Неудача за неудачей — вот правила игры,
Но разве кто-то обещал, что ты будешь устанавливать их? Ты свободен настолько, насколько позволяет длина собственной цепи, Поэтому сделаем ставки: кто же окажется дураком в конце? Я родился среди руин твоей дешёвой империи, Испытал удачу и выгравировал своё имя огнём. Знаю, это место никогда не станет мне домом, Но наступил тот самый час — Час, когда я разрушу каменные стены. Свободный перевод Ocean Jet — Breaking the Stones
В кабинете было темно. Кроме проникавшего сквозь плотно задёрнутые шторы лучика света, всё остальное погружалось в синеватый полумрак. — Димбл хочет сообщить Гарри Поттеру, что наступило время обеда, — раздался тихий голос эльфа. Домовик держал в руках небольшой поднос и как-то смущённо поглядывал на Гарри. Хоть он и слова ему не сказал, эльф чувствовал себя виноватым за преждевременное появление Риддла. — Я сам спущусь, как захочу есть. — Но… Гарри Поттер не завтракал и не ужинал. Димбл волнуется. Гарри Поттер злится на Димбла? Поэтому не ест приготовленную Димблом пищу? — Нет, Димбл, я не злюсь, но обедать и правда не хочу. Пока что. Эльф сокрушённо вздохнул, кивнул, постоял несколько секунд и исчез вместе с подносом. Гарри же вернулся взглядом к открытой книге и перелистнул страницу. Солнечный луч падал поверх плеча, подсвечивая зеленоватый том, что он держал в руках. «Жизнь с легилиментами: следите за своими мыслями». Книга привлекла его внимание совершенно случайно. Дни тянулись непрерывной чередой, и скука стала одолевать Гарри. Преподавание в школе хоть как-то держало в тонусе: ответы на вопросы, несколько показательных дуэлей, каждодневный полёт по стадиону, разговоры с профессором Флитвиком, чаепитие у Хагрида, дружеские споры с тренером Трюк, постоянные стычки с Риддлом и поиски того по всему Хогвартсу... А теперь он не представлял, как скоротать время в собственном доме, и откровенно недоумевал, чем весь день занимался Риддл. Ответ был очевиден: чтением, само собой. Таким образом он очутился в небольшой библиотеке Блэков. Гарри даже не узнал бы о ней, не обратись он с просьбой к Кричеру. Коллекция оказалась весьма занимательной и обширной. Однако его тут же смутило, что многие полки пустовали. Следы пыли отсутствовали, и он уже было хотел поинтересоваться местоположением пропажи, как Кричер опередил его: «Мис-стер Риддл, — начал тот недовольно, — позаимствовал бесценные сокровища этой семьи в первый же день». Затем эльф отвернулся и пробурчал свои любимые слова про хозяйку, её неодобрение и небрежность хозяина, ко всему, что касается великого рода Блэков. Даже не поспоришь: Гарри — сама невнимательность. Он с минуту смотрел на пустые полки и выбирал между тем, пойти ли прямо сейчас к Риддлу и конфисковать все книги — раз берёшь, так возвращай! — или же сделать то, за чем пришёл: выбрать что-нибудь почитать. Или, скорее, полистать. Под конец Гарри подхватил несколько небольших томов и вернулся в комнату. У него не было желания будить зверя. Собственного зверя, естественно. Каждый день он чувствовал, как с языка хочет сорваться круцио в поиске Риддла. Гарри не злился, даже тревоги не испытывал — он всего лишь желал, чтобы все моральные терзания, которыми Риддл его одарил, были возмещены хотя бы физической мукой, раз кое-кто не может испытывать других её подвидов. И он искренне увлёкся чтением — или попыткой оттянуть неизбежное. К тому же прошло три дня, а «второе я» так и не проявило себя. По дороге в Гринготсс он попробовал мысленно уступить, предложив понарошку: «Убьём кого-нибудь?» Тем не менее нутро молчало, точно тем «да» он наслал заклинание Силенцио. Резкая перемена насторожила, и Гарри всё чаще обращался к себе в попытке растормошить силу Риддла — вывести её на диалог. Это выглядело безумнее, чем постоянный шёпот, ведь теперь он и правда общался сам с собой. А сегодня утром Димбл доставил весточку от Дамблдора. Гарри не стал распечатывать конверт, отложив в сторону — тот, подобно некой ядовитой