Новая партия

      Распахнув дверь, Гарри недовольно оглядел комнату. Риддл сидел за столом. Страницы переворачивались одна за другой, рука двигалась, точно выискивая в книгах отдельные фрагменты, перо плавно скользило, мелькая поверх корешков.       Гарри не стал медлить. Он подманил записи и ожидал молниеносной реакции или же активных протестов, но Том даже бровью не повёл. Причина сразу стала ему понятна: письмена были на другом, совершенно ему непонятном своими закорючками, языке.       Гарри пробежал глазами по строчкам, подмечая серию рисунков, если их можно было так назвать. Хаотичные линии беспорядочно переплетались и создавали чудные формы, точно контурные чернильные кляксы. Необычные сплетения выглядели удивительно знакомыми, и он бережно их коснулся, обведя пальцем один из рисунков.       — Что это?       — Письменный аналог Парселтанга.       Гарри изумлённо вскинул глаза.       — Но я ничего не понимаю…       — Естественно. Это аналог, Гарри. Может, я огорчу тебя, но змеи не умеют писать и не нуждаются в письменности.       Гарри задумчиво всматривался в строки, но не смог прочесть ни слова, как если бы это был не язык, а своего рода шифр.       Впрочем, куда Волдеморту да без тайного шифра?       — Некоторые змеи, видимо, всё-таки научились писать, — насмешливо заметил Гарри и получил в награду сдержанный взгляд.       Он отослал записи обратно и, пряча возрастающий интерес, как можно более нейтрально спросил:       — А обучиться этому возможно?       — Даже не думай.       Мгновенно возникшее любопытство к «таинственным» исследованиям сменилось раздражением.       — Акцио письмо Слагхорна! — с недовольством произнёс Гарри.       Однако никакого письма в руке не очутилось, а Том вопросительно вскинул брови, наконец удостоив его пристальным взглядом.       — Ты что-то потерял?       — Отдай письмо, — повысил Гарри голос, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.       Когда он вышел из камина, вся та уверенность, что он испытал во время короткой встречи с Дамблдором, бесследно испарилась, оставляя лишь липкий страх при виде тёмной двери. Гарри добрые десять минут гипнотизировал резные узоры на дереве, даже отметил необычную схожесть резьбы с временным владельцем комнаты. Дверной молоток в форме извивающейся змеи, люстра с подсвечниками в том же стиле, полный набор из гадюк в ванной комнате…       Безусловно, Вальбурга Блэк была любительницей чешуйчатых созданий.       Тем временем Риддл едва заметно пожал плечами, перелистнув несколько страниц, но, как Гарри показалось, не обнаружил желаемого и спешно захлопнул книгу.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь.       — Да неужели! Ты взял то, что тебе не принадлежало. Впрочем, по всей видимости, это уже вошло в привычку: брать чужое.       Ответа не последовало. Том даже взгляда не поднял.       — Я знаю, что письмо у тебя. Отдай, иначе переверну всю комнату вверх дном, перемешаю все книжки, а заодно верну парочку, что ты так любезно позаимствовал без спроса, — всё больше распалялся Гарри.       — Ты научился угрожать, Гарри. Как это мило, — еле заметно улыбнулся Риддл, переставляя с места на место очередной том. — Однако, к сожалению, стоя на пороге и дрожа как осиновый лист, ты не внушаешь мне опасений. И... тебе удобно оттуда говорить? — внезапно крикнул Риддл, приложив ладонь к лицу, словно они находились на разных концах обеденных столов Хогвартса.       — Акцио письмо Слагхорна! Акцио. Письмо. Слагхорна! — злобно повторял Гарри, но в ответ получал лишь насмешливый взгляд.       Наложил скрывающие чары или уничтожил письмо? Но зачем?!       Сделав глубокий вдох, Гарри пристально посмотрел на стол и взмахнул палочкой.       «Локомотор», — и книги стали хаотично передвигаться. Несколько упало на кровать, другие плавно опустились на пол, третьи же исчезли в проёме ванной комнаты. Гарри так отвлёкся на своё маленькое представление, что потерял из виду Риддла, а когда переключил внимание, то нашёл его, крепко удерживающим громоздкую книгу.       — Прекрати вести себя по-детски, Поттер, — хоть голос и звучал нейтрально, но Гарри смог различить нотки раздражения, и это несказанно порадовало его. — Слагхорн присвоил себе чужое, а я лишь вернул. Тебя это никак не касается.       Книги медленно вплыли обратно, занимая прежние места. Риддл поднялся, обогнул стол и сделал несколько шагов к Гарри, заставляя невольно отступить.       — Значит, ты признаёшь, что забрал его? — всё же спросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал.       — Вернул своё, — поправил Риддл, неспешно подкрадываясь, словно боясь спугнуть дикого зверька. — Но, если ты хочешь почитать слезливые раскаяния Слагхорна насчёт того, как я гнусно обманул его, использовал и чуть ли не домогался… — хмыкнул он.       Гарри, сузив глаза, тут же перебил:       — Домогался?..       — Сделал комплимент. «Вы привлекательный мужчина, профессор Слагхорн… Сэр, вам очень идёт этот костюм», — тягучим голосом протянул он, а в глазах мелькнуло нечто, отчего Гарри стало жарко. — Люди любят комплименты, а Гораций — особенно. Однако отличить лесть от искреннего восхищения он неспособен, как и большинство, — вполголоса добавил Том.       Затем он прислонился к косяку, протянул руку и, коснувшись скулы Гарри, в каком-то любовном отчаянии пробормотал:       — Ради одного твоего взгляда я готов умереть… Ты свёл меня с ума, мальчишка.       Хоть это и звучало помпезно, даже являлось открытой насмешкой, но предательская дрожь охватила тело, и Гарри резко отпрянул. Сладостный трепет замер где-то внутри, сжимаясь в узел. Он был готов поверить, что Волдеморт ради просто взгляда какого-то мальчишки — то есть его — сделает то, чего боится больше всего, — умрёт.       «Красивый костюм, сэр», — Гарри вспомнил, как однажды сказал что-то похожее Дамблдору, а тот в ответ усмехнулся. Однако у Гарри даже в мыслях не было льстить, он просто отметил интересную деталь. Вот только, в свете откровений Риддла, та фраза оказалась химерой.       — А писал, что не смущаешься, — покачал Том головой. — Поразительно просто, не так ли? В любом случае моя неискренность стала тяжёлым ударом по самолюбию Горация, и он присвоил кое-что, не принадлежащее ему, — сухо заключил Риддл, а то разрывающее сердце Гарри выражение лица растворилось без следа.       «Там было несколько сведений о Томе Риддле, личностная характеристика… Исследование насчёт детей, рождённых под влиянием Амортенции. Я собственноручно изучал это явление…» — перебирал он мысленно весь разговор с профессором.       — Тебе нужны были его записи о зелье…       — Мои записи, — с еле заметным недовольством поправил Риддл, — которые он выдал за свои. Как хорошо, что ты не внёс старика в клятву… — губы расплылись в плотоядной улыбке, — ведь Слагхорн не входит в ближайшее окружение?       — Входит! — гаркнул Гарри, а затем уже тише и спокойнее повторил: — Входит в самое что ни на есть ближайшее окружение.       — Отбираешь все мои игрушки, — притворно вздохнул Том. — Не могу поверить, что кого-то может волновать кучка ни на что не способных идиотов. Странно, что ты не попытался включить в клятву всех маглов: нынешнее поколение, будущее и даже усопших, дабы я не смел осквернять кости или прах, к примеру.       Гарри никак не мог выбросить из головы слова Риддла вкупе с фразой профессора «…Не испытывает эмоций, но умело пользуется чужими, предугадывает, манипулирует ими и направляет тебя туда, где ты ему нужен…»       — Если всё было так поразительно просто, зачем ты превратился в… — Гарри даже слова не мог подобрать.       Назвать ту внешность чудовищной язык не поворачивался. Чудовищно выглядели дементоры, например, но безволосое и безносое лицо вызывало скорее беспричинный страх и непонимание.       Том задумчиво провёл пальцем по губе, но злости из-за невысказанных эпитетов открыто не показал.       — Это из-за души? — задал Гарри всегда интересовавший его вопрос. — Ну… из-за крестражей.       Риддл всё так же молчал, постукивая пальцем по искривившимся в слабой улыбке губам. Это уже нервировало, и Гарри сделал шаг вперёд, вперив требовательный взгляд.       — Столь тривиальные вопросы, Поттер. Дай я тебе карт-бланш, ты бы интересовался моим любимым цветом и предпочтениями в еде?       — Почему бы и нет? Знай врага своего… Ты собираешься создавать крестражи снова?       — А ты собираешься их снова уничтожить?       — Да или нет?       — Пот-тер… — насмешливо протянул Риддл, — неужели это всё, что тебя интересует? Да ты помешан на мне, — в его голосе опять появились томные нотки, и Гарри отступил.       Сердце бешено колотилось, сжатое тисками довольно смутных чувств. Гарри не хотелось, чтобы тот был с ним именно таким.       — Ты уничтожил письмо или спрятал? — тихо спросил он, нервно потирая затылок. — Тебе же нужны только записи — отдай остальное.       — Чтобы ты узнал мой любимый цвет?       