       — Плести венки не буду, — мрачно отрезал Том и невесомо коснулся губ, предотвращая любые протесты по этому поводу.       Гарри запустил пальцы в тёмные волосы, притягивая голову, и жадно ответил на поцелуй, приклеиваясь к Риддлу.       — Well, you're beautiful and disastrous, it’s unusual but I can't resist you. No I can't resist you (что ж, ты красив и смертоносен; это необычно, но я не могу устоять перед тобой. Нет, я не в силах сопротивляться тебе), — женский голос продолжал набирать громкость, или ему так казалось.       Раздался хриплый вздох. Том подхватил его под бёдра, держа на весу, и вжал спиной в стремянку. Лестница пошатнулась, но устояла с помощью магии. Поцелуй углублялся, языки неспешно, почти лениво, переплетались, а Гарри медленно сходил с ума, пока Риддл шарил руками по его телу. Одежда начала мешать обоим, и на секунду он забыл, где они находятся.       Даже сквозь музыку прорвался звон бокалов и ругань. Оторвавшись от губ, Гарри вовремя заметил входящего Драко. Тот пронёсся по гостиной, но, заметив их, хмыкнул и тут же исчез за дверью.       — Почему бы нам не подняться и оставить всё это твоим энергичным друзьям?       Гарри не спешил отвечать, ибо сам уже был не уверен в своих возможностях декоратора (особенно в подобной компании) и даже начал склоняться к принятию чужого предложения.       Риддл тоже времени даром не терял и чарующе нашёптывал:       — После Рождества мы не увидимся неделю, если не больше. Мне нужно в Германию, и я не знаю, когда вернусь.       Том коснулся губами чувствительной зоны за ухом, и Гарри задержал дыхание, когда чужой будоражащий шепот опалил кожу:       — Минуты тают, а мы занимаемся ерундой. Все только вздохнут свободнее, если меня не будет за столом. Один из твоих друзей до сих пор заикается, стоит мне посмотреть в его сторону. Зачем им такой стресс? — тон стал насмешливым.       — Ошибаешься, — Гарри еле заметно мотнул головой и, заглянув в алые, чуть прищуренные глаза, сжал его лицо меж ладоней. Том закатил глаза, но Гарри, улыбаясь внутри, безразлично добавил: — Естественно, мы увидимся, ведь я еду с тобой. — И, предугадывая последующий вопрос, тут же пояснил: — У меня тоже там дела.       — Альбус? — вскинул тот брови.       — Секрет, — шепнул Гарри в самые губы и каждой фиброй души прочувствовал чужое недовольство.       — Кхм, кхм, — громкое покашливание мгновенно опустило его с небес на землю.       На пороге стояла Гермиона и смотрела на них чуть прищуренными глазами:       — Скоро будут гости, а вы… — от возмущения она даже задохнулась.       — А мы уже закончили, — развязно ответил Риддл.       Только тогда Гарри заметил, что коробка с украшениями оказалась пуста и всё висело на своих местах. Даже прозрачные снежинки проявились на стекле.       Сжульничал!       Пожав плечами, Гарри улыбнулся ей и незаметно ущипнул Риддла. Тот лишь хмыкнул в ответ и перестал обращать внимание на Гермиону. Она, в свою очередь, уперев руки в бока, не прекращала таранить взглядом спину Тома, явно осознавая, каким образом они управились так быстро.       — И что нам ещё украшать? — попытался разрядить обстановку Гарри.       Послышался тяжкий вздох. Гермиона перевела на него строгий взгляд и сжала губы в ниточку, а после вновь вздохнула и, примирительно махнув рукой, сообщила:       — Прихожую и обе спальни на четвёртом этаже. Рон упал со стремянки и разбил приготовленную для ужина посуду, — на этих словах Риддл вновь хмыкнул, а Гарри снова ущипнул его, пока подруга продолжала тарахтеть: — И отправился в Косой Переулок за новой, поэтому спальни тоже на вас...       — Отлично! — хлопнул в ладоши Риддл.       Гермионе внезапный энтузиазм Тома явно не понравился, и она стала выглядеть ещё более грозно.       — Мы сразу… приступим, — добавил Гарри, заметив чужую плотоядную улыбку, и, схватив Риддла за руку, потащил за собой.       — Коробки с украшениями уже там, — последнее, что он услышал.       Дверь закрылась.       Энтузиазма Тома он не разделял, заранее понимая, что тот опять нарушит правила и воспользуется магией, а что будет дальше, Гарри даже боялся предположить, сгорая в предвкушении. Всё-таки хотелось попробовать украсить всё самому, что он и планировал сделать, как только переступит порог спальни. И ничего больше. Никаких других занятий.       — Интересно, представитель семейства Уизли сломал себе что-нибудь, — протянул Риддл, — или нет.       — Тебе бы доставило это радость, — хмуро заметил Гарри.       — У меня осталось мало радостей, — пожал плечами Риддл, но тут же прибавил: — Таких радостей.       — Как будто я не знаю, что ты собираешься делать в Германии.       — Это вроде как работа.       — Которая тебе по вкусу.       — Не отрицаю, предложение выглядело привлекательно, — Риддл остановился около одной из комнат и окинул его многозначительным взглядом.       — Шутка так себе, — выразительно фыркнув, Гарри проигнорировал намёк и распахнул дверь. Он вообще не понимал, какой смысл украшать спальню и кабинет, но раз Гермиона настояла, то против неё не попрёшь без риска для жизни.       Шагнув внутрь, Гарри склонился над коробкой и распечатал её, потянув за край клейкой ленты. Разноцветные украшения засверкали на свету. Подцепив алую мишуру и упаковку с кнопками, он подошёл к окну.       — Нужно принести стремянку, — вздохнул Гарри. Всё-таки потолки на Гриммо были высокими, и повесить украшения слишком низко — означало вызвать очередную волну недовольства у деятельной Гермионы.       Стоило только воткнуть первую кнопку, придерживая украшение, как за спиной раздалось шуршание, бренчание и мрачные комментарии Риддла по поводу «белиберды» и «глупого занятия».       Зная заранее, что он увидит, Гарри резко обернулся — комната была полностью укомплектована и переливалась так, что аж в глазах рябило, а Том, прислонившись плечом к косяку, наблюдал за ним со скучающим видом.       — И как я буду это объяснять? Мы управились за минуту с одной комнатой, — напряжённо поинтересовался Гарри.       — С обеими.       — Ещё лучше! — взмахнул он руками и кое-как забросил мишуру на штору.       — Сделаем вид, что мы очень заняты, — добавил тот с улыбкой и отделился от косяка, прикрывая дверь.       — Том… — вполголоса предупредил Гарри, но Риддл, преодолев расстояние, притянул его и стал расстёгивать пуговицы на рубашке. — Том!       — Гарри, — в тон ответил Риддл.       Застигнутый врасплох, он сделал шаг назад и упал на кровать, когда получил лёгкий толчок в грудь. Возмущённо воскликнув, Гарри вцепился в покрывало пальцами, чувствуя приятный вес чужого тела на себе. Тепло разливалось внутри, как и напряжение в паху. Свою чрезмерную чувствительность в руках Риддла Гарри не сможет объяснить, наверное, никогда.       Видимо, песня стояла на повторе, ибо тот же голос вновь напевал:       — In my subconscious mind, I think about you all the time, every dream you occupy, I think about you (в подсознании я всё время думаю о тебе; ты овладеваешь каждым сном, и я не могу прекратить думать о тебе одном).       Стало душно, кровь застучала в висках, и чужие губы накрыли его в томительно-медленном поцелуе. Риддл вылизывал рот, расстёгивая пряжку ремня, а второй рукой прижимал запястья к покрывалу, полностью обездвижив Гарри.       Задыхаясь от ощущений, он выгнулся, а стон был поглощён в ненасытном сплетении языков. Хотелось скорее стянуть штаны, но Риддл медлил и дразнил его, сжимая член через ткань и плавно двигая рукой, но этого было недостаточно — у них не было времени.       Не было времени.       Ещё несколько минут…       Вдруг перед глазами всё поплыло, картинка дрогнула и завибрировала, точно отражение на поверхности воды.       «I think about you» — продолжало повторяться, словно заевшая пластинка.       — Гарри? — далёкий женский голос ворвался в песню, как и в его разум, но испытываемое желание и истома не прекращались, как и сладостное ощущение близости.       — Гарри… — вновь позвали, но он попытался отмахнуться, удержать это осязаемое присутствие, столь желанное, что, когда всё начало испаряться, подобно призрачному видению, он не смог сдержать болезненный стон.       — Гарри, проснись!       И он резко вскочил. Ошеломлённый и встревоженный, осматривая ту же самую комнату, в которой лишь несколько секунд назад он…       — Наконец! — Гермиона недовольно поглядывала на него, держа точь-в-точь привидевшуюся гирлянду в руках. — Скоро все придут, а ты просил разбудить заранее.       — Я?.. — озадаченно переспросил Гарри, всё ещё не понимая, что происходит и куда исчез Том.       — Ну не я же, — возмущённо воскликнула она и вздохнула, а взгляд потеплел. — Я, конечно, уважаю профессора Дамблдора, но слишком уж изматывает он тебя. Неужели преподавание ЗОТИ сложнее, чем труд мракоборца? — спросила Гермиона сама себя. — Ты должен спать по ночам, а не урывать крохи сна по углам, — со вздохом заключила подруга.       Стало быть, сон?       Жуткий, непонятный сон, от которого мурашки по коже и… стояк. Хорошо, что перед сном он накрылся пледом и Гермиона ничего не заметила.       Было стыдно.       Острое разочарование болезненно полоснуло сердце.       Гарри стыдился этого разочарования; стыдился комфорта, что ощутил рядом с врагом в несбыточном, но таком реалистичном сне; стыдился, что до сих пор испытывал отголоски этих чувств уже наяву. Непонятные и тёплые, они выворачивали его наизнанку своей неправильностью.       — Ты проснулся или спишь наяву? — Гермиона стояла на пороге и вопросительно смотрела на него.       — Уже иду, — отстранённо кивнул Гарри.       И он тотчас услышал радостный возглас миссис Уизли, шутливый тон Джорджа, доверительный тембр мистера Уизли, смущённые возражения Невилла и звонкий смех Джинни — звуки, которые перекрывали громкий крик Фреда Уизли-младшего.       Гости пожаловали.