гадине, отравлял его размеренное существование и даже аппетит портил. Там с тем же успехом могли быть новости о разговоре с Джиневрой, так и не ответившей на посланную ей весточку, как тысяча просьб и пожеланий, насчёт их дальнейшего взаимодействия с Риддлом. Последующие часы Гарри бесцельно пытался вчитаться в советы по сожительству с легилиментами, но каждые пять минут невольно возвращался взглядом к светлому пятну на столе. Точно так же, как несколько дней назад он возвращался взглядом к тому самому креслу. Глубоко внутри перемешивались разные чувства, не позволяя сосредоточиться ни на чём другом, кроме волнующих воспоминаний. И влияние это было липким и постоянным, пока он не уничтожил предмет мебели заклинанием. Вздохнув, Гарри дочитал страницу и подманил конверт. Лучше покончить с этим побыстрее. С одной стороны, сильнее разочароваться в профессоре было невозможно, с другой — странное безразличие постепенно овладевало им, и страх казался нелепым. Ещё одна привычка. Зря, конечно, он сомневался. «Гарри! Веришь ты мне или нет, но я сожалею, что тебя это коснулось. А то, что ты узнал обо всём вот так, печалит меня ещё больше. Годы пронеслись незаметно, и ты уже стал совсем взрослым. Перенесённые страдания отточили характер, и всё же ты, мой мальчик, имеешь доброе сердце, несокрушимый дух и задатки мудрости. Поэтому должен понимать: жизнь куда сложнее, чем нам кажется, когда мы совсем ещё юны. Некоторым из нас суждено менять этот мир, а другим — жить в нём. Я, как никто иной, желаю для тебя тихой жизни, но, к сожалению для некоторых или к счастью для прочих, ты рождён менять судьбы людей. Не только волшебников, но и маглов. И ведь у всех нас есть секреты, не правда ли? Из-за страха или же стыда, возможно, ради выживания, но мы, Гарри, всегда находим, что возможно скрыть от окружающих, чтобы их не тревожить, а что просто необходимо держать втайне. Я не буду просить прощения, просто не имею права на это, а также не смею упрекать, если твоё разочарование во мне переросло в неприязнь; но могу лишь лелеять надежду, что ты поймёшь, как тебе стоит поступить и когда сделать это. Даже в эти самые секунды ты продолжаешь менять чужие судьбы, Гарри. Это тяжкое бремя, но только ты способен вынести его». Скомкав листок в руке, Гарри прикрыл глаза и мрачно улыбнулся. «Сожалею… Доброе сердце… Должен понимать… Не имею права… Могу надеяться… Меняешь судьбы… Только ты способен», — в мыслях Гарри от слова к слову протягивались прозрачные нити — паучьи нити, нацеленные на то, чтобы связать его по рукам и ногам и подложить под Риддла. И чем скорее, тем лучше. «…Даже в эти самые секунды», — означало, что он слишком медлил с принятием решения. А это, несомненно, разочаровывало величайшего Альбуса Дамблдора. Гарри должен понимать, что иметь секреты — это нормально. Нормально для всех остальных, имелось в виду. Всё-таки он снова ошибался: не было у разочарования никакого предела. Подкинув превратившееся в бумажный шарик письмо, Гарри прищурился и метнул им в печь, тут же поджигая. Бумага воспламенилась, и он с мстительным удовольствием наблюдал, как огонь пожирает наглядную пропаганду, которой он питался долгие годы и даже не давился. — Гарри Поттер, сэр? Он обвёл комнату взглядом, тотчас замечая топчущегося на месте эльфа. — Я всё ещё не хочу есть, — отмахнулся Гарри, переключая внимание на скорченные под действием огня остатки бумаги. — Мистер Риддл попросил передать Гарри Поттеру это, — спешно пояснил домовик и протянул что-то похожее на книжку. — Димблу что-нибудь передать мистеру Риддлу? — Нет, спасибо, — озадаченно откликнулся он, скользя пальцами по кожаной обложке. Не книга — тетрадь. Гарри медленно развязал тонкий кожаный шнурок и раскрыл ту на середине, перелистывая пустые страницы. Слишком знакомый вид был у тетради или же, как он смел предполагать, дневника. Подманив стол вместе с пером и чернилами, Гарри подложил под посылку Риддла книгу и перелистнул на первую страницу. Усмехнувшись краем