Гарри раздражённо дёрнул плечами. Видимо, пять минут истекли и теперь очередь нового поединка — словесной баталии, в которой он уже уступал своему противнику.       — Внешность — это всегда оружие, — внезапно сказал Том. — Разве сложная загадка? Шрам, который я оставил тебе, предшествовал твоему имени. Все смотрели на тебя, а видели шрам и то, что он влечёт за собой: мальчика, который, будучи ещё младенцем, победил Тёмного Лорда.       — Так спокойно об этом говоришь… — Гарри всматривался в алые глаза в поисках ненависти, отголосков испытанного унижения или одержимости, но их выражение оставалось предельно беспристрастным, точно он говорил о каком-то другом Лорде. — Зачем ты исследуешь зелье?       — Теперь ты задал правильный вопрос. Какая жалость, что я не обязан отвечать, — отнял руку от лица Том, и тёмная прядь волос упала на лоб, прикрывая глаз.       А Гарри смотрел на него, но не видел; он слышал, но не слушал, заинтересованный лишь ответом на свой вопрос, которого, судя по всему, не дождётся.       Искомое не имело ничего общего с силой внутри Гарри, ведь записи, что передал Слагхорн, были из прошлого, когда Том являлся студентом Хогвартса. А в то время тот интересовался только бессмертием и крестражами, и если эти запретные знания были хорошо спрятаны — для всех остальных, по крайней мере, — то Амортенция… Зачем тратить время на исследование уже давно всем известного зелья?       У Гарри аж руки зачесались, как хотелось взглянуть на те исследования. Не исключено, что можно расспросить Слагхорна — тот наверняка сохранил копию. Вторым же вариантом являлось перерыть все бумаги Риддла, но Гарри сомневался, сильно сомневался, что отыщет хоть что-нибудь.       Но это было не всё. Ещё кое-что — смутное волнение встревожило его сердце.       — Произнеси «предатель крови» или же «грязнокровка», — настойчиво потребовал он.       — Ты забыл добавить себя в клятву, — точно игнорируя последние слова, заговорил Риддл.       В его голосе проскользнула необычная интонация, плавно превратившаяся в змеиное шипение:       — Защита распространится на тебя, только если женишься на этой предательнице крови, Джиневре Уизли. Или ты рассчитывал на это изначально?       В этот раз интуиция сработала до смешного неправильно. Гарри выдохнул, испытав невероятное облегчение.       Померещилось.       А ведь Гарри даже не подумал о таком варианте развития событий, хотя должен был; не подумал, что, женись он на Джинни, автоматически попадёт под защиту. Исключение себя из клятвы носило немного иной характер — им двигал необъяснимый страх, что это станет точкой в истории. Точкой, которую он хотел поставить, но так этого и не сделал.       Что с ним происходит?..       — Рассчитывал, — нагло соврал Гарри, а голос даже не дрогнул.       — Пока ты размышляешь, она состарится или я потеряю терпение. Не знаю, что случится раньше. Тебе стоит определиться и побыстрее, Поттер.       Гарри гневно стиснул кулаки. Сначала прозрачные намёки Альбуса, теперь открытое третирование со стороны Риддла, словно Гарри предстояло решить в какой цвет стены покрасить, а не выбрать между мучительной пыткой и занятием сексом с врагом.       — Я сделал выбор.       Странный блеск проскользнул в алых глазах, придавая Риддлу угрожающий вид — вид голодного зверя, но Гарри не решался утверждать: голодного до магии или же этот голод имел другую природу.       Он сглотнул, сложив дрожащие руки за спиной, и вздёрнул подбородок в притворной уверенности, имитируя Малфоя.       — Я согласен на медленное поглощение. Завтра начнём.       Том не выразил ни одной эмоции: ни удивления, ни раздражения, даже разочарования не было. Казалось, он знал о выборе раньше самого Гарри, — и это не могло не огорчить.       «Какая мне разница, — мысленно пытался успокоить себя Гарри. — Я же не цирковая зверушка, чтобы удивлять каждого…»       Однако раздражение заражало каждую мысль, противореча идее, что в предсказуемости нет ничего постыдного.       — А ты, оказывается, любишь боль. Ну что ж, слова «Мальчика, который Выжил» — закон для меня. Буду пытать тебя медленно, — алые глаза заволокло томной поволокой, — но наслажусь этим сполна.       Неясное чувство опасности заставило Гарри отступить, но сдвинуться дальше он не смог.       — Не вижу смысла ждать до завтра, Поттер. Время не бесконечно, — заключил Том и вцепился в плечи железной хваткой.       — Я не…       «Я не соглашался…» — мысленно завыл он.       — Ты устно согласился несколько секунд назад, и мне этого достаточно, — издалека донёсся голос Риддла, но это были не слова — шелест. Неясный и мучительный, как и следующие минуты существования Гарри.       «Язык мой — враг мой…»       Казалось, в груди прожигают дыру, медленно проникая глубже, пронзая насквозь, точно вместо крови по венам разливается Уидосорос — так, наверное, ощущается смерть от яда Нагини. Так он себя чувствовал, когда умирал от яда Василиска.       Боль обжигала — она то становилась интенсивней, то затихала, опустошая и оставляя за собой отголоски, чтобы затем вновь скрутить тело в конвульсиях, вырывая из горла Гарри надрывный стон.       Продолжали ли тикать часы в коридоре? Он не знал. Всё замерло в ту самую секунду, когда Риддл вцепился в плечи, когда перед глазами разверзлась бездна, поглощая всё, что он мог предложить: от эмоций до магии.       В какой-то момент Гарри почудилось, что наступила ночь, а он оказался в лесу. Громадные тени деревьев нависали, давили, взывая к чувству отчаяния. В голове резонировала одна-единственная мысль — спасти Сириуса. Но от чего спасти, Гарри не понимал, пока не ощутил озноб и последующий могильный холод. Он пытался отогнать сущность, но палочка не подчинялась, а дементор намертво вцепился в него, лишая всего хорошего, что когда-либо с ним происходило, и погружая навеки в промозглую тьму.       Забвение нескончаемым потоком омывало тело — ему не было конца и края. Он плыл, погружаясь в воду всё глубже, и вскоре уже тонул, задыхаясь в чёрных водах озера.       Время окончательно остановилось.       А затем ноги коснулись дна, и Гарри распахнул глаза. Он шарил руками, не замечая ничего вокруг, и звал крёстного. Дикий хрипловатый крик обрывался, поглощённый мраком.       Ответа не было.       Здесь вообще ничего не было.       — Ты меня разочаровал, Гарри, — услышал он до боли знакомый голос за спиной, но, когда обернулся, никого не обнаружил.       — Я боролся ради твоего будущего! — шепнули ему на ухо.       Гарри резко дёрнулся, повернув голову — пустота.       — Я умерла ради тебя… — жалостно протянул женский голос над головой.       Гарри попытался зажмуриться и закрыть глаза, но не смог и сдвинуться, точно его что-то обхватило, цепляясь за ноги и пытаясь утащить куда глубже дна — туда, где было лишь невыносимое одиночество.       В ад.       — Назойливый Поттер, добровольно подчинился врагу, — проскрипел недовольный голос. — Напыщенный, вечно нарушающий все правила мальчишка, из-за тебя меня убили!       В отчаянии Гарри попытался сделать шаг, но тело не слушалось — он уже не ощущал ног. Рука машинально дёрнулась, а губы зашептали: «Экспекто Патронум». Затем слова вылетали снова и снова, но ничего не происходило. Ничего не менялось.       В ярости он закричал, твёрдо вскинув руку, но повторить чары не успел.       — Гарри… — тихонько позвали его, а затем властно повторили: — Гарри!       И он узрел.       Мрак, будто тёмная вуаль, начал спадать, непрерывно сокращаясь, пока не преобразился в угольки глаз напротив.       — На сегодня мы закончили, — буднично сказал Том.       Гарри сморгнул наваждение и мазнул взглядом: они всё так же стояли на пороге комнаты и не сдвинулись ни на дюйм.       — Ты слышал голоса?       Риддл склонил голову и отпустил его. Покачнувшись, Гарри схватился рукой за косяк. Тело ощущалось тяжёлым, чужим, неповоротливым и болезненно опустошённым.       — Моя магия снова устроила переговоры? — раздражённо переспросил Том.       Только теперь Гарри заметил, что тот тоже выглядит утомлённым, бледным, но, в отличие от него самого, вполне удовлетворённым.       — Нет… Я слышал голос отца, Сириуса… мамы, даже Снейпа, — прошептал он и вцепился в Тома. — Ты слышал что-нибудь?       — Игры разума, — Том нетерпеливо освободил руку и отступил внутрь комнаты. — Нет, Гарри, ничего я не слышал, кроме жалобных завываний, — расплылся он в улыбке. — Должен заметить, твои стоны — музыка для моих ушей. И я несказанно рад, что буду слышать их каждый день, ведь ты, Поттер, как выяснилось, мазохист.       Гарри сделал несколько шагов назад — или же скорее отшатнулся — и прислонился к стене. Опора сейчас была как нельзя кстати. Часы внизу пробили двенадцать.       Прошло семь часов?       Семь часов непрерывных мук — и это только начало. Было очевидно, что он потерял сознание или стал бредить, чтобы развлечь разум чем-то более занимательным, чем физические страдания.       — Я не мазохист… Почему ты не злишься, что я называю тебя Томом? — вполголоса спросил он.       