губ, он испытал дежавю в момент, когда перо коснулось бумаги, а оставленные им буквы стали впитываться. «Меня зовут Гарри Поттер». Несколько секунд ничего не происходило, а затем чернила размазались и зашевелились: буквы переставлялись, исчезали, переворачивались и расплывались — это было не совсем так, как он помнил. «Привет, Гарри Поттер. Меня зовут Том Риддл. Как тебе мой подарок?» Даже не видя Тома, он чувствовал его насмешливый взгляд за спиной и невольно оглянулся, не в силах сдержать улыбку. «Подумываю вот, не выбросить ли мне его в унитаз…» «Не ранее, чем выполнишь обещанное и расскажешь». Помрачнев, Гарри вздохнул и откинулся на спинку кресла. В своём желании игнорировать будущее он совсем забыл о более невинной стороне их договора. «Протеевы чары?» — написал Гарри, вновь макнув перо в чернила. «Не пытайся сменить тему». «У меня рука устанет писать, — отозвался он и тряхнул рукой, точно Риддл мог видеть это. — Ты так свободно пользуешься магией, Том, что, возможно, тебе без надобности оставшиеся силы?» «Какое длинное предложение. Рука не отнялась? Тогда прошу опустить формальности». В принципе ничего секретного в этой информации не было. Его больше волновали последствия. И предложения. Например: «Попытайся снова вселиться в жертву и узнать, где находится Экриздис». Гарри устроился поудобнее и кратко изложил сон или видение, опуская все испытанные им эмоции и болезненные ощущения. Даже в сокращённом виде сведения заняли полтора листа. Буквы застыли и не двигались, пока вовсе не растворились. Тетрадь молчала, а Гарри нервничал. В этот миг он испытывал желание спуститься к Риддлу и напрямую спросить, что тот думал обо всём этом, но не мог не вспоминать слова: «…Если решишься и придёшь ко мне…» Каждый раз эта фраза крутилась в голове, и Гарри мысленно отступал от двери в подсознательном страхе, что те слова несли в себе тайный смысл — вход в комнату означал бы его согласие. Вместе с тем внутри шевелилось смятение, подозрительная жажда, которую он затыкал подальше, всё сильнее желая использовать на Риддле парочку непростительных. Словно это помогло бы. «Мне это не нравится», — наконец-то появилась фраза. «Я рассказал как мог!» — возмущённо поставил он точку восклицательного знака, буквально дырявя концом пера бумагу. Кратко, чётко, даже имя странного дементора упомянул… Что ему не нравится? «Мне не нравится, Гарри, что ты попытался установить контакт. Смело и глупо — как обычно. Хорошо хоть не представился. Ты ведь не сделал этого, правда?» Рука дрогнула, и он стиснул зубы. «Уж извини, что не смог быстро сориентироваться, иначе бы обязательно блестяще сыграл недоумение перед потрошащим меня сумасшедшим». «Ты не говорил своего имени?» — проигнорировал Риддл его возмущение. «Конечно нет!» «Что-нибудь ещё видел до этого или после?» Рука замерла. Слишком открытый вопрос, а ответ может быть излишне личным. Он видел многое, но смущали именно те грёзы, что включали Риддла. «Мне рассказать все свои сны с раннего детства? Уточни». Гарри ждал, что Риддл станет иронизировать насчёт его несообразительности. «Все». Нет! «Ты серьёзно? Мне бумаги не хватит!» «А есть что скрывать?» Вздохнув, Гарри отложил перо и недовольно нахмурился, гипнотизируя взглядом вопрос. Буквы расплылись и сформировали следующую фразу: «Ладно, не нужны мне твои сопливые фантазии, Поттер. Были ли ещё видения каких-либо событий?» Он хотел отбросить тетрадь, но рука машинально макнула перо и начала писать. «Возможное гадание по чаинкам. Больше похоже на смесь ощущений, — пальцы одеревенели, Гарри не мог правильно перенести воспоминания на бумагу. — Там были мы. Первые слова были: «Что меня всё это не касается». Потом: «Чтобы я не смел вмешиваться во что-то». А последними…» Вздохнув, он попытался отвести руку от бумаги, но перо продолжало тыкаться, оставляя пятна от чернил. «Какие последние слова, Гарри?» Гарри опустил вторую ладонь на запястье и не смог сдвинуть, а чернила уже ложились поверх бумаги, складываясь во фразу: «Что я свожу тебя с ума». «Бесценная информация, несомненно, — казалось, строки могли передавать настроение, и сейчас Том откровенно издевался над ним. — Ты с ума меня сводишь с того самого момента, как появился на свет, Поттер. А смущаешься, точно рассказал большой секрет». «Я не смущаюсь! — вспыхнул Гарри, кусая щёку изнутри. — Просто пытался вспомнить детали. Это было настолько неинтересно, что я не придал этому значения». «Возможно, это настолько неинтересно, что ты упустил всё важное и уцепился за абсурдные детали. Проще проникнуть в твою голову при случае». — На этих словах Гарри даже подскочил на месте, тут же настрочив в ответ: «Я не позволю!» «Стоило включить подобный запрет в клятву, Гарри, или же овладеть, наконец, окклюменцией». Стремительно поднявшись, он откинул дневник и злобно уставился на него. А затем неторопливо склонился и криво написал: «Я не позволю тебе проникать в мой разум!» «Как не позволял проникать в твоё тело?» Щёки запылали, и он резко захлопнул тетрадку, придавив её книгой, словно та имела собственную волю и могла вновь открыться. У Гарри было много вопросов, он даже список составил, но общение с Риддлом дольше нескольких минут было сродни сдаче экзамена по зельеварению у Снейпа. Каждый разговор — словно поединок. Изнурительный, бескровный, чаще всего неравный. Риддл высасывал из него не только магическую, но и жизненную силу, а он подобно мотыльку продолжал лететь на смертельный зов огня. И вечно обжигался о чужую разъедающую желчь. Прежде чем успел осознать, Гарри уже стоял около камина; стоял он с летучим порохом в одной руке и последним подарком Драко — в другой. Ему нужно было прочистить голову, сменить окружение, взглянуть на всё с высоты птичьего полёта или же, что подходило больше, драконьего. — Кабинет преподавателя Защиты от Тёмных искусств, Хогвартс, — чётко проговорил Гарри, бросая порох под ноги. Вышел он уже из камина в своём — бывшем, скорее всего — кабинете. Прошло меньше недели, а чудилось, что целая вечность отделяла его нынешнего от прошлого. На столе всё ещё стояла пустая бутылка смородинного рома, а в воздухе витал еле заметный запах палёной кожи — результат розыгрыша Рона. Он прошёлся по кабинету, застыл около двери, внимательно прислушиваясь, и выскользнул в коридор. — Гарри! Чуть ли не навернувшись на ровном месте, Гарри обернулся: Почти Безголовый Ник, важно заложив руки за спину, стоял за спиной. — Доброго дня, сэр Николас, — перевёл он дыхание. — Собрался на стадион? — Возможно… Он не имел ни малейшего желания сейчас с кем-либо общаться, даже со всегда доброжелательно расположенным к нему привидением. — Ты почти не появляешься в школе и многое пропустил! Тут такое случилось! — затарахтел Почти Безголовый Ник, активно жестикулируя. — Такое! — Что именно, сэр Николас? — любезно поинтересовался Гарри, поглядывая по сторонам. С Ником ещё ладно, а вот встреча с кем-либо из профессоров стала бы катастрофой. — Представляешь, сплетничают, что привидение обрело физическую форму! А я им говорю: невозможно и точка! Как этот безумный скряга мог ожить? Он мёртв почти столько же, сколько и я! Гарри взволнованно встрепенулся и сделал шаг к привидению. — О ком это вы говорите? — Об Экриздисе, естественно, — пояснил призрак, брезгливо поморщившись, точно само имя было ему ненавистно. — Не знал, что вы с ним знакомы. Удивительно, — с искренним изумлением восхитился Гарри. Почти Безголовому Нику столь открытый интерес явно был приятен: он расплылся в самодовольной улыбке и приподнял голову, смотря на Гарри с толикой превосходства. — К большому сожалению. Как-то я вызвал его на дуэль, но он не принял вызов. Высмеял меня, дескать, слабоват я! Представляешь, я и слабоват? Я был великолепным волшебником, палочка являлась продолжением моей руки, а этот трус просто, — он понизил голос, добавив с тихим смешком, — обделался в панталоны и решил скрыть позор. Гарри не разделял веселья привидения, но выдавил слабую улыбку и кивнул в