Да, наверное, он окончательно тронулся умом. Хотелось заглянуть внутрь своей черепушки и поискать признаки мозговой активности. Видимо, Риддл пришёл к тому же выводу, потому что просто развернулся и направился к столу, игнорируя вопрос.       — Что-нибудь по делу желаешь поведать?       Гарри хотел мотнуть головой, но губы машинально разжались, испуская сдавленные звуки, похожие на слова:       — Я видел Экриздиса. В школе.       Риддл остановился на полпути. Резкий поворот заставил пол заскрипеть, а Гарри стать свидетелем разительных перемен: глаза налились кровью, крылья носа яростно запорхали, губы плотно сжались в бледную полоску, а вена на виске вздулась.       — И ты, Поттер, — вкрадчиво начал тот, — посчитал, что какие-то сочинения важнее появления Экриздиса? Ты даже не собирался об этом рассказывать, так?       Едва ли не деловитая сдержанность в голосе Тома резала подобно ножу. Гарри слышал, как вибрировало каждое слово, впиваясь в него острым осколком и порождая отголоски тревоги.       Риддл так же стремительно отвернулся, дошёл до стола и упёрся руками в деревянную поверхность. Было заметно, как от частого дыхания вздымается грудь, а плечи подрагивают. Его колотило от ярости столь сильно, что воздух буквально резонировал. Дрожал. Наверное, он с головой окунулся в сожаления из-за того, что не мог выпытать информацию привычным способом, а затем устранить провинившегося дилетанта смертельным проклятием, о чём и свидетельствовало чужое выражение лица, спустя минуту показавшееся ему.       Гарри передёрнуло. Давно он не видел этого взгляда: искрящегося жгучей ненавистью. Вместо того чтобы отступить, Гарри, наоборот, переступил порог комнаты и, браня инстинкты собственного тела, протянул руку в желании коснуться.       Движение откликнулось судорогой: тело всё ещё беспощадно ныло. Подобно мигрени, болезненные ощущения притупились, но не исчезли до конца.       — Мне всего лишь привиделось, ведь аппарировать в Хогвартс нельзя. Экриздис не смог бы появиться там и остаться неузнанным, — Гарри понизил голос до шёпота. — Скорее всего. И зачем ему стоять на стадионе и просто смотреть? Он меня даже не знает... — сбивчиво заключил Гарри, словно он утаил по меньшей мере визит в гости и беседу за чашечкой чая с колдуном.       Это даже тайной нельзя назвать: Риддл не задавал вопросов, а он не посчитал произошедшее чем-то важным, в отличие от пропажи письма.       Возможно, Том был прав и Гарри помешался, ведь, расставляя приоритеты, посчитал информацию о Волдеморте важнее странных галлюцинаций. А если считать, что в последнее время видения, голоса, перепады настроения, внезапные порывы либидо и прочая несуразица стали спутниками по жизни, то он почти перестал этому удивляться и считать чем-то из ряда вон выходящим.       Риддл сохранял молчание. Лишь ходящие желваки на чужом лице сигнализировали об остаточной злости — ослабшей, но не менее острой.       — Скажи мне, ты безумец?       «Прям мысли мои читаешь», — невесело подумал Гарри, а вслух уточнил:       — В каком смысле?       Он опустил ладонь, сунув её под мантию. Движение откликнулось еле заметным болезненным ощущением в зоне солнечного сплетения, и Гарри нахмурился.       Том сделал шаг вперёд и схватил его за плечи, встряхнув. Это было столь знакомо, что сердце сжалось и, казалось, даже остановилось на секунду. Отрешённо моргнув, он во все глаза уставился на Риддла.       — Не смотри на меня своими оленьими глазами, Поттер! Какие-нибудь психические заболевания по линии своих магловских родственников?       — Н-нет…       — Тогда, может, заметил отклонения после… войны? Бред, навязчивые мысли, видения?       Гарри мотнул головой.       С каждым его ответом Риддл становился всё мрачнее.       — Отлично, Поттер! Если ты не страдаешь ничем и не балуешься на досуге Напитком отчаяния, почему ты решил, что явление Экриздиса — это простая галлюцинация?       — Хочешь сказать, — напряжённо начал Гарри, ужасаясь тому, куда вёл этот разговор, — что он был там на самом деле? Во плоти?       Риддл бессильно дёрнулся, убрал руки с его плеч, сложил ладони вместе будто бы в молебном жесте, а затем запустил пальцы в волосы, взъерошив их. Всклокоченный, бледный, с пылающим алым маревом в глазах — он будто бы снова воплощал собой безумие.       — Боже, дай мне терпения… Нет, Гарри, его там не было, но, скорее всего, он там будет.       