ответ. — Жив, говорят… — вновь запыхтел тот. — Кто именно? — Только и обсуждают эту тему в Клубе обезглавленных охотников. Представь, Гарри, я бы материализовался и ожил… А затем снова умер, потому что голова-то отсечена! Ну, почти. А оживать у нас умел только один волшебник, — заговорщицки подмигнул Ник. — Тогда… как это возможно? — Никак! — воскликнул сэр Николас. — Так его видели или нет? — нахмурился Гарри. Безусловно, досадное уточнение. Всё это его не касается. — Выдумки это, Гарри. Скучно всем стало, видишь ли. Ладно, не буду тебя задерживать. Самому стыдно сплетничать о таком, — развёл он руками, — словно я способствую распространению этого вздора. Почти Безголовый Ник отсалютовал и плавно поплыл мимо, исчезая за углом. Слухи действительно распространяются быстро, и Гарри удивляло, что никто не узнал о Риддле буквально спустя несколько дней после чудесного восстания из мёртвых. Покрепче сжав метлу, он быстрым шагом направился к выходу и, не замедляясь ни на секунду, прямо оттуда взмыл в воздух, направляясь на квиддичный стадион. Ледяной воздух приятно подхватил тело, а воздушные потоки скользили мимо, и Гарри, как это происходило почти всегда, слился с метлой, поднимаясь всё выше. Опьяняющие ощущения. Столько мыслей крутилось в голове, столько тем для раздумий у него было в запасе, но стоило взлететь, как приятная пустота заполнила разум, оставляя только головокружительную эйфорию от полёта. Над трибунами, сквозь кольцо, облетая каждую башню, он то снижался и почти касался запорошённой снегом земли, то взмывал вверх, затаив дыхание. Морозный воздух покалывал кожу, забирался под одежду, точно заключая Гарри в объятья, а холод пробирал до костей, порождая успокаивающее онемение по всему телу. Чувство высоты, гладкое на ощупь древко под руками и дыхание мира — всё это поглотило Гарри, заставляя забыть о времени, о своих заботах, о предстоящем выборе. И одновременно позволило отпустить всё то скопившееся напряжение, переварить факты, что он так старательно отрицал, и принять решение. А его нужно было принять. Когда ноги коснулись земли, Гарри сделал пару шагов и замер. Тонкий слой снега еле слышно хрустел под ногами, а горячее дыхание вырывалось облаками пара меж губ. Гарри потёр оледеневшими руками лицо и уставился на край поля не в силах отвести взгляд. Чёрное пятно сильно выделялось — наверное, поэтому он увидел его сразу же. Порывы ветра вздымали полы мантии и спутывали длинные чёрные волосы. Невольно сделав шаг вперёд, Гарри так сильно сжал метлу, что впился в деревянное покрытие ногтями, царапая его с противным скоблящим звуком. Экриздис не двигался. Чёрные глаза ползали по Гарри, застывая по несколько секунд то на лице, то на одежде, то на метле. Губы искривились, и рука, поднявшись, смахнула с лица прядь волос. Длинные, костлявые пальцы были покрыты тёмно-алой субстанцией — подсохшей кровью. Он видел, он знал, что это была именно она — кровь того мракоборца. И Гарри не смог сбросить наваждение. Перед глазами встала сцена, как колдун копался в его внутренностях и распределял чужие органы по ларцам. Нет... Невозможно. Непроизвольно зажмурившись, Гарри почувствовал невесомое прикосновение прохлады к щекам, губам, лбу и резко распахнул глаза в страхе, что чудовище подберётся ближе, пока он не смотрит. Белые невесомые снежинки кружили в воздухе — пошёл снег. А на краю стадиона никого не было. Гарри сорвался с места, скользя параллельно земле, и тут же соскочил с метлы на том месте, где видел Экриздиса. Нетронутый слой снега и отсутствие каких-либо следов озадачили — не могло же привидеться? Гарри вновь обвёл стадион взглядом, неспешно осматривая трибуны и даже башни, но колдуна нигде не было. Склонившись, он собрал снежок и коснулся им лба, а затем растёр по лицу. Приятное покалывание сменилось жжением, и, отряхнув руки от снега, Гарри плавно обхватил метлу. Он уже начинал бредить. Как когда-то, когда Волдеморт мерещился ему повсюду. Хотелось застыть подобно волшебной фотографии и превратиться в несколько живых, повторяющихся раз за разом мгновений. Никуда не спешащих мгновений. Вечных. Увы, это была непозволительная роскошь. Взмывая выше, Гарри наполнил лёгкие морозным воздухом, смутно ощущая, как редкие снежинки оседают на ресницах, тают, а затем застывают инеем, и, сделав последний круг, он направился обратно в школу. Укладывалось ли это видение — скорее уж галлюцинация — в рамки информации о Экриздисе, которой он обязан делиться с Риддлом? Спорный вопрос. Они поклялись, и всё же Гарри инстинктивно противился этому. Он не мог представить себя верным информатором, который подобно раболепному Пожирателю Смерти будет сообщать обо всём. «Да, мой Лорд, привиделся Экриздис… Что? Как выглядел? Не помню, Повелитель… Что? Нет, умирать в муках не хочу! Помилуйте, хозяин!» Хмыкнув, Гарри прикусил губу, ощущая себя самым настоящим болваном, иронизирующим насчёт того, что вскоре может начаться: когда тот вернёт себе силу и, скорее всего, начнёт с любимого занятия — пыток верных и неверных за пренебрежение им же. Мол, чую-чую в который раз вину! Как вы смели оставить всякую надежду на мои поиски, на моё оживление и попасть в Азкабан, глупцы?! Последнее, кажется, Гарри произнёс вслух и снова усмехнулся. Стряхивая снег с волос и слишком увлечённый мысленной пародией, он не сразу заметил, что за ним идут. Чуть поодаль топтался профессор Слагхорн, следуя неуверенными шажками, и явно хотел о чём-то поговорить. Это что-то было, несомненно, важным и безотлагательным, потому что стоило тому увидеть, как Гарри остановился, он тут же приблизился. — Гарри, т-ты не ответил на моё письмо, — странно заикаясь, начал профессор. — Ты ведь получил письмо, правда? — Какое письмо? — Гарри возобновил шаг, заставляя Слагхорна последовать за ним. В почти пустующей школе он был на удивление популярен сегодня. — Я отправил его ещё до каникул, в среду или четверг… Гарри на ходу перебирал в голове все письма, что получал за это время, а затем вновь остановился, точно громом поражённый. — В кабинет? — Да! Разговор с Дамблдором, Риддл, ром, — он даже не задумывался о том, что делал Том в кабинете. Дьявол кроется в деталях, а Гарри точно болван. — Что было в письме? — резко спросил он. — Много чего, Гарри, много чего, — спешно повторил профессор, горестно вздохнув. — Неужели ты потерял его? — Не совсем, — процедил Гарри, возобновляя шаг. — Если там была важная информация, профессор, вы должны были вручить письмо мне лично в руки! Слагхорн вздохнул ещё печальнее и почесал лысую макушку. — Там было несколько сведений о Томе Риддле, личностная характеристика, — вполголоса пояснил профессор, — исследование насчёт детей, рождённых под влиянием Амортенции — я собственноручно изучал это явление… — И зачем мне всё это? — в недоумении уставился на него Гарри. Однако гораздо сильнее его удивил поступок Риддла. Зачем ему письмо? — Я понимаю, Гарри, Том весьма привлекательный… кхм, — кашлянул Слагхорн, а Гарри вновь остановился, — мужчина. И умный, и может быть очаровательным, когда ему нужно. Сейчас особенно. Раньше, разумеется, это было немного странно. Ну, у каждого свои вкусы... — профессор криво усмехнулся. — Знаю, молодым часто нравятся юноши и девушки определённой морали, не осуждаю, Гарри, но он ведь... ты ведь помнишь, кто он?.. К сути! — Профессор, что вы вообще пытаетесь мне сказать? Гарри ничего не понимал. Связь между биографией юного Риддла и сомнительная хвала из уст Слагхорна — нечто между рекомендацией и сомнительной рекламой — была лишена логики. Профессор резко схватил его за руку и подался вперёд. Брови изумлённо взлетели, делая чужое выражение лица жалостливым и несколько смущённым, и даже лёгкий румянец выступил на щеках. Слагхорн нервно стиснул ладонь Гарри и шёпотом заговорил: — Я видел вас! В коридоре видел… — шёпот превратился в бормотание, — Видел, как вы… как вы… целовались! — наконец выговорил он в отчаянии. — А потом Дамблдор попросил сделать зелье, хоть он и