Тяжко вздохнув, Риддл на секунду прикрыл глаза, словно пытался разбавить сочившийся из каждого слова яд, целью которого было донести до Гарри, какой же он болван на самом деле.       — Кто преподавал тебе прорицания? — резко спросил Том.       — Сивилла Трелони…       Возможно, Гарри и правда был тупицей, ведь он даже не задумывался о подобной возможности. Предвидение будущих событий на стадионе со стороны выглядело полной ерундой. Он вообще не понимал, каким образом открылось его внутреннее око — то самое, о котором говорила много раз профессор Трелони. Если это было оно, конечно.       — Бестолочь, — недовольно протянул Риддл и отвернулся.       В том, кому было предназначено это определение — ему или Трелони — Гарри не хотел разбираться. Он знал, что профессор Трелони обладала весьма чудным очарованием, если так можно сказать, и имела много странностей, но сомневаться в её одарённости не приходилось (а её прапрабабка так вообще являлась великой прорицательницей). Так что вывод напрашивался сам.       Повисло тягостное молчание.       Риддл окинул его внимательным взглядом, задумчиво потёр подбородок, затем обошёл стол, замер, вновь посмотрев на Гарри, словно выискивая что-то, а затем достал чистый лист бумаги и стал что-то спешно писать.       — Тебе нужна Офелия Ваблатски, — заговорил он, не отнимая взгляда от бумаги. — Прежде чем ты задашь очередной вопрос: да, она дочь той самой Ваблатски.       — Но в школе временами появляется Флоренц… — попытался возразить Гарри.       — Хочешь поведать Альбусу о своих новых талантах, Гарри? Тем более что кентавры используют другие методы гадания.       — Как мне её найти и что сказать?       Риддл еле заметно усмехнулся, подняв взгляд:       — Когда тебе нужно было что-то говорить? Просто назови своё имя.       — Не могу же я просто так зайти, мол, здравствуйте, меня зовут Гарри Поттер, не могли бы вы… И о чём мне просить её?       Тот молча сложил листок и засунул в конверт, который перелетел через весь стол и оказался в руках Гарри.       — На конверте написан адрес. Передашь письмо ей, и ничего просить не придётся. Твоё благородство сейчас как никогда кстати: надеюсь, оно победит любопытство и ты не станешь совать нос куда не следует.       — Она… Пожиратель? — голос дрогнул.       — Нет.       — Тогда откуда ты её знаешь?       Риддл склонился над столом, в его взгляде читалось насмешливое осуждение.       — Я польщён тем, что ты думаешь, что всякого встречного я мог бы сделать своим соратником, Гарри, — заметил он не без иронии, — но за прожитые годы мне встречалось множество... разных людей. Тебе не стоит волноваться, это не ловушка. Офелия не столь умелая, как её мать, но у неё много талантов, которые тебе пригодятся. Гадание?       — Что гадание?       Чистая растерянность — так это можно было назвать.       Эйфория из-за мимолётного превосходства над Дамблдором прошла, даже неприятный осадок от недавних кошмаров перестал быть столь ощутимым, на место и того и другого пришла растерянность, вызванная действиями Риддла. Потому что у Гарри создалось такое впечатление, что Том отправил его учиться. Что довольно-таки странно выглядело со стороны.       — Как у тебя с гаданием? — чуть ли не по буквам переспросил Том, явно недовольный его заторможённым состоянием.       — Обычно, наверное, — машинально ответил Гарри всё ещё под воздействием странных ощущений. — Но ведь это смешно, Том. Предсказания — неточная ветвь магии…       — Да, Гарри, неточная, потому что нужно уметь не только видеть, но и интерпретировать увиденное, — раздражённо махнул рукой Риддл, давая понять что не собирается ни спорить, ни дебатировать на эту тему.       — Ты поэтому хотел заполучить шар с пророчеством?       — Гм… У меня не было полной картины. Впрочем, сейчас это уже неважно.       — Неважно? Тогда зачем ты спрашивал о нём, когда вернулся?       — Простой интерес, — безразлично пожал плечами Риддл, но это безразличие выглядело напускным. — Тебе не следует оттягивать с визитом к Офелии.       — У меня много вопросов.       — Лимит моего терпения на сегодня исчерпан, Поттер, — отрезал Риддл.       — Но…       — Тетрадь тебе для чего?       — Хочу поговорить с тобой!       Риддл удивлённо моргнул, а затем передвинул несколько книжек и выудил откуда-то сложенные пополам листы.       — Ты же пришёл за почеркушками Слагхорна, так бери и проваливай.       Гарри прищурился, подошёл к нему и потянулся, чтобы забрать письмо, но Том отвёл руку в сторону и недоверчиво спросил:       — Ведь ты уйдёшь?       — Всё равно завтра вернусь, — напомнил ему Гарри, заметив, как Том недовольно поморщился. — Ты что, меня избегаешь?       И почему это он его избегает? Когда всё должно быть наоборот!       — У меня дела, а ты путаешься под ногами.       — Дела? Какие у тебя тут могут быть дела? Успеть прочесть главу до ужина?       — Например.       — Мы не виделись больше трёх дней…       — Ох, Поттер!       Риддл нервно передёрнул плечами и буквально впихнул письмо Гарри в руки. Странное нетерпение читалось в каждом его движении, и дело явно не в «раздражающем его Поттере» — Гарри был уверен. Тот словно опаздывал на встречу, однако неспособность покинуть дом опровергала эту теорию.       — Уже ухожу, — протянул он и сделал пару шагов назад, убирая оба письма во внутренний карман и подмечая радостный блеск в алых глазах.       Гарри был уверен, ещё чуть-чуть — и Том выставит его за дверь с магией или без. Однако он всё равно медлил, растягивая каждое движение. Может быть, даже назло.       — Так боялся зайти, а теперь не хочешь уходить, — процедил Том, заметив, видимо, эту медлительность, и, молниеносно приблизившись, грубо подтолкнул Гарри к выходу. — Давай, Поттер, иди-ка отсюда, поплачь в подушку или чем ты там любишь заниматься… — торопливо шептал он.       Когда Гарри переступил порог, Риддл намеревался захлопнуть дверь, но он тут же сделал шаг назад, придерживая её рукой и не отрывая взгляда от напряжённого лица.       — Что ж такого важного тебе нужно сделать? — вскинул Гарри брови, с лёгкой улыбкой наблюдая, как Том нервничает.       А видеть его таким — небывалая редкость.       Риддл вновь попытался вытолкнуть его в коридор, но Гарри вцепился в край двери, и они врезались друг в друга. Отголоски боли пробежались по телу, и мышцы свело. Он начинал понимать, что означало страдать двадцать четыре часа в сутки.       — Не провоцируй меня, Поттер, — с придыханием промолвил Риддл. — Ты не защитил себя клятвой. Если бы кто другой помешал мне, когда я занимался… чтением, был бы уже мёртв, — сквозь зубы процедил он и вновь толкнул его в грудь.       — Выходит, что я особенный или же, — шире улыбнулся Гарри, — для смертельного заклятия нужна палочка, которой у тебя нет.       И снова на место растерянности пришла эйфория. Другого толка. Гарри чувствовал маленькую власть над Риддлом в этот момент, словно они поменялись местами и теперь отступать придётся самому Волдеморту. Чем, собственно, он и увлекался всё то время, что они были в Хогвартсе.       — Хуже смерти только твоё общество, — простонал Риддл.       Гарри вместо того, чтобы обидеться — чего обижаться на правду? — рассмеялся. Вот только смех породил неприятные ощущения, и болезненный спазм заставил тут же остановиться.       Судорожно хватая воздух губами, он отпустил дверь и отступил в ожидании, когда дверь захлопнется перед носом. Однако Риддл подался вперёд и схватил его за подбородок. В глазах промелькнуло неподдельное — так Гарри показалось, по крайней мере — волнение, как и в голосе:       — Боль не стихла до сих пор?       От такой странной перемены чужого настроения Гарри впал в ступор и не сразу нашёлся с ответом. Просто стоял и молча взирал на искажённые от волнения черты лица. Тем временем Риддл, словно опомнившись, резко отпустил его, даже оттолкнул от себя и сам отступил. Лицо ожесточилось, и, не сказав больше ни слова, он закрыл дверь со звонким хлопком.       Гарри сморгнул наваждение.       — И что это было?       Сначала Том красочно описывал, как будет наслаждаться медленными муками Гарри, теперь же строил странные гримасы, как только узнал, что пытка-то не обошлась без последствий. Или, может, продолжительность боли — это отклонение от нормы?       Возможная анормальность слегка озадачила.       Дёрнув за ручку, Гарри с удивлением осознал, что Том запечатал дверь изнутри магией и та не поддаётся.       А он сам живёт с человеком, который пользуется волшебством и который может убить его им. И не торопится возвращать ограничители к максимуму их возможностей.       Гарри мысленно застонал.       Что с ним, чёрт возьми, не так?!       «Протеевы чары, запирающие чары…» — перебирал он все чары, что использовал Риддл на его памяти.       Крохи магии, способности телекинеза, власть над животными не объясняли все те фокусы, что тот творил. Особенно в последнее время.       — Акцио палочка Волдеморта, — еле слышно позвал он и застыл, прислушиваясь.       