не назвал имени, но я сразу понял для кого оно... А Том Риддл изворотливый льстец: он обаятелен, учтив, умеет делать нужные подарки в нужный момент, и, когда ты уже полностью им очарован, не замечаешь главного — коварства, что скрывается за каждым его поступком, — вновь перешёл на шёпот Слагхорн. — Он не испытывает эмоций, но умело пользуется чужими! Предугадывает, манипулирует ими и направляет тебя туда, где ты ему нужен. Прошу тебя, будь осторожен с ним! Не расслабляйся! Гарри помрачнел. Из всей поучительной тирады он зацепился лишь за одну фразу, что вовремя подменила смущение чистой яростью. Стыд — гарантия молчания. Если Слагхорна смущала беседа с ним, то вряд ли он станет свободно распространяться об этом. — Когда Дамблдор поручил изготовить зелье? Профессор возмущённо мотнул головой, будто Гарри задавал не те вопросы, а затем нехотя ответил: — В понедельник. Пойми меня правильно, я долго сомневался, посылать ли тебе письмо… Вручить лично несколько смущает, ведь это довольно-таки щепетильная тема, и я не хотел вмешиваться, — поднял тот руки в смирительном жесте, — ни в коем случае. Но решил, мало ли ты… одумаешься. Ну, или хотя бы информация пригодится. — В понедельник, значит, — хмыкнул он. Гарри краснел, переминался, робел, рассказывая про влечение, а Дамблдор уже всё знал. Отлично, однако, исполнил свою роль. Сжав кулаки, он вновь зашагал по коридору, постепенно ускоряясь, но и Слагхорн не отставал, плетясь следом. — Кстати, да, — вдруг сменил тон профессор, — как тебе зелье? — Вы ничего не перепутали? — Что? В смысле? — нахмурил тот брови. — Эффект был коротким или слишком длительным? Надеюсь, у тебя не начались проблемы с… — Эффект был противоположным, — холодно перебил его Гарри и завернул за угол, тут же замирая как вкопанный. Около двери в кабинет стоял Дамблдор. Чинная поза, чуть опущенная голова, внимательный взгляд спокойных глаз — как всегда тот воплощал собой невозмутимость и умиротворение. Гарри охватила нервная дрожь. — Как это противоположный? — пробормотал Слагхорн, видимо, не заметив Дамблдора. — Невозможно! Это проверенное годами средство… — Гораций. — Ах, Альбус, я как раз… — он осекся и замолчал, переводя удивлённый взгляд с одного на другого. — Не мог бы ты нас оставить, пожалуйста? — добавил Дамблдор. Слагхорн излишне обрадовался, словно предложение пришлось кстати. — Надеюсь, мы обсудим это позже, Гарри, — неловко улыбнулся он и поспешил удалиться. Гарри выдохнул, покрепче сжал метлу и размеренным шагом направился к двери. Войти, взять порох, чётко назвать место и «вуаля» — он избежал ненужных разговоров. Дамблдор отступил на шаг, позволяя пройти, а Гарри, не теряя времени даром, приблизился к камину. Дверь хлопнула. — Не сбегай! Повелительный тон впечатался в спину, и Гарри остановился, медленно оборачиваясь. — Я хочу поговорить с тобой, — тихо продолжил Дамблдор. — Прошу тебя, не убегай. — Это выглядит как побег? Экономия времени, не более. Без толку начинать дискуссию про зелье. Гарри не собирался кипеть от возмущения, перечислять обиды или изъявлять свою точку зрения. Его мнение было полностью безразлично Дамблдору. Гарри просто инструмент, а ими пользуются — не разговаривают. Профессор сложил руки за спиной, изучающе уставившись на него. — Как ты себя чувствуешь? — Не жалуюсь, — Гарри подошёл к столу, временно оставляя там метлу, а затем уселся в своё любимое кресло, вытянув ноги. — Вы принесли клятву на крови? — Не вижу смысла отвечать, — насмешливо протянул Гарри, — на риторические вопросы. Дамблдор обошёл стол, рассматривая стопку разбросанных писем, пустую бутылку, а затем остановился. Стёкла очков сверкнули, отражая свет, а руки отдёрнули рукава. — Ты зол, я понимаю. Ситуация не из простых. Вся твоя жизнь — череда горестных событий, но нам не избежать принятия трудных решений… — Ох, прошу вас, — резко перебил он, — не надо описывать мне мою же жизнь, или я чего-то о ней не знаю? Возможно, Гарри Поттер — это вы? — он в притворном разочаровании цокнул языком. — Нет? Как жаль! — Я… — Вырастили меня? Наблюдали, как я взрослел, переполненный смелостью, задатками мудрости и добротой. Да-да, — вновь вклинился Гарри, осклабившись. — Переходите к сути, Альбус. Дамблдор слегка нахмурил брови, но на лице застыла всё та же бесстрастность. — У нас нет времени, Гарри. Четверть мракоборцев, может быть, уже и больше, была истреблена. Число узников сократилось на треть. В какой-то момент Экриздиса перестали интересовать заключённые… — Дело в магии, Альбус, — отстранённо пояснил Гарри, потирая пальцами узоры татуировки на запястье. — Что? — проскользнувшее удивление в голосе вызвало смешок. Наверное, это был первый раз, когда он услышал вопросительные нотки: у Дамблдора не нашлось ответа. — Тесный контакт с дементорами, растянутый на длительные периоды времени, способен влиять на магию. Собственно, зачем Экриздису второсортный продукт, когда вы заполонили тюрьму первоклассными деликатесами? Дамблдор молчал, и Гарри отвлёкся от созерцания татуировки, отыскав лицо профессора. С задумчивым выражением тот не сводил с него настороженного взгляда. — Хочешь сказать, что он поглощает магию своих жертв? — озадаченно спросил он. — Именно это я и сказал. — Но это невозможно. Магию нельзя отбирать и коллекционировать тоже. — И, видимо, заметив красноречивый взгляд Гарри, добавил: — Размещение силы в другого волшебника и её последующая передача — прорыв. Единичный случай. — Как и существование проклятого артефакта, способного высасывать и скапливать магическую силу, Альбус. Уникальный, — улыбнулся он, — случай. Дамблдор внезапно сделал несколько шагов, приближаясь и пристально вглядываясь в Гарри. — Времени могло быть больше, а жертв — меньше, если бы вы приняли меры. — Так или иначе, Гарри, Том сейчас нам необходим. Но, не обладая магией, то есть... без своей силы он не пошевелит и пальцем. Даже говорить откажется. Мы оба знаем, что он исполнит часть сделки просто потому, что захочет покрасоваться. Гарри был уверен. И одновременно уже нет. — Поэтому я должен позволить ему забрать силу, ведь вы ни за что не допустите возрождения Тёмного Лорда и повторения истории с крестражами, — учтиво заключил он, чуть прищурив глаза. Дамблдор коснулся бороды, странным — несколько гнетущим или даже унылым — взглядом осматривая Гарри. Что-то заставляло профессора нервничать, и это не могло не радовать. — Ты должен понимать, если бы я мог справиться самостоятельно — сделал бы это. Будь в пределах возможностей Министерства устранить угрозу, Кингсли не обратился бы ко мне. Речь не только о тебе или мне, или Томе, речь о сотнях жертв и нашем долге перед ними. Демонстративно хлопнув по подлокотникам, Гарри откинулся назад. Неужели он до сих пор думает, что это сработает? Это раздражало — разъедало его изнутри. — Нет, Альбус. Я ничего не должен понимать, осознавать, думать и меньше всего делать. По крайней мере, не должен вам. Вы правы, у меня, может, и доброе сердце, но вот терпение явно не безграничное. Если я и верну силу Риддлу, то исключительно исходя из собственных интересов, а не потому, что это кому-то выгодно. Не стоит так сильно волноваться, — Гарри стремительно поднялся, слегка покачнувшись, — мы немного разошлись с Томом во мнениях насчёт способа передачи. Однако скоро солдатики будут на поле боя, — шутливо поклонился Гарри, вскинув театрально-восторженный взгляд, — служить во благо… волшебников. И всей магической Британии, а то и мира. Подманив метлу, Гарри резко подхватил её и направился к камину. — Постой, Гарри... — тревожный тон за спиной не остановил, а лишь подтолкнул вперёд. — Мы не договорили! — Мне больше нечего вам сказать, — Гарри сжал в кулаке горстку пороха. — Удачи, Альбус. Необычная бледность на лице профессора слегка удивила. Тот взволнованно тянул руку, точно хотел схватить Гарри, отчаянно удержать, но куда сильнее нудных трепыханий Дамблдора его интересовало письмо Слагхорна и причина, по которой Риддл стащил его. — Гриммо, 12!