Казалось, вот-вот об дверь что-то стукнется и докажет его правоту, но этот момент так и не наступил — Гарри выдохнул с облегчением.       Настоящая игра с огнём.       Он никогда не интересовался, куда Риддл дел сестру-двойняшку его собственной палочки — ведь куда-то он её да спрятал, когда забрал Бузинную. Но даже спроси Гарри об этом, сомневался, что получил бы правдивый ответ, если получил бы хоть какой-нибудь вообще.       Спокойствие порождала нужда. Пока они нужны друг другу, Гарри в безопасности.       «Друг другу?» — хмыкнул рассудок.       Гарри тряхнул головой и опустил взгляд. Под дверью нашлась небольшая щель, но он посчитал, что лечь на пол и попытаться разглядеть, что там делает Риддл, стало бы самым унизительным поступком в его жизни. Даже хуже тех... игрищ в кресле.       Можно было заглянуть в окно, но, скорее всего, шторы окажутся наглухо задёрнуты. Альтернатива зависнуть за окном в попытке раскрыть плотную ткань столкнулась с противоречием в виде защитных чар. Гарри не совсем понимал, как работает магическая защита дома в том, что касалось маскировки. Вряд ли он мог заглянуть в окно снаружи и не привлечь внимание маглов к себе.       Вариант с Удлинителями ушей тоже можно было отложить: вряд ли Риддл станет в голос комментировать каждое движение и цитировать самого себя.       Оставался домовик.       — Димбл! — полушёпотом позвал Гарри.       Домовик материализовался и заискивающе заглянул в глаза.       — Чего изволит Гарри Поттер?       — Ты можешь незаметно подсмотреть, что делает сейчас Том, и сказать мне? — с каждым словом Гарри понижал голос, словно смущался собственного любопытства.       Реакция эльфа удивила. Тот напрягся, виновато опустил взгляд, раскачиваясь с пятки на носок, и робко помотал большой головой.       — Как это нет? — переспросил Гарри, словно мог ошибиться в толковании его мимики.       — Гарри Поттер — герой для Димбла, герой для всех… — сбивчиво говорил эльф. — Димбл восхищается Гарри Поттером и очень сожалеет, что не может помочь.       Внезапно домовик упал на колени и ударился лбом об пол, завывая:       — Очень-очень сожалеет!       Гарри остановил это самоистязание.       — Объясни спокойно, почему ты не можешь помочь? — уже более мягко спросил он.       — Гарри Поттер принёс клятву на крови, Димбл не имеет права вмешиваться, — быстро бормотал эльф, — не имеет права раскрывать секреты хозяина.       — Стоп, Димбл. Какие секреты хозяина? Я же прошу…       Гарри похолодел внутри, а домовик, словно почуяв неладное, жалобно завыл:       — Димблу нет прощения, что он не может помочь Гарри По-оттеру!       — Твой хозяин — Том Риддл? — аккуратно спросил Гарри.       Домовик помотал головой снова и тягостно вздохнул.       — Димблу было приказано служить Гарри Поттеру, и Димбл был счастлив. Но потом приказ изменился, — эльф неуверенно оглянулся и совсем тихо пискнул: — Димблу было приказано служить Гарри Поттеру и Тому Риддлу и уважать принесённые друг другу клятвы. Димбл не может сообщить ничего Гарри Поттеру, если Том Риддл не согласен и не хочет сам об этом сообщать! — на одном дыхании выпалил он.       И почему он не подумал об этом раньше?       — Это Дамблдор твой хозяин, — отстранённо прошептал он.       — Школа волшебства Хогвартс, сэр, — кивнул эльф, — и Альбус Дамблдор, как директор, исполняет роль хозяина.       Не понимая, что его печалит больше, невозможность узнать, что сейчас делает Риддл, или неприятное открытие насчёт верности Димбла, Гарри огорчённо прикрыл глаза.       — Ты сообщаешь Альбусу Дамблдору обо всём, что здесь происходит?       Гарри категорически не понравилось, что в собственном голосе прорезался страх перед возможным ответом.       — Такого приказа не было, — категорично заявил эльф, и Гарри ещё меньше понравилось, сколько радости он испытал, услышав это.       — У Гарри Поттера будут другие вопросы?       О, у Гарри Поттера было мно-ожество вопросов.       — Том посылает тебя с поручениями? — спросил он, вперив в эльфа внимательный взгляд.       Тот зашаркал ногой, вернув Гарри блестящий и печальный взгляд.       Значит, точно Тёмный Лорд послал эльфа за презервативами.       Хотелось смеяться и злиться одновременно.       Он кивнул эльфу, и тот, скорчив ещё более опечаленную мину, исчез. Гарри огорчённо посмотрел на щель под дверью и мотнул головой.       Нет. Он не будет так унижаться.       Любовно погладив письмо через плотную ткань мантии, Гарри кинул последний взгляд на барьер, отделяющий его от Тома, и отправился к себе.